ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Гнилая картошка сделала свое доброе дело. Она помогла нам окрепнуть, набраться сил и дожить до первой зелени – сныти, крапивы, щавеля, одуванчиков. Страшная голодная зима осталась позади. Жизнь в оккупации, при частых наездах немцев, эстонцев, латышей и при усердной службе местных предателей, продолжалась.
Люди то ли привыкли к новым условиям, то ли смирились. Начались работы в огородах, в поле. У мамы появились приработки: кому помочь огород вскопать, кому сена накосить, стог сметать, дров напилить. Где-то мама раздобыла глазки от картошки – посадила на грядке в бабушкином огороде. Где-то она раздобыла немного овса – посеяла на свободном клочке земли за деревней. Всей семьей сходили мы в лес за черникой. Несмотря на полчища злых комаров и слепней, за один день Тоня собрала три литра ягод, я собрал шесть литров, а мама – десять! На другой день мама всю чернику понесла в Волосово на базар, хотела купить нам что-нибудь. Но по дороге эту ягоду вместе с кузовом отобрали власовцы – новый вид предателей: «Тихо, баба, не шуми. А то заявим, что ходила ты в лес партизан кормить». Ни с чем вернулась мама, долго плакала от обиды за украденный детский труд – наш с Тоней маленький подвиг.
Иногда по деревне ходили слухи о новых преступлениях немцев и их прихвостней. Так, полицаи и староста задержали четверых безоружных мужчин, бежавших из концлагеря, на станции Дивенская, передали немцам. Расстреляли их в присутствии старосты за сараями. Латыши-каратели убили Петра Шарандина, проломив ему голову лопатой. Он приходился мне двоюродным дядей. Эстонцы поймали девушку-парашютистку. Допрашивали и мучили ее в доме Шилиных перед отправкой в Волосово. Староста из деревни Селище увидел безоружного оборванного мужчину, сидящего на придорожной канаве. Не спросив документы, молча снял винтовку с плеча и убил этого человека. Как же, ведь за каждого убитого партизана немцы обещали корову дать! Но этот человек не был партизаном, имел справку, что он отпущен из лагеря на поруки старосты в свою деревню. Три недели тело его лежало в канаве неубранным, распространяя жуткий трупный запах.
Но больше всего было разговоров в деревне о предательстве пятнадцатилетнего Ваньки Калинова. Он и раньше прислуживал немцам за кормежку, выполняя мелкие поручения возле кухни. А в 1943 году, когда начало возрождаться партизанское движение в районе, он встретил в лесу пятерых партизан с автоматами. Его спросили, стоят ли немцы в деревне. Он ответил, что немцев нет уже месяц. Привел партизан в крайний дом, попросил хозяев накормить гостей. А сам побежал на другой край деревни, где стояли немцы. Рассказал и повел немцев к дому, где обедали гости. Партизаны схватили автоматы. Но хозяева дома взмолились: «Родненькие, не стреляйте! Иначе немцы и нас расстреляют вместе с детьми, и дом сожгут!» Пожалели их партизаны – сдались без боя. Пока немцы обыскивали да разоружали партизан, Ванька тут же крутился, подбирал себе их ремни, ножи и разные безделушки…
В сентябре 1943 года немцы забрали Федю, Лёньку Калинова (родного брата Ваньки-предателя) и других подростков, достигших семнадцати лет. Забрали то ли к власовцам, то ли в Германию.
Летом 1943 года тихо умерла бабушка Фима. Мы с Тоней очень переживали. Похоронили ее на репольском кладбище. А через несколько месяцев ей позавидовала в этом бабушка Маша…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.