VIII
VIII
B конце сентября 1812 года Наполеон больше всего на свете хотел мира. Попытка написать царю через каких-нибудь посредников неоднократно повторялась, и в одном из писем есть такие строки:
«…Если у Вашего Величества все еще сохраняются хотя бы остатки Ваших прежних чувств ко мне, Вы благосклонно отнесетесь к моему письму…»
Что сказать – это не тот язык, на котором Наполеон привык разговаривать… Но царь не отвечал на «дружеские» письма точно так же, как раньше он не отвечал на угрозы.
Поэтому была сделана новая попытка – 5 октября 1812 года из Москвы выехала официальная делегация с целью начать переговоры о мире с царем и о перемирии – с Кутузовым. Кутузов делегацию принял в высшей степени любезно – вот только бывшего посла в Петербурге, генерала Лористона, к царю не пустил, удержав его в своей ставке. A в Петербург переслал письмо, которое Лористон вез, с настойчивым советом Александру: ни в коем случае не мириться.
Совет этот полностью совпал с тем, что настойчиво, раз за разом, писала царю его сестра Екатерина Павловна:
«…Мне невозможно далее удерживаться, несмотря на боль, которую я должна вам причинить. Взятие Москвы довело до крайности раздражение умов. Недовольство дошло до высшей точки, и вашу особу далеко не щадят. Если это уже до меня доходит, то судите об остальном. Вас громко обвиняют в несчастье, постигшем вашу империю, во всеобщем разорении и разорении частных лиц, наконец, в том, что вы погубили честь страны и вашу личную честь. И не один какой-нибудь класс, но все классы объединяются в обвинениях против вас. Не входя уже в то, что говорится о том роде войны, которую мы ведем, один из главных пунктов обвинений против вас – это нарушение вами слова, данного Москве, которая вас ждала с крайним нетерпением, и то, что вы ее бросили. Это имеет такой вид, что вы eе предали. Не бойтесь катастрофы в революционном роде, нет. Но я предоставляю вам самому судить о положении вещей в стране, главу которой презирают…»
Видно, что она, как обычно, самолюбие своего брата не щадит. И добавляет – «…ему простят все…», но только не новый Тильзит:
«…Чувство стыда, возбужденное потерей Москвы, порождает желание мести. На вас жалуются, и жалуются громко. Я думаю, мой долг сказать вам это, дорогой друг, потому что это слишком важно. Что вам надлежит делать, – не мне вам это указывать, но спасите вашу честь, которая подвергается нападениям…»
Царь ответил ей длинным письмом, в котором объяснял свои мотивы с выбором главнокомандующего. Он говорит очень дельные вещи. Замечает, что Багратион не мог быть назначен, потому что этот храбрец понятия не имел о стратегии, что Барклай был хорош, но он не мог быть сохранен на своем посту, потому что утратил доверие подчиненных, и что он не хотел назначения Кутузова «…из-за слишком придворного характера этого человека…». Александр не мог простить Кутузову то, что он не удержал его от сражения под Аустерлицем в декабре 1805 года. И еще он говорит любимой сестре, упрекающей его за недостатки и промахи в ведении дела, что талант – дело не приобретаемое, а врожденное, и в качестве примера приводит Наполеона:
«…Что касается таланта, – может быть, у меня недостаток его, но ведь он не приобретается: это – благодеяние природы, и никто никогда себе его не достал сам. Обслуживаемый так плохо, как я, нуждаясь во всех областях в нужных орудиях, руководя такой огромной машиной, в таком страшном критическом положении, и притом против адского противника, соединяющего с самой ужасной преступностью самый замечательный талант, и который распоряжается всеми силами целой Европы и массой талантливых людей, сформировавшихся за 20 лет революции и войны, – неудивительно, что я испытываю поражения…»
Как известно, царь Кутузова не любил, и тот отвечал ему в этом полной взаимностью. Но, читая приведенное выше письмо Александра и глядя на свидетельства о способе ведения дел, принятом фельдмаршалом, светлейшим князем Михаилом Илларионовичем Кутузовым, невольно кажется, что по крайней мере в отношении к Наполеону он со своим государем сходился во мнениях полностью.
Он считал его крайне опасным.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.