Введение

Введение

Научное познание и разработка мер противодействия коррупции неразрывно связаны со всем комплексом проблем реформирования общественных отношений в Российской Федерации. Однако существование этого социального явления в нашей стране долгие годы не признавалось по политическим соображениям и на протяжении многих лет в юридической теории наблюдалось стремление обосновать установки существующего режима, что сдерживало объективный анализ действительности.

Потребовалось время для того, чтобы произвести переоценку старых идей и убедиться, что эта «социальная язва» не вписывается в общепринятые теоретические штампы советской науки. В этом состояло одно из противоречий общества: в его структурах уже действовала теневая экономика, отдельные государственные чиновники и партийные функционеры были коррумпированы, шел процесс слияния противоправных интересов «теневиков» с «госворами» и лидерами профессиональной преступности, а существовавшие тогда политические доктрины не позволяли все это квалифицировать как организованную преступность и коррупцию и, соответственно, разрабатывать систему мер по борьбе с ними. Впервые о коррупции и организованной преступности как явлениях реальной жизни было заявлено с официальной трибуны лишь только в 1989 г. на II съезде народных депутатов СССР.

Анализ апробированных мер борьбы с коррупционными проявлениями, основ ее организации, развития антикоррупционного законодательства на различных этапах эволюции политических и социально-экономических отношений в России позволяет оценить накопленный опыт и извлечь из него уроки. В отечественной истории неоднократно отмечались периоды интенсивного роста коррупции, которые совпадали с войнами, революциями, а также различными экономическими преобразованиями, втомчислеив 1921–1928 гг. при проведении новой экономической политики (НЭП).

Отдельные вопросы борьбы с коррупцией в период НЭП отражены в научных работах В. В. Астанина, В. Н. Бровкина, Б. В. Волженкина, Ю. М. Голанда, Д. Л. Голинкова, И. А. Дорошенко, П. М. Золина, П. А. Кабанова, А. И. Кирпичникова, В. В. Коровина, В. М. Клеандровой, М. Е. Климова, А. Я. Малыгина, А. М. Плеханова, О. П. Сидорова, Н. А. Стручкова, В. В. Ченцова, А. Я. Эстрина и других ученых.

Вместе с тем, масштабы и социальные последствия коррупции в российском обществе требуют постоянного углубления научного исследования этого социального явления для определения стратегии борьбы с ней путем внесения корректив в правовую политику и правоприменительную практику. Учитывая, что современная политическая и оперативная обстановка в Российской Федерации в значительной мере напоминает ее в период НЭП, новое историко-правовое и теоретическое осмысление участия государственных-органов в борьбе с коррупцией определяет актуальность исследования.

При подготовке данной монографии авторы преследовали цель по изучению и анализу организации деятельности органов, участвовавших в борьбе с коррупцией в период НЭП, определении их роли и значения в выработке антикоррупционных мер и в их реализации на всех уровнях власти и управления; в разработке рекомендаций по использованию этого опыта в деятельности органов исполнительной власти. Достижение поставленной цели потребовало решения ряда исследовательских задач:

— дать ретроспективный анализ влияния кризисных феноменов в экономической и социально-политической сферах жизни общества на развитие коррупции;

— показать недостатки в деятельности государственных органов власти и управления, используемые субъектами коррупционных отношений для достижения своих противоправных интересов;

— выявить основных субъектов коррупционных отношений и дать анализ правового регулирования борьбы с ними;

— проанализировать процесс формирования системы органов, участвовавших в борьбе с коррупцией в центре и на местах: их функции и задачи, правовые аспекты взаимодействия на ведомственном и межведомственном уровнях, обязанности и права сотрудников;

— выявить роль и место органов безопасности в борьбе с коррупцией, показать формы, методы и пути совершенствования их работы в этом направлении.

Научная новизна исследования заключается в том, что авторами впервые посредством историко-правого анализа выявлены и систематизированы нуждающиеся в научном осмыслении стороны нормотворческой деятельности специальных комиссий по борьбе со взяточничеством в центре и на местах: их функции и задачи, правовые аспекты взаимодействия на ведомственном и межведомственном уровнях, обязанности и права членов комиссий; раскрыты формы проявления коррупции в условиях социально-политических и экономических преобразований в стране; показано формирование социального состава так называемой «касты неприкасаемых» и новых субъектов коррупции из числа бывших собственников национализированного имущества и НЭПманов, дан анализ правового регулирования борьбы с ними; выявлены особенности нормативно-правового регулирования деятельности органов безопасности по борьбе с коррупцией в условиях проводившихся реформ; введен в научный оборот значительный ряд ранее неопубликованных материалов Центрального архива ФСБ России, Государственного архива Российской Федерации, Архива Президента Российской Федерации и др.; показаны становление и развитие системы органов, участвовавших в борьбе с коррупцией; раскрыты основные методы выявления, предупреждения и пресечения коррупционных правонарушений; обобщен опыт использования агентурно-осведомительского аппарата и СМИ в борьбе с коррупцией; рассмотрены вопросы обеспечения собственной безопасности сотрудников органов, участвовавших в борьбе с коррупцией.

Правовую основу исследования составили законы Российской Федерации, указы Президента Российской Федерации, нормативные правовые акты федеральных органов государственной власти, регламентирующие деятельность по борьбе с коррупцией на современном этапе. Одним из основных источников исследования являются документы центральных органов власти и управления, Всероссийских и Всесоюзных съездов Советов, сессий ВЦИК РСФСР и ЦИК СССР: собрания узаконений, декреты советской власти, нормативные правовые акты органов, участвовавших в борьбе с коррупцией в исследуемый период.

Эмпирическую основу исследовательской базы составили материалы Центрального архива ФСБ России, Государственного архива Российской Федерации, Российского Центра хранения и изучения документов новейшей истории, Архива Президента Российской Федерации, отражающие различные аспекты взаимодействия органов власти и управления по рассматриваемой теме.

Утрата иллюзий на скорое свершение мировой революции и помощь западного пролетариата побудило большевистских лидеров к поиску внутренних факторов стабилизации политико-экономической обстановки в стране, что в итоге привело к замене военно-коммунистической модели перехода к социализму НЭПовской. С провозглашением НЭП в марте 1921 г. на X съезде РКП(б) постепенно были сняты ограничения в частной торговле и промышленности.

Коренные преобразования в экономической политике, призванные стабилизировать и укрепить политическую основу советского строя, обусловили значительные изменения как в организации, так и в основных направлениях деятельности органов ВЧК — ОГПУ. Разрабатывается концепция о роли и месте органов безопасности в условиях мирного строительства, целью которой являлось создание экономически независимого, самостоятельного государства. Резко возрастает роль экономических подразделений органов безопасности. Их создание и широкое использование было вызвано трудностями хозяйственного строительства, своеобразие которого заключалось в развитии, с одной стороны, рыночных децентрализованных отношений, а с другой — сохранением и укреплением административных методов в руководстве экономикой страны.

Возможности рыночных механизмов с введением НЭПа дали толчок экономическому развитию страны, а режиму — способность выжить и укрепиться. Характерной особенностью рассматриваемого периода являлось то, что в условиях стихийных экономических кризисов значение экономического фактора на принятие решения резко повышалось, а в более спокойные отрезки времени восстанавливался приоритет политики. В целом можно указать на приоритет политических интересов над экономической целесообразностью.

Первоначально предполагалось организовать прямой товарообмен (промышленных изделий на продукты сельского хозяйства). Однако уже в конце весны 1921 г. произошли существенные изменения в методах хозяйствования, которые стали строиться с учетом товарно-денежных отношений. Дальнейшие события показали, что разрешение концессий и других форм «частной инициативы» в условиях первоначального накопления капитала «не ведет к наполнению страны льготными кредитами и дешевыми товарами».

Проведенный анализ показывает, что введение ряда законодательных актов, давших право гражданам на торговлю, коммерческое посредничество, получение в аренду государственной собственности и др., но не предусмотревших механизм действенного контроля за участниками товарно-денежных отношений, способствовало развитию коррупции в стране и привело к дезориентации органов, участвующих в борьбе с ней. Характерно, что не прошло и трех месяцев с начала НЭП, как в постановлении ВЦИК и СНК РСФСР отмечались «многократность» и «массовый характер» преступных деяний со стороны должностных лиц и служащих государственных предприятий и учреждений.

Обычно считается, что основным субъектом коррупции является должностное лицо. Однако к числу не менее значимых субъектов коррупции относятся физические и юридические лица, способствующие коррупции в форме соучастия. Их деятельность (двух или более лиц) носит организованный и конспиративный характер, с распределением но ролям на исполнителей, организаторов, подстрекателей и пособников.

Своеобразие начального периода НЭП заключалось в том, что, несмотря на наличие в стране организованных преступных группировок, в роли корруптеров[1] выступали представители трех групп предпринимателей из числа бывших собственников национализированного имущества и НЭПманов. В наши же дни основным корруптером является организованная преступность и контролируемые ею легализованные или легальные структуры организованной преступности.

Первую группу составляли богатейшие отечественные и иностранные собственники, эмигрировавшие за рубеж; вторую — российские собственники, не покинувшие страну и сумевшие в условиях неоднократных конфискаций сохранить значительный наличный капитал; третью — НЭПманы, которые, используя перераспределение собственности представителей первых двух групп, стремились нажить личные капиталы и не были сторонниками реставрации дореволюционного строя, возврата земель, фабрик, магазинов, жилых домов тем, кто владел ими до революции, и даже испытывали своеобразную благодарность советской власти, передавшей имущество им.

Вследствие стихийного накопления первоначального капитала с перекачкой огромных государственных средств в частный сектор, носившего в большинстве случаев криминальный характер, произошло слияние противозаконных устремлений НЭПманов и советских хозяйственников, не заинтересованных в формировании здорового общества. Практика выявления, предупреждения и пресечения фактов коррупции органами безопасности свидетельствует, что на подкуп должностных лиц государственных предприятий и учреждений субъекты коррупции систематически тратили от 2 % до 10 % своих доходов. Показательно, что в США еще со времен «сухого закона» с легкой руки известных гангстеров 20–30 гг. Чарли Лючиано и Аль Капоне рэкетиры завели порядок, согласно которому около трети всех преступных доходов должно идти на подкуп.

Субъектов коррупции не удовлетворяли те пределы деятельности, которые были установлены государством, и они постоянно шли на прямые преступления, совершая хищения, подкупы, стремились разложить отдельные звенья государственного аппарата. Нередкими были попытки обойти законы, изыскать дополнительные пути своего обогащения. Концентрация в руках правонарушителей огромного стартового капитала выразилась в разбазаривании национального достояния и в реальной угрозе экономической безопасности государства. По оценке советских экономистов 20-х гг., потери государства в «период разбазаривания» составили приблизительно 350 млн руб. золотом.

События начала 20-х годов убедительно свидетельствуют, что наряду с традиционными формами проявления взяточничества, такими, как дача и получение взятки, посредничество во взяточничестве и вымогательство взятки, возникло новое явление — так называемые «скрытые взятки», или «скрытое взяточничество», которые до введения НЭП практически не встречались в правоохранительной и судебной практике РСФСР или отмечались единичные случаи и, что самое главное, в соответствии с действующим в то время законодательством не являлись уголовно наказуемыми.

Кроме того, советские юристы, участвовавшие в судебных процессах 20-х гг. по хозяйственным и должностным делам, отмечали, что наряду с традиционными проявлениями коррупции и «скрытыми взятками», «представляющими… серьезную угрозу работе государственного аппарата, мы находим и факты прямого нападения на хозяйственную устойчивость Советской власти со стороны… бывших собственников и других чуждых социалистическому строительству людей», т. е. экономическую контрреволюцию.

Отмеченные юристами 20-х гг. проявления коррупции были отражены, в частности, в Положении об Экономическом управлении ГПУ от 30.01.1923 г. Отдельные задачи заключались в раскрытии организаций и в выявлении лиц, «противодействующих в контрреволюционных целях нормальной деятельности хозяйственных учреждений или предприятий», или использовании их в тех же целях (ст. ст. 63, 68 УК РСФСР), борьбе «со злоупотреблениями властью, превышением или бездействием власти… повлешим за собой заключение явно убыточных договоров и расточение государственного состояния» (ст. 110 УК РСФСР), борьбе со взяточничеством (ст. ст. 114 и 114-а УК РСФСР), борьбе «с заведомо злонамеренным неисполнением обязательств по договорам хозорганами и спекуляцией авансами» (ст. 130 УК РСФСР).

Исследование показало, что основной целью субъектов коррупции являлся рост собственного благосостояния за счет извлечения выгоды от противоправных и иных сделок, получения льгот и привилегий в личных или групповых интересах, возврата утраченной собственности и первоначального накопления капитала, что достигалось с помощью принятия наиболее выгодных для них политических и управленческих решений путем подкупа-продажности, внедрения своих представителей во властные структуры и продвижения их на более высокие посты, шантажа, угроз и пр.

Архивные материалы свидетельствуют, что бывшие владельцы национализированных предприятий для достижения своих корыстных целей активно использовали возможности иностранных спецслужб, действовавших под прикрытием общественных организаций. В этот период только по линии организации американской помощи из 300 ее американских сотрудников органами ГПУ было выявлено более 200 офицеров американской разведки. Не менее активно использовались иностранные разведчики, действующие и под дипломатическим прикрытием.

Создавшееся положение усугублялось еще и тем, что взяточничество и коррупция проникли даже в РКП(б). Среди членов партии коррупция распространилась еще в Гражданскую войну, когда отдельные функционеры, используя властные полномочия в личных, корыстных целях, присваивали материальные ценности, брали взятки, совершали должностные злоупотребления и другие правонарушения. Дальнейшие события показали, что из их числа сложилась так называемая «каста неприкасаемых».

Государственная служба участников касты зачастую сводилась к протекционизму — «пристраиванию по разным запискам» на доходные должности на основе земляческих, партийных, родственных и иных отношений «своих людей», от которых ждали отдачи в виде взяток и других «благодарностей» коррупционного характера.

Показательно, что коррупционная деятельность участников касты во многом характеризовалась теми же признаками, что и современная элитарная коррупция:

— высоким социальным положением субъектов ее совершения;

— изощренно-интеллектуальными способами их действий;

— огромным материальным, физическим и моральным ущербом;

— снисходительным и даже «бережным» отношением властей к этой группе преступников и др.

Отличие современной элитарной коррупции составляет только «исключительная латентность посягательств». Партийные коррупционеры первой половины 20-х гг. были уверены в своей неуязвимости перед законом и не очень-то заботились о сокрытии правонарушений. Забота о латентности своих действий появится позже.

Динамично развивающаяся «каста неприкасаемых» из числа высших партийных функционеров, бесконтрольно используя властные полномочия, личный авторитет в РКП(б) и государстве, связи с представителями иностранного капитала, отечественными предпринимателями и богатый профессиональный опыт дореволюционных специалистов, обладала большими возможностями для подготовки и принятия коррупционных решений, направленных на достижение личной или корпоративной выгоды, других благ, а также на закрепление в законодательных актах и в партийных директивах системы своих привилегий и процессуальных иммунитетов, что создавало условия для развития коррупционных отношений в экономической, политической и социальной сферах жизни общества.

Ни в одной стране мира нет сколько-нибудь полных или хотя бы репрезентативных данных об этом явлении, еще меньше виновных лиц, представших перед уголовным судом, и лишь единицы из них, причем самой низшей категории, подвергаются реальному уголовному наказанию. Анализ современной международной практики борьбы с коррупцией показывает, что «каста неприкасаемых» из числа высокопоставленных чиновников государственного и партийного аппарата существует и поныне. Так, например, Устав коммунистической партии КНР эффективно гарантирует приоритет Центральной комиссии по партийной дисциплине и ее местным отделениям перед судебными инстанциями при проверке членов партии в связи с совершенными ими преступлениями. Отдельные высокопоставленные партийные чиновники, нарушающие любой закон, могут полностью избежать уголовного наказания и быть подвергнуты лишь взысканиям в соответствии с внутрипартийными положениями. Аналогичная возможность для высших чиновников остаться безнаказанными есть и в Корейской Народно-Демократической Республике, даже при признании их виновными. Чиновники сумели сохранить контроль над государственным имуществом и природными ресурсами, и это дало им возможность использовать свою власть, чтобы превращать общественное богатство в частный капитал.

Чтобы обуздать, ограничить и регулировать рыночную стихию, Советское государство использовало различные меры: от законодательного регламентирования частного предпринимательства до финансово-кредитных, налоговых и др. Эти и многие другие сложные вопросы решались в то время исходя из реальных условий и возможностей.

До начала НЭП в стране уже существовала система органов, участвующих в борьбе с коррупцией, состоящая из органов безопасности (ВЧК), внутренних дел (Уголовный розыск, милиция и т. д.), государственного контроля (Народный Комиссариат Рабоче-Крестьянской Инспекции — НКРКИ) и юстиции (Народный Комиссариат Юстиции (НКЮ), суды, трибуналы и т. п.), но в новых экономических условиях они стали малоэффективными, что потребовало совершенствования их деятельности.

Взаимоотношения указанных органов складывались непросто, что было вызвано, как, к сожалению, и в настоящее время, борьбой за лидерство, за право обладания большим контролем друг над другом, что нередко мешало их работе, тем более что почти полностью отсутствовала поддержка деятельности этих органов со стороны подконтрольных ведомств и нередко оказывалось скрытое сопротивление ей чиновничьего аппарата. Показательна оценка результатов деятельности этих органов, данная им Ф. Э. Дзержинским. РКИ и НКЮ он характеризует как «органы, оторванные от хозяйственной жизни, находящиеся вне ее текущего процесса» и по социальному составу состоящие из «враждебных и чуждых советскому строю элементов». Сотрудники же ГПУ, хотя и были преданными делу коммунистами, но не имели «понятия о хозяйственных вопросах вообще», а потому вели борьбу с преступностью «вне времени и пространства, без всяких хозяйственных перспектив…». По мнению Ф. Э. Дзержинского, «борьба этих органов, как общее правило, ведется без помощи и поддержки самих хозяйственных органов — чаще при явной или скрытой вражде. Ясно, что результат этой борьбы… таков, каков он на самом деле, т. е. никакого успеха. Аппараты не улучшаются, преступления увеличиваются, государственное имущество улетучивается, все достижения идут на кормление и усиление этой враждебной нам среды — государственных чиновников».

В реформах государственного аппарата и права (судебная реформа, образование ГПУ НКВД, создание прокуратуры и др.) особое место отводилось вопросам реорганизации системы указанных органов, изменений их функциональных задач, создания временных межведомственных структур по борьбе с отдельными формами проявления коррупции и др. Считалось, что элементы этой системы должны были действовать не разрозненно, а в тесном взаимодействии. В этом направлении предполагалось, что органы ГПУ, лишенные права проведения следствия по общеуголовным делам, будут заниматься вопросами организации и проведения агентурно-осведомительной работы по выявлению коррупционных правонарушений, органы РКИ в результате проведения контроля за финансово-хозяйственной деятельностью учреждений и предприятий также будут выявлять факты коррупционных правонарушений. Материалы о выявленной противоправной деятельности они должны были передавать для расследования и вынесения приговора в органы НКЮ. Каждый элемент этой системы решал различный круг вопросов. При этом каждый государственный орган, по мере своих сил и возможностей, участвовал в формировании и осуществлении общей задачи по «искоренению» коррупции.

Однако надежды на полную ее ликвидацию не оправдались. Организация надлежащего противодействия коррупционной преступности стала настолько злободневной проблемой, что выдвинулась в ряд основных первоочередных задач государства и общества и была поручена Экономическому управлению ГПУ (ЭКУ).

Проведенный анализ показывает, что органы безопасности видели успех в борьбе с коррупцией только путем «беспощадной» государственной карательной политики и прежде всего в отношении участников «касты неприкасаемых» из числа членов РКП(б), а также проведения «чистки учреждений от взяточников» и обязательного для членов партии информирования органов безопасности обо всех известных им фактах коррупции и др.

С этой целью было принято решение о необходимости применения в отношении членов партии, «берущих взятки или попустительствующих взяточничеству», «ряда карательных мер насильственного характера». ЭКУ были подготовлены нормативные акты об организации кампании по борьбе со взяточничеством в масштабах всей страны, в которых были даны конкретные предложения по организации этой борьбы, структуре, составу и компетенции специальных (временных) комиссий по борьбе со взяточничеством, а также об использовании органов ГПУ, НКРКИ и Уголовного розыска для проведения «специфических мероприятий в порядке ударности». При этом ЭКУ предоставлялось право «использовать для этой работы хозяйственные органы» и ставился ряд задач по проведению «систематической борьбы: с посредничеством, комиссионными, совместительством, выдачей всяких мандатов». Для обеспечения этого предлагалось «мобилизовать бывших чекистов и часть хозяйственников… для работы по борьбе со взяточничеством» и «оформить юридически право ГПУ вести предварительное дознание и следствие по экономическим делам». Для объединения усилий по борьбе со взяточничеством при Совете Труда и Обороны РСФСР (СТО) была создана специальная комиссия, которой вменялась в обязанность организация усиления антикоррупционных государственных мер репрессивного, законодательного, контрольно-ревизионного, организационного и общего характера. «Техническим» аппаратом этой комиссии — по сути межведомственного антикоррупционного координирующего (руководящего) органа в стране — стало ЭКУ, задачей которого было усиление совместно с Транспортным и Особым отделами (в центре и на местах) деятельности секретно-агентурного аппарата. Для этого, наряду с другим, предписывалось «ввести в очаги взяточничества секретных агентов» с заданием выявления «лиц, преимущественно крупных, берущих, дающих, посредничествующих в деле взятки и знающих об этом» и др. Для улучшения и систематизации сбора, контроля и учета деятельности государственных, частных предприятий и учреждений, «нарушающих экономические интересы Республики», а также выявления органами ЭКУ виновных в этом лиц приказом ГПУ было предписано организовать учет «экономически неблагонадежных предприятий».

Усиление борьбы с коррупцией вызвало необходимость более тесного контакта органов безопасности с населением страны. С этой целью было объявлено, что каждый гражданин может по фактам бюрократизма и взяточничества в любое время обратиться в губернский отдел ГПУ, что потребовало, в свою очередь, от органов ЭКУ новых подходов к организации и проведению осведомительно-агентурной работы.

Для выявления субъектов коррупционных отношений активно использовались СМИ. С этой целью при отделе управления НКВД было специально выделено лицо, которое следило за критическими заметками, фельетонами, появляющимися в печати. Такая широкая огласка послужила мощным стимулом, сдерживающим многих должностных лиц от соблазна получения взятки, так как каждый из них боялся попасть на страницы газеты. В других местах комиссии использовали печать для предания гласности результатов чистки.

В целях усиления борьбы со злоупотреблениями служебным положением, взяточничеством и другими преступлениями среди личного состава органов безопасности Президиум ВЦИК предоставил ГПУ право ведения следствия и вынесения Коллегией ГПУ внесудебных приговоров по всем должностным преступлениям своих сотрудников, что принесло положительные результаты по очистке ГПУ от разных преступников, в том числе и от коррумпированных сотрудников, значительная часть которых была приговорена к расстрелу.

Для обеспечения более сурового наказания субъектов коррупции в системе ЦИТО (Центральный исправительно-трудовой отдел) НКВД был создан специальный концентрационный лагерь. Более того, в это же время было принято постановление о премировании лиц, содействующих раскрытию взяточничества, а также организована осведомительная работа в наркоматах и их органах на местах. Таким образом, СТО добавил к «решительной и бескомпромиссной» борьбе еще и личную материальную заинтересованность как отдельных граждан, так и вышеуказанных органов.

В начальный период НЭП вступили в законную силу различные нормативные акты, закрепившие уголовную ответственность за коррупционные преступления: взяточничество, посредничество во взяточничестве, «укрывательство взяточников», оказание какого-либо содействия или непринятие мер противодействия взяточничеству, «скрытое взяточничество», «экономическую контрреволюцию», различные злоупотребления и др. В процессе правоприменительной практики судам и трибуналам давались указания о том, что «наказание должно быть применено максимальное и надлежит избегать понижения меры наказания», дела о взяточничестве рассматривать в порядке упрощенного судопроизводства (без допущения сторон и с вызовом наименьшего числа свидетелей). Во внесудебном порядке применялась административная высылка с запрещением проживания в определенных местностях. Однако желание ужесточить борьбу с коррупцией, придать ей не только уголовную, но и политическую окраску приводило подчас к нарушениям законности.

Наряду с этим в целях снижения распространенности коррупции среди государственных служащих стало больше внимания уделяться вопросам разработки и внедрения в практику превентивных антикоррупционных положений на основе гражданского, трудового, административного законодательства. Дополнение системы предупреждения коррупции правом государственных органов на вмешательство в сделки между любыми субъектами гражданско-правовых отношений, установление контроля за доходами государственных служащих и введение целого ряда антикоррупционных ограничений, направленных на предупреждение правонарушений, создающих условия для коррупции, и многое другое являлись действенной превентивной антикоррупционной мерой.

Такое организационное решение позволило органам безопасности совместно с другими государственными и партийными органами в основном решить задачи по реформированию системы, выработке государственных антикоррупционных мер законодательного, контрольно-ревизионного, репрессивного, организационного и общего характера и реализации их через специально созданный на всех уровнях власти межведомственный антикоррупционный механизм.

В короткие сроки удалось добиться заметных результатов по минимизации коррупции в экономической сфере. Но даже названные чрезвычайные меры не привели к искоренению коррупции. Она видоизменилась и продолжала существовать. Деятельность Комиссии СТО явилась разовой кампанией по борьбе с коррупцией, не имеющей логического продолжения в исследуемый период. Власти не хватило политической воли на проведение планомерной и последовательной государственной политики по борьбе с ней. Были ликвидированы Комиссия СТО и ведомственные комиссии, а также изменены задачи ЭКУ, которые были направлены на сворачивание борьбы с коррупцией и на выявление отдельных юридических и физических лиц, «противодействующих социалистическому накоплению», т. е. препятствующих развитию народного хозяйства, а также задача по «наблюдению за накоплением и применением частного иностранного капитала». При этом ЭКУ предписывалось предоставлять руководителям хозяйственных органов «широчайшую возможность» использовать полученные оперативные материалы о преступной деятельности обвиняемых для проведения «предупредительных мер в административном порядке».

Начиная с 1924 г. основное направление государственной карательной политики стало заключаться в укреплении законности; уменьшении степени репрессий по отношению к лицам по социальному происхождению из рабочих или трудового крестьянства; в экономии государственных средств при выполнении задач по борьбе с преступностью; в улучшении воспитательной работы среди молодежи; в усилении репрессий в отношении к классовым врагам и рецидивистам.

В этот период среди некоторых советских юристов получила распространение «теория классового подхода к преступнику», следствием которой явились факты освобождения судами от наказания взяточников, мошенников и других преступников лишь на том основании, что они пролетарского происхождения. Это привело к расширению социальной базы участников «касты неприкасаемых» и закреплению системы их процессуальных иммунитетов не только в партийных директивах, но и в законодательстве.

В связи с изменением в стране карательной политики на долгие годы содержание официальной правовой доктрины свелось к тому, что социалистическое общество не порождает преступлений, что причины преступности и особенно взяточничества надо искать в пережитках прошлого, в сознании людей и в наличии капиталистического окружения. В открытой печати и специальной литературе высказывалась точка зрения, что «в результате энергичной борьбы… в 1922-23 гг…взяточничество стало… все более сокращаться» и «к концу 1923 г. со взяточничеством как массовым явлением было в основном покончено». Между тем анализ архивных материалов свидетельствует, что политика «двойных стандартов» в принятии решений на стадиях предъявления обвинения или вынесения приговора за взяточничество привела к тому, что в 1926 г. эти преступления вновь стали носить систематический и массовый характер. Статистические данные за весь период НЭП свидетельствуют об увеличении из года в год количества этих преступлений.