Глава 8 Следак

Глава 8

Следак

Московская область, август, 1998 год

На следующий день я был у изолятора ровно в двенадцать часов. Следователя еще не было. Я стал интересоваться у дежурного конвоира, во сколько прибывает электричка.

– Примерно в двенадцать двадцать – двенадцать тридцать с электрички следователи прибывают. Вы, адвокаты, все на машинах ездите, а следователи – на электричках.

– Надо же, какая несправедливость! – пошутил я.

Филиппов появился точно в назначенное время – в двенадцать тридцать. По его внешнему виду было заметно, что он был какой-то подавленный, с невеселым взглядом.

– Ну, как дела? – спросил я.

– Да не очень хорошие дела, – сказал Филиппов и добавил: – Мои дела.

– Что-то случилось?

– Вот именно, случилось, – Филиппов начал раскладывать свои бумаги на столе. – Вы заказали вашего подзащитного?

– Я думал, вы закажете, – сказал я.

– Ну вот, только время теряем, – сказал следователь недовольным тоном и позвал конвоира. Тот сразу же заглянул в кабинет. – Там Сушкова доставьте в кабинет, на допрос, – сказал Филиппов.

Конвоир вернулся минут через пять.

– Вам придется подождать. Они в бане.

– В какой еще бане?

– Сегодня у нас помывочный день, – пояснил конвоир.

«Да, – подумал я, – баня – это громко звучит!» На самом деле никакой тюремной бани как таковой не существует. Есть только небольшие душевые кабинки, где моются заключенные. А вся помывка занимает от силы тридцать минут.

– Что ж, делать нечего, – сказал Филиппов, – придется подождать.

– Так что там с экспертизой? – спросил я.

– Экспертиза-то как раз в вашу пользу, – ответил следователь. – Вот, почитайте, ознакомьтесь. – И протянул мне листки бумаги.

Я углубился в чтение. Отбросив вступительную часть, сразу перешел к главному – к выводам. Решение экспертизы было однозначным: никаких предметов, пятен крови и иных посторонних следов на одежде Валентина Сушкова, точнее, на черном костюме в полоску, не обнаружено. Также не было обнаружено ничего ни на обуви, ни на галстуке.

Я с облегчением вздохнул.

– Вот видите! Получается, если он замахнулся ножом, чтобы вонзить его в грудь убитого, то обязательно на костюме должны были остаться пятна крови.

– Я тоже об этом думаю, – кивнул головой Филиппов. – Не мог же он с собой принести какую-то спецодежду или обмотать себя чем-то, нанести удар, а потом все уничтожить.

– А что по пальчикам?

– По пальчикам тоже все в пользу вас. Никаких пальчиков на рукоятке ножа не обнаружено.

– То есть практически никаких улик против Сушкова нет? – уточнил я.

– Улик-то нет, но тут возникает другая ситуация. Гражданка Нефедова дала показания, что она видела перед ее уходом из кафе неизвестного мужчину, который находился в районе туалета. Вошел же он в помещение через черный ход.

– А кто такая Нефедова?

– Вера Нефедова.

– А, Верка.

Следователь удивленно посмотрел на меня, как бы спрашивая – а что, вы знаете Верку? Поняв его взгляд, я сказал:

– Я ее видел на следственном эксперименте. И мой подзащитный ссылался на нее в своих показаниях. Давайте допросите Нефедову, так сказать, с пристрастием.

– К сожалению, это сделать невозможно, – сказал следователь, помолчав.

– Почему? Она отказывается давать показания? Или, может, ей кто-то угрожает? – я делал вид, что ничего не знаю.

– Ей уже никто не угрожает. Вчера Нефедова была задушена в ее квартире.

– Кем?

– А кто его знает, – пожал плечами Филиппов. – Странное убийство.

– Так, может, ее братва Кузи…

– Не похоже, я уже с ними говорил. У них к ней никаких претензий нет. Да и потом, они на это не пойдут.

– Откуда вы знаете?

– Справки кое-какие навел. Есть у нас свои службы, – улыбнулся Филиппов.

– Убийство Нефедовой вы будете вести? – спросил я.

– Нет, там другая бригада работает. Обидно – она у меня была главным свидетелем. Так что все в пользу вас, – подытожил Филиппов.

– Тогда, – осторожно сказал я, – может быть, нужно и меру пресечения изменять?

– Почему бы и нет? Я не против. Давайте отпустим его под залог.

– Отлично, давайте под залог!

– Какую сумму может выделить его банк?

– Я думаю, что с суммой проблем не будет.

– Но банк, как я слышал, лопнул, – сказал следователь.

– На такие дела они деньги найдут, я думаю.

Вскоре дверь кабинета открылась, вошел Валентин. Он был немного раздражен. Сухо поздоровавшись и игнорируя следователя, он обратился ко мне:

– А почему вы вчера ко мне не приехали?

– Дела были, – уклончиво ответил я.

Валентин промолчал, но я понял, что он подумал о том, что у нас был договор, а адвокат не приезжает. А что я мог ему ответить? Что занимался любовью с его женой?

– Я должен поставить вас в известность о результатах экспертизы, – произнес следователь. – Все в пользу вас. Экспертиза ничего не показала. К тому же погибшая Нефедова утверждала, что видела постороннего человека в кафе.

– Как погибшая? – переспросил Валентин.

– Да так. Вчера она была убита в своей квартире, задушена.

Валентин даже привстал от неожиданности.

– Валентин, самое главное, – сказал я, – следователь не против изменения меры пресечения – освобождения тебя под залог. Так что давай думать, какую сумму может выделить твой банк за твое освобождение.

– Как под залог? Я не хочу никакого залога! – сказал Валентин.

– Знаете ли, – сказал следователь, – мне кажется, вы немного обнаглели. И так вам идут навстречу, я хочу вас выпустить. А подписку о невыезде ни один прокурор не подпишет, под залог – еще куда ни шло. При этом сумма должна быть солидная.

– А я вообще не хочу на свободу. Вы сначала разберитесь. Выясните, кто убийца, меня реабилитируйте, а потом я выйду. Сейчас я никуда выходить не буду. Учтите, что я тоже являюсь опасным свидетелем. Моей жизни угрожает опасность.

Следователь смотрел на Валентина большими глазами. Так же удивленно смотрел на него и я. Я впервые видел клиента, который отказывается выходить на свободу. Что-то тут не то!

Следователь пожал плечами. Он достал из портфеля бланки и хотел заполнить их.

– Что вы хотите писать? – спросил Валентин.

– Документ о твоем освобождении. Сейчас передам их, и ты будешь свободным.

– Нет, нет, я категорически против! Никакого залога! Я не согласен! – запротестовал Валентин.

Следователь отложил ручку.

– Ничего не понимаю! – сказал он. – Я не уверен, что прокурор подпишет освобождение под подписку о невыезде.

– Так идите и добивайтесь! Никакого залога я давать не буду.

– Ладно, – сказал Филиппов, – в конце концов, это ваше дело. Но я сталкиваюсь с таким впервые, – он посмотрел на меня.

Я в ответ пожал плечами.

– Может, я поговорю со своим клиентом? – предложил я.

– Конечно, – ответил следователь. – Я вас в коридоре подожду. Может быть, потом вы меня до города довезете?

– Охотно, – кивнул я.

Когда мы остались с Валентином вдвоем, я спросил:

– Ты что, парень? Тебе дают шанс освободиться, и ты сам его отвергаешь? Я тебя не понимаю. У тебя температура?

– Никакой температуры у меня нет. Просто если я сейчас выйду за проходную, то жить после этого буду минут десять-пятнадцать, не больше. Неужели вы не понимаете, что они только этого и ждут, чтобы со мной разобраться?

– Так что же, теперь ты будешь сидеть в тюрьме постоянно? – улыбнулся я.

– Нет. Но пока еще время моего освобождения не пришло. Я всегда успею освободиться, – уверенно сказал Валентин.

Я пожал плечами.

– Смотри сам, вольному воля. Так ты и под подписку о невыезде освобождаться не будешь?

– Наверняка прокурор упрется, скажет – только под залог.

– Если у них нет никаких оснований держать тебя тут, тебя и так выпустят.

– Но, заметьте, они меня не выводят из числа подозреваемых!

– Это так.

– Следовательно, дело не прекращается. Я пока не буду освобождаться.

Вскоре мы закончили разговор, и я вышел в коридор. Филиппов ждал меня.

– Ничего не понимаю! – сказал он. – Впервые такое вижу! Можно сказать, принес радостную весть, мог его сегодня освободить, а он упирается! Я не знаю, что делать. Пойду к начальству советоваться.

Я пожал плечами.

– Со мной такое тоже впервые. Наверняка у него какие-то свои соображения.

Вскоре мы вышли за проходную тюрьмы. И там я заметил, что напротив стоит знакомый джип «Чероки» с тонированными стеклами. Тут же дверцы открылись, и из него вышли ребята.

– Ну что, – обратились они ко мне, будто бы не замечая следователя, – вас можно поздравить с победой, господин адвокат?

Я сделал удивленные глаза.

– Что значит с победой?

– Вашего же сегодня освобождают, мы приехали, так сказать, сопроводить его.

– Что-то вы, ребята, перепутали, – улыбнулся я. – Никакого освобождения не произошло, – и внимательно посмотрел на следователя. Тот кивнул головой, стараясь сделать это незаметно для меня.

У меня мелькнула мысль – может быть, следователь заодно с бандитами? Может, они специально подготовились, чтобы Валентина сразу увезти куда-нибудь в лес или в подвал? Молодец Валентин! Правильно он сделал, что отказался от освобождения! Но, с другой стороны, я знал, что в таких случаях можно нанять вооруженную охрану или вызвать охрану из его же банка. Впрочем, судя по всему, Валентин что-то задумал. Но что – оставалось неясным.

Вечером я встретился с Жанной. Я рассказал ей всю интригу с освобождением и, самое главное, – об отказе Валентина от освобождения. Казалось бы, весть об освобождении должна была обрадовать Жанну, но она отнеслась к этому совершенно равнодушно. На мой вопрос, что же Валентин задумал, почему отказался от освобождения, Жанна лишь пожала плечами.

– Надо как-то с ним связаться, – сказала она.

– Можно записку написать.

– Нет, это опасно. Я придумаю, как это сделать. Знаешь, завтра надо обязательно поехать в прокуратуру, разобраться.

– Хорошо. Я так и сделаю.

Я посмотрел на нее, снова ожидая приглашения провести с ней ночь. Но Жанна почему-то этого не сделала и молча ушла к себе в номер. Я же не стал навязываться и ушел к себе.

Некоторое время я ждал звонка от Жанны, думая, что она снова позовет меня, но звонка не было…

На следующее утро я проснулся рано и стал собираться в прокуратуру. Потом решил, что сначала лучше позвонить. Связавшись с Филипповым, я спросил:

– Когда я могу к вам прийти?

– Ситуация немного изменилась, – ответил следователь. – Перезвоните часа через два. Пока еще ничего не ясно.

– Что значит не ясно?

– Я не могу вам ничего сказать. Сейчас все решается по вашему делу.

– Хорошо. Перезвоню через два часа.

Жанны в номере не было, она уже куда-то уехала.

Через два часа я снова позвонил Филиппову. Голос у него был грустный и встревоженный.

– Да, вы можете подъехать, – сказал он. – Я буду обедать тут недалеко, в одной забегаловке. Может, там и поговорим?

«Интересно, – подумал я, – о чем нам говорить? Странный какой-то следователь – почему-то не вызывает меня в кабинет, а предлагает встретиться в неофициальной обстановке. Может быть, он хочет открыть мне какую-то тайну?» Конечно, я не отвергал такую возможность.

– Так какую стекляшку вы имеете в виду? – уточнил я.

Филиппов продиктовал адрес…

Через час мой джип уже стоял у небольшой забегаловки типа шашлычной. Я вошел внутрь. За столиком в углу сидел следователь Филиппов, уплетая первое. Он протянул мне руку.

– Садитесь, – указал на свободный стул. – Может, пообедаете?

Я пожал плечами.

– Или вы в такие заведения не ходите, а только по крутым ресторанам?

– Да что вы, можно и здесь, – улыбнулся я.

Я подошел к меню. Особого восторга блюда в нем у меня не вызвали. Долго изучая меню и думая, чем тут можно не отравиться, я решил взять только салаты.

Я принес салаты на столик и принялся жевать. Следователь не спешил начинать разговор.

– Что-то настроение у меня похабное, – неожиданно сказал Филиппов. – Я выпил бы чего-нибудь.

«Может быть, – подумал я, – он хочет расколоть меня на бутылку водки?»

– Так какие проблемы? – улыбнулся я. – Сейчас я закажу. Что будем пить – водку, коньяк?

– Давайте водки выпьем, – сказал Филиппов.

– Одну минутку! – я сделал подзывающий жест. Официант тут же подошел к нашему столику. Через несколько минут он принес бутылку «Столичной», две рюмки и наполнил рюмки.

Я чуть пригубил. Филиппов же залпом опрокинул водку. Затем тут же налил еще.

– Что я хочу сказать, – проговорил он. – Это наша последняя встреча. Поэтому я и расслабился.

– Как последняя? Почему?

– Меня сегодня отстранили от дела.

– Почему? Расскажите подробно.

– Что тут рассказывать. Это служебная тайна. Я пришел сегодня к зампрокурора, это тот самый знакомый вашего адвоката, Павла Страхова.

– К Сергею Владимировичу?

– Да, к нему. И меня отстранили от дела, другого следователя назначают.

– Кого?

– Пока еще не знаю, кого-то подыскивают. И еще хочу сказать – опера нарыли двух свидетелей.

– Что? Каких еще свидетелей?

– Не знаю. Привезли каких-то двух человек, которые якобы будут показывать, что Кузю завалил ваш.

– Но вы же вчера хотели его освобождать!

– Вот, значит, погорячился, – сказал Филиппов, наливая третью рюмку водки. – Зря вы, господин адвокат, вчера не воспользовались. Делали бы ноги.

– Ну да, чтобы эти мальчики моего тепленьким отвезли в лесок или в подвал?

Филиппов пожал плечами, как бы соглашаясь со мной.

– Теперь уже поздно это делать. Хотя это мое частное мнение, но я хочу сказать, что в этом деле что-то нечисто.

– В каком смысле? – спросил я.

– Какие-то сильные ветры дуют не в сторону вашего подзащитного.

– Я что-то не понял. Объясните, пожалуйста.

– Понимаете, когда я пришел к выводу на основании экспертизы, на основании показаний Веры Нефедовой, которые, кстати, записаны на видео, я уже был полностью уверен, что ваш действительно тут ни при чем. Конечно, я понимал, что для меня это «висяк», что этого неизвестного, который там был, я не найду никогда. Тем более что Нефедовой, которая могла бы его опознать, уже нет в живых. Но все равно я пошел на это. И тут какая-то сила, неизвестная мне – вы уж мне поверьте, – и Филиппов налил четвертую рюмку, – вмешалась, нашлись какие-то два деда, опера их привели, которые якобы проходили мимо, видели через стекла, как ваш тыкал ножичком Кузю. Теперь зампрокурора ведет секретные переговоры с какими-то людьми, как я понимаю, высокопоставленными, – сделал паузу Филиппов, – которые, как я предполагаю, давят на него.

«Так, – подумал я, – интересное кино получается! Ничего себе переходы – то холодно, то горячо!»

– Вся жизнь полосатая – то белая, то черная, – сказал Филиппов, будто читая мои мысли. – Мне интересно, кого теперь назначат. Кстати, – он взглянул на часы, – именно сейчас все решается. У вас телефон под рукой?

– Да, с собой.

– Можно воспользоваться?

– Конечно, – я вытащил из бокового кармана мобильный телефон и протянул Филиппову. Он стал разглядывать аппарат.

– Интересная штучка, – сказал он. – Наверное, дорого стоит?

– Нет, сейчас цены на мобильные резко упали.

– А вот у меня такой нет.

«Так, – подумал я, – намекает, что ли, чтобы подарил ему телефон?»

– Могу подарить, – осторожно сказал я.

– Да ладно, – махнул рукой Филиппов, – я это так, к слову. Мы ведь все как прозрачные ходим – если у кого-то что-то появляется, тут же его закладывают. – Он стал набирать номер телефона. – Сергей Владимирович? Это я, Филиппов. Так кому мне дело передавать? Слушаюсь, Сергей Владимирович! А сегодня мне можно на работу не идти? У меня что-то желудок разболелся. Отравился чем-то в нашей славной столовой.

Филиппов слушал внимательно ответ. Потом он сказал:

– Хорошо, слушаюсь, – и выключил телефон. – Все, дело забирает областная прокуратура, – сказал он мне, – с чем вас и поздравляю.

– Как областная прокуратура?

– То есть практически уже забрали. Они своего человека выслали.

– Как я понимаю, ничего хорошего в этом деле не будет?

– Да, я тоже так думаю. Упакуют вашего клиента по полной программе! Не удивлюсь, если они подведут его под максимальное наказание. Он же банкир?

– Да, банкир.

– Наверное, много денег должен? Вот его кто-то и заказал. А вообще, я вам вот что хочу сказать – только это между нами…

Я насторожился.

– Если есть возможность, уберите его из этого изолятора.

– Почему?

– Все может случиться. В этом изоляторе он может как бы случайно погибнуть, например, в драке с сокамерниками или от какого-нибудь несчастного случая.

Час от часу не легче!

– Постой, – я перешел на «ты», – это тебе кажется или ты в этом уверен? Это же очень важно!

– Все, адвокат, больше ничего не скажу. И так уж слишком много сказал, – и Филиппов налил себе очередную рюмку, быстро ее осушив. – Все.

Через пять минут мы простились. Я вышел из кафе совершенно опустошенный. Черт возьми, ничего себе переходы! То освобождают, то чуть ли не под «вышку» подводят! А он сидит и на лучшее надеется! Ничего не понимаю!

Вечером я был в пансионате. Встретившись с Жанной, я передал ей последние новости и все изменения в отношении ее мужа. Все это ее очень расстроило. Мы терялись в догадках, но решили все же дождаться Павла, чтобы втроем обсудить варианты столь резкого поворота в уголовном деле Валентина. Однако, как ни странно, Павел не появился.

– Может, загулял где-то? – предположила Жанна. – Годы-то еще молодые.

Действительно, Павлу было лет тридцать пять. Он был разведен и во второй брак вступать не торопился, имея большое количество поклонниц и любовниц, с кем он время от времени встречался.

– Наверное, завалился в какую-нибудь тепленькую кроватку, – с иронией сказала Жанна и вопросительно посмотрела на меня. Я немного растерялся, не понимая ее взгляда. Что это, намек – приглашение в теплую кроватку? Или так, просто подкол, – мол, все вы только по одному делу специалисты.

Но Жанна, поняв мое замешательство, продолжила:

– Ну что, пора спать? Может, этот Казанова утром появится? Ну как, ты ко мне или мне к тебе прийти?

Я пожал плечами.

– Давай для разнообразия поменяем декорации. Давай я к тебе приду, – улыбнулась Жанна. Я кивнул головой.

Всю ночь мы занимались любовью. Я не упрекал ее, что в нашей любовной связи был перерыв. В конце концов я знал, что все любовные дела зависят от настроения женщины. Наверное, она была не в том настроении. Действительно, в последнее время она много переживала.

Утром, проснувшись и легко позавтракав, я стал собираться в тюрьму. Вопросительно взглянул на Жанну.

– Нет, сегодня не поеду, – сказала она. – Я устала, хочу побыть в пансионате, немного расслабиться. Схожу в бассейн, в сауну, отдохну, погуляю по дорожкам.

– Вот, везет же некоторым! А я в тюрьму езжу, – улыбнулся я.

– Работа у вас такая, – сказала Жанна.

Я кивнул головой.

Неожиданно раздался звонок мобильного телефона.

– Твой? – сказали мы с Жанной одновременно.

Звонил мой.

– Слушаю, – сказал я.

– Как дела? – услышал я в трубке голос Павла.

– Работаю по намеченной программе, в тюрьму собираюсь. Ты-то где пропал? Завис у девчонки?

– Да, типа этого.

– Ты когда появишься?

– Тут дело срочное возникло. Нужно встретиться, поговорить.

Павел говорил какими-то отрывочными фразами, голос его как будто доносился издалека.

– Ты откуда звонишь? Тебя очень плохо слышно. Из машины, что ли?

– Из машины, прием плохой. – Опять наступила тишина. Создавалось такое впечатление, что телефон работал, только когда он говорил, а когда не говорил – отключался.

– Хорошо, где мы с тобой встретимся? Подъезжай сюда, ты тут давно не был. Тут уже и горничные спрашивали, – пытался я подколоть Павла.

– Нет, приехать не могу, – ответил он. – Но дело действительно очень срочное. Подъезжай ты.

– Но куда я подъеду?

– Ты знаешь бар напротив Госдумы? «Парадиз» называется.

– Да, знаю.

– Давай в три часа. Успеешь?

Я посмотрел на часы.

– Думаю, успею.

– Ну, значит, в три часа, в баре, договорились?

– Да, договорились.

Павел даже не сказал своего традиционного «пока». Странный звонок! Почему встреча назначена именно в этом месте? Почему он не может приехать к нам? Павлу очень нравилось в пансионате, и он всегда старался поскорее вернуться сюда. А сегодня – все наоборот.

Жанна взглянула на меня вопросительно.

– Павел приехать не может, говорит – срочное дело, предлагает встретиться в баре.

– Что-то мне не нравится этот звонок, – помолчав, сказала Жанна. – Женская интуиция подсказывает – что-то не так.

– Да что ты! Звонит же человек, нормально разговаривает. Да и потом, кому он нужен?

– Не знаю. В последнее время он часто бывает в банке. Может быть, что-то там произошло?

– Ну да, конечно, – крупный революционный переворот, смена власти, – усмехнулся я. – Что тебя может удивлять в этом звонке?

– Что в нем необычного? Да то, что он каждый день звонил мне и докладывал обстановку по банку. А последние несколько дней не звонил.

– Ну правильно, может быть, завис где-то, у девчонки какой-нибудь. Ты же сама это говорила. Ему разве до банка?

– Может, ты и прав, – улыбнулась Жанна. – Может, мне все мерещится?

– Конечно, мерещится! Давай будем попроще. Если пугаться собственной тени, то лучше… – я помолчал, не зная, что сказать, чтобы успокоить Жанну.

Через несколько минут я сел в машину и направился в сторону Коломны. Все время думал о словах следователя, что Валентину находиться в следственном изоляторе этого города стало небезопасно, что над ним может нависнуть какая-то угроза.

Подъехав к изолятору и заполнив все необходимые документы, я прошел в кабинет. Вскоре появился Валентин. Бог ты мой! Я был ошарашен. Лицо его было в ссадинах, синяках, под глазом кровоподтек. Глаз был почти полностью закрыт. Нетрудно было догадаться, что Валентин подвергся серьезному избиению.

– Что случилось? – спросил я.

– С кровати упал, – ответил Валентин. – Не повезло, – и он оглянулся на конвоира, который еще не вышел из кабинета, улыбнувшись с иронией. Как только конвоир ушел, Валентин сразу же схватил меня за руку. – Представляешь, – сказал он, – меня вчера в камере избили. Но я им, гадам, тоже дал!

– Погоди, рассказывай все по порядку. Что случилось?

– Понимаешь, вроде формально бытовая причина. Кто-то на кого-то не так посмотрел, я что-то не так сказал, зэки, как они говорят, все на взводе. Вот и отдубасили меня всей камерой. Били ногами, с кровати ночью сбросили.

– А какая была причина на самом деле?

– Да никакой.

– Вспомни хорошенько, может быть, ты что-то все же сказал опрометчиво? Может быть, ты не знаешь тюремных законов?

– Нет, – сказал Валентин, – я тюремные законы знаю не хуже тебя.

– Откуда? – улыбнулся я.

– Была возможность изучить. Все я делал правильно, никаких нарушений, проколов, подстав – все шло нормально…

И тут я вспомнил предостережение следователя и встречу с братвой. Я коротко рассказал Валентину обо всех событиях, которые произошли за последнее время.

– А братва Кузи после встречи с тобой осталась у тюряги или поехала по своим делам? – спросил Валентин.

– Я на это не обратил внимания. По-моему, они остались.

– Все ясно. Наверное, деньги кому-то забашляли, вот и выполнили со мной профилактику.

– Хорошо, – сказал я. – Когда происходило твое избиение, тебе никто ничего не говорил, никаких угроз, никаких пожеланий не было?

– Нет, ничего не говорили. Просто молча били, и все.

– Ну хорошо, а администрация?

– А что администрация? Утром на поверке меня спросили, почему у меня такой внешний вид. Мне что, нужно было сказать, что меня соседи по камере избили? Считай, тогда я смертный приговор себе подписал бы. Ну, сказал, что с кровати упал. Но они, конечно, все сами знают. У них игра такая, делают вид, как будто ни при чем, и никто ни в какие дела не вмешивается.

– Да, дела, – сказал я. – Видишь, не случайно следователь меня предупреждал. Вообще создается такое впечатление, что следователь заодно с братвой.

– Но его же отстранили! – сказал Валентин.

– Да, отстранили. И сейчас назначили нового. Твое дело взяла областная прокуратура.

– Вот и прекрасно! Теперь надо бы добиться, чтобы меня в другой изолятор направили.

– В какой другой? В московский тебе не полагается – ты за областью числишься. Ногинск?

– В Ногинск я не пойду, говорят, что там еще хуже. Слушай, у тебя есть какие-то связи в ГУИНе? Поговори, чтобы меня все же в Москву перевели.

– В Москву? Попробую, хотя это маловероятно.

– Как у Паши дела? – спросил Валентин.

Я рассказал о пропаже Паши и о его сегодняшнем звонке.

– Да ну, – улыбнулся Валентин, – разве это пропажа? Паша – настоящий кот, небось по своим кошечкам ходит. Это не пропажа. А что касается его встречи с тобой – не хочет он ехать в пансионат, может, считает, что далеко, не хочет далеко от кровати отъезжать. Хочет какую-то информацию тебе скинуть, а потом опять к кошечке завалиться поскорее! В общем, если что-то интересное будет, то сразу приезжай ко мне.

– Конечно, приеду.

– А что там Жанна делает? Как она?

– Да нормально.

– Тоскует, грустит?

– Да.

Валентин взглянул в сторону окна. Мне стало немного не по себе. Конечно, он не может ни о чем догадываться. Но самому мне неприятно. Как-то не по-людски получается – человек закрыт в тюрьме, а я пользуюсь его женой. Хотя, конечно, она сама предложила. Но я мог и отказаться.

– А что Машуня? Ты так и не выходил с ней на связь?

– Не выходил.

– Позвони ей еще раз, разыщи, поговори. Как у нее жизнь, узнай. Она еще молодая…

– А сколько ей лет?

– У нас с ней разница двадцать один год.

– Где ты ее откопал?

– Это долгая история, – Валентин улыбнулся. Я почувствовал, что у него складывались какие-то романтические отношения с этой девушкой. – Я сейчас попробую написать что-нибудь. Единственное – если она будет набиваться на свидание, то ты скажи, что свидания не полагаются. Сам понимаешь, как мне ей показаться в таком виде? Да и Жанне про избиение ничего не говори. Как-нибудь сам выкручусь. Есть у меня кое-какие старые завязки. Да, и вот еще что, – Валентин снова взглянул на решетку окна. – Надо как-то выбираться из этой тюрьмы.

– Так у тебя вчера была хорошая возможность это сделать, – сказал я, – освободиться под залог. Ты же этого не захотел.

– Ладно, – махнул рукой Валентин, – что сейчас говорить об этом. Игра такая идет, достаточно серьезная. На кон поставлено слишком много. Знаешь, давай сделаем вот так. Пожалуй, я отпишу одному жулику, смотрящему по району. По-моему, он курирует эту тюрьму.

Я удивленно посмотрел на Валентина.

– Чему ты удивляешься? – спросил он. – Что жулик курирует тюрьму?

– Да, как-то необычно.

– А что тут необычного? Живет он в этом районе, вор в законе союзного значения, грев братве время от времени засылает, тюрьме помогает – то с угольком, то с медикаментами, то со жрачкой. Так что у него серьезное влияние на этот изолятор. Сам в свое время в нем парился.

– А ты откуда его знаешь?

– Да были дела, раньше, по молодости, пересекались, – уклончиво ответил Валентин, намекая на свое бандитское прошлое. – Отпишу-ка я ему малявочку. Ты его сможешь найти?

Я пожал плечами.

– Если скажешь, кому и что передать, найду.

– Хотя нет, – неожиданно сказал Валентин, – есть у нас один человек, который нам очень много должен. Пускай он работает. Ему сделать это будет гораздо проще. А к жулику пока не буду обращаться – может, потом более серьезная ситуация будет, – сказал Валентин.

– Что это за человек такой?

– Говоришь, около Госдумы с Павлом встречаться будешь? – проговорил задумчиво Валентин.

– Да, в баре напротив.

– Хорошо. Езжай пораньше на встречу. Я запишу тебе номер телефона, – и Валентин записал цифры, – позвонишь, спросишь Сергея Ивановича Удальцова.

– А кто это? – поинтересовался я.

– Один депутат Госдумы, человек с большими связями. Он там трется все время, по линии МВД, с генералами шашни заводит. Я думаю, ему мой перевод в изолятор Москвы сделать будет нетрудно. Кстати, намекни, чтобы сделал мне одиночку. Хоть книжки там спокойно почитаю.

– А с чего ты решил, что он будет тебе все это делать?

– Я же сказал – он мне очень много должен.

– Деньги, что ли, большие?

– Нет, посерьезнее, чем деньги. Спас я его, – сказал Валентин.

– Ты какими-то загадками говоришь, – улыбнулся я, – интригу закручиваешь. Ладно, сделаю все, как ты сказал.

– Погоди, – остановил Валентин, – я все же черкану пару записочек, чтобы более убедительно было. И я вот что хочу тебя попросить. Ты ничего по моему делу ему не говори.

– Так он же наверняка будет спрашивать?

– Конечно. Но ничего конкретного не говори. Скажи, что ты не особо в курсе, что ты как бы на вторых ролях адвокат. А первую роль Паша исполняет.

– А Пашу он знает?

– Нет, не знает. Скажи, что он – первый адвокат, а ты просто его помощник.

– Хорошую ты мне позицию выбираешь. Я в помощниках хожу!

– Нет, он догадается. Да и наверняка он про тебя слышал. Не надо никаких помощников. Просто уклончиво скажи, мол, торопишься на встречу, потом подробно все расскажешь. Скажи, главное – пускай это сделает.

Валентин написал короткую записку. Читать ее я не стал, а быстро положил в карман.

– Я тебя очень прошу – сделай все это до встречи с Пашей, – попросил Валентин. – Сейчас нельзя время терять. Черт его знает, что они задумали. И еще вот что. У тебя есть листок бумаги с ручкой? – добавил он, почему-то повысив голос.

– Конечно, есть, – я полез в карман.

– На всякий случай я напишу заявление в прокуратуру.

– Ты напишешь заявление в прокуратуру? – удивился я.

– Да, – Валентин стал говорить еще громче. Я понял, что эта информация была предназначена для стен, в которые могли быть вмонтированы микрофоны. – Я хочу написать, что жить собираюсь долго и кончать жизнь самоубийством не собираюсь. К тому же я очень осторожен и никаких несчастных случаев не допущу. Как ты думаешь, такой текст пойдет?

– Да, пойдет. – Теперь уже я взглянул на потолок – пусть знает администрация изолятора, что мы готовы ко всему. Безусловно, это не вариант, но, может быть, кого-то все же остановит.

Валентин быстро написал заявление и протянул мне.

– Если что, то дашь ему ход, – добавил он.

– А что я могу сделать?

– Все, что тут делается, делается по согласованию с администрацией тюрьмы.

Вскоре я попрощался с Валентином и, сев в машину, направился в сторону Москвы. Проехав около километра, я заметил, как с проселочной дороги неожиданно на трассу выехал черный «Чероки» с тонированными стеклами. Неужели это «хвост»? Неужели это опять они? Нет, наверное, просто совпадение. Мало ли похожих джипов. Жаль, что я не запомнил номера машины братвы, думал я. Это прокол в твоей работе, адвокат!

Остановившись у обочины, я достал блокнот и записал номер следующего за мной джипа. Через некоторое время я вновь посмотрел в зеркало. Джип следовал за мной на расстоянии, не приближаясь, но и не отставая. То ли мне кажется, то ли действительно меня ведут. Я решил проверить это старым гэбэшным приемом. Резко свернув к обочине, я остановился и включил аварийные огни, дожидаясь, пока джип проедет мимо. Джип вскоре обогнал меня. Ну вот, подумал я, значит, все это мне показалось.

Я вновь тронулся с места. Но, завернув за первый же поворот, вновь заметил, что знакомая машина стоит у небольшого магазинчика, словно поджидая меня. Проехав мимо, я увидел, как джип тут же рванул с места и пристроился сзади. Теперь оставался еще один прием – свернуть на какую-нибудь проселочную дорогу, изменить маршрут и посмотреть, что будут делать преследователи.

Вскоре я сделал это. Джип тоже свернул с трассы и медленно ехал за мной, не приближаясь и не отставая. Теперь было ясно – меня вели. Вот только кто?