Глава заключительная Другие где-то рядом…

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава заключительная

Другие где-то рядом…

После Великого Потопа, последней глобальной катастрофы, от предшествующих цивилизаций все же сохранилось нечто… назовем это не просто определенным количеством уцелевших знаний (следы которых прослеживаются там и сям), а, пожалуй, традицией. Даже если не касаться египетских пирамид, с которыми не все до конца ясно, есть и другие, не менее знаменитые каменные сооружения. Речь идет не только о впечатляющем Стоунхендже, который сооружали триста лет, причем неизвестно толком, кто. Время его создания датируется по обнаруженным поблизости костяным орудиям – но их могли гораздо позже оставить там те, кто поклонялся величественному сооружению, как творению «богов»… По всей Европе разбросана масса каменных сооружений – иногда они одиночные (но поразительные по размерам), а иногда представляют собой форменные чащобы огромных камней, несомненно, установленных человеком. Такая работа, весьма протяженная во времени (а камни порой занимают огромные пространства), требовала большого числа рабочих и серьезной организации труда – на что было способно только государство, но никак не «племена»… Меж тем, по традиционным представлениям, никаких «государств» не должно было еще быть…

Но разговор не об этом – а о том, что рядом с человеком, очень похоже, обитал кто-то другой. Не звери, а создания, определенно обладавшие разумом, – что, впрочем, нисколько не делало их доброжелателями человека…

Реконструкция рисунка «колдуна»

Среди рисунков каменного века попадаются достаточно странные, не имеющие вроде бы ассоциаций в окружающей действительности. Представленный рисунок обычно трактуется как «изображение колдуна, нарядившегося зверем для какой-то церемонии». Но даже традиционные ученые отмечают, что «передние конечности выглядят скорее как звериные лапы», а половой орган «не отвечает ни человеку, ни известным животным» (кстати, физиономия – чистейшей воды реконструкция: «Эта часть трудно различима, и ее толкование во многом зависит от наблюдателя»). Интересно, что у многих племен до сегодняшнего дня сохраняется предание: некогда, в древнейшие времена, жили и хвостатые люди. На островах Фиджи есть легенда о погибших в великом потопе людях с собачьими головами (между прочим, картографы Средневековья с непонятным упрямством помещали на свои чертежи «земли посланцев»), а тасманийцы рассказывали, что «у людей сначала были хвосты и не сгибались колени». Подобных примеров можно привести еще немало.

Рис. 25

Рис. 25. Простоты ради считается, что это либо жрец, нарядившийся получеловеком-полубыком, либо охотник, замаскировавшийся для того, чтобы незамеченным подобраться к дичи. Что-то не похоже – сразу видно, что животные в панике от этого создания бегут. Тысячелетия спустя, в Древней Греции, подобных существ будут именовать сатирами и относиться к ним, как к реально живущим созданиям…

Рис. 26

Наконец, рис. 26. Эти создания вырезаны на чем-то вроде жезла из оленьего рога, найденном во Франции. Интересно, что ученые, на сей раз даже не пытаясь поминать жрецов и охотников, окрестили их «дьяволятами»…

А ведь первобытные люди, что подтверждается многими сотнями из введенных в научный оборот рисунков, в подавляющем большинстве случаев изображали исключительно то, что видели – мастерски передавая сходство с оригиналом…

Одним словом, самое время вспомнить слова одного из героев Стругацких:

– Нет, отец, ты представь себе: существует на Земле раса – древняя, разумная, может, даже и вовсе не человеческая – соперники наши…

Если бы все ограничивалось тремя приведенными здесь изображениями, не стоило бы и затевать разговор. Но в том-то и загвоздка, что фольклор, мифология самых разных народов прямо-таки битком набиты упоминаниями о существовании совсем рядом с человеком другого народца. Безусловно, не человеческого – хотя и человекоподобного. Безусловно, разумного – и порой оказывающего человеку мелкие услуги, но чаще всего вредящего или просто способного подшутить предельно зло…

В отличие от «классических» призраков и прочих бесплотных духов, «другой народец» предстает в виде вполне осязаемых существ из крови и плоти. Разве что они порой наделены способностями, превышающими человеческие – но, очень важно уточнить, речь вовсе не идет о каком-то «всемогуществе». Ничего подобного. Довольно ограниченный набор способностей, превышающих человеческие, и только…

Народы, обитающие на огромных расстояниях друг от друга, тем не менее описывают «соседей» примерно одинаково. Между шотландскими брауни и русскими домовыми гораздо больше сходства, чем различия. На Британских островах известна масса разновидностей того самого осязаемого «малого народца», а русские домовой, овинник, кикимора, банник и некоторые другие «соседи» опять-таки как нельзя лучше подходят под категорию «осязаемых». Это, впрочем, касается одной только Европы, достаточно густонаселенной «соседями» – на других континентах подобные существа упоминаются крайне редко, зато гораздо больше чисто призрачных созданий…

Свидетельства о «соседях» берут начало где-то в туманной глубине веков и возникают практически сразу с изобретением письменности. Здесь и загадочные библейские «лешии», которые поселяются в опустевших городах, перекликаясь по ночам. И богатый ассортимент вполне осязаемых древнегреческих «соседей» – сатиры, фавны, наяды, дриады и многие другие, все как на подбор отнюдь не бестелесные, вполне плотские даже чересчур… В раннее Средневековье, едва широко распространяется письменность и появляются ученые книжники, информация о «соседях» прямо-таки плывет бурным потоком, причем четко разграничиваются «призрачные» существа от «осязаемых»…

Люди и «другие» ссорятся и дружат, а порой и вступают в брак (естественно, когда «другие» совершенно человекоподобны), наносят друг другу раны, ходят друг к другу в гости – вот только время в двух соседствующих мирах, похоже, течет как-то иначе

Собственно говоря, что такого уж невероятного в гипотезе о том, что на Земле бок о бок с человеком испокон веков обитают другие разумные существа? Каким фундаментальным основам каких наук это противоречит? Есть ли, с точки зрения физики, нечто вовсе уж невероятное в предположении о существовании «параллельных» миров, откуда приходили те самые феи, на которых случалось жениться иным древним удальцам? Почему бы не предположить, что в силу каких-то природных условий и физических констант в древние времена параллельный мир был ближе к нашему и попасть оттуда сюда (как и туда отсюда) было не в пример легче? А потом, скажем, некие изменения магнитного поля, солнечного излучения и еще каких-то факторов, незнакомых современной науке, «закрыли» тропинки или, по крайней мере, затруднили до предела перемещение по ним?

В конце концов, я сам однажды видел по телевизору одну из передач Гордона, где несколько профессиональных физиков без тени смущения обсуждали как гипотезу интереснейшее предположение: а что если в прошлые эпохи время двигалось иначе, может быть, быстрее, может быть, медленнее? И ничего не случилось после этой передачи, мир не перевернулся, никто не вызывал к физикам психушку, и даже пресловутая «комиссия по лженауке» на сей раз воздержалась от панических воплей…

Вы любите головоломки? Тогда объясните вы мне, отчего предания о вампирах, кровососущих мертвецах (или необязательно мертвецах) в Европе очень четко локализованы? Район их наибольшего распространения приходится на некоторые районы Венгрии и Румынии (Трансильвания), земли балканских славян и Украину. И это – всё. И в России, и в Польше, и в Италии, и во многих других странах легенды о вампирах единичны, и не более того. В Англии, к примеру, в XII века историк Уильям из Ньюбурга прилежно зафиксировал несколько случаев «возвращения мертвых, которые нападали на людей ночью, пили кровь и убивали». Но впоследствии на Британских островах «вампирские» легенды так и не приняли того безусловно массового характера, свойственного очерченному мной региону. Кстати, что касается случаев вампиризма в Сербии – в архивах до сих пор сохраняется вызывающий у материалистов скрежет зубовный официальный отчет полкового военного хирурга австрийской армии Йоханнеса Флакингера и трех его ассистентов, датированный 7 января 1732 года. Военврач и его команда вели серьезное расследование – и изложенные ими выводы и наблюдения не к ночи повторять…

Вот, кстати – на том самом Хайгейтском кладбище в Лондоне, где похоронен Карл Маркс (официально именуется кладбищем Святого Джеймса), с 1967 по 1983 годы происходили какие-то странные и страшные события, связанные, как некоторые утверждают, с вампиром. Был ли он обладателем густой бороды, в точности неизвестно…

Но вернемся к «другому народцу». Поскольку он, как явствует из описаний, владел кое-какими сверхъестественными способностями, со временем (точнее, с распространением христианства) меж ним и людьми должны были возрастать и углубляться откровенные трения. И не только в Европе – но мы ограничимся разговором о Европе…

Повторяю, эта глава – конспект будущей книги, и потому я многое высказываю в виде тезисов, которые не собираюсь подробно доказывать…

Предположим, что часть людей, обладающая предрасположенностью к освоению тех самых сверхъестественных практик (как иные обладают способностями к математике, а иные – к столярному делу), поддерживала с «другими» особенно тесные и дружеские отношения уже украдкой, поскольку в общественном мнении произошел перелом во взглядах на этот предмет. Это в Древней Греции крестьянки могли непринужденно, средь бела дня общаться с сатирами, а в раннем Средневековье рыцари невозбранно женились на феях и «девах источника». Чуточку позже отношение к «другому народу» и его способностям стало весьма отрицательным…

Итак. «Обычные», житейские контакты меж представителями двух рас практически прерваны. «Сверхъестественные» практики вроде колдовства, гадания, воздействия на погоду и т. д. рассматриваются как преступление и «безусловно подлежат». Но отдельные, особо упрямые индивидуумы обоего пола (или – подсевшие на «ведовство», как на наркотик) продолжают под покровом ночи тесно общаться со своими приятелями из «других». Предположим, что все это – абсолютная реальность. И что же мы тогда получим?

Да ничего особо диковинного или неизвестного. Всего-навсего – колдовские шабаши и инквизицию…

В раннем Средневековье отношение к колдунам, ведьмам и прочему чародейному люду, несмотря на наличие уже набравшей нешуточный авторитет христианской церкви, было, если можно так выразиться, неустоявшимся. Проще говоря, кто что хотел, то и воротил.

Хотя… дело, быть может, еще и в том, что на «колдовском фронте» наступило некое затишье – потому в разных уголках Европы царил форменный разнобой. В 800 году льежский епископ Гаребальд в своей епархии назначал за чародейство крайне мягкие наказания: даже тот, кто колдовством вызвал смерть человека, присуждался лишь к семилетнему покаянию, а всего один год покаяния полагался за занятия тайными науками «без зловредного ими пользования». В те же годы Карл Великий отловленных колдунов и ведьм обращал в рабство. В саксонской Англии чуть позже колдунов не только сажали в тюрьму, но и казнили смертью. Правда, после прибытия Вильгельма Завоевателя наступила полная амнистия: поскольку означенный герцог держал при себе некую колдунью и верил, что именно ей обязан победами вообще и завоеванием Англии, в частности. Черт его знает, как там обстояло дело, но достоверно известно, что себя колдунья не уберегла – отряд воинов, которым Вильгельм доверил ей командовать, в одной из стычек был саксами полностью вырезан (что неопровержимо доказывает: колдунья была старая и страшная, молодую и симпатичную наверняка цинично оставили бы в живых для самых прозаических, материалистических целей…)

В общем, в одних местах колдунов и ведьм жгли толпами (астурийский король Ромеро), в других коронованные особы сами увлекались ворожбой (кастильский Альфонс I), а церковь одно время порицала тех, кто всерьез верил в существование колдунов и колдовства. Видимо, все же царило некоторое затишье…

Но к ХIII веке наступил перелом. Во-первых, колдовство стало принимать угрожающие масштабы, а во-вторых, расплодились всевозможные еретические секты и движения, среди которых белых и пушистых как-то не имелось. Теоретически рассуждая в рамках нашей гипотезы, можно предположить, что «другой народец» проявил открытую враждебность к соседям по планете и именно его ушки (или рожки) торчали за всевозможными сектами, шабашами и одиночными любителями ворожбы…

И в бой вступает «спецназ господа Бога» – Святая Инквизиция…

О деятельности этого учреждения распространено небывалое количество лжи, на инквизиторов вылита целая Ниагара грязи. Со времен так называемого Просвещения до сегодняшнего дня несть числа либералам, с пеной у рта порицающим инквизицию за ее «бессмысленный террор».

Но ведь, господа мои, это вопрос веры, который предметом «демократического голосования» служить вообще не может. И вариантов тут всего два. Если абсолютно ничего сверхъестественного на свете не существует, если нет на нашей планете ни ведьм, ни колдунов, ни магических «технологий», деятельность инквизиции и в самом деле предстает бессмысленным террором.

А если сверхъестественное в той или иной степени все же присутствует на этом свете и ведьмы с колдунами не шарлатанствуют, не дурят голову доверчивым согражданам, а в реальности посредством магических практик способны на многое, мягко говоря, влиять … Тогда как все выглядит?

Как война. Где с обеих сторон выступает вполне реальный противник – что, разумеется, не исключает определенного количества оговоров, судебных ошибок и сведения счетов. Но это уже дело десятое. То, что по «делу Чикатило» был расстрелян человек, не имевший отношения к его деяниям (но несколько лет назад сам убивший малолетку и отделавшийся пустяком), еще не означает, что сексуальных маньяков не существует вообще или что они не подлежат преследованию…

Заводя разговор об инквизиции, начнем с того, что ее создание не было чем-то из ряда вон выходящим. Колдунов и ведьм люди преследовали, пожалуй, с начала времен – я имею в виду, с тех времен, как появились писаные законы.

Законы Древнего Вавилона требовали «судебного испытания» для лиц, заподозренных в колдовстве – а уличенным грозила смертная казнь. То же наказание ждало уличенных колдунов и в Древнем Египте, и в древней Индии, и в древней Японии, не говоря уж о Древней Греции и Древнем Риме.

Положение ничуть не смягчилось и в последующие времена. «Салическая правда», основной закон древних франков (VI в.), был составлен под влиянием отнюдь не христианства, а древних языческих традиций – но и там за причиненный колдовством вред предусмотрена, правда, не смертная казнь, но весомейшие денежные штрафы, для обычного человека неподъемные.

Ислам недвусмысленно осуждает колдовство и магию, которые причисляет к «большим», «непрощаемым» грехам. И выражено это достаточно жестко: «Не принадлежат к нам те, кто определяет дурной знак или же верит в него; занимается предсказаниями или верит предсказателю; занимается колдовством или пользуется услугами колдуна» (Аль-Баззар). Греховно, таким образом, не только занятие колдовством, но и вера в него – поскольку таковая, безусловно, дает подпитку всевозможному чернокнижью.

Древняя Русь после крещения не знала особого церковного органа, выполнявшего функции инквизиции, но со всевозможными ведунами поступали круто и отлагательства не терпели. Классический пример – события 1071 года в Верхнем Поволжье. Когда настали неурожаи, из Ярославля заявились два волхва и стали настраивать толпу против знатных женщин, обвиняя их в том, что они «укрывают» урожай. Эти субъекты, должно быть, были незаурядными фокусниками: у приводимых к ним женщин они «надрезали за плечами», а потом на глазах у всех «вынимали» оттуда у кого зерно, у кого мех белки или рыбу.

Туда немедленно отправился воинский отряд, и волхвам пришлось туго. Точно так же обстояло дело в том же году в Киеве, когда там, откуда ни возьмись, объявился очередной колдун и стал на манер супругов Глоба пужать народ черными пророчествами: мол, через пять лет Днепр потечет вспять, греческая земля встанет на место русской, та – на место греческой, и все прочие земли «переставятся»…

Публичных репрессий не последовало – просто в ближайшую же темную ночку предсказатель куда-то подевался – так надежно, что до сих пор не отыскали…

Примерно в те же времена на Белоозере объявились подобные же прорицатели, оравшие что-то в тогдашних терминах насчет астрала, тонких материй и прочей энергоинформации. Оказавшийся поблизости воевода Ян не стал разводить плюралистическую дискуссию, а попросту велел своим дружинникам вздернуть обоих говорунов на ближайшем дубу, что они в точности и исполнили.

В Новгороде при князе Глебе в город по сложившейся традиции забрел волхв, стал при большом стечении народа хулить христианскую веру, пугать жуткими пророчествами и уверять, что сейчас он, наподобие Христа, будет бродить по воде, как по суше. Князь Глеб, очень неглупый человек, как видно из последующего, спрятал под плащ топор и, в отличие от воеводы Яна, завязал диспут. Поначалу спросил вполне невинно:

– Так, говоришь, мил человек, ты все насчет будущего знаешь и предсказать можешь наперед?

– Вот именно! – взревел волхв с запалом современного интеллигента.

Тогда князь, все еще не показывая топора, спросил вкрадчиво:

– Ну скажи ты мне тогда, что с тобой сегодня будет?

Волхв подбоченился, свысока обозрел собравшихся и гордо сообщил:

– Чудеса великие сотворю!

– Хрен тебе! – вскричал князь Глеб (ну, не совсем так вскричал, но наверняка изрек нечто похожее из тогдашнего лексикона).

После чего выхватил топор и почествовал им оппонента по башке, отчего тот моментально и навсегда вышел в астрал. Как пишет историк, «толпа разуверилась в его пророческом призвании и разошлась по домам». Дело тут, думается, не в топоре: что ни говори, а князь Глеб применил вполне логический аргумент, блестяще продемонстрировавший несостоятельность оратора как пророка…

А вообще на Руси точно так же, как в Западной Европе, боролись с колдунами и ведьмами костром. В церковном уставе Владимира Крестителя предписывается сжигать как ведьм с колдунами, так и весь их магический инвентарь. В 1227 году в Новгороде именно на основании этого устава сожгли четырех колдунов. В 1411 году во Пскове сожгли «двенадцать вещих жонок». Эта же практика продолжалась и при Иване Грозном. Только в ХVII столетии наказания чуточку смягчили, теперь при наличии смягчающих обстоятельств можно было вместо костра отделаться ссылкой в «дальние места» или заключением в монастырь.

(А впрочем, в соответствии с европейской традицией, отец Ивана Грозного Василий сам втихомолку пользовался услугами «чаровников и ведьм» – поскольку на склоне лет женился на молоденькой и естественным образом гармонии у них уже не получалось…)

Ко временам Федора Иоанновича относится повествование об интереснейшем расследовании. Когда в Астрахани «ведовством» сгубили крымского царевича Маурат-Гирея и некий Остафий Пушкин начал следствие, пустив в ход по обычаям того времени пытки, подозреваемые тем не менее отпирались. Тогда к Пушкину пришел так называемый «арап» и посоветовал: бить плетью не по колдунам, а по их теням на стене. Пушкин так и поступил. Колдуны моментально «раскололись».

(Массу интересного можно порассказать по затронутой теме. Но это все – в будущей книге…)

В общем, последнее сожжение на костре за колдовство произошло в России в 1732 году – правда, по приговору светских, а не духовных властей (последняя в европейской истории ведьма, кончившая жизнь на костре, сожжена в Швейцарии в 1785-м).

Еще несколько аспектов «ведьмовских процессов», о которых необходимо упомянуть.

Европейская история переполнена упоминаниями про то, как «бедные, несчастные, невиновные» женщины, ставшие «жертвой» злобных «фанатиков в рясах», откровенно нарывались. Точнее говоря, некая особо наглая и беззастенчивая деревенская баба объявляла себя колдуньей – чтобы окружающие боялись, шапку ломали, почет выказывали, а то и поклонились горшочком сметаны или гусем. Но, поскольку времена на дворе стояли суровые, и не все шутки находили понимание, частенько случалось, что новоявленную «ведьму» тащили на серьезный суд. По той причине, что она сама прожужжала уши всей деревне, будто каждую субботу попивает бражку с самим Люцифером и способна напустить порчу на любую живую тварь. Тут она, конечно, начинала ныть, что пошутила – но времена-то были самые для шуток неподходящие…

А вот вам история сержанта «ширванского пехотного полка» Василия Тулубьева, которого тобольская консистория обвинила в совершении любовного чародейства. Вот сохранившееся в документах подробное изложение того, что было.

«Квартируя в городе Тюмени у жены разночинца Екатерины Тверитиной, вступил в блудную связь с ее дочерью Ириной; а потом ее, Ирину, насильно обвенчал со своим дворовым человеком Родионом Дунаевым, но жить с ним не позволил. Чтобы закрепить любовь и верность Ирины, он на третий день после венцов брал ее с собой в баню и творил над ней разные чары; взяв два ломтя печеного хлеба, Тулубьев обтирал ими с себя и со своей любовницы пот; затем хлеб этот смешал с воском, печиной, солью и волосами, сделал два колобка и шептал над ними неведомо какие слова, смотря в волшебную книгу. Он же, Тулубьев, срезал с хоромных углов стружки, собирал грязь с тележного колеса, клал те стружки и грязь в теплую банную воду и приготовленным настоем поил Ирину; поил ее и вином, смешанным с порохом и росным ладаном; наговаривал еще на воск и серу и те снадобья заставлял ее носить, прилепив к шейному кресту, а сам постоянно носил при себе ее волосы, над которыми тоже нашептывал. Подобными чарами Тулубьев так приворожил Ирину, что она без него жить не могла и, когда ему случалось уходить со двора, бегала за ним следом, тосковала и драла на себе платье и волосы».

Вот такая история. Предположим, не существует никакой «любовной магии», вообще никаких «чар» (хотя лично я от подобной категоричности воздержался бы). Давайте считать, что привязанность девчонки к Тулубьеву возникла из самовнушения, а не в результате его колдовства (хотя дело, безусловно, темное).

Ну, и что это меняет? Ведь Васька Тулубьев всерьез делал все, что здесь было описано – и всерьез верил, что с помощью черной магии совершает насилие над человеческой волей и душой. И что, прикажете оставить такого безнаказанным?

Наказание, кстати, выпало довольно мягкое: Тулубьева всего лишь разжаловали из сержантов и отправили на покаяние в монастырь в Енисейск (на практике это означало, что несколько годочков ему придется там посидеть безвылазно, под строгим присмотром, так что будет уже не до баловства). Брак Ирины с Дунаевым расторгли, а ее саму, как пострадавшую, отпустили восвояси. И где же тут «реакционные поповские репрессии»? Что заработал, то и получил. Современных бы «экстрасенсов» пустить по тому же конвейеру. Полезно вспомнить, если уж разговор зашел об экстрасенсах, что еще византийский император Константин Великий однажды издал указ, которым под страхом смертной казни запретил всевозможным «предсказателям» шляться по домам мирных обывателей с предложением своих услуг касаемо пророчеств и гаданий. И вы знаете, не шлялись: император славился тем, что тщательно следил за соблюдением своих указов…

История инквизиции полна не только самых вульгарных преувеличений, но и дутых фигур «мучеников», якобы гениев науки, ставших жертвами «тупых и невежественных церковников». Звездой номер один тут, безусловно, выступает субъект по имени Джордано Бруно, аттестуемый как «великий ученый», который дерзнул на публике высказывать смелые, передовые, прогрессивные идеи о множественности обитаемых миров, за что «невежественные церковники» его и сожгли…

На деле все обстояло чуточку не так. Совсем не так. Бруно и в самом деле среди прочего чиркал что-то насчет множественности обитаемых миров, но все, что с ним произошло, вызвано отнюдь не этим…

Никакого ученого Джордано Бруно никогда не существовало – например, не кто иной, как Галилео Галилей, признавая за Бруно яркий ум, никогда не считал его не только ученым, но и астрономом. Сам Бруно всю жизнь обрушивался с насмешками на тех, кто «пытался разгадать тайны природы посредством измерения, вычисления и взвешивания».

Кем же он был? Да просто ярым оккультистом, завсегдатаем всех подобных тайных кружков, какие только существовали в тогдашней Европе. Баловался всевозможной магией, каббалистикой, прочей чертовщиной – к которой для солидности присовокупил научную новинку того времени, только что появившуюся теорию Коперника. Правда, трактовал он ее своеобразно – по Бруно, Меркурий и Земля одинаково отстоят от Солнца, но находятся на противоположных сторонах его, причем, если вокруг Земли обращается Луна, то вокруг Меркурия – Венера. И путал перигей с апогеем – астрономы этот нюанс оценят должным образом. Признавался сам, что ему «мало дела до Коперника и его комментаторов». Просто-напросто в свои оккультистские писания он считал необходимым для солидности подмешать пару выдранных наугад страниц из самых новых теорий – как поступают и сегодняшние «исследователи тонкого мира» и прочие рехнувшиеся…

Иезуит Каспар Шоппе, присутствовавший на процессе Бруно, подробно изложил суть обвинений: «В этих книгах он учил, что миры бесчисленны…»

Ага, вот оно! Не спешите. Пойдем дальше…

«…что душа переселяется из одного тела в другое и даже в другой мир, что одна душа может находиться в двух телах, что магия – хорошая и дозволенная вещь, что Дух Святой не что иное, как душа мира, что Моисей совершал свои чудеса посредством магии и преуспел в ней больше, чем иные египтяне, что Моисей выдумал свои законы, что Священное Писание есть призрак, что дьявол будет спасен. От Адама и Евы он выводит родословную только евреев. Остальные люди происходят от тех двоих, кого Бог сотворил днем раньше. Христос – не Бог, был знаменитым магом и за это по заслугам был повешен, а не распят. Пророки и апостолы были негодными людьми, магами, и многие из них повешены».

Другими словами, полный набор классической оккультистской болтологии, каковой используется и в наше время, разве что с небольшими добавлениями. Даже терминология та самая – вот откуда ноги растут…

Вот за это Бруно и спалили к чертовой матери. За оккультизм и сатанизм, выхлестывавший за все пределы…

Ну, а о его привычке вести «научные» диспуты бесхитростно и подробно поведал опять-таки очевидец, библиотекарь аббатства Сен-Виктор, присутствовавший на таковых. Итак, 1586 год…

«В среду и четверг Троицына дня, 28 и 29 мая, Джордано пригласил королевских лекторов и всех желающих выслушать его нападки (курсив мой. – А. Б.) против семи ошибок Аристотеля. В конце лекции, или речи, он сделал вызов, требуя, чтобы каждый желающий защищал Аристотеля или возражал Бруно, и так как никто не выступил, то он громко заявил, что одержал победу. Тогда встал молодой адвокат Рудольф Калериус и в длинной речи защищал Аристотеля против клеветы Бруно, сказав в начале, что профессора молчали, так как они не считали Бруно достойным ответа. В конце он вызвал Бруно на ответ и защиту, но тот не ответил и ушел. Студенты задержали Бруно, говоря, что они не позволят ему уйти, пока он не ответит или не откажется от клеветы, возведенной им на Аристотеля. Тем не менее он, в конце концов, высвободился из их рук, не знаю, быть может, с условием вернуться на следующий день для ответа к адвокату. На следующий день адвокат объявлениями созвал собрание, взошел на кафедру и продолжал в тонком стиле защиту Аристотеля и разоблачение изворотов Бруно, настойчиво требуя ответа. Бруно, однако, не появился и с тех пор как будто бы в этом городе не проживал».

Второй случай, по сути, аналогичный: «Джордано был на малой кафедре, возле садовой двери, а на большой кафедре находился его ученик Жан Геннекен, который поддерживал тезисы Джордано; последний требовал обсуждения, что и имело место. Ученик мог ответить только на первое доказательство Калериуса. Тогда Бруно попросили ответить лично, но он не пожелал этого сделать, заявив, что время истекло, а на следующий день он не захотел явиться…»

Самое забавное, что эти уничтожающие строки приведены в предисловии к книге о Бруно, изданной большевиками в двадцатые годы – в качестве примера травли, которой якобы «невежи» подвергали «великого ученого»…

И, наконец, неизвестно в точности, был ли Джордано Бруно казнен вообще или окончил свои дни где-то за решеткой. Вплоть до середины девятнадцатого века держалось мнение, что был сожжен не сам Бруно, а его изображение, как это иногда практиковалось. Лишь в 1849 году, во время очередной революционной заварушки, какие тогда сотрясали всю Европу, кто-то, изволите ли видеть, «проник в архивы Ватикана» и раздобыл писаные доказательства того, что Бруно был все же казнен. История крайне темная, учитывая милую привычку «революционеров» и «просветителей» врать на каждом шагу…

Да, вот что еще. Главная вина Бруно, пожалуй, все же в том, что он скомпрометировал теорию Коперника.

Поначалу верхи католического духовенства относились к распространявшимся в рукописном виде изложениям взглядов священника Коперника вполне лояльно. В 1533 году папа Климент VII в собрании кардиналов и приближенных выслушал сообщение своего ученого секретаря кардинала Видманштадта, кратко изложившего теорию Коперника, – и не высказал ни малейшего раздражения. Когда церковь проводила так называемую «григорианскую реформу» календаря, Коперника включили в число «признанных» астрономов, которых официально пригласили для участия в работе (он не смог принять участие исключительно по нездоровью). Так что ни малейших «притеснений» или хотя бы просто недоброжелательства Ватикан к Копернику не проявлял (это только шарлатан Дэн Браун в «Коде да Винчи» может серьезно относиться к собственной побасенке о том, что «Ватикан отравил Коперника»).

Впервые в Риме ознакомились с трудами Коперника в 1515 году – и, как только что говорилось, долго относились к ним вполне терпимо. Бруно сожгли (или все же не сожгли) в 1600 году, и только в 1613 году Ватикан официально судил коперниканство (а это, кстати, показывает, что во времена суда над Бруно коперниканство еще не рассматривалось как «ересь» и не могло быть поводом не только для казни, но и для обвинения).

В чем причина? Да попросту в том, что Церковь обнаружила: теория Коперника вполне может стать основой для оккультистско-сатанинских учений. Что, кончено же, повлияло на отношение к самой теории, которая, кстати, согласно уровню развития науки того времени, была не более чем гипотезой, которую невозможно было доказать практически. Практические доказательства теории Коперника были оформлены только в середине девятнадцатого столетия. Так что не стоит чересчур уж ретиво осуждать тогдашних священников и богословов за «невежество» и «реакционность». Они были детьми своего века, как и мы с вами.

И, между прочим, относиться к папской булле об осуждении теории Коперника нужно весьма неоднозначно. Безусловно, можно усмотреть невежество и тугодумие во фразе: «Утверждение, что Земля не стоит в середине мира и имеет даже собственное ежедневное вращение, философски ложно и есть всяческое заблуждение». Но вот как быть со следующей: «Утверждение, что Солнце стоит неподвижно в середине мира, глупо, философски ложно и, так как решительно противоречит Священному Писанию, прямо еретично».

Между прочим, Солнце и в самом деле не «стоит в середине мира», как полагал Коперник, а движется в пространстве – и уж конечно, не в середине мира…

И в заключение стоит упомянуть о таком многозначительном факте: официальный философ итальянской фашистской партии, «ихний Маркс» Джованни Джентиле, крайне высоко ценил… именно Джордано Бруно, полагая его «предшественником фашистской философии». Комментируя сей печальный факт, большевистские историки не могли со всевозможными реверансами пройти мимо того, что в философии Бруно все же «заложены реакционные возможности».

В общем, тот, кто хочет сам ознакомиться со словоблудием Джордано Бруно, сделает это легко – в последние годы сразу несколько его писаний увидели свет.

А мы вернемся к клевете и лжи, обрушенным – и совершенно безосновательно – на инквизицию.

«Миллионы» жертв, приписываемые инквизиции, – это выдумка чистейшей воды, проистекающая порой из невежества «историков», хватавшихся за любые непроверенные «источники». А то и следствие прямого «социального заказа». Или откровенная шизофрения, как это было в случае с американской феминисткой Матильдой Джослин Гейдж, которая в 1893 году ни с того ни с сего объявила, будто ей достоверно известно, что инквизиция за все время своего существования «убила» девять миллионов человек, причем исключительно женщин.

Клиника, конечно. Феминистки конца девятнадцатого века были публикой, мягко скажем, своеобразной. Выступали они за благородное, в общем, дело – уравнивание женщины в правах с мужчиной. Вот только методы для этого выбирали какие-то… специфические. Одни били окна в правительственных учреждениях (в любых, от серьезных министерств до захолустных почтовых отделений), другие приковывали себя наручниками где попало, третьи выдумывали еще что-нибудь в этом роде. Одна такая «в целях протеста» бросилась на скачках под ноги ведущему скачку жеребцу. Конь, не успев остановиться, затоптал ее насмерть, сам повредил ногу, жокей ушибся – на том дело и кончилось, никак не повлияв на равноправие женщин. (Тому, кто заинтересуется проблемой, предлагаю прочитать великолепный роман Герберта Уэллса «Жена сэра Айзека Хармана»).

Впрочем, и лица мужского пола по тем или иным причинам повторяли насчет «миллионов жертв инквизиции» достаточно долго и настойчиво.

Меж тем реальность вовсе не такая жуткая. Изучение материалов инквизиционных судов началось только в середине семидесятых годов двадцатого века. И выяснилось: в 1450–1750 годах состоялось примерно 100 тысяч судебных процессов и от 40 до 50 тысяч казней, причем четверть казненных составляли мужчины. Другими словами, за триста лет «жертвами инквизиции» стало меньше людей, чем их гибнет за год в одной-единственной крупной стране в результате автомобильных аварий…

Цифра, конечно, тоже невеселая. Но… Помните, мы договорились придерживаться метода только двух возможностей? Если колдовства в реальной жизни не существует, эти люди невиновны. А если они виновны? Если «черное воздействие» – не во всех случаях вымысел? Все зависит от точки зрения…

К слову, за тот же срок гражданские суды приговорили к смерти по обвинению в чисто уголовных преступлениях гораздо больше народу…

Несколько конкретных примеров. В 1540–1700 годах все двадцать отделений испанской инквизиции рассмотрели примерно 50 тысяч дел, но смертных приговоров было вынесено лишь 775 (в числе 50 – не за колдовство или ересь, а прозаический гомосексуализм, который тогда тоже был в ведении инквизиции). То есть «вышку» получили лишь шестнадцать процентов привлеченных к суду инквизиции. Остальные либо были оправданы, либо отделались покаянием в той или иной форме (кстати, в Арагоне процентное соотношение и вовсе пикантное: из 58 казненных 23 – опять-таки голубые…)

Ну, а пыткам (кратковременным), как явствует из тех же ворохов сохранившихся дел, подвергалось только два процента обвиняемых.

Из современного исследования инквизиционных архивов, предпринятого историками из университета штата Огайо: «Мягкость инквизиторских приговоров по обвинениям в колдовстве составляет разительный контраст с суровостью светских судей Северной Европы в те же столетия. Удивительно, но испанский Supremo[5] еще в 1538 году советовал своим отделениям: инквизиторы не должны верить всему, что содержится в «Молоте ведьм», даже если автор «пишет об этом как о чем-то, что он сам видел и рассматривал, ибо природа этих дел такова, что он мог ошибаться, как и многие другие», или что филиал римской инквизиции в Миланском герцогстве противостоял местной панике, приведшей в 1580 году в миланские тюрьмы 17 ведьм. Девять из них были оправданы по всем статьям обвинения, еще пять – освобождены после принесения клятвы, одна из них полностью признала свою вину, а две сделали частичные признания – но даже и эти три отделались незначительными наказаниями».

Еще один современный американский историк: «Последние исследования показывают, что инквизиторы были более проницательными психологами, нежели светские судьи, и оказывались вполне способными прийти к корректному – а зачастую и снисходительному – приговору. В целом они, в отличие от светских судей, почти не полагались на пытку, чтобы убедиться в истинности утверждений обвиняемых… В отличие от светского судопроизводства того времени, суды инквизиции работали обычно медленно и кропотливо. Поскольку инквизиторы в меньшей степени заботились о том, чтобы установить факт совершения преступления – ереси, богохульства, магии и так далее, – но, скорее, стремились понять намерения людей, сказавших или сделавших подобное, они главным образом различали раскаявшихся и нераскаявшихся грешников, согрешив ших случайно или намеренно, мошенников и дураков. В отличие от многих светских судов уголовных раннего Нового времени, инквизиторы мало полагались на пытку как на средство установления истины в сложных и неясных обстоятельствах. Они предпочитали подвергнуть подозреваемого многократному перекрестному допросу, проявляя подчас удивительную психологическую тонкость, чтобы разобраться не только в его словах и действиях, но и в его мотивах. Инквизиторы были вполне способны рекомендовать светским властям, которые только и могли предать казни нераскаявшегося еретика, применить смертную казнь, и сами вынесли много суровых приговоров. Однако в основном инквизиторы просто предписывали покаяние различной продолжительности и интенсивности. Их культура была культурой стыда, а не насилия».

Стоит добавить, что порой случались ситуации прямо-таки анекдотические… В 1541 году в славном городе Лиссабоне объявился папский легат, то есть личный посланник, Хуан Перес де Сааведра и предъявил папские буллы с печатями, предписывающие ему проверить деятельность местной инквизиции и решить, работать ей дальше или самоликвидироваться.

Вел себя легат, правда, как-то странновато: чуть ли не в открытую баловался алхимией и искал эликсир бессмертия, для чего принялся скупать из-под полы ноги повешенных, ногти висельников, дохлых кошек и прочий научный материал. Но местные отцы-инквизиторы не усмотрели тут особого криминала: увы, подобные забавы в то время были в большой моде…

Повторилась история с Хлестаковым. Папскому посланнику устраивали банкеты, дарили подарки, возили по стране. Тут же, как легко догадаться, к нему потянулся народец со взятками, которые легат благосклонно принимал – так что в короткий срок собрал 260 000 золотых…

Но тут из соседней Испании прибыли сотрудники тамошней Супремо, без церемоний заехали «легату» в ухо и повязали, как пучок редиски. Оказалось, никакой это не папский посланец, а обыкновенный аферист с несомненными способностями к изящным искусствам – поскольку собственноручно изготовил все папские буллы с надлежащими печатями и прочими реквизитами… Деньги конфисковали, португальских коллег пожурили за доверчивость, а Сааведру законопатили на десять лет гребцом на галеры (по отбытии срока король пожелал на него взглянуть, и, видно, жулик ему чем-то не понравился, потому что его величество определил дону Хуану еще девять лет работы веслом).

И что, инквизиция за подобных субъектов отвечает?

Наконец, инквизиции сплошь и рядом приписывают совершенно чужие смертные приговоры, вынесенные в тех странах, где инквизиции не было вовсе (и католической церкви не было) – но колдунов с ведьмами и там жгли с превеликим усердием.

Только в одном швейцарском кантоне Во с 1611 по 1660 годы было сожжено 1800 ведьм, то есть столько, сколько за это же время спалили в Шотландии (1300) и Англии (500). Во всех трех странах «правили бал» протестанты различных толков, а немногочисленные католики находились на положении угнетаемого, преследуемого и лишенного всяких прав меньшинства. Германия после 1539 года откачнулась от католицизма, который сохранил позиции разве что в Баварии. Сухие цифры: в протестантской Юго-Западной Германии между 1562 и 1684 года за ведьмовство казнены 3229 человек, а в Испании, Португалии и Риме за 1500–1800 годы – примерно 12 человек в год…

Но в том-то и дело, что, рассказывая о «кострах инквизиций», сплошь и рядом без зазрения совести пристегивают еще и данные по протестантским странам, к которым не имели отношения ни инквизиция, ни сам папский престол…

А чего стоит растянувшаяся на века история с аудватерскими городскими весами?

В голландском древнем городе Аудватере, как и во многих других, имелись официальные городские весы, этакий «эталон». Но, в отличие от прочих, с этими была связана романтическая легенда. В старину было принято определять, ведьма перед судьями или нет, посредством взвешивания. Считалось, что ведьма весит ненормально мало. Однажды император Карл V присутствовал при подобной процедуре – но весовщик по каким-то своим причинам злодейски занизил вес, и получилось, что девушка весит всего несколько фунтов. Но император, пораженный красотой юной обвиняемой, настоял на том, чтобы ее еще раз взвесили на «правильных» весах, каковыми и оказались аудватерские. Они показали нормальный вес, и красотку торжественно освободили (отблагодарила ли она императора за спасение, легенда умалчивает).

Словом, родилась еще одна легенда: будто император Карл даровал Аудватеру особую привилегию, признав его весы самыми точными во всей империи. А следовательно, только на этих весах можно определить, связан ли человек с ведовством или невиновен.

Это была чистейшей воды легенда, но в Аудватер с начала шестнадцатого столетия нескончаемой вереницей потянулся народ – взвеситься и получить специальный сертификат, освобождавший от всяких подозрений в колдовстве…

Сертификат этот был натуральнейшей филькиной грамотой, никем официально не признанной. Но городские власти с протестантским хитроумием исправно взимали с каждого желающего по шесть гульденов, что для тех времен было приличной суммой. Ехали католики, ехали протестанты, платили денежки и получали ничего не стоящую бумажку, годную разве что… ну, вы поняли. Эта процедура по инерции продолжалась аж до конца восемнадцатого века…

Ну, и при чем тут инквизиция?

Меж тем до сих пор в «антирелигиозной» литературе попадаются упоминания, что «жестокие инквизиторы» взвешивали своих жертв на особых весах – и никто уже не помнит, откуда ноги растут…

Вернемся к серьезным вещам. Вспомним о «другом народце», чье существование мы договорились считать рабочей гипотезой. Итак, в какой-то момент противоречия меж двумя расами обострились до предела, и «другие» объявили человечеству войну. Вряд ли они были достаточно сильны, чтобы выводить армии в чистое поле. Как-никак это была уже, несмотря на все свои особые способности, немногочисленная, загнанная на задворки планеты «община»…

Следовательно, оставались диверсии. Оставалось – пакостить из-за угла.

В этих условиях тактика «дьяволят» наверняка заключалась бы в том, чтобы исподтишка подталкивать всевозможные тайные общества, радикальные секты, революционные кружки и прочих агрессивных маргиналов, способных производить бунты, религиозную рознь и прочие массовые беспорядки, подрывающие здоровье человеческого общества. Искать, конечно, приходится вслепую, так сказать, «качать на косвенных»: не прослеживается ли у бунтарей и сектантов некая запредельность – бессмысленная с точки зрения нормального человека жестокость, необъяснимый радикализм, ненормальная кровожадность, очевидная беспочвенность и шизофреничность выдвинутых идей?

Безусловно, люди – такая сволочь, что и сами по себе от всей души вносят лепту в умножение «беспредела». Но порой и явственно прослеживаются следы постороннего влияния, хотя чертовски трудно его вычленять из обычных человеческих перехлестов… Прослеживаются, знаете ли…

Эти ниоткуда вынырнувшие субъекты, становившиеся трибунами и вождями, хотя вроде бы не способны были занять и скромное место поильщика лошадей на извозчичьей станции. Эти необъяснимые приступы то ли бешенства, то ли полного отключения сознания, овладевавшие целыми народами ни с того ни с сего… Эти странные случаи, когда безнадежнейшее, казалось бы, предприятие все же увенчивалось успехом, погружая в хаос целые страны…

Прослеживается, знаете ли.

Самым идеальным средством маскировки для уцелевших представителей все же не особенно многочисленного, надо полагать, «другого народца» было бы создать среди людей всеобщее убеждение, будто «соседей» не существует вовсе. Что становилось гораздо легче с распространением «просвещения», «прогресса», «свободомыслия» и «либерализма». Когда всерьез верить в других выглядит глупейшим суеверием, недостойным современного человека, считающего себя венцом творения только на том основании, что у него имеется ноутбук и супертонкие презервативы. Не говоря уж о том, чтобы вслух назвать других тем именем, под которым их прекрасно знали люди Средневековья – да и гораздо более близкие к нам наши предки…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.