VIII

VIII

Ганди, конечно, исключительное явление. Его высокие нравственные качества, редкая сила воли, совершенное бескорыстие (во всех смыслах этого слова), беззаветная преданность индийскому делу никаких сомнений вызывать не могут. Трудно было бы отрицать и умственные качества Махатмы: без них он, вероятно, не мог бы в течение десятилетий сохранять то положение, которое он приобрел у себя на родине. Со всем тем умственный кругозор Ганди чужд и непонятен громадному большинству современных людей. В своих политических книгах он рассказывает, что его и по сей день волнуют безысходные мысли: например, можно ли ему пить козье молоко? «Я постоянно себя спрашиваю, когда же я откажусь от козьего молока, — пишет он в своих воспоминаниях. — Все еще не могу отказаться от этого соблазна...» Несколько лет тому назад Ганди согрешил еще хуже: жена соблазнила его необыкновенным лакомством — приготовила для него овсяную настойку на прованском масле. Он съел это дивное блюдо, «чтобы сделать удовольствие жене и насладиться». «Однако дьявол только этого и ожидал»: за грех чревоугодия Махатму постигла тяжкая болезнь, — «я отказался от всякого лечения, желая искупить свое безумство». В пору выздоровления индусский врач убеждал Ганди питаться сырыми яйцами, но об этом Махатма не хотел и слышать, хотя ему обещали достать на рынке «неоплодотворенные яйца»{18}. У него образовался аппендицит, и пришлось сделать операцию. Это было еще худшим грехом. У Ганди среди старых индусов есть и такие друзья» которые, по-видимому, считают его сибаритом и прожигателем жизни. По крайней мере, один из них, старик-брахман (его сам Эндрюс называет аскетом), прислал Ганди гневное письмо: вместо того чтобы решиться на грех операции, Махатма мог бы удалиться в какую-либо уединенную пещеру и там силой духа преодолеть слабость тела. Ганди и сам соглашался со стариком» что так было бы гораздо лучше. «Да, я виноват, — писал он в ответ брахману, — но, к несчастью для меня, я далек от совершенства... Признаю, что мое согласие на операцию было душевной слабостью».

Бесполезно долго останавливаться на этой теме. Все мышление Ганди элементарно и, гиперболично — вот уж истинно «гималайское» мышление. Он с восторгом цитирует изречение санскритской книги, из которого можно сделать вывод, что от «чревоугодия» до потери рассудка и до всевозможных ужасов только один шаг, Не скрываю, такие страницы несколько раздражают — в особенности потому, что об этом рассказывается так обстоятельно и длинно: какое нам дело до внутренней борьбы Махатмы с соблазнами козьего молока и овсяной настойки на прованском масле?

Трагедия же этого человека в том, что он стал заниматься политикой. Ни его характер, ни взгляды, ни способы действий не были для нее предназначены ни в какой мере. Надо ли говорить, что в единоборстве с Ллойд Джорджем, или даже с Макдональдом, Ганди имел мало шансов на успех? Его восторженный биограф, Ромен Роллан, оскорбил Махатму сравнением с Лениным: «Для Ганди, как для Ленина, как для любой высокой души (их ведь немного), я — это ты». Ленин сюда приплетен явно для красоты слога — на это и отвечать нечего. Но к Ганди слова «высокая душа», конечно, могут быть отнесены с полным правом. Махатма сам сказал, что его целью в жизни является «Мокша» — «себя свести к нулю и взглянуть в лицо Господу». Как перевести на политический язык эти слова? Как подвести итог политической деятельности Ганди? Ведь те скромные завоевания, которые связываются с его именем, сделаны либо другими вопреки ему, либо им самим вопреки Сатиаграхе. Первый в истории опыт приложения толстовства к политике оказался полной неудачей — таков социально-философский результат гандизма. Правда, создалась легенда. Думаю, однако, что и она идет к концу: никакая легенда не выдержит двух-трех конференций круглого стола.