I
I
Настоящие моряки всегда воспринимают корабль как живое существо со своими привычками и характером. Эти привычки называются душой корабля. Корабли бывают мрачными и нередко даже злыми, а бывают добродушными и жизнерадостными.
Линейный корабль «Шарнхорст» совершенно определенно имел душу, причем жизнерадостную. И этот жизнерадостный дух корабль передавал своему экипажу, всем — от командира до последнего матроса–уборщика.
Начало войны застало «Шарнхорст» на испытаниях после длительного пребывания в доке.
Линкор был заложен 16 мая 1935 года в Вильгельмсгафене, спущен на воду 3 октября 1936 года и вступил в строй 7 января 1939 года.
Его первым командиром стал капитан первого ранга Цилиакс.
Однако к боевой службе «Шарнхорст» готов не был. Его экипаж был набран прямо из учебных отрядов, матросы не имели никакого морского опыта.
Кроме того, нуждались в длительных испытаниях экспериментальные котлы высокой паропроизводительности, а также многое другое новое оборудование линкора. Но началась война и время, отпущенное на испытания, пришлось резко сократить. Более того, командир корабля ушел в отпуск по болезни и его заменил капитан первого ранга Гофман.
Первая мировая война приучила считать линейные корабли «свирепыми псами, постоянно сидящими на цепи», то есть, постоянно стоящими в базах и не принимающими участия в боевых действиях. Все надеялись, что в новой войне будет иначе. Пока же работали только зенитки линейных кораблей, отбивающие ежедневные воздушные налеты англичан, давая, по крайней мере, возможность испытать новые системы ПВО.
В начале сентября 1939 года, дождавшись завершения работ по углублению канала Кайзера Вильгельма, «Шарнхорст», став первым из новых крупнотоннажных кораблей, прошедших каналом, перебрался в Киль. Там на линкоре была установлена секретная радиолокационная аппаратура, известная в то время как «Дете», или «Е. М.–2», превосходящая своими характеристиками аналогичные системы англичан.
В первых числах ноября «Шарнхорст» вернулся в Вильгельмсгафен, где находился его однотипный собрат–линкор «Гнейзенау». 21 ноября оба линкора начали спускаться вниз по реке Яде, направляясь в открытое море. На «Гнейзенау» был поднят флаг командующего флотом вице–адмирала Маршалля.
На «Шарнхорсте» капитан первого ранга Гофман обратился к экипажу по корабельной трансляции и объявил, что целью операции является нападение на сторожевые силы противника, патрулирующие между Исландией и Фарерскими островами. Офицеры и матросы «Шарнхорста» были крайне удивлены — ни один из линейных кораблей Флота открытого моря не осмеливался в годы Первой мировой войны проводить операции на таком удалении от базы.
Но удивлению пришел конец, когда корабли в сопровождении эсминцев вышли в море. Вначале соединение шло северным курсом, обходя так называемый Западный Барьер — обширные минные поля, выставленные англичанами для защиты Северо–Фризских островов. Впереди линкоров строем завесы шли эсминцы, ведя противолодочное наблюдение. Молчаливо вращались огромные антенны радаров. 22 ноября около двух часов ночи минное заграждение осталось за кормой и эсминцы были отпущены. В полной темноте, без огней, линкоры увеличили скорость до двадцати восьми узлов, стремясь под прикрытием ночи проскочить узкую полоску моря между Шетландскими островами и побережьем Норвегии.
Вскоре погода начала портиться. Юго–западный ветер силой семь — восемь баллов, нагнавший крупную волну, безжалостно раскачивал огромные корабли, заставляя неопытный экипаж мучиться от приступов морской болезни.
Гигантские массы воды, обрушивающиеся на линкоры, наносили массу мелких повреждений корабельному хозяйству. В таких суровых условиях устанавливался настоящий контакт между экипажем и кораблем.
Изменив курс на северо–запад, соединение в течение ночи с 22 на 23 ноября оставило за кормой Фарерские острова, пройдя мимо них на расстоянии тридцати миль, и взяло курс на Исландию.
На следующий день видимость была отличной, но никого увидеть не удалось. Оба немецких линкора фактически шли через внутренние воды Британского флота Метрополии, рискуя быть обнаруженными английскими кораблями или самолетами, но этого также не произошло.
Наконец, в 16:07 сигнальщики с верхнего яруса надстройки доложили на мостик: «Справа по курсу большой пароход. Очень далеко, точно пока ничего не разобрать».
Капитан первого ранга Гофман поднялся к сигнальщикам, чтобы самому разобраться: торговое это судно или вспомогательный крейсер?
Вскоре командир сообщил на мостик по телефону: «Он периодически меняет курс и не несет никакого флага».
Гофман дал приказ сблизиться с пароходом. Примерно через полчаса была пробита боевая тревога и командир спустился на мостик.
С «Шарнхорста» доложили адмиралу на «Гнейзенау» о появлении неизвестного парохода, которому «Шарнхорст» приказал остановиться.
Поскольку пароход не подчинился, «Шарнхорст» открыл огонь, поразив цель первыми же снарядами.
Ко всеобщему удивлению, пароход дерзко открыл ответный огонь, затем закрылся дымовой завесой и попытался уйти. Когда «Гнейзенау» подошел с юга к месту боя, пароход был уже весь объят пламенем, напоминая огромный факел, горящий прямо на поверхности моря. Но радиостанция его продолжала работать, вызывая подмогу.
Горящий пароход спустил шлюпки. «Шарнхорст» уменьшил скорость, давая возможность спасательным шлюпкам подойти к борту, чтобы принять уцелевших. Однако неожиданно последовал сигнал с «Гнейзенау»:
«Немедленно прервать спасательную операцию. Следовать за мной!»
В тот же момент с одного из сигнальных постов доложили:
«Прямо по корме противник!»
Мгновенно оценив обстановку, Гофман перевел ручки машинного телеграфа на «полный вперед». Оба линкора полным ходом стали уходить на восток. Появившийся за кормой английский крейсер «Ньюкэстл» пытался преследовать их, но быстро отстал. На крейсер были подняты уцелевшие с потопленного парохода, который оказался вспомогательным крейсером «Равалпинди» — бывшим пассажирским лайнером водоизмещением 16 000 тонн. Его командир капитан первого ранга Кеннеди не испугался вступить в бой с двумя линкорами противника и навести на них главные силы своего флота.
Британский Флот Метрополии попытался перехватить немецкие линкоры при возвращении их в базу, но безуспешно. Синоптики «Шарнхорста» предсказали плохую видимость и надвигающийся с юга шторм ниже побережья Норвегии. Двое суток оба линкора ожидали благоприятных условий для возвращения. Дождавшись, когда барометр стал резко падать, «Шарнхорст» и «Гнейзенау» направились на юг, навстречу шторму. В течение ночи с 25 на 26 ноября они шли со скоростью двадцать семь узлов к мысу Стадландет. Шторм набирал силу, волны перекатывались через палубу, брызги долетали до верхнего яруса носовой надстройки, торчавшей, казалось, прямо из воды. Создавалось впечатление, что оба линкора идут в подводном положении. В течение суток управление осуществлялось из боевой рубки, поскольку командные мостики оказались практически под водой. Наконец, 27 ноября операция была успешно завершена.
Результаты рейдов линкоров показали, что с их высокой скоростью и большой автономностью (цистерны кораблей вмещали до шести тысяч тонн топлива), рейдеры являются превосходным средством для нанесения ударов по британскому судоходству. В январе 1940 года оба линкора провели учения на Балтике, где стояла жестокая зима с небывалыми морозами. Корабли стояли в Киле, вмерзнув в лед, а отпущенные в город матросы добирались до причалов пешком по льду. В марте ледокол сломал лед вокруг линкоров, и они получили приказ возвращаться в Северное море для выполнения новых боевых задач.
Однако никаких новых задач поставлено не было, и линкоры в базе, как и армия за линией Зигфрида, ожидали в бездействии окончания периода «странной войны». Короткий, но безрезультатный выход к Ставангеру внес некоторое разнообразие в монотонную корабельную жизнь. Становилось теплее, увеличилась интенсивность английских воздушных налетов, в светлое время суток на кораблях постоянно звучали сигналы воздушной тревоги, грохотали зенитки.
По базе ходили разные слухи, хотя ничего точно известно не было, но многие чувствовали, что впереди их ждет какая–то важная операция. И не ошиблись. Действительно, оперативный приказ под условным наименованием «Учения Везер» уже лежал в сейфе командира.
«Учения Везер» являлось кодовым наименованием оккупации Норвегии и Дании. Это, мягко говоря, дерзкое предприятие было возложено на флот и могло быть успешно выполнено только при сохранении полной секретности.
6 апреля, когда «Шарнхорст» прервал все связи с берегом, на борт линкора прибыл командующий флотом и поставил экипаж в известность о предстоящей операции.
В ночь с шестого на седьмое апреля корабли вышли в море. Соединение состояло из линкоров «Шарнхорст» и «Гнейзенау», к которым у Вангероге присоединился тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» с четырьмя эсминцами своего охранения и флотилией из десяти эсминцев, известных позднее как «Группа Нарвик», прославившаяся у берегов северной Норвегии. В момент соединения отрядов над ними на бреющем полете прошел неизвестный самолет. Отогнанный зенитным огнем, он быстро скрылся в темноте, а корабли полным ходом пошли на север. На рассвете самолеты, катапультированные с линкоров и тяжелого крейсера, начали барражировать над кораблями, а эсминцы перестроились в противолодочное охранение.
После полудня 7 апреля на траверзе Скагеррака на всех кораблях была объявлена воздушная тревога. К кораблям приближалось несколько соединений вражеской авиации. Загрохотали зенитные орудия, а на командных мостиках обсуждались одни и те же вопросы: связано ли появление самолетов противника с тем, что англичане узнали о предстоящей операции? Или они просто обнаружили германские корабли в море и решили их атаковать? Несмотря на все сомнения и страхи, соединение продолжало идти прежним курсом. Погода была хорошей, и все облегченно вздохнули, когда темнота долгой полярной ночи окутала корабли непроницаемым покровом. Сигнальщики с удвоенным напряжением вглядывались в ночь, когда корабли проходили узкость между Шетландами и Норвегией.
Утром 8 апреля погода резко ухудшилась. Засвежевший ветер вскоре достиг силы семи баллов. Эсминцы с трудом выгребали против волны, вынуждая тяжелые корабли уменьшать скорость. То с одного, то с другого корабля поступали донесения о замеченных самолетах–разведчиках англичан. Вскоре пришло важное сообщение, что немецкие эсминцы, оставшиеся у южного побережья Норвегии, уже вступили в бой с появившимися эсминцами противника. Тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» получил приказ лечь на обратный курс и помочь своим эсминцам на юге.
На борту «Шарнхорста» капитан первого ранга Гофман заметил своему штурману:
— Совершенно не понимаю, что делают в море английские эсминцы. Не было никаких донесений, что в море находятся тяжелые корабли противника?
— Нет, командир,— ответил капитан третьего ранга Гисслер.— Пока нет…
Слова штурмана были прерваны докладом из радиорубки.
«Англичане объявили минное предупреждение у южного побережья Норвегии. Очевидно, они выставили там новые минные заграждения»
Капитан первого ранга Гофман внимательно прочитал это сообщение, доставленное рассыльным на мостик.
— Что это все означает? — спросил командир «Шарнхорста», ни к кому конкретно не обращаясь.— Похоже, что у британцев те же планы, что и у нас. Действиями против нашего флота они, кажется, прикрывают операцию по собственной оккупации Норвегии.
Между тем соединение продолжало идти прежним курсом.
В 21:00 8 апреля в полной темноте линкоры подошли ко входу в Трондхейм–фиорд. Десять эскадренных миноносцев, предназначенных для поддержки и оккупации Нарвика, вошли в фиорд, а «Шарнхорст» с «Гнейзенау» всю ночь маневрировали в районе островов Лафотен, прикрывая эти эсминцы с тыла. Море яростно штормило, огромные корабли вздымались на волнах, порой пропадая из вида в слепящих снеговых зарядах. К рассвету 8 апреля погода несколько улучшилась, видимость, если не считать периодически налетающих снеговых зарядов, временами была даже превосходной. На короткое время из тяжелых туч выглянули звезды, и капитан третьего ранга Гисслер смог с помощью секстанта точно определить место «Шарнхорста». Штурман еще глядел в зеркало секстанта, когда внезапно увидел в нем вспышку орудийного выстрела.
«Боевая тревога!»
Короткие приказы, сигналы с флагмана — и тяжелые башни 280–миллиметровых орудий развернулись в сторону корабля, туманным силуэтом проектировавшегося на фоне темного западного неба. Отстреливаясь кормовыми башнями, оба линкора стали уходить на север, преследуемые 15–дюймовыми снарядами. Несколько снарядов упали вблизи «Шарнхорста», который уходил, меняя курс при каждом залпе противника.
— На корабле противника адмиральский флаг,— доложил старший артиллерист.— Это «Ринаун»!
К счастью, британский корабль не мог соревноваться в скорости с новейшими германскими линкорами и скоро отстал, исчезнув в снеговом буране. «Шарнхорст» оказался достаточно удачливым, не получив никаких повреждений.
Соединение несколько часов продолжало уходить на север, а затем повернуло на запад, почти достигнув долготы одинокого скалистого острова Ян Майен.
На линкорах радисты тщательно прослушивали эфир. Сообщения о выходе в море всего британского Флота Метрополии сменялись донесениями о яростных боях на суше и в воздухе. Сами линкоры, чтобы не выдать своего места, соблюдали полное радиомолчание и не смогли доложить командованию о бое с «Ринауном». Поэтому 10 апреля, с первыми лучами рассвета, с «Шарнхорста» катапультировали самолет для доставки в Трондхейм радиограммы от адмирала Маршалля для передачи ее оттуда командованию Кригсмарине в Германию.
Палубный гидросамолет «Арадо–196», пилотируемый лейтенантом Шреком, даже с полными баками едва мог дотянуть до Трондхейма. У пилота была только карта Трондхейм–фиорда и больше ничего. Он должен был достичь фиорда и передать послание на «Адмирал Хиппер». Томительно тянулись часы, пока «Адмирал Хиппер» не сообщил, что самолет с «Шарнхорста» благополучно совершил посадку.
Моряки «Шарнхорста» узнали позднее, в какое изумление пришел командир «Адмирала Хиппера» капитан первого ранга Хэйе, когда лейтенант Шрек и его наблюдатель лейтенант Шреве поднялись на палубу его крейсера.
— Что случилось? — с тревогой спросил Хэйе.— Я только что узнал из перехвата английского донесения, что «Шарнхорст» и «Гнейзенау» потоплены!
Планировалось, что на обратном пути линкоры соединятся с эсминцами «Группы Нарвик» для совместного следования в базу, но все десять эсминцев погибли. Теперь же нехватка топлива вынуждала линейные корабли вернуться в Германию, откуда пришло предостережение, что среди находившихся в море британских кораблей имеется авианосец «Фьюриэс», чьи самолеты почти наверняка свою главную задачу видят в нанесении ударов по немецким линкорам. Поэтому адмирал решил пройти еще дальше на запад, дождаться ночи и только под прикрытием темноты повернуть на юг. И снова фронт плохой погоды пришел на помощь кораблям. Незамеченные противником, они к полудню прибыли в заранее назначенное место рандеву с «Адмиралом Хиппером» и его эсминцами. Соединившись, линкоры и «Хиппер» снова подняли в воздух бортовые самолеты для обеспечения противолодочного патрулирования. Чуть позднее соединение было обнаружено английской воздушной разведкой, и несколько волн бомбардировщиков были посланы в атаку на немецкие корабли, но не смогли обнаружить их из–за плохой видимости. 12 апреля соединение прибыло в Вильгельмсгафен.
Шесть недель пришлось простоять у стенки завода, чтобы отремонтировать все повреждения артиллерийских систем и различных механизмов, прежде чем оба линкора и эсминцы их охранения были снова готовы к бою. Между тем, за это время оперативная обстановка фундаментально изменилась в пользу Германии. Кампания во Франции закончилась. Флот получил новые базы во Франции и Норвегии. Но бои за Нарвик продолжались, и их исход еще не был ясен.
4 июня 1940 года соединение, состоявшее из линкоров «Шарнхорст» и «Гнейзенау», тяжелого крейсера «Адмирал Хиппер» и относительно небольшого количества эсминцев, вышло из Киля снова под командованием вице–адмирала Маршалля. Двигаясь за тральщиками, корабли прошли немецкие минные заграждения и взяли курс на север. Обстановка на командных мостиках была несколько нервной, поскольку не было точных данных относительно диспозиции кораблей британского флота в районе Нарвика, а также из–за возможности удара по соединению со стороны Скапа–Флоу, что постоянно приходилось иметь в виду. Несколько раз обнаруживались перископы подводных лодок, но от их атак довольно легко удалось уклониться. Самолеты Люфтваффе, действующие с аэродромов Трондхейма, могли теперь вести разведку на гораздо большее расстояние.
Стояла прекрасная летняя погода, иногда прерываемая непродолжительными дождями, ухудшающими на короткое время видимость. В эти периоды, чтоб избежать неприятных сюрпризов, приходилось полагаться на данные радиолокационных станций. Эсминцы, пополняя топливо с линейных кораблей, постоянно шли вместе с соединением.
Впервые с боевыми кораблями шел универсальный танкер снабжения «Дитмаршен», с которого брал топливо «Адмирал Хиппер». В широтах, где находилось соединение, в это время года постоянно было светло. Полярную ночь сменил полярный день. Как в мирное время, адмирал собрал конференцию командиров на борту флагманского корабля. Его беспокоила диспозиция кораблей противника и отсутствие информации о действиях британского флота. Погодные условия над сушей не давали возможности действовать разведывательной авиации. Тем не менее удалось обнаружить несколько небольших конвоев, идущих неподалеку юго–западным курсом.
Утром 8 июня три тяжелых корабля и четыре эсминца, построившись фронтом, стали прочесывать море, приближаясь к конвоям. Бортовые самолеты были катапультированы для проведения воздушной разведки.
Вскоре один из германских эсминцев заметил английский танкер и отправил его на дно. Были обнаружены и другие суда, которые также были потоплены «Адмиралом Хип–пером» и эсминцами.
А британскому госпитальному судну, на котором были немецкие пленные, захваченные в Нарвике, повезло: ему разрешили проследовать в Англию без осмотра.
В полдень «Адмирал Хиппер» и эсминцы были отпущены в Трондхейм для пополнения боезапаса. «Шарнхорст» и «Гнейзенау» продолжали оставаться в море, держась у северного побережья Норвегии. Из–за отсутствия полных данных об обстановке, вице–адмирал Маршалль решил не идти к Харштаду, а действовать в море против конвоев, заняв позиции между Харштадом и Тромсе, маневрируя со скоростью восемнадцать узлов.
8 июня в 16:45 с фор–марса «Шарнхорста» доложили, что на большой дистанции был замечен дымок, появившийся на короткое время над горизонтом. На уточняющий вопрос командира гардемарин Госс ответил: «Это был короткий выброс дыма, как бывает при плохо работающих котлах. Пеленг взят абсолютно точно».
Доложив адмиралу о случившемся, капитан первого ранга Гофман развернул «Шарнхорст» в указанном направлении. «Гнейзенау» повторил маневр «Шарнхорста», пристроившись ему в кильватер.
Увеличив скорость до двадцати семи узлов, «Шарнхорст» быстро сократил расстояние, и вскоре над горизонтом поднялась мачта, затем массивная дымовая труба и надстройка, а затем старший артиллерист возбужденно крикнул:
— Командир! Это, без сомнения, авианосец, вероятно, «Глориэс» с двумя эсминцами охранения!
С расстояния 27 000 метров «Шарнхорст» открыл огонь из орудий главного калибра. Вскоре открыли огонь и орудия вспомогательного калибра, отгоняя ринувшиеся в атаку английские эсминцы.
Капитан первого ранга Гофман и капитан третьего ранга Гисслер с мостика наблюдали в бинокли, как первый же залп «Шарнхорста» накрыл английский авианосец, чья палуба была так тесно заставлена самолетами, что ни один из них не мог взлететь.
— Бедняги! — посочувствовал противнику Гофман.—Надо же такому случиться! Авианосец напоролся сразу на два линкора!
Вспышки снарядов на палубе авианосца превратились в сплошную стену бушующего пламени, которое вместе с клубами густого черного дыма поднялось высоко в небо над несчастным кораблем.
Два английских эсминца «Ардент» и «Акаста» пытались прикрыть авианосец дымовой завесой и в то же время предпринять торпедную атаку на немецкие линкоры. Не обращая внимания на убийственный огонь линкоров, чьи снаряды рвали доблестные маленькие корабли на куски, эсминцы шли на сближение, необходимое для выпуска торпед.
На обоих линкорах внимательно следили за торпедами, которые удалось выпустить английским эсминцам, уклоняясь от тех, которые были замечены и обнаружены с помощью гидрофонов.
Бой продолжался уже почти два часа. Авианосец «Глориэс» стоял без хода, окутанный клубами дыма, а подбитые эсминцы продолжали доблестно сражаться.
В 18:39 на мостик «Шарнхорста» поступило донесение: «Сильный взрыв в кормовой части». Затем пошел поток монотонных докладов, как на учениях мирного времени: «Башня «С» эвакуирована», «Боевые погреба башни «С» затоплены…»
«Шарнхорст» стал терять скорость. Возник крен на правый борт, который быстро увеличивался. Затем пришел доклад из машинного отделения: «Работает только одна машина. Из других двух еще не получены точные донесения. Судя по всему, получено попадание торпеды».
Скорость «Шарнхорста» упала до двадцати узлов. Один из английских эсминцев был потоплен, но второй, который всадил в «Шарнхорст» торпеду, сблизился с линкором настолько, что вел по нему артиллерийский огонь и даже добился попадания в ствол одного из орудий башни «В». Только около 19:00 его удалось, наконец, потопить.
Между тем, на самом «Шарнхорсте» шла отчаянная борьба за живучесть. Через огромную пробоину длиной пятнадцать метров и высотой шесть метров линкор принял 2500 тонны воды. В машинном отделении старший инженер–механик Либхард пытался устранить повреждения в центральной и правой машине. Машина левого борта еще действовала. Кормовая башня главного калибра была выведена из строя, и в ней погибли сорок человек.
6 июня, идя со скоростью двадцать узлов, соединение добралось до Трондхейма. Специалисты со стоявшей там плавмастерской, работая круглосуточно, пытались снова ввести «Шарнхорст» в строй. Через десять суток непрерывных работ удалось отремонтировать центральную машину. Это был настоящий подвиг, совершенный механиками корабля и рабочими плавмастерской «Хуаскаран». Тем более, что работы шли почти под непрерывными налетами самолетов с английских авианосцев. Одна бомба попала в верхнюю палубу линкора, но, к счастью, не взорвалась.
Собственный самолет «Шарнхорста» занимался тем, что отгонял английские подводные лодки от входа в фиорд.
20 июня с двумя работающими машинами «Шарнхорст» был готов к переходу в Германию. Правый винт был закреплен неподвижно, так как существовало опасение, что гребной вал частично разрушен взрывом торпеды.
Прижимаясь к берегу, идя со скоростью двадцать четыре узла, «Шарнхорст» начал свое возвращение в Германию. Погода стояла ясная, видимость была превосходной, но задувал сильный встречный ветер, сбивая с курса эсминцы. Благодаря тому, что линкор держался близко от берега, он шел на юг, прикрытый с воздуха истребителями.
21 июня на траверзе острова Шерен соединение было обнаружено воздушной разведкой противника, а затем волна за волной в течение двух часов на корабли шли в атаку английские бомбардировщики и торпедоносцы. Мощный зенитный огонь с кораблей и истребители отбили все атаки с воздуха. Много бомбардировщиков противника было сбито. Оставляя за собой хвосты черного дыма, они падали в море, поднимая огромные столбы воды. Только «Шарнхорст» выпустил в этом бою девятьсот 105–миллиметровых, тысячу двести 37–миллиметровых и две тысячи четыреста 20–миллиметровых снарядов!
В 18:15 по радио пришел приказ из штаба военно–морской группы «Запад»: «Следовать в Ставангер!»
— Непостижимо! — воскликнул капитан первого ранга Гофман, ознакомившись с приказом.— Якорная стоянка в Ставангере очень тесна для нас! О чем они там думают, отдавая приказы?..
Через несколько часов корабли встали на якорь в тесной бухте Ставангера. Как вскоре выяснилось, штаб группы «Запад» отдал этот приказ, узнав из перехваченных радиограмм, что практически весь британский флот вышел в море с целью перехвата «Шарнхорста».
Хорошо, что линкору удалось укрыться в Ставангере, поскольку на следующее утро немецкая воздушная разведка сообщила, что мощное соединение британских кораблей, состоящее из четырех линкоров, четырех крейсеров и нескольких эсминцев, возвращается в Скапа–Флоу. «Шарнхорст» и его охранение ночью вышли из Ставангера и незамеченными проскользнули в Киль, где линкор был немедленно поставлен в ремонт.
Ремонт обоих линкоров продолжался на этот раз почти полгода. Лишь в конце 1940 года «Шарнхорст» и «Гнейзенау» снова вышли в море с новым командующим флотом адмиралом Лютьенсом, намереваясь прорваться со своим соединением на просторы Атлантики. Но на этот раз им не повезло! По выходе из Киля линкоры были встречены в Северном море таким свирепым штормом, что вынуждены были вернуться в базу. При этом ударами волн «Гнейзенау» получил серьезные повреждения.
Однако 22 января 1941 года линкоры снова вышли в море. Приказ, отданный адмиралу Лютьенсу, был беспрецедентный: впервые в истории германским линейным кораблям предстояло вести войну с судоходством противника в северной Атлантике, избегая при этом боевых столкновений с тяжелыми кораблями англичан.
Операция была тщательно спланирована и подготовлена. Большое количество танкеров и судов снабжения были заблаговременно развернуты в Атлантике для обеспечения пополнения линкоров запасами топлива, боеприпасов, продовольствия и воды. В это время в Атлантике оперировали и другие германские корабли: карманный линкор «Адмирал Шеер», тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер», вспомогательные крейсера и подводные лодки. Для такого слабого флота, как немецкий, это было очень смелое предприятие.
В безлунную ночь 28 января соединение пыталось проскочить в океан Датским проливом, но в «Кустах Роз» (так назывался район патрулирования британских крейсеров) наткнулось на британский сторожевик, который, к счастью, их не заметил.
Развернувшись на обратный курс, линкоры отошли на север, сообщив с катапультированного самолета командованию военно–морской группы «Север» о случившемся. Лютьенс также доложил о своих намерениях пополнить запас топлива с танкера «Адрия», находившегося восточнее острова Ян Майен, а затем повторить попытку прорыва в Атлантику, идя севернее Исландии у самой кромки пакового льда.
Обе намеченные операции закончились успешно, и четвертого февраля адмирал Лютьенс сигналом сообщил своему соединению:
«Впервые в истории германские линейные корабли сумели прорваться в Атлантику. Так держать!»
Еще раз пополнив запас топлива с танкера южнее Гренландии, линкоры начали поиск конвоев противника. Шли дни, но ничего, кроме волн пустынного океана, замечено не было.
Наконец, 8 февраля на горизонте были обнаружены мачты. Идущий впереди «Шарнхорст», сблизившись с конвоем, быстро убедился, что транспорты следуют под охраной английского линкора «Рэмиллис», вооруженного 381–миллиметровой артиллерией. Приказ категорически запрещал вступать в бой с линкорами противника, и оба линкора отошли, дав конвою уйти.
Дальнейший поиск был сорван налетевшим ураганом, и адмирал Лютьенс решил спуститься на юг, куда, по имеющимся сообщениям, англичане перенесли маршруты некоторых своих конвоев. По мере движения на юг становилось все теплее, и моряки с удовольствием снимали меховые куртки и шерстяное белье, радуясь субтропическому солнцу.
Но надежды были напрасны. Океан был совершенно пустым. Даже на линии, ведущей из Фритауна в Англию, ничего обнаружить не удалось, если не считать добычей одинокий греческий пароход, потопленный «Шарнхорстом». Каждые восемь суток линкоры пополняли запас топлива с танкеров. Продолжала стоять умеренно жаркая погода с относительно хорошей видимостью. Бортовые самолеты регулярно вылетали на разведку, тщетно пытаясь что–либо обнаружить.
Только 7 марта был обнаружен еще один конвой. С линкорами на этот раз взаимодействовали подводные лодки, которые очень эффективно наводились надводными кораблями на транспорты конвоя. Сами линкоры остерегались подходить близко, поскольку в охранении конвоя опять шел английский линкор — на этот раз «Малайя». Зато подводные лодки в течение двух ночей уничтожили в этом конвое несколько судов общим водоизмещением 43 000 тонн.
После этого операцию снова решили перенести на север, где проходил судоходный путь между Северной Америкой и Великобританией.
Два сопровождавших соединение танкера помогали проводить разведку моря. Конвой обнаружить не удалось, но часто стали попадаться одиночные суда. С ними не церемонились: одно за другим отправляли на дно. Менее чем за двое суток линкоры перехватили и потопили 16 судов общим водоизмещением 75 000 тонн. Это была награда за долгий бесплодный поиск.
Комендоры быстро нашли методику потопления пароходов без особых затрат времени, стреляя им по ватерлинии. Океанская зыбь часто служила помехой быстрого подъема на борт команд потопленных пароходов со спасательных шлюпок, вынуждая линкоры задерживаться на месте потопления, в то время как в любой момент могли появиться британские боевые корабли.
16 марта так и произошло.
«Шарнхорст» только что потопил очередное судно, когда в наступающей темноте была получена радиограмма с одного из танкеров: «Вижу линейный корабль противника!»
«Гнейзенау», который находился ближе к танкеру, даже попал под обстрел, но быстро наступившая темнота и очень кстати начавшийся ливень позволили «Шарнхорсту» и «Гнейзенау» благополучно затеряться в океане.
Англичане постоянно усиливали присутствие своих тяжелых кораблей на океанских путях, и вскоре стало ясно, что операция уже исчерпала свои потенциальные возможности, а потому была прекращена.
22 марта 1941 года, ровно через два месяца после выхода из Киля, «Шарнхорст» и «Гнейзенау» пришли в оккупированный немцами французский порт Брест. Опыт, накопленный в этой океанской операции, должен был использоваться в будущем походе, который планировалось провести в мае вместе с новым линкором «Бисмарк», чья достройка уже заканчивалась.
Французский судоремонтный завод в Бресте, где распоряжались специалисты, прибывшие из Вильгельмсгафена, сразу принялся за ремонт обоих линейных кораблей. Ремонту мешали постоянные налеты на завод и город английских бомбардировщиков. Во время одного из таких налетов «Гнейзенау» получил попадание, что значительно продлило его нахождение в ремонте. «Шарнхорст» оказался удачливее — он избежал попаданий и к июлю 1941 года снова находился в состоянии полной боеготовности.
За это время англичане сумели потопить «Бисмарк», пытавшийся прорваться в Атлантику. Сопровождавший «Бисмарк» тяжелый крейсер «Принц Ойген» сумел уйти от англичан и также нашел себе убежище в Бресте. «Шарнхорст» же был переведен в Ла Паллис, находившийся южнее Бреста.
Линкор собирался выйти в море на испытание машин и котлов. Он стоял под маскировочными сетями, хорошо закамуфлированный, но все–таки был обнаружен английской воздушной разведкой. В полуденные часы 24 июля линкор был атакован соединением британских бомбардировщиков, идущих на большой высоте. Ни истребители, ни шквальный зенитный огонь не смогли сорвать атаку вражеской авиации. Пять прямых попаданий авиабомб пунктиром прочертили корабль от носа до кормы.
Три тяжелые бронебойные бомбы пробили верхнюю палубу «Шарнхорста», но не взорвались. Две бомбы поменьше взорвались на батарейной палубе, но причинили лишь незначительные повреждения. Еще три тяжелых авиабомбы, взорвавшись вблизи корабля, причинили «Шарнхорсту» подводные пробоины, через которые линкор принял три тысячи тонн воды. Но и тут удача не покинула «Шарнхорст» — каким–то чудом никто из его экипажа не пострадал. Со скоростью двадцать семь узлов «Шарнхорст» ушел в Брест, где, несмотря на частые воздушные налеты и необходимость постоянно менять места стоянок, оба линкора к концу 1941 года были полностью отремонтированы.
Тем временем преимущество американского и английского флотов в Атлантике стало настолько подавляющим, что рисковать двумя линкорами в новых рейдах уже никто не хотел. Единственной возможностью продолжения войны против судоходства стала Арктика, где вдоль северного побережья Норвегии проходили пути конвоев из Англии в Мурманск. В эти критические для Советского Союза месяцы надо было во что бы то ни стало дезорганизовать снабжение Красной Армии оружием, техникой и боеприпасами. Но для начала нужно было провести тяжелые корабли из Бреста обратно в Германию и там подготовить их к операциям за Полярным кругом.
После долгих размышлений командование флотом решило предпринять попытку прорыва кораблей прямо через пролив Ла–Манш в Германию. Без сомнения, это был наиболее опасный путь, но при полном сохранении секретности и элемента внезапности именно этот путь давал кораблям наибольшие шансы на успех.
Немедленно началось детальное планирование операции. Вице–адмирал Цилиакс, принявший командование отрядом, был ответственным за первоначальную стадию подготовительных мероприятий. Еще до окончания ремонта линкоров в пролив были посланы флотилии тральщиков для очистки от мин фарватера, которым предстояло идти. Люфтваффе должны были обеспечить воздушное прикрытие, выделив для этой цели двести пятьдесят машин всех классов, большие резервы горючего. Пришлось даже построить несколько новых посадочных полос. На корабли были командированы офицеры по связи с авиацией. В нужный момент станции радиолокационного противодействия должны были парализовать всю радарную сеть противника на побережье Английского канала. Кроме того, в Бресте предполагалось собрать все эсминцы и торпедные катера, способные к действиям в открытом море, а это означало, что их необходимо провести через пролив в западном направлении.
Все перечисленные мероприятия должны были остаться тайной для англичан или, по меньшей мере, подготовку следовало осуществить таким образом, чтобы не привлекать их внимания. Немецкая разведка распространяла слухи о том, что в самое ближайшее время корабли уйдут для проведения очередного рейда в Атлантику. Генерал, командовавший выделенными силами Люфтваффе, пригласил адмиралов и командиров кораблей поохотиться на кабанов. Пригласительные билеты были специально посланы по почте, чтобы о мероприятии узнали все. Экипажи кораблей готовились к экскурсии в Париж, о чем было объявлено по местному радио.
Точная дата выхода из Бреста главным образом зависела от оптимального сочетания погодных условий: низкой облачности и тумана в проливе наряду с отсутствием луны и попутного приливного течения.
Наконец синоптики предсказали дату оптимальной погоды, тральщики доложили об очистке фарватера от мин, а эскортные силы сосредоточились в Бресте.
Вечером 11 февраля 1942 года на «Шарнхорсте» было объявлено о предстоящих ночных учениях, чтобы как–то обосновать необходимость подъема пара.
Поднять пары было приказано в 20:30, большая часть швартовов была отдана. Когда, как обычно, над портом появились английские самолеты–разведчики, осветив акваторию ракетами, все, что можно, было закрыто дымовыми завесами. Дождавшись ухода английских самолетов, корабли соединения начали выходить за боновые заграждения. Только несколько офицеров были осведомлены об истинных целях этого выхода в море.
На «Шарнхорсте» вахтенный офицер, несколько озабоченный отсутствием точного приказа о курсе, задал об этом вопрос штурману корабля, недавно произведенному в капитаны второго ранга, Гисслеру. Тот улыбнулся:
— Курс двадцать градусов. Завтра ты пожелаешь своей любимой маме доброй ночи в Вильгельмсгафене!
Возбуждение, охватившее всех на мостике линкора, вскоре распространилось по всему кораблю и было неописуемым.
Эскортируемое эсминцами соединение повернуло в восточном направлении, следуя со скоростью двадцать семь узлов. В 07:00 по правому борту остался Шербур, а с рассветом над кораблями появились истребители и легкие бомбардировщики воздушного прикрытия. В течение ночи тральщики обнаружили в районе устья Сены новое минное заграждение, но соединение, следуя за тральщиками, форсировало его без каких–либо происшествий. Далее путь вел в пролив, над которым, как и обещали синоптики, стелился туман. С мостика были видны белые скалы Дувра. Вскоре появился одиночный британский самолет, но, быстро сбитый истребителями, объятый пламенем, он рухнул в пролив.
В полдень, в точном соответствии с графиком, за кормой осталась самая узкая часть пролива между Дувром и мысом Грис Нец. И все еще не было признаков каких–либо контрмер со стороны англичан. Даже тяжелые береговые батареи противника молчали. Этот факт вызывал сильнейшее недоумение.
Наконец, сквозь туман была замечена орудийная вспышка — какая–то батарея англичан открыла огонь, но ее снаряды, подняв серо–зеленые столбы воды, упали с большими недолетами по левому борту. Торпедные катера быстро закрыли отряд дымовой завесой.
На «Шарнхорсте» капитан второго ранга Гисслер заметил, что этот прорыв больше похож на учебное плавание для повышения квалификации штурманов.
В районе многочисленных песчаных банок, лежавших южнее устья Темзы, англичане начали действовать более активно. Эскадрилья торпедоносцев «Свордфиш» и бомбардировщиков «Беовульф» пытались атаковать соединение, но все были сбиты, не добившись никакого результата.
Затем последовали новые волны торпедоносцев и бомбардировщиков, но сильный зенитный огонь и истребительное прикрытие сделали тщетными все их попытки нанести удар по кораблям соединения.
Начал моросить мелкий дождь, еще более ухудшая видимость. «Шарнхорст», постоянно меняя курсы, чтобы уклониться от авиабомб, старался держаться в створе тральщиков. В 15:30, когда линкор прошел очередной буй, сброшенный с тральщика для обозначения границы протраленного фарватера, сильный взрыв встряхнул весь корабль, подбросив его над водой.
Машины линкора остановились, электроцепи вышли из строя, во всех помещениях погас свет, и «Шарнхорст» погрузился в полную темноту.
Из машинного отделения доложили о небольшой течи, добавив, что машины на некоторое время будут остановлены.
Адмирал немедленно приказал одному из эсминцев охранения подойти к борту и перешел на него. Что бы ни случилось, он должен был продолжать командовать соединением.
«Шарнхорст» оставался без движения примерно в течение получаса, в то время как «Гнейзенау» и «Принц Ойген» продолжали идти прежним курсом.
«Шарнхорсту» снова повезло — в течение всего времени, пока корабль оставался неподвижным, ни одного самолета противника над ним на появилось. Наконец, пришло сообщение, что левую машину удалось запустить, и «Шарнхорст» медленно начал движение. Вскоре все три машины линкора были приведены в действие, и корабль увеличил скорость до двадцати семи узлов.
В охранении «Шарнхорста» остались только торпедные катера. Остальные корабли ушли далеко вперед. Из радиоперехвата на «Шарнхорсте» узнали, что ушедшие вперед корабли вступили в короткую перестрелку с крейсером и эсминцами противника.
Между тем англичане, окончательно проснувшись, бросили в атаку на соединение шестьсот бомбардировщиков. До самого наступления темноты одна воздушная атака следовала за другой, но линкор оставался невредим. Попадание получил только один из торпедных катеров сопровождения и был вынужден под эскортом другого катера уйти в порт Хоок на побережье Голландии. Несмотря на очень низкую облачность, истребители великолепно прикрыли «Шарн–хорст» от ударов с воздуха.
Морской путь вдоль голландского побережья был известен под названием «Легкая улица», хотя он совсем не был легким. Со всех сторон его окружали песчаные отмели и минные поля. Кроме того, после взрыва мины, на «Шарн–хорсте» не действовали эхолоты и радиопеленгаторы, что создавало дополнительные трудности…
Из дымки впереди неожиданно появились два эсминца. От одного из них отвалил катер, направляясь к «Шарнхорсту».
— На катере адмирал! — доложил сигнальный старшина.
«Шарнхорст» уменьшил скорость, чтобы не перевернуть адмиральский катер своей бурунной волной. Адмирал позднее рассказывал, как он обрадовался и удивился, когда внезапно из дымки показался могучий корпус «Шарнхорста», поскольку был уверен, что после подрыва на мине линкор ушел искать убежище в одном из ближайших голландских портов.
Наступила ночь, темная и туманная. «Шарнхорст» проходил мимо Тершеллинга, когда в 22:34 мощный взрыв еще одной магнитной мины потряс корабль. К счастью, на этот раз машины удалось быстро запустить снова, а поступление в корпус воды было незначительным. Малым ходом «Шарн–хорст» подошел к месту встречи с портовыми буксирами, которые ввели его в Вильгельмсгафен. Когда 13 февраля «Шарнхорст» вошел в Вильгельмсгафен, другие корабли уже достигли устья Эльбы. Пройдя под самым носом у английских береговых батарей, немецкие корабли фактически без всяких потерь проскользнули через Ла–Манш и прибыли в Германию. Газета «Таймс» вынуждена была отметить, что с XVII века Королевский флот не подвергался подобному унижению в своих собственных водах.
— С нами ничего не может случиться,— уверяли всех моряки «Шарнхорста».— Нашему кораблю всегда везет!
«Шарнхорст» некоторое время стоял в доке Вильгельмс–гафена, ремонтируя повреждения подводной части от неконтактного взрыва двух мин, а затем направился в Киль для производства более тщательного ремонта.
«Шарнхорст» и «Гнейзенау» стояли борт к борту у заводского причала в Киле, подвергаясь ежедневным налетам британской авиации, делавшей все возможное, чтобы вывести эти корабли из строя. В итоге «Гнейзенау» получил фатальное попадание авиабомбы, которое вызвало взрыв боезапаса носовой башни главного калибра и фактически оторвало линкору носовую часть, выведя его из строя навсегда. А «Шарнхорст» каким–то чудом никаких повреждений не получил.
1 апреля 1942 года капитан первого ранга Гофмана, командовавший «Шарнхорстом» более трех лет, был произведен в контр–адмиралы и награжден Рыцарским крестом. Новым командиром «Шарнхорста» стал капитан первого ранга Хюфмайер.
К октябрю 1942 года линкор был снова приведен в состояние полной боеготовности и в январе 1943 года ушел из Готенгафена. В марте 1943 года удалось осуществить давно разработанный план переброски «Шарнхорста» в норвежские воды. Без адмирала на борту, эскортируемый всего двумя эсминцами, линкор прибыл в Вест–фиорд, где уже находились «Тирпиц» и «Адмирал Шеер» с несколькими крейсерами и эсминцами. Чуть позднее «Тирпиц» и «Шарнхорст» перешли соответственно в Альта–и Ланг–фиорды на самом севере Норвегии, чтобы находиться в непосредственной близости от путей конвоев, идущих в Россию.
Летом 1943 года «Тирпиц» и «Шарнхорст» совершили налет на Шпицберген, подвергнув остров бомбардировке, в результате которой были затоплены угольные шахты и повреждены важные военные сооружения.
Однако главной своей задачи — нападения на конвой — они все еще не начали выполнять, ссылаясь на нехватку разведданных и неблагоприятные погодные условия.