Осада Антиохии

Осада Антиохии

Антиохия находилась в 20 км от побережья Средиземного моря на восточном берегу реки Оронт и была одним из самых значительных и древнейших городов Восточного Средиземноморья. Она неоднократно переходила из рук в руки, но в X веке оказалась у Византии, а в 1085 году была захвачена сельджуками. К юго-западу от городской окраины находились горы, а на северо-западе – болота, что делало Антиохию весьма сложной для штурма. Сельджуки к тому же весьма укрепили крепостные стены, и теперь здесь было 450 башен.

Антиохией владел эмир Яги-Сиан. Он, только узнав о приближении крестоносцев, сразу запросил помощи у соседних мусульманских государств, но единоверцы откликнулись далеко не сразу. В ожидании осады он арестовал православного патриарха Антиохии Иоанна Оксита и изгнал из города греков и армян, исповедующих христианство.

Между руководством крестоносцев снова возникли дискуссии по поводу выбора тактики. Что следует делать: штурмовать город или осаждать? Но после недолгих переговоров 21 октября 1097 года у городских стен был выкован ров, крестоносцы сложили снаряжение и начали осаду. Осада была выстроена не совсем правильно, крестоносцы контролировали лишь четверть крепостной стены, и на протяжении всей осады в Антиохию регулярно поступал провиант.

У осаждавших, как и у осажденных, дела с провиантом тоже обстояли хорошо: урожай на богатых окрестных полях уже созрел, да еще в середине ноября подошли 14 генуэзских кораблей, доставивших дополнительное продовольствие.

Но с началом зимы положение крестоносцев стало ухудшаться: припасов становилось все меньше, приходилось экономить, а когда часть войска отправилась 29 декабря на фуражировку, Яги-Сиан совершил вылазку через ворота Святого Георгия и под покровом ночи перебил множество рыцарей. Между тем отрядам, отправившимся за фуражом, тоже не повезло: они наткнулись на идущего на помощь антиохийцам Дукака Мелика, правителя Дамаска. 31 декабря 1097 года состоялась битва, в результате которой обе стороны были вынуждены вернуться на исходные позиции: Мелик вернулся в Дамаск, а так и не набравшие продовольствия христиане – под стены города. Вскоре среди осаждавших начался голод. Анналы Хильдесхайма сообщают, что «многие из этих крестоносцев ели коней и ослов, едва удерживаясь от человеческого мяса». Другие хроники, впрочем, сообщают и про случаи каннибализма, и про то, что под стенами Антиохии от голода умерла седьмая часть Крестового войска. Продукты можно было купить у армян или сирийцев, но те требовали за них непомерные деньги, которых просто не было у многих бедных крестоносцев.

В лагере свирепствовали болезни, да и зимняя пора оказалась чрезмерно суровой для южных широт. Стефан Блуаский сообщал жене Адели в письме от 29 марта 1098 года: «...Многие уже израсходовали все свои припасы в этих святых страстях. Весьма многие из наших франков, воистину, встретили бы скорую смерть от голода, если бы милосердие Божье и наши деньги не спасли их. Перед вышеупомянутым же городом Антиохией в течение всей зимы мы страдали ради нашего Господа Христа от непомерного мороза и страшных ливней. То, что некоторые говорят о невозможности выносить жар солнца в Сирии, – неправда, ибо зима здесь очень похожа на нашу зиму на западе».

Началось массовое дезертирство. В середине января 1098 года из лагеря ушла большая группа, возглавляемая уже знакомым нам Петром Пустынником. Но на дороге Танкред Тарентский нагнал их и где уговором, где угрозами заставил вернуться. Но уже в феврале лагерь покинул представитель императора Алексея византийский легат Татикий. В Византии он объяснил свое бегство тем, что крестоносцы заподозрили его в сговоре с сельджуками и хотели убить. Упоминает он, правда, в качестве доводов о своем возвращении и бычьи головы, которые стоили в лагере три золотых статира. Впрочем, существует версия, что Боэмунд Тарентский просто не хотел делиться с императором добычей и потому наврал Татикию про заговор, сказав остальным христианам, что византиец просто оказался трусом.

Вскоре на помощь Антиохии пришла армия Ридвана, эмира Алеппо, и 9 февраля у крепости Харим между сельджуками и конным отрядом Боэмунда состоялся бой, закончившийся победой крестоносцев.

В марте 1098 года из Константинополя прибыл флот короля Англии Эдгара Этлинга с осадными орудиями. Яги-Сиан напал на возвращавшихся с ценным грузом к городу крестоносцев и перебил около пяти сотен воинов, но нападение было отбито. С осадными башнями война пошла более успешно, и крестоносцы смогли защищать от мусульман дорогу, по которой в лагерь поступал провиант, а также блокировали дорогу, по которой провиант поступал в город.

В апреле к крестоносцам прибыли послы от Фатимидов, желая заключить с христианами союз против сельджуков. Но халиф хотел отдать крестоносцам Сирию в обмен на фатимидскую Палестину, а это условие было для крестоносцев неприемлемо.

В мае того же года к Антиохии выдвинулась армия мосульского эмира Кербоги, подкрепленная армиями эмира Алеппо Ридвана, эмира Дамаска Дукака, а также дополнительными отрядами из Персии и Месопотамии. Понятно, что такой силе крестоносцы противостоять бы не смогли, и они, узнав о приближающемся противнике, поняли, что Антиохия должна пасть до подхода объединенных армий.

Боэмунд Тарентский договорился с неким армянином-оружейником Фирузом (впрочем, хроники называют разные имена), состоявшим в гарнизоне башни Двух сестер, который был обижен на Яги-Сиана за какие-то притеснения. Тот, за щедрое вознаграждение, обещал открыть крестоносцам доступ в город. Анна Комнина, дочь императора Алексея и первая женщина-историк, писала: «...Боэмунд, все еще державший в тайне (от остальных крестоносцев) обещание армянина и питавший сладкие надежды обеспечить себе власть над Антиохией, сказал графам: „Смотрите, сколько уже времени мы здесь бедствуем и не только ничего не достигли, но и вот-вот падем жертвой голода, если чего-нибудь не придумаем для своего спасения“. На вопрос, что именно он имеет в виду, Боэмунд ответил: „Не все победы Бог дает одержать нам, полководцам, оружием, и не всегда они добываются в сражении. То, что не дает бой, нередко дарит слово, и лучшие трофеи воздвигает приветливое и дружеское обхождение. Поэтому не будем понапрасну терять время, а лучше до прихода Кербога разумными и мужественными действиями обеспечим себе спасение. Пусть каждый на своем участке постарается уговорить стража-варвара. А тот, кому первому удастся это, если хотите, станет командовать в городе до тех пор, пока не придет человек от самодержца и не примет от нас Антиохию“. Так сказал хитрый Боэмунд, который жаждал власти не ради латинян и общего блага, а ради собственного честолюбия».

2 июня 1098 года лагерь крестоносцев покинула еще группа воинов, в основном франков, в том числе Стефан Блуаский. А уже в ночь на 3 июня Фируз впустил отряд Боэмунда в башню по лестнице, поставленной и прикрепленной к городской стене. Ранним утром князь приказал трубить сигнал к бою, и от этого звука «пробудился и пришел в ужас весь город, дети и женщины принялись плакать». И стон и рыдания разносились по городу: ворвавшиеся в Антиохию крестоносцы, разозленные долгой осадой и гибелью товарищей, устроили в городе кровавую резню. Хроника сообщает, что «все площади города были забиты телами мертвецов, так что никто не мог находиться там из-за сильного зловония».

Услышал трубу крестоносцев и Яги-Сиан. Поняв, что звук раздался уже внутри крепости, он сразу же в сопровождении 30 воинов бежал из города. Но уже на расстоянии нескольких километров от города его настигло раскаяние, что оставил он в Антиохии свою семью, и детей, и всех мусульман. Он решил повернуть обратно, но сопровождающие воины бросили его, не желая идти на верную смерть, а местные армяне, найдя такую важную птицу, мгновенно его обезглавили, а голову в качестве подарка доставили Боэмунду Тарентскому.

К вечеру крестоносцы уже контролировали всю Антиохию за исключением цитадели, находившейся в южной части, которую удерживал Шамс ад-Дин, сын Яги-Сиана.

К счастью для крестоносцев, армия Кербога перед наступлением на Антиохию отправилась к Эдессе, где три недели пыталась отбить ее у Балдуина Булонского. К Антиохии Кербог подошел только 7 июня.

Кербог сразу попытался взять город штурмом, но, как уже сказано, Антиохия была весьма хорошо укреплена, и у него ничего не вышло. 9 июня Кербог осадил город. Крестоносцы не только оказались без источников провизии, но и были вынуждены дополнительно контролировать находящуюся внутри города вражескую цитадель. С воинами же Кербога они бились и днем, и ночью. Проблема была еще и в том, что значительная часть крестоносцев успела покинуть город и присоединиться к армии Стефана Блуаского в Тарсусе. Стефан же, узнав о нападении Кербога, решил, что удержать город нет никакой возможности, и потому спокойно отправился дальше, в Иерусалим. По дороге он встретил императора Алексея, еще не знающего о захвате христианами Антиохии и спешившего к ним на помощь, и отговорил его от этого похода, утверждая, что город уже наверняка пал. Алексей решил вернуться домой, чтобы не потерять и Константинополь.

Нескольким монахам, участникам Крестового похода, являлись во сне или наяву различные христианские святые, которые им сообщили, что копье Лонгина, которым был заколот на кресте Христос, легендарная христианская святыня, находится в Антиохии. Местное духовенство, знавшее, что копье хранится в Константинополе, в это не поверило, но вскоре после падения города в храме Святого Петра реликвия была обнаружена. Это вызвало массовое ликование, как и пролетевший над головами осаждавших мусульман огненный метеорит, который был также принят за добрый знак. Боэмунд, несмотря на счастливые знамения, попытался договориться с мусульманами, но те заключать мир отказались. Было ясно, что необходимо готовиться к битве.

28 июня крестоносцы вышли из города, разделившись на шесть отрядов, а седьмой, в 200 человек, оставили у цитадели. Кербог, решив, что противник слаб, не стал слушать советов своих полководцев, рекомендовавших атаковать отряды по очереди, а решил напасть на всю армию христиан сразу. Кербог пошел на хитрость и сначала отдал приказ отступать, пытаясь увлечь христиан в более удобную для себя местность. Мусульмане, поднимаясь на холмы, поджигали за собой траву и осыпали крестоносцев градом стрел. Именно в этот момент погибло очень много христиан, но крестоносцы, вдохновленные своей духовной миссией и найденным копьем, которое они почли за величайший знак благословения, продолжали идти вперед. Когда они наконец догнали сельджуков, те, пораженные их бесстрашием и готовностью умереть, запаниковали, и пустились в настоящее бегство, и были тогда во множестве порублены.

Вернувшись в город, крестоносцы уговорили защитников цитадели сдаться. После этого Боэмунд заявил о своих правах на Антиохию. Это не понравилось его товарищам, и те отправили письмо Алексею, но император отказался прислать посольство. Возможно, он и вправду, как и докладывали крестоносцы Папе, потерял интерес к походу.

В июле в Антиохии разразилась эпидемия тифа, унесшая много жизней, а в январе 1099 года, после долгих споров, Боэмунда провозгласили в итоге князем Антиохии, и армия выдвинулась к Иерусалиму.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.