8. Падение Рима

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

8. Падение Рима

Во второй половине дня 15 июля 496 года до н. э. два высоких и сказочно красивых юноши, на лицах которых еще только проступали первые бороды, оказались на римском Форуме. Они мыли своих взмыленных коней у источника, находящегося прямо у храма Весты и образующего небольшой, но довольно глубокий бассейн. Эти юноши, облаченные в воинские доспехи, выглядели так, словно они только что прибыли с поля боя. Юноши сразу привлекли к себе внимание жителей, которые стали расспрашивать их о новостях, поскольку Рим выслал армию против соседнего с городом племени латинов.

Юноши ответили им, что сегодня произошло крупное сражение у Регильского озера и что римляне стали победителями. Затем они покинули Форум, и после этого, несмотря на усиленные поиски, их больше никто не видел.

На следующий день из армии пришли известия о победе. На стороне латинов сражался престарелый Тарквиний Гордый, который получил ранение в бок. Римляне захватили вражеский лагерь. Во главе римской конницы внезапно появились два юноши верхом на конях. Они пронзали копьями всех возникающих перед ними латинских воинов, отчего вражеская армия бросилась в паническое бегство. Очевидно это были боги, которые немного позднее оказались на Форуме. Все решили, что это «небесные близнецы» Кастор и Поллукс, также известным как Диоскуры или «отроки Зевса». Елена Троянская приходилась им сестрой. Кастор и Поллукс участвовали в походе аргонавтов Ясона за Золотым Руном. Во время природных катастроф и военных сражений они являлись на помощь людям. Их святилище располагалось около Регильского озера, таким образом, сражение произошло почти у его порога.

В память о благодеянии братьев римский военачальник поклялся основать храм, хотя история их появления, конечно же, мифологическая. Однако археологи подтвердили, что именно в это время на Форуме возвели храм рядом с тем местом, где видели братьев со своими конями. Римляне почитали «небесных близнецов» и два раза перестраивали храм, который с каждым разом становился все более величественным. Грандиозные развалины храма в его окончательном варианте, созданном при императоре Тиберии в I веке н. э., до сих пор можно увидеть на Форуме. Здание храма стояло на высоком основании. В храме часто собирался сенат. У входа в храм находилось возвышение, где часто выступали ораторы и своими речами возбуждали толпу во время политических страстей последней республики.

В каждую годовщину битвы у Регильского озера проводили красочный ритуал в честь Кастора и Поллукса. Римская конница шествовала по городу, как будто она возвращалась с поля боя, а затем торжественно входила в храм. Головы всадников увенчаны оливковыми ветвями, а сами они, наряду с воинскими доспехами, облачены в пурпурные одежды с красными полосами. По словам одного из очевидцев, это «прекрасное и достойное величия римского господства зрелище».

Несмотря на двухсотлетнюю классовую борьбу у себя дома, римляне почти непрерывно вели многочисленные военные действия с соседними народами. У древних историков они описаны так, как будто это войны великого народа, но на самом деле эти войны представляли обычные набеги или отражения набегов противника, по сути дела организованный государством бандитизм. Именно поэтому Ливию «казалось чудом», что вроде бы решающие победы ни к чему не приводили, так как эквы и вольски снова собирали свежие силы для ведения новых военных кампаний. В результате этого шла постоянная разрушительная война на истощение, год за годом уничтожался урожай и разрушались здания.

При царской власти Рим господствовал над всей областью Лаций, однако установление республики совпало с тяжелым экономическим положением. После победы над Ларсом Порсеной латины полностью вытеснили из этой области этрусков. Теперь они решили также ослабить и уничтожить еще не окрепшее римское государство. Однако новые правители республики дали понять, что они собираются придерживаться той же экспансионистской внешней политики, которую проводил Тарквиний Гордый.

Первые консулы заключили соглашение с Карфагеном. Это стало большим достижением, так как Рим получил признание такой крупной средиземноморской державы. В тексте соглашения установлены сферы влияния Карфагена, куда вошла Сицилия, и Рима (намного более скромные) в области Лаций: «Карфагенянам возбраняется обижать народ ардеатов, антиатов, ларентинов, киркеитов, тарракинитов и всякий иной латинский народ, подчиненный римлянам. Если какой народ и не подчинен римлянам, карфагенянам возбраняется тревожить города их; а если какой город они возьмут, то обязуются возвратить его в целостности римлянам. Карфагенянам возбраняется сооружать укрепления в Лации, и если они вторгнутся в страну, как неприятели, им возбраняется проводить там ночь».

Римляне несколько преувеличивали степень своего влияния. Антий, Киркеи и Тарракина находились за пределами Лация, а в то время это была территория вольсков. Это соглашение демонстрировало агрессивные намерения Рима и выдавало непроизвольное желание римлян возвратить былое господство, утраченное во время многочисленных переворотов, произошедших в результате падения монархии. Военные авантюры в чужих землях отвлекали римлян от бедности и долгов у себя дома.

Латины поддерживали единство своего народа. Каждую весну они проводили свой «народный» праздник, называемый «Ферии латинские». Основным мероприятием праздника был пир. Каждая община приносила мясо молодого барашка, сыр, молоко и другие продукты. В жертву приносили белого быка, а его мясо делили на всех присутствующих. Латинские государства организовали союз, но Рим в него не взяли. Вскоре между Римом и латинами вспыхнула война.

Военные действия продолжались недолго. Если в результате помощи «небесных близнецов» у Регильского озера римляне одержали победу, то в дальнейшем на это рассчитывать было нельзя. Противоборствующие стороны поняли, что у них есть важные общие интересы. Они находились в окружении враждебных племен и сообществ. Если перечислять по часовой стрелке с севера, то первыми идут этруски, особенно их богатый и сильный город Вейи, затем следуют сабины, аквы, герники и воинственные вольски. Большие участки территории оказались потеряны. Если бы Рим и латины не преодолели свои разногласия, то в Лаций могли вторгнуться другие народы.

В 493 году до н. э. римляне заключили договор с латинами. Со стороны римлян его заключил консул Спурий Кассий (которого, как упоминалось выше, впоследствии казнили за стремление к царской власти), и в его честь этот договор назвали «Кассиевым договором». Условия договора вырезали на бронзовом столбе на Форуме, который стоял там во времена Цицерона. В основу договора положили принцип взаимопомощи: «Пусть мир между римлянами и всеми латинскими городами продолжается до тех пор, пока существуют небо и земля. Пусть они и сами не начинают войну друг против друга, и внешних врагов не приводят, и не предоставляют безопасный проход тем, кто начнет войну. Пусть в случае войны помогают друг другу всеми силами».

Несколько лет спустя к договору присоединились герники. Они, как и латины, создавали свои отряды, которые сражались под общим с Римом командованием. В конце концов, получилась значительная армия, которая могла отразить любое вторжение с любого направления.

Эти небольшие конфликты происходили на фоне крупного переселения народов в Италию вдоль длинного Апеннинского хребта. Первые признаки этого переселения появились в начале V века. Столкнувшись с перенаселенностью, а также, видимо, с давлением кельтов, горный народ самниты перешел через Альпы и спустился в долину реки По. Самниты говорили на оскском языке. Затем из центральной части Апеннинского полуострова они стали переселяться на юг в поисках жизненного пространства.

Переселение, как мы знаем, проходило на основе религиозного ритуала, называемого «священная весна» (ver sacrum). Он состоял в том, что всех животных и детей, родившихся весной, посвящали (sacrati) богу Марсу. Животных приносили в жертву, а юноши по достижении двадцати лет или двадцати одного года должны были уйти из своей общины и искать себе место для жительства. Уходя из дома, они шли за каким-нибудь животным или птицей, такими как бык, волк или дятел. Там, где это животное останавливалось, они основывали новое поселение или колонию.

Число групп этих молодых агрессивных пастухов постоянно растет. Они достигают самого кончика итальянского «сапога» и угрожают греческим городам Великой Греции. Самниты, говорящие на оскском языке (относящиеся к сабельской группе племен), устремились вниз с холмов на плодородную Кампанию и быстро расселились там. Они захватили крупные города и по сути дела организовали новую страну, отказавшись от занятий сельским хозяйством. Этрусские правящие круги города Капуя опрометчиво решили впустить пришельцев и сделать их членами общества, однако в одну из темных ночей 423 года до н. э. после обильных возлияний на празднике самниты перебили этрусков.

В течение многих лет Рим сдерживал напор эквов и вольсков во многом благодаря помощи латинов, однако во второй половине V века положение стало меняться. 19 июня 431 года состоялось решающее сражение с эквами. То обстоятельство, что в коллективной памяти республики сохранилась такая точная дата, свидетельствует о том, какое большое значение имела эта победа. Потерянные латинские города вернули прежним хозяевам, и римские войска, наконец, перешли в наступление.

Это было время, когда одна за другой происходили военные кампании, которые большей частью превращались в простые перестрелки, и только иногда — в полноценные сражения. Именно тогда на исторической сцене появился выдающийся патриций и политик, противник плебеев, Луций Квинкций Цинциннат. Этому человеку в преклонном возрасте выпало жить в трудное время. Он владел небольшим участком земли площадью четыре югера. Однажды из города к нему прибыли посланники и застали его за обработкой своей земли, видимо, он копал канаву или пахал поле. «Все ли в порядке?» — спросил он. Он-то знал, что далеко не все, но надо было соблюсти формальности. После молитвы богам о ниспослании благословения на него и на его землю, Луция пригласили отправиться с посланниками, облачившись в тогу, одежду свободнорожденного римлянина.

Неудивительно, что он не носил тогу, поскольку она наверное была самым неудобным из всех предметов одежды, которые когда-либо выходили из-под руки портного. Широкий полукруг тяжелой материи, размером приблизительно 3 на 6 метров, который туго оборачивали вокруг тела и носили без завязок. Чтобы тога не спала, требовался особый навык. Зимой в тоге было довольно холодно, а летом — жарко.

Цинциннат оделся, как подобает, и вышел к посланникам. И только теперь ему сообщили о серьезных военных неудачах. Консульский легион в своем лагере находится в окружении армии эквов. Цинцинната призвали стать диктатором и разрешить сложное положение. Он быстро справился с возложенной на него задачей. Принудив эквов к миру, он согласился заключить его только после проведения позорного ритуала. Из трех копий сложили ярмо, через которое должны были пройти все побежденные вражеские воины в знак признания того, что они покоряются и признают свое поражение. Проделав все это, через две недели Цинциннат сложил с себя диктаторские полномочия и возвратился к своему плугу.

Несмотря на то, что Цинциннат не является реальной исторической личностью, в нем объединили те качества, которыми очень восхищались римляне, при том, что они сами довольно редко проявляли их в жизни. Эти качества — простая естественная жизнь, приверженность к земледелию, безусловный патриотизм, беспристрастность и презрение к богатству. Как обычно бывает, это восхищение получило отражение в топографии: угодья почтенного старца, которые находились за Тибром, против того самого места, где у подножья Палатинского холма находится верфь, долгое время сохранялись и получили название Квинкциев луг.

Образцом нравственной чистоты Цинцинната считали даже в XVIII веке нашей эры. Американский город Цинциннати назвали в честь Джорджа Вашингтона, которого считали современным Цинциннатом из-за отсутствия у него стремления к власти. Пример Цинцинната часто вдохновлял людей, как в Древнем Риме, так и в наше время.

Приблизительно в 20 километрах к северу от Рима при слиянии двух небольших рек находится обширное плато со скалистыми откосами. Сейчас плато заросло густой травой. На протяжении последних двух тысяч лет эта территория площадью 20 гектар использовалась для сельскохозяйственных нужд, в основном под пастбище. Если осмотреть эту землю более подробно, то можно увидеть, что она скрывает в себе какую-то очень древнюю историю. Летом на снимках с самолета или со спутника можно увидеть сероватые границы полей, слабо различимые контуры древних построек. Везде виднеются разрушенные стены и купола гробниц, торчащие из-под земли.

Когда-то здесь находился известный процветающий город Вейи, южный форпост этрусского союза (сегодня около него находится деревня Изола Фарнезе). На обрывистом плато, по-видимому, возвышались здания, стоящие на некотором расстоянии друг от друга. В центре городские кварталы расходились от центральной площади в виде сетки. На соседних холмах находились прекрасно оформленные гробницы. Город имел хорошую естественную защиту, там были источники питьевой воды, поэтому он мог выдержать долгую осаду.

Большое значение для жителей города Вейи имела религия. В южной оконечности города за высокими стенами «акрополя» (ныне Пьяцца д’Арми) располагалось святилище «царицы небес» Юноны. Храмовый комплекс построен у понижения на западной стороне Вейского холма, где в начале XX века обнаружили замечательную терракотовую статую Аполлона, или, на этрусском языке, Апулу. Высота статуи немного превышает человеческий рост. Бог изображен на спортивном состязании в тунике и коротком плаще. Его волосы заплетены в множество косичек, похожих на дреды. Уголки губ слегка приподняты, на них застыла загадочная улыбка. Скорее всего эту статую сделал один из самых известных этрусских скульпторов, Вулка, которому Тарквиний поручил украсить храм Юпитера на Капитолийском холме Рима.

Очевидно, Вейи были могущественным и богатым городом. Ливий утверждал, что это «самый богатый из всех городов Этрурии». Вейи имели очень выгодное местоположение и контролировали обширные плодородные земли, площадью почти 900 квадратных километров, большинство которых использовали для земледелия, а остальные — под пастбище. Сеть хорошо обустроенных дорог связывала центр этой области с окраинами, что облегчало торговлю. С помощью сложной системы туннелей (cuniculi, или «кроличьи норы») производилось орошение густонаселенной сельской местности. В эти туннели с заболоченной земли стекала вода, которая по ним уходила в другую долину: протяженность одного из самых длинных туннелей, Фоссо дель Ольметти, более пяти с половиной километров. В самом городе воду собирали в трубы и направляли по ним в резервуары, где она собиралась. Жители города Вейи создали очень организованное общество с высокой производительностью труда и эффективной системой управления.

Вейи, расположенные на правом берегу Тибра, еще со времен Ромула соперничали с Римом за контроль над производством соли и за торговыми путями вверх и вниз по полуострову. Если бы Вейи смогли помешать торговым связям Рима, то новорожденная республика оказалась бы в большой опасности. Избежать этой жизненно необходимой борьбы не было никакой возможности, поэтому время от времени происходили набеги или же вспыхивали довольно серьезные военные действия. Вейи часто достигали успеха в борьбе с Римом. Однажды их войска даже дошли до Рима и выстроили свое укрепление на Яникульском холме за Тибром.

На должность консула очень часто избирались представители одного из основных римских родов — рода Фабиев. В 480-х годах Фабии были консулами в течение восьми лет. Фабии имели собственность у границы с Вейями, поэтому они были заинтересованы в сохранении этой границы на своем месте. Однажды представитель этого рода сделал выгодное предложение сенату: «Известно вам, отцы-сенаторы, что война с вейянами требует сторожевого отряда скорей постоянного, чем большого. Пусть же другие войны будут вашей заботой, а вейских врагов предоставьте Фабиям. Мы будем порукою, что величие римского имени не потерпит ущерба».

Сенаторы, которым одновременно приходилось вести войны с эквами и вольсками, не смогли отказаться от такого предложения. Отряд Фабиев торжественно выступил из Рима и выстроил укрепление у реки Кремера близ города Вейи. Его цель состояла в том, чтобы прекратить набеги вейян на римские (и фабианские) земли. Однако через два года, в 479 году, мероприятие потерпело неудачу. В надежде на построенные укрепления воины Фабиев решили захватить специально выпущенное для них стадо. В результате небольшой отряд Фабиев заманили в засаду. Этруски перебили почти весь отряд в количестве ста шести человек (вероятно, вместе с их слугами и сторонниками). В живых остался только один почти взрослый отпрыск Фабиева рода.

Эта история напоминает знаменитое Фермопильское сражение, где триста спартанцев насмерть стояли против войск персидского царя Ксеркса. Историки с националистическими воззрениями хотели показать грекам, что римляне также могли пожертвовать собой во имя каких-нибудь высоких целей. Однако после того, как оставшийся в живых в битве у реки Кремеры постарел и уже не мог занимать высший государственный пост, представители рода Фабиев перестали появляться в ежегодном списке консулов десять с лишним лет. Таким образом, несчастье с Фабиями стало как бы доказательством сходства с ранее произошедшими событиями. В истории довольно часто случаются какие-то неудачи, которые обычно используются пропагандистами в своих собственных целях.

В течение V века до н. э. могущество этрусков постепенно уменьшалось. Флот сицилийского города-государства Сиракуз победил этрусков в морском сражении и разорил берега Тирренского моря. На севере галлы перешли через Альпы, расселились по долине реки По и вынудили этрусков уйти с захваченных земель к себе на родину. Этрусские города, союзные Вейям, не помогли этому городу в трудный час (видимо, потому что вместо царей там стали править выборные чиновники, в то время как в Вейях восстановили монархию), поэтому Вейи в течение долгой борьбы оказались один на один с римлянами.

Военный план вейян состоял в том, чтобы утвердиться на левом берегу Тибра и угрожать оттуда Риму, перекрыв Соляную дорогу (Via Salaria). Небольшой городок Фидены, стоящий на этой дороге, несколько раз переходил из рук в руки.

Часто вспыхивали ожесточенные схватки. Через некоторое время произошло еще одно замечательное проявление доблести. Консул Авл Корнелий Косс сумел поразить царя города Вейи и, тем самым, завоевал высшую награду республики за храбрость на поле боя — «тучные доспехи» (spolia opima). Такую награду присуждали командующему армией, который лично убил в рукопашном бою командира вражеского войска. Ударом копья Косс сшиб царя с коня, а затем подскочил к нему и стал наносить удар за ударом. Затем он снял с убитого доспехи, отрубил ему голову, поднял ее на копье и помчался на вражеское войско, которое в ужасе обратилось в бегство.

Косс пронес доспехи на триумфальной процессии, которая позднее стала частым явлением в Риме. Затем он передал их в небольшой храм Юпитера Феретрия, Усмирителя врагов, на Капитолийском холме. Святилище было посвящено легендарному царю Ромулу, единственному, кто ранее завоевал «тучные доспехи» (после Косса еще одну, последнюю, награду присудили в 222 году). Там доспехи царя вейян лежали несколько веков до конца I века.

К этому времени храм сильно обветшал. Крыша обвалилась, и внутренние помещения оказались под открытым небом. Первый император Рима, Август, будучи приверженцем традиционной религии, посетил храм и осмотрел сохранившиеся святыни, включая льняной нагрудник с надписью о подвиге Косса. После этого Август велел полностью восстановить храм.

В 426 году до н. э. начался отсчет двадцатилетнего перемирия между Римом и Вейями. В последние десятилетия V века эквы и вольски прекратили военные действия. Причина этого не понятна. Может быть, они устали от упорного сопротивления римлян, а может, их армии понесли сильные потери от распространения малярии, чумы и нехватки продовольствия. Может быть, жестокие представители этих племен постепенно переродились в мирных земледельцев. Так или иначе возникла передышка, и Рим смог восстановить свои силы.

Как только срок перемирия истек, Рим стал искать причину раз и навсегда покончить с Вейями. Такой причиной стало высокомерие сената города Вейи по отношению к римлянам. Вейянам надо было дать ответ на требования римлян о возмещении убытков. Они отказали римлянам. Никто не удивился, что из-за такого ничтожного повода Рим объявил Вейям войну. Римляне сразу же обложили Вейи осадой. Для проведения военных действий римляне, по-видимому, увеличили численность своей армии с четырех до шести тысяч человек.

Поначалу военная кампания проходила неудачно для римлян. Вейяне собрали в своем городе военное оснащение, камни для метания и большое количество зерна. Они имели все основания для победоносного завершения войны. Осада продолжалась. Воины привыкли к тому, что летние кампании завершаются ко времени уборки урожая. Они могли вернуться домой и собрать то, что уродилось у них на земле. Однако ни к осени, ни к следующему году римляне так и не смогли взять неприступные скалистые обрывы города Вейи, поэтому прекратить военные действия и отпустить воинов было невозможно. До этого времени все воины обеспечивали себя в армии на свои средства. Теперь сенату пришлось платить воинам за службу в армии (и, следовательно, ввести новые налоги, чтобы восполнить казну). Ополчение граждан сделало первый шаг к переходу на организованную профессиональную армию.

Однажды произошло событие, вызвавшее большое беспокойство среди суеверных римлян. Внезапно очень сильно повысился уровень воды в небольшом озере, расположенном в кратере вулкана в Альбанской роще, при этом не было никаких дождей. Это было тревожным предзнаменованием, и сенат отправил посланников в Дельфы, дабы узнать, что пророчат боги этим знамением.

Однажды, когда римские и вейянские воины со своих караульных постов осыпали друг друга безобидными насмешками, из города Вейи вдруг явился какой-то старец и возвестил свое пророчество. «Римлянам не овладеть Вейями, — сказал он, — покуда не уйдет вся вода из озера Альбанского». Римский стражник сказал, что хотел бы посоветоваться со старцем по поводу только одному ему известного вопроса. Стражник попросил его выйти и поговорить с ним наедине. Отойдя со старцем на некоторое расстояние, римлянин поднял немощного предсказателя и отнес его на свой караульный пост.

Старца отослали в Рим и привели в сенат, где его расспросили о том, как осушить озеро. Не удивительно, что он посоветовал им применить те же самые средства, которые использовали на его родине — прокладку туннелей. В Дельфах сказали то же самое. Пифия на этот раз поступила совсем не по-дельфийски. Жрица прямо предложила использовать избыток воды в озере для орошения окружающих полей. Как только римляне сделают это, Вейи падут. Римляне сразу же все исполнили. Они спустили воду из озера, и уровень понизился до первоначальной отметки.

Непонятно, как относиться к этому рассказу. На первый взгляд он кажется совершенно нелепым и явно вымышленным. Однако, как часто случается в ранней римской истории, этому рассказу можно найти некоторое подтверждение. Из Альбанского озера на самом деле выходит древний сточный туннель, который можно увидеть и сегодня, хотя нельзя точно определить время его постройки (туннель расположен недалеко от летней резиденции папы римского Кастель Гандольфо). Если отказаться от версии древнего прорицателя и попытаться найти более правдоподобное объяснение, то скорее всего туннель проложили, чтобы предотвратить сток воды из озера в малярийные болота. Другими словами, туннель построили для улучшения условий жизни и безопасности, однако по какой-то непонятной причине богатые воображением римские писатели связали его постройку с предсказанием о падении города Вейи.

Но мы еще не все знаем об этом туннеле. Одного из самых известных героев Рима избрали диктатором с чрезвычайными полномочиями и поручили довести осаду до полного завершения. Эти героем был Марк Фурий Камилл, который за время своей долгой карьеры занимал все высшие должности в республике и пять раз избирался диктатором. Он организовал строительство подземного хода под центральной крепостью города Вейи. Судя по описанию Ливия, это была нелегкая задача: «Чтобы и работа не прерывалась, и люди не изнемогали от длительного пребывания под землей, Камилл разбил землекопов на шесть команд. Работа велась круглосуточно, в шесть смен, днем и ночью, и закончилась не прежде, чем путь в крепость был открыт».

Военная кампания затягивалась. Как и большинство соотечественников, Камилл находился под влиянием сильного суеверного страха. Для него было крайне важно победить так, чтобы это одобрили боги города Вейи, особенно божественная покровительница этого города (к которой он тоже относился с большим почтением среди остальных богов-олимпийцев), Юнона, известная у вейян как этрусская великая богиня Уни Теран. В ее святилище, которое находилось в крепости, стояла деревянная статуя богини, являющаяся ценным объектом почитания. Римляне на каждый случай имели какую-нибудь церемонию, поэтому в таком решающем положении Камилл провел церемонию «вызывания» (evocatio) — он отозвал богиню из своего дома в Вейях. На военном параде он обратился к Юноне с просьбой: «Последуй за нами, победителями, в наш город, который станет скоро и твоим. Там тебя примет храм, достойный твоего величия».

Благодаря подземному ходу римляне достигли успеха. Рассказывают, что царь вейян совершал жертвоприношение, и жрец объявил ему, что победа в войне окажется у того, кто разрубит внутренности именно этого животного. Подкопщики подслушали это, обвалили пол и ворвались в крепость. Они сразу же схватили внутренности и отнесли их к Камиллу. Даже Ливий отнесся к этому событию с недоверием. Он написал об этом расказе: «Зачем подтверждать или опровергать то, чему место скорее на охочих до чудес театральных подмостках».

Однако и здесь под нагромождением вымысла археологи смогли найти крупицу правды. Раскопки в Вейях на полуострове между двух рек, где должен был находиться римский лагерь, показали, что под крепостным валом проходили какие-то более ранние сточные туннели. Они были завалены спрессованными черепками, камнем и землей. Туннели скорее всего завалили при обороне города. Так и напрашивается предположение, что римляне обнаружили один или несколько таких туннелей, очистили их и пробрались по ним в осажденный город.

Так или иначе, Вейи подверглись решительному нападению римлян. Завязалась жестокая схватка, но Камилл приказал своим воинам не убивать тех, у кого не было оружия. Его нельзя упрекнуть в жалости, так как Вейи были захвачены и разрушены. На следующий день из города вывезли все, что можно. Оставшихся в живых жителей вывели на продажу, как рабов. (На самом деле рынок скорее всего не смог бы вместить такое огромное количество людей. Теперь, когда государства Вейи не существовало, римлянам не оставалось ничего иного, как предоставить не проданным в рабство жителям единственное доступное им право — римское гражданство.)

Затем пришло время для перевозки в Рим Юноны и сокровищницы храма. Молодым воинам велели снять статую со своего пьедестала — это деяние они сочли кощунством. Ради озорства один из юношей крикнул: «Хочешь ли, о Юнона, идти в Рим?» В ответ, к ужасу собравшихся, статуя кивнула своей головой. Ливию ничего не оставалось, кроме того, чтобы написать: «Слышен был и голос, провещавший изволение. Во всяком случае известно, что статуя была снята со своего места с помощью простых приспособлений, а перевозить ее было так легко и удобно, будто она сама шла следом. Богиню доставили на Авентин, где ей отныне предстояло находиться всегда; именно туда звали ее обеты римского диктатора».

Юноне предоставили временное прибежище вероятно в плебейском святилище Дианы. Камилл оказался верен своему слову и через несколько лет после разрушения города Вейи неподалеку от этого святилища построил новый храм, который он посвятил «царице небес». Можно предположить, что в это время богиня, удовлетворенная новым замечательным домом, отказалась от своей длительной вражды с Римом.

Вейи полностью опустели, как причитал один из поэтов I века до н. э.: «Как печальны вы, древние Вейи! Когда-то вы были столицей царства, и на вашем форуме стоял золотой трон; теперь внутри городских стен бродит пастух и трубит в свой рожок. Жнецы пожинают поля на ваших могилах».

Римляне очень гордились своей победой. Они утверждали, что осада продлилась десять лет, тем самым они представляли долгую войну с Вейями как свою версию Троянской войны. С точки зрения стратегии это был поистине значительный успех. В результате победы римлян власть этрусков ослабла, а Рим превратился в могущественное государство Центральной Италии. Также упрочилось внутреннее положение в Риме. Землю вейян (ager Veientanus) распределили среди римских граждан, что облегчило положение беднейших плебеев и, по крайней мере на время, позволило смягчить проблему задолженности.

Однако, как часто происходит, вслед за гордостью следует падение, в буквальном смысле — падение самого Рима. Даже Ливий, который обычно смягчал все римские неудачи, признает: «Уже надвигалась громада беды».

В 390 году распространились слухи, что на Италию надвигается огромная орда варваров, — зачем и с какой целью, никто не задумывался, но все как один знали, что они представляют страшную угрозу. В течение двух с лишним веков кельтские племена выходили из своих центров в Центральной Европе и Азии, пересекали Альпы и (как уже сообщалось) спускались в Северную Италию. Там они расселялись и с вожделением смотрели на земли своего южного соседа — государства этрусков.

Цивилизованный мир — то есть греки и их почитатели, римляне — не представляли себе, что им делать с этими жестокими непредсказуемыми племенами. Заслуживающий доверия греческий историк Полибий, который провел значительную часть своей жизни в Риме, написал: «[Они] не имели понятия об изысках цивилизации. Селились они неукрепленными деревнями и не имели никакого хозяйства, ибо возлежали на соломе, а питались мясом; кроме войны и земледелия, не имели никакого другого занятия, вообще образ жизни вели простой; всякие другие знания и искусства были неизвестны им. Имущество каждого состояло из скота и золота, потому что только эти предметы они могли легко при всяких обстоятельствах всюду брать с собою и помещать их по своему желанию. Величайшее попечение прилагали кельты к тому, чтобы составлять товарищества, ибо опаснейшим и могущественнейшим человеком почитался у них тот, у кого было наибольше слуг и верных товарищей».

Кельты, или (как их стали называть римляне) галлы, имеют высокий рост и крепкое телосложение, а сами они — русые от природы. Они носят длинные волосы, которые белят и укрепляют частым мытьем в известковом растворе. Затем они зачесывают волосы так, что они становятся похожими на конскую гриву. Галлы оставляют такие густые усы, что «когда они пьют, напиток словно процеживается через сито». Рассказывают, что у них были распространены близкие отношения между мужчинами и что галлы любили проводить время одновременно с двумя возлюбленными, при этом они считали «бесчестным того, кто, будучи желанным, не принимает предлагаемого дара». Их женщины также наслаждались значительной свободой в выборе партнера. Они обладали правом развода с теми мужьями, которые не исполняли своего супружеского долга. В отличие от греческих или римских женщин, они играли важную роль в общественной жизни и часто бывали послами, а в некоторых случаях даже участвовали в сражениях.

Кельты отличались неумеренностью, они часто объедались и напивались сверх всякой меры, а затем ссорились друг с другом. При решении политических вопросов они действовали крайне непоследовательно. Они не могли себе представить никакой долгосрочной перспективы и не хотели придерживаться никаких принципов.

Трудно сказать, насколько объективно такое описание, поскольку мы не можем сравнить его со сведениями, полученными от самих кельтов. При общем рассмотрении такое описание представителей дикого племени выглядит вроде бы логично, однако не стоит забывать, что оно в значительной мере отражает страх постороннего наблюдателя перед образом жизни кельтских племен. Это подтверждается тем, что греко-римские авторы не обращают никакого внимания на качество и красоту кельтских изделий из металла, на искусство их ремесленников.

Совершенно определенно, что кельты были прекрасными воинами и знали, как ошеломить вражескую армию и сделать ее небоеспособной. Без всякого страха голые с развевающимися длинным волосами они выскакивали на поле боя и издавали странный боевой клич, сопровождаемый резкими звуками труб. Кельтская конница использовала военное новшество — железные подковы, а пехота носила остро заточенные мечи. Кельты смогли собрать многочисленное войско и были решительно настроены на победу. Новость об их неизбежном вторжении в Центральную Италию вполне справедливо сочли за надвигающееся бедствие.

Множество воинов с еще большим числом женщин и детей прибыли к Клузию — важному этрусскому городу, бывшему когда-то столицей царя Ларса Порсены. Рассказывали невероятную историю, что галлы пришли из-за большого количества вина, которое находилось в Клузии, и что по просьбе клузийцев римляне отправили к галлам своих посланников. Эти посланники встретились с кельтским вождем Бренном и в неподобающей форме выразили ему протест. Затем они вместе с армией Клузия попытались с оружием в руках отразить вторжение кельтов. Такое нарушение принципов дипломатического нейтралитета очень разозлило Бренна. В назидание римлянам он приказал начать наступление на Рим, до которого было всего около 130 километров.

На самом деле видимо Бренн возглавлял не народ, идущий на поиски жизненного пространства, а просто отряд мародеров, стремящийся к наживе. Существует большая вероятность того, что кельты действовали по наущению сиракузского тирана Дионисия, основная цель которого в это время состояла в том, чтобы подорвать позиции римских союзников — этрусский торговый город Цере и греческие города Великой Греции. Если это так и было, то кельты направились бы на юг Италии и прошли бы мимо Рима.

Видимо римляне послали передовой отряд на север, чтобы узнать точные сведения о продвижении кельтов. Одно бесспорно — наспех собранная римская армия встретилась с захватчиками и вступила в сражение у небольшой речки Аллия, притоке Тибра. Численность ни той, ни другой стороны нам неизвестна, по-видимому, два легиона или около десяти тысяч римлян сражались с тридцатью тысячами кельтов. Чтобы не допустить охвата противником с фланга, римский военачальник сильно растянул свои боевые порядки в ущерб глубине обороны. По-видимому, в центре расположились главным образом тяжеловооруженные легионеры из богатых сословий, а на флангах — легковооруженные воины из бедных слоев. Центр не выдержал натиска и дрогнул.

Римляне бежали, оставив множество убитых, однако Бренн считал, что вражеская армия должна быть более многочисленной. Он боялся, что римляне устроили засаду, а потому не велел своим воинам преследовать отступающих. Многим римлянам удалось бежать. Большое количество их укрылось в близлежащих Вейях, так как крепость этого бывшего города служила хорошей защитой.

При этом дорога на Рим оказалась открытой.

То, что произошло далее, описывает Ливий в одном из самых больших своих эпизодов. Рим не был окружен никакой защитной стеной, что являлось признаком самонадеянности или небрежения, или же того и другого. Римляне считали, что достаточно будет земляных валов и холмов. Кроме того, значительная часть армии погибла или укрылась в развалинах города Вейи. Рим остался без защиты. Не было ничего, что могло бы помешать Бренну наступать и поступить с римлянами точно так же, как они поступили с жителями города Вейи.

Кельты не верили своим глазам и все еще боялись засады. Они смотрели и ждали, пока не наступил вечер. Все, что смогли сделать в осажденном городе, сделали ночью именно благодаря этому промедлению. Горстка оставшихся в городе войск заняла позиции на Капитолийском холме, где они должны быть обороняться столько, сколько смогут. Мирным жителям позволили укрыться там же, однако многие из них, особенно менее состоятельные, направились через городские ворота к деревянному Свайному мосту. Затем они поднялись на Яникульский холм и разошлись по окружающим деревням. Веста была богиней семейного очага и гарантом незыблемости Рима. Ее жрицы, поклявшиеся соблюдать целомудрие, — весталки — спорили о том, что сделать со священными предметами. Все то, что нельзя было унести и отправить в дружественный этрусский город Цере, они решили закопать. Главная обязанность весталок состояла в том, чтобы поддерживать вечный огонь богини. По-видимому, они взяли его с собой в виде факела или жаровни. Весталки покидали свой дом пешком, однако затем один патриотически настроенный римлянин посадил их на свою повозку. Рим был мертв.

Утром в город вошли кельты. В крепости было безопасно, однако, вместо того чтобы спрятаться, сенаторы решили посвятить себя потустороннему миру и смерти в ходе странного ритуала, называемого «обетование» (devotio) (откуда происходит английское слово devotion «посвящение»). Они считали, что если они принесут себя в жертву, то точно такое же «обетование» падет на головы их врагов — другими словами, это также приведет к гибели кельтов. Обряд «обетования» мог совершить с собой только тот, кто в настоящее время исполнял должностные обязанности (то есть, консул), а бывшие исполнители могли возвратить себе власть с помощью ритуального жеста в виде сжатия своего подбородка. Сенаторы разошлись по домам и оделись в старые тоги, в которых они заседали в сенате. Они сидели во дворах своих домов и спокойно ожидали своей участи.

Коллинские ворота (porta Collina) у северной оконечности города оставили открытыми, и именно через них в город вошли первые кельтские захватчики. Они без злобы и рвения спокойно пошли вниз по длинной прямой улице, которая вела от ворот до подножия Капитолийского холма, а затем на Форум. Кельты блуждали по площади, внимательно осматривали храмы и крепость. После осмотра зданий они разошлись по городу в поисках добычи. К своему удивлению, они обнаружили, что дома бедняков стояли запертые, а виллы богатых — совершенно открытые.

С благоговением кельты взирали на неподвижно сидящих сенаторов, а один кельт даже дотронулся до бороды некоего Марка Папирия и, таким образом, помешал ему довести до конца ритуал «обетования». Оскорбленный Папирий ударил кельта по голове своим жезлом из слоновой кости. Разъяренный кельт сразу же убил его, и вскоре всех остальных сенаторов постигла та же самая участь. «Обетование» завершилось.

После этого начался настоящий разбой. Кельты грабили дома и предавали их огню. В пожарищах погибли многие общественные и частные записи, что впоследствии очень осложнило работу римских историков, таких как Ливий. И все же крепость держалась. Кельты готовились к ее осаде.

Камилла одолевали смешанные чувства. Победителя вейян отправили в изгнание из-за его несогласия с распределением добычи. Он испытывал чувство обиды от того, что старел и стал бесполезным. Камилл жил в небольшом городке недалеко от Рима и следил за событиями, не принимая в них участия.

Приближение кельтских захватчиков стало для Камилла счастливой звездой, так как это событие пробудило в нем патриотические чувства. Он организовал горожан, и они совершили удачную вылазку. Известие об этой небольшой победе быстро распространилось. Римские воины прибывали в Вейи — место, где прославился Камилл, — и сожалели, что его нет с ними. Воины попросили сенаторов за Камилла. Про него вспомнили и второй раз назначили диктатором — вождем, посланным самой судьбой (fatalis dux), и командующим римской армией.

Камиллу повезло, так как он не опоздал с прибытием, поскольку Капитолийский холм почти полностью оказался в руках захватчиков. То, что случилось после, стало одним из самых замечательных эпизодов римской истории. Кельты заметили, что на скалистый склон холма, начинающийся от того места, где стоял храм богини рождения Карменты, можно было легко подняться. В одну из звездных ночей они сначала выслали туда безоружного лазутчика, чтобы он разведал дорогу, а потом наверх полезла большая группа. Несмотря на крутизну склона, кельты скрытно добрались до самого верха скалистого склона и оказались недалеко от огромного храма Юпитера, Лучшего и Величайшего. Римские стражники не услышали их, и даже сторожевые собаки не подали голоса.

Ливий продолжает свой рассказ: «Но их приближение не укрылось от гусей, которых, несмотря на острейшую нехватку продовольствия, до сих пор не съели, поскольку они были посвящены Юноне. Это обстоятельство и оказалось спасительным. От их гогота и хлопанья крыльев проснулся Марк Манлий, знаменитый воин, бывший консулом три года назад. Схватившись за оружие и одновременно призывая к оружию остальных, он среди всеобщего смятения кинулся вперед и ударом щита сбил вниз галла, уже стоявшего на вершине. Покатившись вниз, галл в падении увлек за собой тех, кто поднимался вслед за ним, а Манлий принялся разить остальных — они же, в страхе побросав оружие, цеплялись руками за скалы».

В удушливую летнюю жару время текло очень медленно. В любой армии Древнего мира очень трудно было поддерживать гигиену. Не стал исключением и кельтский военный лагерь, где постепенно распространились заразные болезни. Захватчики уже не в силах были сжигать трупы на отдельных погребальных кострах. Они собирали большие горы умерших и устраивали массовые сожжения на Бычьем форуме около того места, где начинался Свайный мост. Даже во времена Ливия это место все еще называли «Галльское пожарище» (Busta Gallica).

Для защитников на Капитолийском холме время также стало жестоким врагом. Однако они страдали не от болезней, а главным образом от голода. Римляне скрывали нехватку продовольствия тем, что бросали куски хлеба в кельтские караулы. Однако вместе с уменьшением количества пищи стала убывать и их надежда. Воины обессилели и уже почти не справлялись даже с несением караульной службы. Они ждали, что вот-вот прибудет Камилл и снимет осаду крепости. Они верили, что он находился где-то поблизости, однако его было не видно и не слышно.

Многие поняли, что Бренн и его полчища согласятся покинуть Рим, если им предложить какую-то не слишком большую сумму денег. И вот, сенаторы встретились с военными трибунами и поручили им выработать условия мира. Договорились и о размере этой суммы — она составила тысячу фунтов золота. Ливий пишет: «Эта сделка, омерзительная и сама по себе, была усугублена другой гнусностью: принесенные галлами гири оказались фальшивыми, и, когда трибун отказался мерять ими, заносчивый галл положил еще на весы меч. Тогда-то и прозвучали невыносимые для римлян слова: горе побежденным! (vae victis)».

В одиннадцатый час появился Камилл во главе своей армии. Он приказал унести золото и отправить назад кельтов. Поскольку он был диктатором, то военные трибуны потеряли свое право на власть, и их договор о мире с Бренном не имел законной силы. После небольшой стычки пораженные кельты ушли из Рима. Более серьезное сражение развернулось в двенадцати километрах к востоку от Рима на дороге в город Пренест. У кельтов было время для переподготовки, но несмотря на это, победа снова оказалась в руках всевластного Камилла. Римляне захватили галльский лагерь и уничтожили неприятельскую армию. Миновала самая большая опасность, которая когда-либо грозила республике.

Этот впечатляющий эпизод представляет собой смесь действительных событий и вымысла. Основная тема — разграбление Рима кельтами — не подлежит сомнению. Об этом унижении римляне не забывали никогда, и высокомерная насмешка Бренна «Горе побежденным!» (vae victis) стала восприниматься римлянами как несмываемый позор. Самое страшное, что варвары ушли не навсегда.

Для многих поколений римлян они оставались каким-то далеким грозным племенем, и их повторное вторжение всегда представлялось ужасным кошмаром. И, как мы увидим, время от времени на протяжении всей истории республики, кельты еще не раз вторгались на мирный Апеннинский полуостров. Через многие века во время длительной агонии Римской империи вторжения варваров следовали одно за другим, и вот, в V веке нашей эры произошло то самое бедствие, которого все очень боялись: Рим разграбили во второй раз. И это совершил новый Бренн — страшный вестготский король Аларих. Это случилось незадолго до того, как прекратила существование вся Западная Римская империя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.