Тяжелые и неблагополучные роды

Тяжелые и неблагополучные роды

Если роды затягивались, то повитухе приходилось показать свое искусство и прибегнуть ко всяким своим секретам. Часто эти манипуляции «баушек» были довольны странны, особенно для современного человека.

При тяжелых родах считалось полезным взять три камешка из трех различных бань, облить их водой и спрыснуть роженицу. Можно было спрыснуть ее и водой, в которой была вымочена «гажья выползина»[64]

Считалось также хорошо окатить водой обручальные кольца мужа и жены и этой водой попоить роженицу. Вода, которой были окачены замки в доме, также обладала будто бы способностью отмыкать «врата и запоры родильницы».

Вода, если ее скатить с первого яйца, которое снесла курица, или с трех обыкновенных яиц, действовала и того лучше: считалось, что как легко и беспрепятственно скатывается вода с яиц, так же свободно выкатывается и младенец из утробы матери. Для этого только необходимо, когда наливается вода на яйца, приговаривать: «Как в курочке яичко не держится, так не лежал бы младенец Христов в утробе рабы Божией».

Хорошим действием, по мнению народа, обладала вода с углей, выскочивших во время топки из печи, и вода, которой были обмыты все четыре угла стола. При этом необходимо было читать заговор: «Как на этой доске вода не держится, так бы у рабы Божией младенец Господень не держался ни в костях, ни в суставах».

В некоторых местах России роженицу опрыскивали и давали ей пить воду, налитую в сапог мужа. Вода такая обладала еще большей силой, если муж предварительно обходил с сапогом вокруг избы. В некоторых деревнях считалось полезным поить роженицу водой изо рта мужа.

Так как считалось, что роды иногда замедляются оттого, что не сохранилась их тайна, то бабка шла к человеку, который «дознался» о родах, заставляла его набрать в рот воды, передать ей и, в свою очередь, изо рта в рот, передавала воду роженице.

Так же для быстрого разрешения роженицу пытались испугать, для чего неожиданно окачивали ее из ковша холодной водой.

Ее также «пугали», призывая постороннего мужчину и поручая ему, подойдя к двери дома роженицы, постучать в нее кулаком и прокричать негодующим голосом: «Что же вы, леший вас побери, так долго копаетесь?»

Для того чтобы отворились «врата у роженицы» при трудных родах, как и при нормальных, но в гораздо большей степени, производилось открывание и отмыкание всего, что затворено, заперто, завязано, застегнуто. Не только вынимались заслонки у печи, отпирались все замки в доме, открывались все ящики, сундуки и коробья, отворялись окна, ворота, но выгонялся со двора даже скот. Снимались и ослаблялись пояса у всех членов семьи, развязывались все узлы, расстегивались пуговицы, расплетались косы, снимались кольца, серьги со всех домашних, включая работников и работниц.

В некоторых исключительных случаях с роженицы снималось все, что на ней есть, даже крест, и она оставалась совершенно голой, ибо считалось, что за каждую вещь, которая находится на женщине в момент рождения ребенка, она должна особо выстрадать и помучиться.

Бабка и сама помогала роженице помучиться и пострадать. Женщину таскали по избе до полного изнеможения и потери сознания, стучали иногда ее пятками о порог, заставляли ползать вокруг стола и, крестясь, целовать его углы. Водя роженицу вокруг стола, бабка иногда давала ей в руки зажженную венчальную свечу, сама читая при этом «Святый Боже» или шепча: «Освободи, Господи, душу грешную, а другую безгрешную».

Обычный и довольно распространенный прием, применявшийся при всех затягивающихся родах, — перешагивание мужем через роженицу. Иногда от мужа требовали стать посреди избы, а жену заставляли проползти между его широко расставленных ног. Иногда же мужа укладывали на пол, а жена перешагивала через него.

Если от применения всех подобных средств «родихе» все-таки не «лучшает» и Бог ее не «прощает», в некоторых местах совершался иногда обряд, который этнографы называли «всенародным покаянием». Предварительно справившись, не согрешили ли муж и жена когда под праздник и не нарушил ли кто из них седьмую заповедь, бабка, смотря по вине того или другой, собирала в избу роженицы мужчин-соседей или женщин. Если виноват был муж, то он клал перед образом три поклона и, падая ниц, говорил всем находящимся в хате: «Мирушко, православный народушко! Простите меня, православные, за мою беззаконность». Просить прощения полагалось не только тем, кто был действительно виноват, но и безгрешным.

Все при этом хором отвечали: «Бог тебя простит, и мы тут же». При этом родиха прибавляла: «Простите меня, в чем я нагрубила». В ответ «мир» отвечал: «Бог тебя простит, и мы тут же». После этого женщины подходили к роженице «прощаться», и все расходились по домам.

Кроме того, повитухи немилосердно мяли живот, «выдавливая» ребенка, старались, насколько возможно, больше «выгнуть» спину роженицы, подкладывая под нее скатанные тряпки или помещая ее на ступе, в которой толкут семя, или кадке, так, чтобы ноги и голова роженицы свешивались. С целью исправить положение ребенка роженицу заставляли становиться на четвереньки, скакать с лавки, кувыркаться через голову и перекидываться на кровати через мужа.

Иногда несчастную женщину ставили на заслонку печи и заставляли плясать на ней. Для того чтобы «вытряхнуть» плод, приподнимали, при помощи мужа, роженицу под мышки, встряхивали и быстро опускали на пол или же заставляли мужа положить ее к себе на спину и, взяв страдалицу за бедра, ходить по избе, поминутно встряхивая.

Роженицу подвешивали также на вожжах, продетых под мышки, или клали ее на наклонно поставленную доску.

Несчастную подвешивали «к воронцу» или матице[65] за ноги, спускали с постели, полатей или полока, по доске, вниз головой, и встряхивали за ноги.

Подвешивание рожениц за ноги особенно рекомендовалось для переворачивания ребенка.

К числу внутренних средств при трудных родах относились спорынья, даваемая роженицам без меры, керосин и порох с водой.

После появления на свет ребенка бабки смотрели, как он себя ведет и не надо ли его «оживить».

Обмерших детей бабки опускали на несколько секунд в холодную воду и били ладонями по ягодицам, а иногда брали ребенка за ножки и опускали вниз головой, повторяя этот прием несколько раз, а затем дули в задний проход, качали ребенка над зажженным помелом, давая попадать дыму в ротик и ноздри, и вводили в нос гусиное перо.

В случае необходимости бабка жгла над ребенком бумагу и при этом приговаривала: «Жив Господь на небесах, жива душа в теле», — добавляя каждый раз к приговору имена его отца и матери.

Можно обмершего ребенка было и «откричать». Для этого бабка, качая ребенка, выкрикивала имя его отца, которое хором повторяли за ней сам отец и все присутствующие.