Навязывание мифа

Навязывание мифа

Сталинский миф о Великой Отечественной войне не разделялся ни народом США, ни европейскими народами. Но он согласовался с мифами, которые создавались в этих странах. Победители во Второй мировой войне не нуждались в объективной истине: на их руках было слишком много крови.

Несогласных было не так много. На Западе они имели право слова, но их мнения не были популярны, не могли изменить общественного мнения. А вся государственная пропагандистская машина работала на создание мифа. В каждой стране миф имел свои особенности: преувеличивалась роль «своей» армии и «свой» вклад в общую победу, страдания и потери «своего» народа. Эти части национальных мифов были очень похожи на советский миф про Beликую Отечественную войну.

В СССР даже возразить против мифа о Великой Отечественной значило заплатить жизнью за свою неуместную болтливость. После Сталина уже можно было рискнуть, но ведь миф поддерживался не только государством. Народ был в основном согласен с этим мифом, гнев множества людей мог обрушиться на несогласного.

Колоссальные людские потери «повязали кровью» людей. Как можно не принимать представлений, которые поддерживаются не только живыми, но и мертвыми?! Посягаешь на миф?! Тем самым оскверняешь память солдат своей страны, которые умирали за твою жизнь и твоё счастье. Они отдали за тебя свои жизни, а ты плюешь на их могилы. Такое обвинение способно остановить самого храброго человека.

То же самое и за рубежом.

Многие ли в Англии способны осознать: «серебряные крылья» летчиков Второй мировой — не крылья героев и патриотов, а крылья убийц? Не многие… В том числе и потому, что не разделять именно эту позицию общества — опасно. Можно оказаться вообще за пределами этого самого общества.

Британское общество толерантно, чудаков и оригиналов ценит. Занимаешься историей? Имеешь какие—то необычные убеждения и мнения? Ты имеешь право на поддержку. Но Дарвина и его сторонников британское общество травило: не сметь разрушать удобный ласкающий миф о божественном происхождении!

Так и здесь: попробуйте только сказать… нет, не только ВСЮ правду! Сказав 5 % правды о чудовищных бомбежках, вы тут же становитесь предателем, растленным типом, врагом общества.

И Суворова в Британию не пустили бы, если бы он говорил о целях Нюрнбергского процесса и о том, сколько невинной крови на руках британских ВВС. Виктор Суворов ведет себя политкорректно: аккуратно обходит вопросы участия Британии в войне.

С Германией еще проще: немцам навязали миф штыками оккупационных армий. Послевоенные немецкие правительства, не успев возникнуть, тоже вколачивали в голову немцев, что это они начали Вторую мировую войну, совершили неслыханные преступления и сами во всем виноваты. В ГДР даже праздновалось 9 мая как День Освобождения Германии.

Каяться и рвать на себе рубаху немцу сделалось ВЫГОДНО. На примере «перестройки» мы видим — по России бегают целые толпы людей, которые охотно скажут о своем Отечестве любую гадость, — покажи бы им хоть ломаный грош. И в Германии такой мрази хватает.

Визжа про ужасных нацистов, мерзких тевтонов с засученными рукавами, залитых человеческой кровью, можно сделать карьеру. Задавая неудобные вопросы, рискуешь большими неприятностями: от недопонимания коллег до судебных исков и нежелания иметь с тобой дело.

В 1964 году канцлер ФРГ Вилли Брандт встал на колени в Освенциме и официально покаялся в преступлениях немцев и Германии. Сам он относится к поколению, которое помнило войну, но не принимало в ней участия — по малолетству. Со вступления в активную жизнь этого поколения Германию буквально захлестывают волны настоящего покаянного психоза.

Сам В. Суворов очень хорошо пишет о том, что для немца признать его правоту смерти подобно: он просто выпадает из системы. Дед или отец этого немца не смели отрицать, что в Третьем рейхе в газовых машинах истребили 6 млн евреев и наварили из них всех мыла. Эти бедняги могли только говорить, что лично они тут ни при чем, никого не убивали и ничего из мертвых евреев не вываривали. Так же точно сын или внук этих немцев не могут отрицать, что Германия начала войну. Он может только провести исследование каких—нибудь частностей, не покушаясь на фундаментальные концепции.

…И тут пришел Виктор Суворов.