Первое покушение

Первое покушение

4 апреля 1866 года, в четвертом часу дня, император Александр прогуливался в Летнем саду. Окончив променад, он вышел за ворота, где стояла его коляска, и только собрался сесть, как вдруг возле него появился молодой мужчина и направил пистолет прямо в грудь государя. Как только неизвестный выхватил револьвер, один из стоявших возле него зевак сделал резкое движение рукой. Потом утверждали, что он ударил стрелявшего по руке.

Жандармы и некоторые из очевидцев бросились на стрелявшего и повалили его. «Ребята! Я за вас стрелял!» – кричал террорист.

Александр приказал отвести его к экипажу и спросил:

– Ты поляк?

– Русский, – ответил террорист.

– Почему же ты стрелял в меня?

– Ты обманул народ: обещал ему землю, да не дал.

– Отвезите его в Третье отделение, – сказал Александр, и стрелявшего вместе с тем, кто вроде бы помешал ему попасть в царя, повезли к жандармам.

Стрелявший назвал себя крестьянином Алексеем Петровым, а другой задержанный – Осипом Комиссаровым, петербургским картузником, происходившим из крестьян Костромской губернии. Случилось так, что среди благородных свидетелей оказался герой Севастополя генерал Э. И. Тотлебен, и он заявил, что отчетливо видел, как Комиссаров толкнул террориста и тем спас жизнь государя.

Александр с места покушения отправился в Казанский собор, где горячо поблагодарил Бога за свое чудесное спасение. А вокруг Зимнего дворца собралась ликующая толпа, встретившая его криками «ура!» и не расходившаяся до полуночи. Вечером во всех церквах прошли благодарственные молебны, а во дворце собрались члены Государственного совета, сенаторы, министры и генералы, тоже кричавшие «ура!» и непрерывно поздравлявшие Александра с чудесным спасением.

Во всех театрах перед началом спектаклей оркестры исполняли гимн «Боже, царя храни», заканчивавшийся под крики «ура!»

Вечером в Зимнем дворце Александр обнимал и целовал Комиссарова, а затем возвел Иосифа Ивановича Комиссарова-Костромского в дворянское достоинство.

Из уст в уста передавали, что Осип Иванович родился в селе Молвитино Костромской губернии, в 12 верстах от знаменитого села Домнина – родины Ивана Сусанина. И, конечно же, тут же стали называть нового «спасителя» вторым Иваном Сусаниным.

Не менее торжественно и бурно отметили деяние Коммиссарова в Москве. В его честь в Английском клубе был устроен грандиозный банкет, сам он избран почетным членом, а московское дворянство поднесло Осипу Ивановичу золотую шпагу.

Ревность дворянства, воистину, не знала границ: в честь Коммиссарова была объявлена подписка на сбор средств, чтобы купить для него имение. Дворяне быстро собрали деньги и купили Осипу Ивановичу дом и усадьбу. Да только оказавшись помещиком и богачом, бывший картузник запил и в пьяном виде повесился.

А доставленный в Третье отделение террорист лишь на шестые сутки сознался, что он вовсе не крестьянин Петров, а саратовский дворянин Дмитрий Васильевич Каракозов. Следствие по его делу было поручено особой комиссии во главе с М. Н. Муравьевым, и тот вскоре дознался, что за Каракозовым стоит революционная организация – Московский кружок, возглавляемый его двоюродным братом Н. А. Ишутиным, вольнослушателем университета, установившим связи с разрозненными подпольными кружками разгромленной революционной организации «Земля и воля», вдохновителем и устроителем которой был Чернышевский, а заграничными единомышленниками-помощниками – Герцен и анархист М. А. Бакунин. Кружок Ишутина состоял из учащихся и студентов, готовившихся к насильственному перевороту и активно пропагандировавших социалистические учения.

Уже 8 апреля Ишутин и многие другие члены кружка были арестованы. Во время суда выяснилось, что кружок состоял из двух частей – «Организации» и «Ада». Члены «Организации», а таковых было большинство, о существовании «Ада» не знали. А в «Аду» состояли немногие, особо доверенные, глубоко законспирированные боевики-террористы. Именно они готовили цареубийство, которое попытался осуществить Каракозов, попеременно одолеваемый мыслями то о самоубийстве, то об убийстве царя.

В Алексеевском равелине Петропавловской крепости, куда он был заключен, Каракозов производил на всех его видевших и общавшихся с ним – следователей, жандармов, солдат, священника отца Палисадова, много дней пытавшегося добиться от узника раскаяния и примирения, – впечатление человека, находящегося на грани сумасшествия. Это потом утверждали и врачи в беседах с комендантом Петропавловской крепости генералом Черевиным.

Жандармы арестовали 197 подозреваемых, 171 человек был тут же отпущен, а судили лишь 36 «ишутинцев». Им дали разные наказания. Суд приговорил только двоих – Каракозова и Ишутина – к смертной казни. 3 сентября на Смоленском поле были поставлены две виселицы, и Каракозов с Ишутиным взошли на эшафот. Однако в последний момент смертная казнь Ишутину была заменена пожизненной каторгой, а его брат был повешен. До мая 1868 года Ишутин находился в Шлиссельбурге, а потом был выслан на Кару, где и умер через одиннадцать лет с признаками явного помешательства.