БОЙ ПОСЛЕ ПОБЕДЫ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

БОЙ ПОСЛЕ ПОБЕДЫ

Бродят слухи, что в мае 1945 года советские и американские войска имели несколько боевых столкновений на территории Германии. Это представляется вполне вероятным в обстановке всеобщего хаоса, который воцарился там. В годы войны не раз имели место случаи на земле, на море и в воздухе, когда свои весьма энергично били своих же. Чаще всего это происходило в условиях плохой видимости (туман, ночь) или нехватки информации (внезапное выдвижение подразделения в полосу действий соседа). Но эти случаи так и оставались случаями, до ведения систематических боевых действий против союзников все-таки дело не доходило. То же самое относится и к советско-американским стычкам, которые, кстати, никак не удается подтвердить документально, хотя если такие эпизоды и случались, то ни в коей мере не бросают тени на их участников.

Чаще всего отличались, разумеется, летчики, ведь из прекрасного высока на земле все выглядят одинаково. Например, 25 июля 1944 года во время операции «Кобра» американские тяжелые бомбардировщики вместо немецкой артиллерии разнесли позиции собственных 9-й и 30-й пехотных дивизий, погиб 241 человек, ранены 620. Среди погибших оказался генерал-лейтенант МакНейр, который должен был возглавить 1-ю Группу армий. Как вспоминает генерал Брэдли, тело МакНейра удалось опознать только по трем звездочкам на воротнике. А еще через месяц, 27 августа 1944 года, штурмовики «Тайфун» Королевских ВВС мастерским ударом уничтожили целую тральную флотилию Королевского флота возле порта Гавр.

Неприятный инцидент произошел 7 ноября 1944 года возле югославского города Ниш, там американская авиация атаковала советские войска. Беда лишь в том, что невозможно найти два одинаковых описания этого столкновения. Единственное, что можно сказать совершенно точно, — пострадал штаб 6-го гвардейского корпуса, и погиб его командир генерал-лейтенант Котов. Все остальное покрыто мраком неизвестности. Вариант первый: «Более 40 американских «Лайтингов» начали штурмовку штаба 6-го гвардейского стрелкового корпуса и аэродрома 866-го истребительного полка под городом Ниш. Под бомбами погиб командующий корпусом Григорий Котов — между прочим, Герой Советского Союза. Бомбами повредили несколько самолетов и сожгли склад ГСМ, автомобили. Взлетевшие советские истребители сбили четырех американцев. После чего те драпанули». Вариант второй: «На аэродроме города Ниш (Сербия) советские летчики из 707-го штурмового авиаполка собрались было отметить известный революционный праздник, как вдруг им на головы начали пикировать странные самолеты и сбрасывать бомбы. В воздух подняли дежурное звено из соседнего 866-го истребительного авиаполка. Буквально через полчаса другая группа американских самолетов атаковала колонну советских войск, следовавшую через Ниш по шоссе. Их тоже удалось отогнать, но дел они натворить успели. В результате налета погиб командир стрелкового корпуса генерал Степанов (?!). Его последние слова были: «Проклятые империалисты!» Вариант третий: «Над колонной 6-го гвардейского стрелкового корпуса Красной Армии севернее города Ниш неожиданно появилась группа американских бомбардировщиков В-25 «Митчелл» в сопровождении истребителей «Лайтнинг». Всего самолетов было штук 30. Американцы очень точно отбомбились по голове колонны: погиб командир корпуса, 31 солдат и офицер, еще 37 человек было ранено. С аэродрома взлетела группа из 9 истребителей Як-3, один из которых был тут же сбит. В воздухе завязалось ожесточенное сражение. Партизанский политкомиссар, приставленный к нишскому аэродрому, довел до сведения личного состава, что всего было сбито 7 американских и 3 советских самолета. При этом американцы потеряли 14 летчиков». Вариант четвертый (рассказ сына генерала Котова): «Колонна 6-го гвардейского стрелкового корпуса 7 ноября 1944 года совершала марш к Дунаю по территории Югославии в районе города Ниш, когда над ней появились 27 американских самолетов. Это были союзники, их приветствовали, размахивая пилотками и фуражками. Но самолеты развернулись и нанесли бомбовой удар. Погиб мой отец и еще 31 офицер и солдат, ранено 37 человек, в том числе и мой старший брат, у которого на руках и скончался отец. Брат Энгельс в тот период был адъютантом у отца. Маневры самолетов не оставляли сомнений, что они нанесут повторный удар. Тогда в воздух подняли девятку советских истребителей. Завязался воздушный бой. В результате было потеряно 3 американских и 3 наших самолета».

У американцев имеется своя версия происшедшего. Они не отрицают, что «Лайтнинги» по ошибке нанесли удар по советской мотоколонне, но утверждают, что виной этому неоднократные и категорические отказы русских принять миссию связи для предотвращения как раз таких инцидентов, причем очередной отказ последовал даже после этого трагического эпизода. По американским данным, в последовавшем воздушном бою были сбиты 2 американских и 2 советских самолета.

Но все это мелочи, упоминания о которых можно найти лишь в самых подробных исторических работах. Желающие могут заглянуть в небезызвестную «Википедию», набрать в поисковике «Friendly fire» и посмотреть, что получится. Гораздо более серьезные последствия могли иметь кое-какие планы победителей, если бы только у них хватило глупости попытаться эти планы реализовать. Мы говорим об операции «Немыслимое», задуманной вроде бы Уинстоном Черчиллем, и о витавшем в воздухе лозунге: «Вперед, до Ла-Манша и Гибралтара!»

Начнем с домыслов сэра Винни Пуха. В общем-то, Черчилль всегда не скрывал своей ненависти к коммунизму, однако имеется одна маленькая деталь: никто и нигде не найдет призывов сэра Винни к незамедлительному нападению на Советскую Россию, как он называл СССР. Он был достаточно искушен в политике, чтобы позволять себе опрометчивые заявления. Да чтобы Черчилль призвал показать Советам кузькину мать?! Никогда!

Но наши разоблачители из кожи вон лезут, чтобы доказать недоказуемое. Методика очень проста: берется заключительный том его работы «Вторая мировая война», написанный в 1953 году, оттуда с кровью и мясом выдирается цитата, после чего некий доктор наук совершенно всерьез утверждает, что на основании этого заявления британский Комитет начальников штабов еще весной 1945 года занялся разработкой планов войны против Советского Союза. Доказательства? Самые что ни на есть веские: «Время поручения премьер-министра на разработку плана операции не указано, но, учитывая сложность его подготовки, характер и объем самих документов, есть все основания предполагать, что задание премьер-министра было получено планировщиками в апреле 1945 года». Вот есть все основания полагать — и все тут, не более и не менее.

План действительно более чем странный. С одной стороны, возникают резонные сомнения в психическом здоровье британских генералов, с другой — на основании безумных посылок они приходят к совершенно резонному заключению: воевать с Советским Союзом в данный момент не следует, это кончится слишком скверно. Чего стоит одно из условий начала военных действий: «Русские вступают в альянс с Японией»! Ну и уже совершенно тифозным бредом выглядит предположение: «Возможность содействия со стороны немцев рассмотрена в Приложении IV;

согласно расчетам, на ранних этапах [военной кампании] можно переформировать и перевооружить 10 немецких дивизий». Я не завидую тому британскому генералу, который летом 1945 года предложит своим солдатам стать в один строй с гитлеровцами, можно ведь и пулю получить, причем даже не в спину, а прямо в лоб.

Собственно, союз с Японией не представляется абсолютно невозможным, просто цена, которую мог потребовать Сталин за такой союз, для японцев была бы неприемлемой. Вы полагаете, они согласятся отдать Маньчжурию, Сахалин и Курилы?! Ни за что! А значит, и союзу не бывать.

Но, так или иначе, 22 мая 1945 года родился документ, озаглавленный «Операция «Немыслимое», план военных действий против Советского Союза. 80 дивизиям союзников, из которых 20 были танковыми, Советский Союз мог противопоставить 140 пехотных и 30 танковых дивизий, а также 24 танковые бригады. На самом деле количество советских дивизий было значительно больше, эта оценка базировалась на пересчете численности. 6700 самолетов западных союзников могли столкнуться с 14 600 самолетами Красной Армии. Вот эти цифры и заставили генералов усомниться в том, что военные действия могут принести успех. При этом в документе отмечались высокие боевые качества советских войск, пусть даже и измотанных долгой и тяжелой войной. Единственным аргументом в пользу союзников считалось качественное превосходство авиации (при вдвое меньшей численности) и ничтожные запасы высокооктанового бензина в Советском Союзе, что опять же не позволило бы советским самолетам действовать с полной эффективностью.

Кстати, в документе даже не упоминается ядерное оружие, что, в общем, можно понять. Нанести удар по советской территории у американцев не получилось бы, а сбрасывать атомную бомбу на Берлин или Париж, даже после захвата их советскими войсками, как-то глупо.

В общем, отнестись к этому документу совершенно всерьез трудно, слишком много в нем пустопорожних бредней. К тому же западные союзники были крайне заинтересованы в том, чтобы Советский Союз, как было оговорено на Ялтинской конференции, вступил в войну против Японии. Конечно, это не сыграло бы решающей роли в Тихоокеанской войне, как и высадка в Нормандии не решала исхода войны против Гитлера, но капитуляция Японии состоялась бы заметно раньше. Мимоходом заметим, что утверждение американских генералов, будто высадка в Японии будет стоить им миллиона жертв, оказалось фальшивкой, подготовленной американским Комитетом начальников штабов для обмана собственного президента и правительства, поэтому так ли уж необходимо было участие Красной Армии в заключительном наступлении на Японию, это вопрос. Зато информация об операции «Немыслимое» вполне могла подтолкнуть советское командование к активным действиям вне зависимости от наличия или отсутствия плана «Дойти до Гибралтара».

Примем за основу допущение, что советское командование сумело узнать о плане «Немыслимое», во всяком случае, некоторые авторы именно эти объясняют перегруппировку войск, которую затеял маршал Жуков в июне 1945 года. Действительно, если взглянуть на карту, то обнаружится, что положение советских войск весьма напоминает живописный хаос, в котором оказывались те же немцы после окончания победоносных кампаний осенью 1939 года в Польше и летом 1940 года во Франции. Нет единой линии фронта, тылы отстали, подразделения перемешались, они разбросаны по большой территории. Жукову требовалось подтянуть лучшие армии, все еще находившиеся в районе Берлина, а также войска из Чехословакии. Кроме того, три армии застряли на побережье Балтики.

Будем считать, что приказ из Москвы, о котором пишут российские историки, ссылаясь на историков английских (интересный вариант, не правда ли?), в равной степени удовлетворял и намерению выстроить оборону против нападения союзников, и желанию нанести удар по тем же союзникам. Кстати, в этом случае ни о какой отправке войск на Дальний Восток не могло быть и речи, но заключение союзного договора с Японией, которое привиделось британским генералам, мы рассматривать не станем по определению.

Теперь следует разобраться с тем, каких союзников сумел бы найти Сталин для предстоящей войны. С гитлеровцами сражались две армии Войска Польского, болгарская армия и несколько югославских, хотя не следует преувеличивать их боевую ценность, особенно югославских. Там маячила гражданская война, и маршалу Тито было не до внешних разборок. Впрочем, возможности французской армии, оказавшейся по ту сторону линии фронта, также не следует переоценивать. Кстати, англо-американские армии были разбросаны ничуть не меньше, например, 1-я канадская армия застряла в Голландии, 5-я американская — где-то в горах Тироля и так далее. Но предположим, что союзники также начали сосредоточение войск на предполагаемой линии фронта.

Самый тяжелый вопрос: как объяснить людям, почему вчерашний союзник вдруг превратился в противника? Но вот с Красной Армией это как раз не проблема. Вы читали статью Джорджа Оруэлла «Литература и тоталитаризм»? Почитайте. «Вот очевидный, самый простой пример: до сентября 1939 года каждому немцу вменялось в обязанность испытывать к русскому большевизму отвращение и ужас, после сентября 1939 года — восторг и страстное сочувствие. Если между Россией и Германией начнется война, а это весьма вероятно в ближайшие несколько лет, с неизбежностью вновь произойдет крутая перемена». Статья была опубликована 19 июня 1941 года!

Короче, 22 июня 1945 года советским людям объявили, что теперь нужно начать борьбу против англо-американского империализма, тайно поддерживавшего фашизм и вторгшегося в Европу с корыстными целями, предстоит освободительный поход, чтобы помочь французскому пролетариату сбросить иго капиталистического гнета. Что будут говорить американцы? Ну, это их проблема.

Изобретать какие-то хитрые стратегические планы маршалу Жукову, разработавшему план операции «Ермолов», совершенно не требовалось, направление главного удара было совершенно очевидным. Необходимо было захватить наиболее крупные порты Западной Европы — Гамбург и Антверпен, чтобы лишить союзников возможности беспрепятственно перебрасывать подкрепления на материк. Собственно, так пытались действовать немцы во время неудачной попытки наступления в Арденнах зимой 1944 года. На острие главного удара находились пополненные и переформированные 1-я и 2-я гвардейские танковые армии. Вспомогательный удар южнее на территории Чехословакии наносился силами 3-й и 4-й гвардейских танковых армий. При этом союзникам был подготовлен пренеприятный сюрприз: предполагалось впервые бросить в бой новейшие танки ИС-3, противопоставить которым союзникам было решительно нечего.

Главная идея операции заключалась в быстром разгроме англо-американских войск на линии фронта, после чего боевые действия фактически прекращались и начиналось простое выдвижение войск с целью занятия максимально возможной территории. Советское командование не без оснований считало, что быстро сформировать вторую волну армий союзники просто не сумеют, как это не сумели французы в июне 1940 года, даже воюя на собственной территории. К тому же советский Генеральный штаб правильно считал, что людские ресурсы Великобритании исчерпаны и после гибели 2-й и 8-й армий Англия уже просто не сумеет набрать необходимое количество солдат, особенно учитывая непрекращающуюся войну против Японии. Соединенные Штаты смогут сформировать новый экспедиционный корпус и доставить его в Англию, но это займет слишком много времени. К тому же совершенно неизвестно, осмелится ли американское правительство рисковать второй раз после столь крупных потерь. Ведь до сих пор все поражения американских войск можно было считать сугубо локальными неудачами, не связанными со слишком большими потерями. Даже на Филиппинах весной 1942 года капитулировало не более 25 ООО человек американских солдат, общее количество было много больше, но это были не американцы, а потери филиппинской армии американскую общественность совершенно не волновали. Если же будет уничтожена миллионная армия, это подорвет желание американцев продолжать войну, тем более что собственно американским интересам ничто не угрожает. Сталин намеревался сразу после того, как остатки англо-американских войск эвакуируются с материка, предложить мир. Вопрос о высадке в Англии даже не поднимался по весьма просто причине: у Советского Союза не было флота, который бы заслуживал названия «Флот», так, горстка устаревших и слабых корабликов. Экономическое положение страны не позволяло ей вести затяжную войну, ситуация с продовольствием была близка к катастрофе, а рассчитывать на запасы разоренной Европы явно не приходилось. Таким образом, оба противника сходились в одном: либо война будет скоротечной, либо ее не следует начинать вообще. Повторения шестилетней войны против Гитлера не вынесет никто.

Главную опасность, по мнению советских генералов, представляла авиация союзников, хотя и здесь положение было не столь плохим, как могло показаться на первый взгляд. Главной ударной силой союзников оставалась стратегическая авиация, однако

8-я воздушная армия так и не перебралась на материк за ненадобностью, а 15-я базировалась на юге Италии и тоже мало чем могла помочь в будущих военных действиях. Вдобавок в условиях динамичной маневренной войны стратегические бомбардировщики были малополезны, они могли разве что заняться разрушением того, что еще не было разрушено, — мостов, дорог, городов. Но теперь это не имело особого смысла. Вдобавок бомбардировщики В-29 «Сверхкрепость», бороться с которыми советские ВВС просто не могли по причине отсутствия высотных истребителей, были сосредоточены на Тихоокеанском театре, и их переброска в Европу не предвиделась. Оставались 2-я англо-канадская и 9-я американская воздушные армии, справиться с которыми представлялось возможным.

Кроме того, советские войска вполне могли рассчитывать на помощь пятой колонны — прокоммунистических элементов во Франции и Италии. Собственно, в Италию никто пока вторгаться не собирался, однако политическое давление коммунистов вполне могло парализовать военные усилия англо-американцев. Во Франции можно было рассчитывать на прямую военную поддержку бывших партизан, так как коммунисты соперничали по своему влиянию даже с генералом де Голлем. Ключевым вопросом оставалось отношение немцев, хотя на дальнейшее сопротивление немецкие войска уже не были способны. Германская военная машина к маю 1945 года была уничтожена, и капитуляция Германии лишь официально зафиксировала этот несомненный факт.

Зато можно было попытаться в рамках политического обеспечения операции огласить план Черчилля расчленить Германию (собственно, стандартный план британской дипломатии, которому чуть не сто лет исполнилось) и не слишком спешить с выполнением обещаний по передаче полякам Силезии, а чехам Судет. Какая Силезия? Были обещаны «существенные приращения территории на западе», чтобы компенсировать то, что Советский Союз на востоке отрезал. А насколько именно «существенные», будет уточнено несколько позднее, пока что немцы получат твердые заверения сохранения целостности германского государства. Одновременно можно хорошо подставить польское эмигрантское правительство, выставив его чуть ли не агрессором. Не слишком много, но в данный конкретный момент сказать что-то больше просто невозможно.

В качестве официального предлога было выставлено нежелание англичан отводить свои войска за намеченную разграничительную линию на севере, а также неуемные желания знаменитого Джорджа Паттона, 3-я армия которого находилась на территории Чехословакии и совсем не собиралась тормозить свое продвижение. Но первый удар обрушился на американскую 1-ю армию генерал-лейтенанта Ходжеса, с которой и встретились на Эльбе советские войска.

Первые же столкновения показали, что свои предварительные расчеты обе стороны построили на песке. Американцы грубо ошиблись при оценке качества советской военной техники, а советские генералы совершенно неправильно оценили моральный дух американских солдат. Парадоксальным образом они повторили ошибки, которые сделали чуть ранее немцы. Одни не верили, что дикие восточные варвары способны производить отличное вооружение, другие отказывались признавать, что зажравшиеся и изнеженные американцы вообще способны воевать.

Первый раунд новой войны вчистую выиграли советские войска. Прежде всего за ними стоял такой важный фактор, как внезапность нападения, не говоря уже о том, что раз «партия сказала «Надо», комсомол ответил «Есть!». Это американцы продолжали сомневаться и решать, что делать и не сошли ли с ума эти русские. Впрочем, эти сомнения терзали высшие штабы, войска после вполне понятного первого замешательства ответили огнем на огонь, но силы были неравными.

Особенно страшным был удар гвардейских тяжелых танковых полков, только что получивших на вооружение новые машины ИС-3. Американцы сразу же обнаружили, что никакая их бронетехника не может противостоять новым советским танкам. Первой это выяснила 6-я бронетанковая дивизия, «Шерманы» даже самых последних моделей не могли сражаться с ними. Изобретательные американские танкисты еще ранее начали самостоятельно наваривать дополнительные броневые плиты на лоб корпуса и башню, в результате чего самостоятельно родился штурмовой танк. Но если эта броня спасала от снарядов «Пантеры», то тяжелый 122-мм снаряд она остановить не могла. Более того, достаточно часто прямое попадание этого снаряда просто срывало башню «Шермана» с погона. Поэтому модель М4 АЗ Е2 «Джамбо», относительно спокойно чувствовавшая себя под огнем немецких орудий, попаданий советских снарядов не выдерживала. Впрочем, справедливости ради следует заметить, что 128-мм снаряд «Ягдтигра» тоже уничтожал этот танк.

Вдобавок оказалось, что раздельно-гильзовое заряжание пушки Д-25Т, безусловно снижавшее скорострельность, на самом деле оказалось не таким уж страшным недостатком. Расчеты, говорившие о том, что пушки с унитарным патроном успеют сделать три выстрела за то время, которое потребуется Д-25Т для одного, так и остались бумажными расчетами. Дело в том, что скорость заряжания и скорость стрельбы на деле оказались совершенно разными величинами, слабо зависящими друг от друга. Реальная боевая скорострельность в три-четыре раза ниже полигонного темпа стрельбы, но при этом для пушек одного класса она стремится примерно к одному значению. Все танковые пушки в условиях реального боя будут стрелять примерно с одной скоростью, ведь наводчику и командиру требуется оценить обстановку, внести поправки и лишь после этого делать второй выстрел. А все эти действия от автоматики пушки совершенно не зависят. Да, 37-мм пушка останется скорострельнее 75-мм, а та, в свою очередь, — скорострельнее 122-мм, но реальная разница составит раза полтора, не больше. Вообще, максимальная скорострельность остается понятием в значительной степени теоретическим. У меня был знакомый (вечная память ветерану), который в годы войны командовал батареей пушек ЗИС-З. Так вот, он однажды сказал мне, что за три года войны его батарея стреляла беглым огнем по максимуму ровно два раза. Поэтому теоретически более высокая скорострельность американских пушек так и осталась теоретической.

Советские танкисты имели и еще одно преимущество. Вольно или невольно, однако они в течение последних двух лет постоянно вели бои против немецких танков, в то время как американцы, памятуя о слабости своих машин, таких боев стремились избегать, больше полагаясь на авиацию и артиллерию. В результате они просто не имели достаточного опыта.

Поэтому советские тяжелые танки пронизали американские позиции, словно игла бумажный лист. В результате уже в первый день наступления американские 7-й и 8-й корпуса 1-й армии, 3-й и 5-й корпуса 3-й армии были разгромлены. Количество пленных было велико, но в основном потому, что сначала американцы просто растерялись. Там, где младшие командиры рискнули принять на себя ответственность и оказали сопротивление, картина была несколько иной. Однако и в этих местах сказался фактор внезапности и превосходство Красной Армии в задействованных силах. Американский фронт развалился, и советские механизированные части рванулись вперед, в глубь германской территории. Ну, подобную картину мы видели уже не раз на Восточном фронте.

На северном участке фронта, в полосе 9-й американской и 2-й британской армий, советское командование не вело активных наступательных действий, ограничившись достаточно вялым нажимом только ради того, чтобы сковать силы противника и не дать ему перебросить резервы в полосу главного удара. На юге не было и этого, советские 26, 27 и 57-я армии держались откровенно пассивно, предоставив армии маршала Тито разбираться с британской 8-й армией.

После некоторого замешательства генерал Эйзенхауэр приказал остаткам 1-й и 3-й армий спешно отступать к германо-французской границе в район Саарбрюккен — Люксембург, туда же начали выдвигаться 15-я американская и 1-я канадская армии.

9-я американская и 2-я британская армии получили приказ отступать к портам Северо-Западной Европы — Гамбургу, Роттердаму и другим. 7-я американская армия начала отходить через Баварию к Страсбургу. То есть Эйзенхауэр решил без боя отдать всю территорию Германии. Такое решение таило в себе изрядную долю яда. Генерал приказал снять охрану с мест сосредоточения пленных немцев, предоставив советскому командованию решать эту болезненную проблему. Вдобавок немедленно возникла еще одна проблема. Он также приказал освободить уже арестованное немецкое правительство Деница и Шверин фон Крозига и доставить их обратно в Шлезвиг, где, кроме всего прочего, собралось изрядное количество немецких солдат, сохранивших хотя бы легкое вооружение. После ухода оттуда 2-й британской армии на границе с Данией совершенно неожиданно образовался фашистский анклав.

На севере Италии британская 8-я армия вела себя крайне пассивно, не решаясь предпринимать что-либо против югославских армий. Впрочем, маршалу Тито сейчас было совершенно не до внешних разборок: после того как он лишился поддержки всех союзников, в Югославии с новой силой вспыхнула гражданская война. Причем масла в огонь подливали религиозные и межнациональные противоречия. Кроме хорватских усташей и четников генерала Михайловича в борьбу против армий Тито включилась 13-я горная дивизия СС «Ханджар» и мусульманские подразделения. Но при этом все они не забывали воевать и друг с другом.

Не все гладко шло и в тылу союзников. Следует помнить, что в 1945 году во Франции и Италии очень сильным было влияние коммунистов, которые выполняли многие приказы резидентов советской разведки. И если в Италии все это не имело особого значения, так как саботаж не мог принести ощутимых результатов, а поднимать вооруженное восстание было рискованно, его вполне могли подавить силы итальянской армии, то во Франции дела обстояли иначе. Прежде всего оставалась не вполне ясной позиция французской 1-й армии генерала де Латтра де Тассиньи. Ее пехотные части были укомплектованы марокканцами и французами — выходцами из Алжира, а потому вряд ли следовало ждать от них симпатий коммунистам. Но такие генералы, как сам де Тассиньи или Леклерк, отличались крайне независимым характером, можно вспомнить их многочисленные конфликты с англо-американским командованием. Не до конца определилась и позиция самого генерала де Голля, который вполне мог попытаться ловить рыбку в мутной воде. Недаром в годы войны он показал себя мастером политической интриги и сумел разгромленную наголову Францию ввести в ряды победителей и великих держав. А пока французские коммунисты начали тихий саботаж на тыловых коммуникациях, мешая понемногу передвижениям англо-американских войск и колонн снабжения, хотя к прямым диверсиям они не переходили.

Но оставался еще один фронт, на котором англо-американцы рассчитывали добиться успеха, — воздушный. Уже на второй день союзная авиация получила приказ начать действия против советских войск. В качестве козырей союзники могли предъявить такие действительно великолепные истребители, как P-51D «Мустанг» и «Спитфайр» Mk.XIV, по своим характеристикам безусловно превосходившие любой советский истребитель, не говоря уже о реактивных «Метеорах». Союзники располагали мощной стратегической авиацией, однако она базировалась в Англии и Италии и вряд ли могла серьезно повлиять на ход военных действий. Немногочисленные попытки использовать тяжелые бомбардировщики для фронтовых нужд, предпринимавшиеся в 1944 году, чаще всего завершались неудачами. А фронтовая авиация союзников была не слишком сильной, хотя не следовало недооценивать использовавшиеся в качестве штурмовиков британские «Тайфуны» и американские «Тандерболты». Англо-американские пилоты имели серьезный боевой опыт, так как в отличие от танкистов не боялись вступать в бой с немцами. Советская авиация имела серьезное численное превосходство, зато союзники использовали высокооктановый бензин и качественные масла, что еще больше увеличивало превосходство в летных характеристиках.

Первые бои в воздухе не принесли особого перевеса ни одному из противников, тем более что пока все ограничивалось стычками истребителей. Советское командование придерживало свои штурмовики, опасаясь высоких потерь, союзники пока не выработали внятной тактики использования авиации.

После экстренного совещания между командующим британской 2-й тактической воздушной армией маршалом авиации Конингхэмом и командующим американской 9-й воздушной армией генерал-лейтенантом Бреретоном было решено попытаться нанести штурмовой удар по колоннам 1-й гвардейской танковой армии, которая уже перешла к преследованию спешно отступающей армии генерала Ходжеса. Для этого англичане выделили 121, 122, 123 и 143-е авиакрылья штурмовиков «Тайфун», американцы добавили 70-е истребительное авиакрыло, летавшее на «Тандерболтах». Прикрывать штурмовиков должно было американское 100-е истребительное авиакрыло (истребители «Мустанг»). Все организовывалось в такой спешке, что спланировать толком налет союзники не сумели.

И тем не менее 26 июня самолеты союзников нанесли удар по колоннам 11-го гвардейского танкового корпуса. Советские войска впервые столкнулись с новым для себя оружием — ракетами. Хотя штурмовики Ил-2 иногда использовали ракеты РС-82 и PC-132, отношение к ним было прохладным. Опыт боевых действий показал, что применение реактивных снарядов по бронированным целям имело малую эффективность, так как требовало прямого попадания. В ходе испытаний на Научно-исследовательском полигоне авиационного вооружения ВВС Красной Армии средний процент попаданий снарядов РС-82 в неподвижный танк при стрельбе с дистанции 400-500 м составил 1,1%, а в плотную колонну танков — 3,7%. Процент попадания РС-132 был еще меньше.

В условиях боевого применения с расстояния 600-700 м при активном противодействии противника рассеивание было значительно выше. Поэтому для советских танкистов стало серьезным шоком массовое применение англичанами ракет RP-3. Британские пилоты продемонстрировали прекрасную выучку, и в считаные минуты корпус потерял более 50 танков. Не менее смертоносными оказались атаки американских истребителей P-47N, вооруженных 8 тяжелыми пулеметами. Этот удар оказался куда более опасным, чем все воздушные атаки немцев. От разгрома корпус спасла плохая организация налета, британские и американские эскадрильи действовали поодиночке, и появившиеся в конце концов истребители 3-й гвардейской НАД сумели отогнать прибывшие последними самолеты. Истребители прикрытия также запоздали, поэтому штурмовики понесли потери, хотя и меньше, чем можно было ожидать. В общем, этот бой задал модель последующих столкновений в воздухе: союзники имели слишком мало сил для достижения серьезного результата, советская система наведения истребителей постоянно опаздывала, танкисты несли потери, но не настолько тяжелые, чтобы остановиться. Принципиальное отличие происходящего от прошлых событий на Западном фронте заключалось в том, что у союзников пока еще не было абсолютного господства в воздухе, поэтому они не могли организовать беспрепятственный расстрел с воздуха, как это было, скажем, во время Фалезской операции.

Гораздо хуже обстояло дело с борьбой против стратегических бомбардировщиков. После недельного промедления командование союзников пустило их в ход, поставив задачу воздействия на коммуникации. Поколебавшись, командование союзной авиации все-таки исключило немецкие города из списка целей. И практически сразу выяснилось, что советская авиация этим налетам не может противопоставить практически ничего. Британские «Ланкастеры» возобновили практику ночных налетов и действовали абсолютно беспрепятственно, так как Красная Армия ночных истребителей не имела вообще. Попытки использовать трофейные Не-219 и Bf-110G-4 особого успеха не дала. Это было примерно такое же положение, в каком находились англичане в 1940 году. Дневные налеты «Летающих крепостей» в сопровождении «Мустангов» также приносили много неприятностей. Несмотря на бодрые рапорты пилотов, «сбивавших» «крепости» десятками, налеты не прекращались и не ослабевали. Начнем с того, что до сих пор советским летчикам-истребителям не приходилось отражать налеты, в которых участвовали сотни самолетов, и прорываться сквозь огонь тысяч тяжелых пулеметов им до сих пор не приходилось. Мужества советским летчикам было не занимать, но вот их стрельба оказалась малоэффективной. Пушка ШВАК, основное оружие советских истребителей, с ее весом снаряда всего 96 граммов, прекрасно справлялась со средними бомбардировщиками типа Не-111 или Ju-88, но против «крепости» или «Либерейтора» требовалось нечто более серьезное. В конце концов немцы совсем не от нечего делать перешли на 30-мм авиапушки со снарядом в четыре раза тяжелее.

Постепенно продвижение советских войск замедлялось, так как их тыловые коммуникации оказались

парализованными. И это тоже был совершенно новый и незнакомый вид военных действий. До сих пор советские генералы ни с чем подобным не сталкивались. Да, немцы оставляли позади себя выжженную землю, но после восстановления железнодорожных путей и мостов больше проблем не возникало. С систематическим и мощным давлением на коммуникации советское командование до сих пор не сталкивалось и просто не знало, как с этим бороться. Зенитной артиллерии не хватало, да и невозможно было прикрыть всю Восточную Европу. И все-таки советские войска продолжали двигаться вперед, хотя сейчас уже стало понятно, что конечные планы придется скорректировать.

Американская 9-я армия и британская 2-я армия были успешно эвакуированы из портов Северо-Западной Европы, но, как заметил Черчилль по совершенно другому поводу, «эвакуациями войны не выигрывают», хотя появление этих войск во Франции серьезно осложнило действия Красной Армии. Зато правительство Деница и последние ошметки вермахта, его защищавшие, наступавшие вдоль побережья Балтийского моря 65-я и 70-я армии прихлопнули просто походя.

В результате к концу июля на Европейском театре сложилась патовая ситуация. Советские войска дошли до границ Германии, заняли Голландию и часть Бельгии, оккупировали Данию, но на этом рубеже их импульс сошел на нет. При этом не сопротивление англо-американских войск было причиной остановки наступления, а трудности снабжения, ставшие совершенно непреодолимыми. Маршалы Жуков и Конев остановились на том рубеже, с которого в 1940 году Гудериан нанес удар, завершившийся Дюнкерком, однако повторить этот успех уже было невозможно.

Исход воздушной войны до сих пор оставался неопределенным, хотя англичане и американцы восполняли свои потери почти моментально. А вот ВВС РККА начали испытывать с этим некие проблемы, которые пока, впрочем, еще не превратились в трудности. И в этот момент президент Трумэн решил бросить на стол козырного туза. В Европу была переброшена 509-я сводная авиагруппа, которую первоначально планировалось использовать против Японии. Появление бомбардировщиков В-29 «Сверхкрепость» стало шоком для советских летчиков. Это были самолеты нового поколения, бороться с которыми советская авиация не могла по определению, точно так же, как этого не могли японцы. Бомбардировщик с гермокабинами и рабочей высотой полета более 10 километров был не по зубам ни одному истребителю того времени. Можно вспомнить, какие проблемы испытывали те же англичане при попытках перехватывать высотные разведчики Ju-86R-1. А ведь это были одиночные самолеты фактически без вооружения! Да, японцам удавалось сбивать отдельные самолеты, но в целом эксплуатационные потери американцев заметно превышали боевые. И дело не в плохом обслуживании самолетов или их ненадежности, нет, просто полеты выполнялись на предельную дальность, а это всегда сопряжено с определенным риском.

И если американские бомбардировщики долетали до Токио с Гуама или Сайпана, это означает, что с авиабазы Бессингбурн в Англии, откуда действовало 1-е бомбардировочное авиакрыло 8-й воздушной армии США, бомбардировщики В-29 «Сверхкрепость» пусть и не без проблем, но могли достать до Ленинграда и Москвы, имея на борту нагрузку до 4 тонн. Ну, а что именно нес самолет «Энола Гей» полковника Пола Уолрфилда Тиббетса, нам известно...

Данный текст является ознакомительным фрагментом.