ЛУЦИЙ ВЕР

ЛУЦИЙ ВЕР

Lucius Ceionius Commodus

15 декабря 130 г. — нач. февраля 169 г.

С 25 февраля 138 г. именовался Lucius Aelius Aurelius Commodus.

Правил под именем Imperator Caezar Lucius Aurelius Verus Augustus с 7 марта 161 г. до нач. февраля 169 г.

Причислен к сонму богов

После кончины Антонина Пия власть перешла к двум его приемным сыновьям, Марку Аврелию, который до 139 года носил имя Марка Анния, и Луцию Коммоду, которого впоследствии стали называть Луцием Вером. Они и стали править вдвоем в полном — по крайней мере, так казалось — согласии. Первый раз за всю историю Рим получил сразу двух императоров, признававших друг друга и помогавших друг другу. Вот задача — в каком же порядке представить этих государей и их деяния? Вроде бы очевидным кажется первенство Марка Аврелия: он старше и по возрасту, и по значительности, правил дольше и завоевал добрую славу в веках. Полагаю, и читатели слышали о нем, а многим ли хоть что-то говорит имя Луция Вера, начинавшего править одновременно с Марком? Он так и остался в тени своего великого коллеги. Так, может, достаточно лишь мельком упомянуть о Луции Вере и сразу перейти к правлению Марка Аврелия? Но тогда бы нарушилась хронология моей галереи римских императоров. Можно, конечно, начать с Аврелия, рядом с его изображением на монете поместить и изображение Луция Вера, но тогда пришлось бы то и дело прерывать изложение истории правления Аврелия и обращаться к Веру, часто повторяясь. Вот я и решил с этими двумя правителями поступить следующим образом: первым представлю менее значительного и менее известного исторического деятеля.

Итак, Луций Вер. Когда отцу Луция, Цейонию Коммоду, было уже больше 40 лет, его адоптировал бездетный император Адриан. Сейчас трудно сказать, что стало причиной такого решения. Цейоний был потомком состоятельного аристократического рода, владения которого находились в основном в Этрурии. Уже не одно поколение Коммодов играло заметную роль в государстве, занимая высшие должности, вплоть до консульской. Современников удивило другое: Цейоний Коммод был уже не молод, и к тому же очень слабого здоровья, — где гарантия, что он сумеет долгие годы твердой рукой управлять страной? Вскоре после усыновления императором Цейоний был назначен наместником Паннонии и командующим армией на Дунае. Он очень неплохо справился со своими обязанностями, но, возвращаясь в Рим, внезапно умер от сильного кровотечения из горла, что, возможно, говорило о туберкулезе легких. Его сыну было в то время всего 8 лет. Престарелому и тоже больному Адриану пришлось избрать другого преемника, Антонина Пия. Император повелел ему усыновить осиротевшего сына Цейония и 17-летнего Марка Анния, впоследствии, как известно, получившего имя Марка Аврелия.

Оба мальчика, несмотря на разницу в возрасте, какое-то время воспитывались вместе под опекой Антонина Пия, ставшего к тому времени императором. Оба учились у одних и тех же учителей. В те времена главными предметами были греческая и римская литература, умение писать речи и поэмы, а также философия. Один из биографов того времени утверждал, что Вер искренне любил своих учителей и был любим ими, однако, как спешит добавить этот же биограф, мальчик не отличался особыми способностями. Правда, еще юношей он любил писать стихи, а став постарше, стал сочинять и неплохие речи, но не достиг выдающихся успехов ни в одной из этих областей искусства. Биограф прямо написал: «Говорили, что оратор из него вышел лучше, чем поэт, но если уж говорить правду, следовало бы сказать: оратор из него получился плохой, а поэт еще хуже». Правда, кое-какие из творений Луция пользовались успехом, но вряд ли он сам их написал, впрочем, так поступали все влиятельные и богатые люди, причем не только в древнем мире.

Изучив античные источники, отбросив вымысел и злобные инсинуации, можно прийти к выводу, что Луций был нормальным молодым человеком, добрым и веселым, склонным к развлечениям и розыгрышам, но во всем этом соблюдал меру, во всяком случае, до поры до времени. Он любил охоту, игры, занятия спортом, гонки на колесницах. Отрицательное отношение к молодому наследнику престола можно объяснить двумя причинами. Во-первых, его старший приемный брат Марк Аврелий был по природе своей юношей очень серьезным, увлекающимся высокими науками, в том числе философией, так что уже одно сравнение двух наследников было не в пользу легкомысленного Луция. Во-вторых, последнего угораздило родиться 15 декабря, то есть в тот самый день, когда родился — почти сто лет назад — император Нерон, снискавший себе недобрую память. В принципе древние были очень суеверными, и вот некоторые современники Луция, учитывая склонности и пристрастия последнего, сочли, что совпадение дня рождения не случайность, — а вдруг в этом мальчике возродился новый Нерон, только в другой ипостаси? Ведь тот в ранней юности тоже был милым и приветливым и начинал с невинных забав! Древние римляне с большим уважением относились к астрологии, гороскоп имел огромное значение, а гороскоп Луция очень напоминал гороскоп Нерона. Стоило кому-то высказать такое опасение, как оно тут же стало достоянием молвы и принялось обрастать новыми устрашающими подробностями. Теперь уже любой шаг молодого человека, любой его поступок принимались толковать предвзято. Луций же, как отмечает один из античных писателей, не придавал значения своим недостаткам и не собирался их скрывать, оставаясь простым и естественным, никогда ни в чем не притворяясь. Ему это не помогало, а возможно, даже приносило вред.

Луций вырос — теперь это был мужчина красивый, хорошо сложенный, с благородными чертами лица, орлиным носом. У него были густые светлые волосы, сильно вьющиеся, закрывающие лоб. Прихорашиваясь, молодой человек посыпал их, по тогдашней моде, золотым порошком. Носил он и небольшую бородку, опять же, по моде того времени.

Мужскую тогу он надел в 15 лет. Приемный отец Антонин Пий, тогда уже император, отметил этот день торжественными игрищами. Затем молодой человек принялся делать карьеру, причем консулом стал в очень молодом возрасте, всего в 24 года! Разумеется, об этом позаботился отец, хотя тот же отец недвусмысленно дал понять, что своим наследником считает Марка, дав тому титул цезаря.

В соответствии с волей императора сенат в день смерти Антония Пия, 7 марта 161 года, передал все императорские титулы, звания и привилегии Марку Аврелию. Но тот, ко всеобщему удивлению, попросил считать младшего брата его правомочным соправителем. Разумеется, императору в просьбе не отказали, и тогда Марк Аврелий добавил к титулу брата свое имя — Вер.

Таким образом, была создана неизвестная до тех пор в истории империи форма правления — легальное двоевластие. Решение Марка Антония можно было объяснить не одним лишь уважением к воле покойного императора, но и тем обстоятельством, что сам он в то время еще не имел сыновей (его собственный сын родился несколько месяцев спустя) и хотел подстраховаться, обеспечив себе преемника. А чтобы сильнее привязать к своей семье Луция, сразу же обручил его со своей дочерью, Аннией Луциллой. Но, пожалуй, главной причиной назначения соправителя было желание Аврелия разделить с другим тяжесть управления огромной империей. Особенно когда в стране складывается сложная и опасная ситуация. А именно в тот момент велась тяжелая, изнурительная война с парфянами.

Причиной войны, как и много раз до того, стала Армения, троном которой овладел парфянский князь. Затем от Рима откололись небольшие вассальные государства по границам империи. В одной из битв римский полководец потерпел поражение и сам погиб. Враг вступил в пределы Сирии и разгромил войско ее наместника. В такой ситуации Марк Аврелий поспешил отправить соправителя на борьбу с захватчиками. И не потому, что рассчитывал на его способности военачальника. У Луция Вера не было никакого военного образования, но он был сравнительно молод (в 161 году ему было всего 30 лет, а самому Марку уже за сорок), он был здоров и внешне являлся воплощением идеального римского воина. К нему приставили несколько отличных боевых генералов, в том числе и Авидия Кассия родом из Сирии. Цезарь надеялся, что сам факт появления молодого блистательного императора среди римских войск на Востоке придаст уверенности римским войскам и ошеломит неприятеля.

Отправляясь на войну, молодой император вел себя не слишком воинственно. Начать с того, что он совсем не спешил в район боев, очень уж не хотелось покидать спокойную Италию. Добравшись до юга страны, он предался там развлечениям и даже занемог, объевшись за пиршественным столом. Оклемавшись, тут же отправился на охоту. Добравшись до моря, погрузился со свитой на корабль, который не торопясь плыл по спокойным волнам, оглашая окрестности музыкой и пением. Прибыв в Малую Азию, Луций Вер снова в первую очередь думал о собственных развлечениях. Главные квартиры римской армии были организованы в крупнейших городах Сирии — ее столице Дамаске, Антиохии, а также в чудесных городах Дафне и Лаодикии. Главнокомандующий пребывал там четыре года, не очень-то думая о войне и армии. Именно здесь, вдали от присмотра строгого старшего брата, во всей полноте проявилась легкомысленная натура Луция Вера, не отказывающего себе ни в чем — ни в любовных утехах, ни в изощренных наслаждениях, ни в грандиозных пиршествах и таких же театральных представлениях. В Риме он не мог себе такого позволить, а теперь развернулся вовсю — здесь, в Сирии, он был полновластным императором. Впрочем, на это дело можно взглянуть и с другой стороны: богатейший Восток в сочетании с древнегреческой культурой и искусством, изысканным и утонченным, пробудил в нем дремавшие чувства и склонности, и молодой человек на свободе дал им волю. С кем только Луций не занимался любовью! В том числе с гетерами, замужними женщинами и юношами, посещал подозрительные забегаловки и публичные дома, часто переодевшись и без сопровождения. Принимал участие в уличных потасовках. Все это очень напоминало похождения молодого Нерона, но в отличие от того, Луций Вер ни тогда, ни позже никого не наказывал, пользуясь своей властью, тем более никого не приговаривал к смертной казни, чтобы присвоить имущество казненного. Да и вообще, в нем не замечалось никаких амбиций властителя с неограниченной властью, что наверняка высоко ценилось Марком Аврелием и его сторонниками. Солидные римские политики, в их числе и император, сокрушались по поводу легкомысленного поведения Луция, но, возможно, в глубине души были этому рады — чем бы дитя ни тешилось… Было бы хуже, если бы такой цезарь пожелал всерьез воспользоваться полнотой государственной власти, имея в руках большие воинские силы. Тогда неизбежны оказались бы столкновения между соправителями — не исключено, что могло дойти и до вооруженного конфликта.

Пока же Луций Вер с головой окунулся в наслаждения в роскошной Сирии, его военачальники не теряли времени даром — сражались и побеждали. И прежде всего Авидий Кассий. Римские войска вытеснили парфян из пределов империи и вступили в Армению, Месопотамию, Медию. Каждая победа приносила императору прибавление к его титулу почетных званий Armeniacus, Parthicus, Medicus, — Армянский, Парфийский, Медийский (помните — Потемкин Таврический?), хотя сам император лязг мечей слышал лишь на театральных представлениях или наблюдая бои гладиаторов на потребу публики. Правда, в 164 году ему пришлось подчиниться давлению придворных и ненадолго появиться перед войсками на Евфрате, чтобы поднять боевой дух армии, но Луций поспешил оттуда живенько сбежать, причем под благовидным предлогом: поспешил в Эфес, чтобы встретить свою невесту, Аннию Луциллу, дочь Марка Аврелия, с которой обручился три года назад. Теперь же в Риме решили отправить девушку в Эфес и там сыграть свадьбу молодых, видимо, в надежде как-то остепенить распоясавшегося жениха. Впрочем, трудно с определенностью утверждать, не были ли преувеличены слухи о бесшабашном поведении Луция. Самим своим присутствием Луцилла должна была оказать на мужа сдерживающее влияние.

В 166 году был заключен выгодный для Рима мир, и Луцию Веру уже не было необходимости оставаться в Сирии. Неохотно расставался он с этой страной. Чтобы утешиться, прихватил с собой в Италию множество актеров, музыкантов, циркачей обоего пола. Часть из них сопровождала императора во время его триумфального въезда в римскую столицу. Впрочем, триумф совершали оба императора: Марку Аврелию тоже были присвоены все названные выше почетные звания, хотя последний был еще дальше от фронта военных действий, чем Луций.

А теперь придется сменить несколько легкомысленный и разухабистый тон повествования о первых годах царствования двух императоров и перейти к более серьезному — речь пойдет о трагических событиях в истории Римской империи.

Возвращающиеся с фронтов римские армии и их триумфальный въезд в Рим сопровождал невидимый и нежеланный гость — болезнь. Армии привезли с собой в Италию эпидемию. Она вспыхнула в Селевкии и оттуда распространилась по всем провинциям Римской империи. Эта эпидемия считается едва ли не самой страшной в античные времена, хотя в древнем мире эпидемии вспыхивали нередко, пусть и не так часто, как в Средние века. В древности, в отличие от Средневековья, больше соблюдались правила гигиены, в Древней Греции и в Древнем Риме повсеместно применялись принципы всеобщей гигиены, там любили купания и бани, занятия спортом на свежем воздухе, строились водопроводы со свежей проточной водой из горных источников. И тем не менее даже в древнем мире время от времени вспыхивали страшные эпидемии, уносящие много человеческих жизней, особенно в крупных городах. Что же касается эпидемии 166 года — какая болезнь тогда свирепствовала, точно так и не удалось установить, — то она поистине приняла размах пандемии, хотя современники еще этого не понимали. Ее губительное влияние на человеческую цивилизацию усугублялось еще и тем, что болезнь разразилась в момент глобального нападения на Римскую империю варварских племен, преимущественно германских в Центральной Европе. Эпидемия явилась тем камешком, что вызвал катастрофический обвал лавины всех последующих событий, приведших спустя несколько десятков лет к катастрофическому кризису Римской империи.

Таких напастей Римская империя давно не знала. Всколыхнулись все варварские племена, жившие по границам империи, не только парфяне. Императору пришлось метаться от одной границы к другой, чтобы не допустить врагов вглубь страны. В самом Риме свирепствовала эпидемия, а Луций Вер предавался там пирам и развлечениям. И опять же, нам неизвестно, следствие ли это его легкомыслия или продуманная политика пира во время чумы, — всё рушится, все гибнут, я и сам могу помереть в любой момент, так пусть хоть день, да мой! В своей вилле на via Clodia он закатывал грандиозные пиры, участники которых разъезжались по домам с роскошными подарками. Для простого народа цезарь организовывал увлекательные зрелища, на спортивных соревнованиях царил ажиотаж, особенно на гонках колесниц. Сам император был болельщиком Зеленых, что обычно приводило к столкновению с фанами других цветов, а особенно с Голубыми. В честь самого знаменитого коня Зеленых отлили золотую статуэтку, с которой император не расставался, а когда конь сдох, похоронил его в гробнице в Ватикане.

Все эти экстравагантности Луция Вера не могли нравиться серьезному Марку Аврелию, но он очень тактично проявлял свое недовольство. Когда, например, Луций Вер пригласил его к себе на очередной роскошный пир, император провел пять дней в доме своего брата, зятя и соправителя, но все эти дни работал в особом помещении и занимался там государственными делами, в том числе рассматривал и судебные тяжбы, в то время как неисправимый Луций все время лишь развлекался. Случались и другие поводы для недоразумений. Сразу же после возвращения из Сирии Луций с разбегу позволил себе проявить больше самостоятельности и даже издавал отдельные постановления, не посоветовавшись с братом. Марк Аврелий не выносил некоторых приближенных брата и не скрывал этого. Однако до открытого конфликта дело никогда не доходило, за что следует уважать обоих. Ведь самое трудное — поделиться властью. И в самых серьезных случаях Луций Вер всегда подчинялся авторитету брата.

Тем временем на севере вновь сгущались тучи, Риму грозили обвальные вторжения германских племен и сарматов. Граница по Дунаю оказалась нарушенной в нескольких местах, варварское половодье затопило альпийские и паннонские провинции. Пройдя через горы, маркоманы и квады вторглись в пределы Италии и осадили Аквилею. Оба цезаря возглавили армию и повели легионы к границам империи. Происходило это осенью 167 года. Поскольку уже много лет нога врага не ступала на римскую землю, римляне отвыкли воевать и солдаты испытывали робость. В такой ситуации присутствие среди воинов верховных правителей было весьма желательно, хотя ни трт ни другой не отличались особой боевитостью и не имели военного опыта. Марк Аврелий выполнял свой воинский долг с полной отдачей и со всей решительностью, как, впрочем, он выполнял и все другие государственные обязанности. Луций Вер ограничился тем, что во всем следовал брату. Правда, под Аквилеей молодой цезарь нередко предпочитал охоту исполнению воинского долга, но когда германцев заставили снять осаду с Аквилеи и они поспешили скрыться за Альпами, Луций отправился вместе с братом дальше, за Дунай.

После того как враг был отогнан и граница укреплена, Луций принялся убеждать брата поскорее вернуться в столицу. Оба цезаря решили возвращаться в Италию. Происходило это в начале 169 года. Из Аквилеи они на одном рыдване двинулись в направлении к Патавиуму, современной Падуе. Когда уже подъезжали к Альтинуму, Луций пережил апоплексический удар, в результате которого потерял речь и через три дня умер. Было ему 39 лет, а царствовал он 8 лет.

Марк Аврелий до конца оставался лояльным по отношению к брату. Он повелел поместить прах Луция в мавзолей Адриана и добился в сенате зачисления покойного в сонм богов.

Подводя итоги, можно сказать, что Луций Вер был первым из «божественных цезарей», который не имел никаких заслуг перед империей. Правда, он не запятнал себя никаким политическим преступлением и даже не был замечен в злоупотреблении властью. Последнее при определенных обстоятельствах тоже можно счесть заслугой.