ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Как Бронштейна-Троцкого лишили силы

Летом 1924 года Бронштейн заметно активизировал свою деятельность, опять начал обрабатывать молодежь, для которой решил создать зажигательный, романтический и культовый образ бесшабашного революционера на примере лейтенанта Шмидта П.П. (1867-1906).

Этот пропагандистский зажигательный проект был полностью лживым, ибо на самом деле образ лейтенанта Шмидта был очень далек от положительного. А. Смирнов в своей книге «Масоны в русском флоте 1696-1922 гг.» (СПб, 2008 г.) так описал Шмидта: «Примеры «сотрудничества» адмиралов и офицеров флота с идеями свободы, равенства и братства были заметны ещё в 1905 году. Наиболее известные из «гуманистов с кортиками» — это адмирал Небогатов и лейтенант Шмидт. Первый прославился тем, что сдал корабли вверенной ему эскадры в плен японскому флоту.

Весной 1905 года на берег Черного моря Шмидт был списан как раз с эскадры Небогатова по причине обострения психического расстройства. В Японии юный мичман Шмидт уже лечился в психиатрической клинике города Нагасаки в 1901 году. Кадровых офицеров не хватало, потому и «закрыли глаза» на болезнь, чему способствовало ходатайство родного дяди — адмирала в Адмиралтействе. Командуя в Измаиле двумя миноносцами, лейтенант Шмидт самовольно покинул свой пост, прихватив из казны командира 2,5 тысячи золотых рублей наличными. И прокутил с привокзальной проституткой иудейского происхождения эти деньги. После 1917 года эта дама требовала от советского правительства пенсию за свою страдальческую связь с «героем революции», о чем сохранились документы, послужившие основой для создания романа «Золотой теленок».

Деньги закончились, беглеца искали жандармы и юристы военно-морского суда. Перед сумасшедшим лейтенантом замаячил извечный вопрос русского интеллигента — что делать дальше? И тут «подруга его кошелька» и познакомила своего спутника с приятелями».

Шмидт был психически ненормальным человеком, дрался на балах, закатывал начальству истерики, и катался перед ним в судорогах по полу, в одном из припадков у себя дома так испугал сына Евгения, что тот остался заикой на всю жизнь. Сын, насмотревшись на отца-«революционера», в 1918 году пошел воевать за Белых, умер в Париже в 1951 году.

Во время Второй террористической еврейской войны против России (1901-1906 гг.) Шмидт поднял бунт на флоте и объявил себя главнокомандующим Черноморского флота, и после подавления этой революции был расстрелян. Бронштейн-Троцкий из этого буйного психа стал лепить образ мученика и героя, — назвал его именем полтора десятка кораблей своего ведомства, мост и набережную в центре Петербурга, заказал статьи в газетах, а у Бориса Пастернака заказал поэму о «славном» молодом «герое» Шмидте.

Сталину в ответ пришлось самому плотно заняться молодёжью, пионерским движением и комсомолом. В ответ на зажигательный лозунг Троцкого — «Молодежь — барометр партии» Сталин ответил: «Барометр нужно искать не в рядах учащейся молодежи, а в рядах пролетариата. Партия должна ориентироваться не на учащуюся молодежь, а на пролетарское ядро партии. 200 тысяч новых членов партии — вот барометр». Зажечь молодежь против «бюрократа» Сталина у Троцкого не получилось. И Савинков в СССР ничего не успел сделать, ибо довольно быстро его обнаружили и арестовали сотрудники ОГПУ. Шустрый Емельян Губельман-Ярославский в конце августа 1924 года попытался «повесить» на Савинкова покушение на Ленина в 1918 году. С учетом мощных сил, стоящих за Савинковым, Дзержинский и Сталин, опасаясь международных последствий, избегая их — не расстреляли Савинкова, и содержали его под арестом в довольно комфортных условиях, — сотрудники ОГПУ его неоднократно водили на ужин в столичные рестораны.

Бронштейна продолжала фатально преследовать неудача и внутри страны и во вне, — провалилась попытка зажечь революцию в Болгарии, потерпела неудачу революция в Эстонии, и в завершении печальной картины этого периода — один из доверенных секретарей Бронштейна — Глазман в 1924 году покончил жизнь самоубийством.

Сталину и Дзержинскому в борьбе против Троцкого приходилось «маневрировать», они не стали ругаться с мировым гегемоном — мировым еврейством и всемерно ему помогали строить в Крыму Израиль. «20 февраля (1924 г.) Еврейское телеграфное агентство в Нью-Йорке сообщило, что такие видные советские политики, как Троцкий, Каменев и Бухарин, расценили крымский проект положительно. Той же позиции придерживались нарком иностранных дел Г.В. Чичерин, председатель ЦИК СССР М.И. Калинин и председатель Всеукраинского ЦИК Г.И. Петровский. Очевидно, и Сталин поддерживал на первых порах крымский проект еврейской колонизации. Но самым горячим сторонником и пропагандистом этой идеи стал Ю. Ларин. Выходец из интеллигентной еврейской семьи, уроженец Крыма, он уже в юности встал на путь революционной борьбы. В это время Ларин горячо поддерживал Сталина в борьбе с троцкистско-зиновьевской оппозицией, а потом в проведении насильственной коллективизации».

Не может не вызвать усмешку догадливость Г. Костырченко: «Создавалось впечатление, что сторонники крымского проекта в СССР и за границей координировали свои действия». В августе 1924 Президиум ВЦИК постановил образовать «Комитет по земельному устройству еврейских трудящихся» (ОЗЕТ) и «Общественный комитет по земельному устройству еврейских трудящихся» (ОКЗЕТ). Более того — территорию Израиля в Крыму решили расширить за счет земель Кубани, южной Украины и Приазовья. Через месяц — в сентябре-октябре 1924 г. в Москве и Ленинграде произошла первая волна арестов самых радикальных и наглых сионистов, демонстрирующих неуважение к представителям советской власти (вторая волна арестов сионистов произошла в 1928 г.).

Еврейские лидеры тут же бросились выручать своих товарищей и связали их освобождение советскими властями с крымским проектом. «Чувствуя большую заинтересованность советской стороны в получении американских финансовых средств, д-р Розен, пообещав от имени «Джойнта» выделить на еврейское землеустройство в СССР в общей сложности 15 млн. долларов, занял жесткую позицию: выполнение циркуляра советского правительства от 21 июля 1919 года о терпимом отношении к сионистам, прекращении гонений на иудаизм и ивритскую культуру, создание в Москве эмиграционного бюро для отправки евреев в Палестину (прежде всего арестованной сионистской молодежи) и открытия в советской столице отделения банка «Джойнта», — отметил в своей книге Г.В. Костырченко. И к концу 1924 года почти все условия Розена Сталиным и Дзержинским были приняты.

Один из лидеров еврейского крымского проекта — Розен, увидев, что может легко продавить своими требованиями советских лидеров и понимая важность исторического момента, решил хапнуть для Израиля максимально возможное количество земель и «в конце 1924 года д-р Розен предпринял деловую поездку на Украину для встречи с наркомом земледелия этой республики И.Е. Клименко, — отметил в своей книге Г. Костырченко. — Однако в Харькове американского визитера ждал отнюдь не радушный приём. В ответ на его предложения ускорить выделение под еврейское землеустройство дополнительно 100 тысяч десятин земельных угодий заместитель наркома земледелия Украины М. Вольф заметил, что следует сначала освоить 30 тысяч десятин, уже ранее предоставленных республиканскими властями для этих целей. Он также заявил, что Всеукраинский ЦИК принял решение возобновить перемещение на восток СССР неиспользуемых трудовых ресурсов, в том числе и безработного еврейского населения».

Понятно, что Розен сразу обвинил Вольфа в антисемитизме, Костырченко: «Присутствовавший на этой встрече С.Е. Любарский (руководитель плановой комиссии республиканского Наркомзема и представитель «Агро-Джойнта» на Украине), поддержав Розена, заметил: «Восток нас не устраивает, он требует энергии украинца-пионера, а евреям нужны уже обжитые районы — Украина, Крым.»

Ещё более негативное отношение к еврейскому переселению выказывали крымско-татарские власти, которые склонны были подозревать центр (Москву) наказать автономию за националистические выступления в мае 1924 года, закончившиеся расстрелом 132 участников «контрреволюционного заговора».

Понятно, что в этот период советская власть, и в том числе Сталин, довольно быстро расстреливали всех, попробовавших «вякнуть» против строительства Израиля в Крыму, и понятно — почему евреи стремились захватить обжитые другими народами земли; и понятно, что мешающего этому украинца или татарина необходимо было выслать на восток, в Сибирь. В общем, — проект, который мы наблюдали ещё в предыдущей книге, продолжал успешно развиваться; далее обратим внимание на другие события в этот период.

19 августа 1924 года в результате трений с Зиновьевым и Каменевым Сталин на очередном пленуме ЦК опять подал в отставку с поста генсека. И опять его отставку дружно не приняли.

В этом же году Сталин, продолжая создавать советскую империю, перекроил азиатские республики: упразднил Хорезмскую и Бухарскую советские республики и создал, в этом регионе более обширные новые союзные республики — Узбекскую ССР и Туркменскую ССР.

В финансовой сфере Сталин решил исправить ошибки Ленина и с 1924 года начал вводить обеспеченный золотом крепкий советский червонец, хотя этот червонец был обеспечен золотом «виртуально», ибо реально обменять его на золото было невозможно.

После того, как на партийном съезде Бронштейну-Троцкому практически не удалось нанести урона Сталину, он решил нанести по нему серьёзный теоретический удар — и написал свою знаменитую работу «Уроки Октября». В этой работе он описал историю захвата Российской империи, в которой красовался только он, немного Ленин, а Сталина почти и не было. Кроме того, в трактовке Троцкого оказалось, что Сталин не только не играл существенной роли в победе революции, но он ещё и исковеркал политику Ленина. Досталось в «Уроках октября» и Каменеву и Зиновьеву. Он с горечью понимал, что эти два соплеменника сильно ошиблись, выступив против него, и попытался их таким резким образом образумить, вернуть в свой лагерь.

В ответ обескураженный Троцкий получил целый залп: Сталин ответил книгой «Об основах ленинизма» и статьёй в «Правде» — «Троцкизм или ленинизм», Каменев написал статью — «Ленинизм или троцкизм», Бухарин — «Как не надо писать историю Октября», Зиновьев — «Большевизм или троцкизм», и больную затрещину бестолковый Бронштейн получил от Н. Крупской, написавшей возмущенную статью — «К вопросу об «Уроках Октября».

Сталин, критикуя Бронштейна-Троцкого, утверждал: «Теория «перманентной революции» это разновидность меньшевизма». То есть в этом вопросе критика Сталина была щадящей, даже поверхностной, не глубокой, ибо я уверен, что Сталин понимал, что это — масонская идея, а если ещё глубже — это древняя религиозная еврейская идея.

Возмущение по поводу «Уроков Октября» Бронштейна продолжалось долго. На Пленуме ЦК 19 ноября 1924 г. Сталин выступил с речью под названием «Троцкизм и Ленинизм», в которой говорил: «Но вот вопрос: для чего понадобились Троцкому все эти легенды об Октябре и подготовке Октября, о Ленине и партии Ленина?.. В чём смысл, задача, цель этих выступлений теперь, когда партия не хочет дискутировать, когда партия завалена кучей неотложных задач, когда партия нуждается в сплочённой работе по восстановлению хозяйства, а не в новой борьбе по старым вопросам?

Для чего понадобилось Троцкому тащить партию назад, к новым дискуссиям? Троцкий уверяет, что всё это необходимо для «изучения» Октября. Но неужели нельзя изучать Октябрь без того, чтобы не лягнуть лишний раз партию и её вождя Ленина?» Сталин отвечал мастерски, а Бронштейн-Троцкий нападал и... — опять проигрывал, и был на грани вылета из «высшей лиги». Он уже понимал, что Сталин со своими сторонниками по отношению к нему может пойти на радикальные меры, поэтому Бронштейн превентивно истерически со страниц «Правды» пугал: «Перед уходом я хлопну дверью на весь мир. Тем, кто нас заменит, придется строить на развалинах, среди мертвой тишины кладбища».

В общем, Бронштейн своими непродуманными действиями и словами ещё больше сплотил своих противников и вызвал в ответ ещё большее противодействие. Итальянский писатель, фашист, масон и коммунист Курцио Малапарте бывал в России, наблюдал за внутрипартийной борьбой и в своей статье писал: «Знаменитая «тройка», Сталин, Зиновьев и Каменев, пускает в ход самые изощренные приёмы притворства, интриги и обмана, чтобы скомпрометировать Троцкого в глазах масс, недовольство в рядах его сторонников, возбудить недоверчивое, подозрительное отношение к его словам, поступкам, намерениям. Глава ГПУ, фанатик Дзержинский, окружает Троцкого сетью шпионов и провокаторов; вся таинственная и устрашающая сила ГПУ приведена в действие для того, чтобы одно за другим подрезать сухожилия врагу (неужели Троцкий надеялся, что Сталин с ним будет возиться как Керенский или Николай Второй? — Р.К.).

Приказам Сталина повинуется вся официальная пресса. Постепенно вокруг Троцкого образуется пустота. Самые слабые начинают колебаться, отходят в сторону».

В конце 1924 года после формирования «общественного мнения» талантливый «шахматист» — Иосиф Сталин красиво заканчивал свою партию с последним вождём, претендовавшим и на захват всей континентальной Европы. Оскорбленные «заслуженные» большевики Каменев, Зиновьев и весь ленинградский губком потребовали вывести Троцкого из ЦК, Политбюро и исключить из компартии. В январе 1925 года по этому поводу собрался очередной Пленум компартии. Но за Бронштейна «вступился» Сталин... «Мы имели некоторую борьбу с ленинградцами и убедили их выбросить из своей резолюции пункт об исключении. Спустя некоторое время после этого, когда собрался уполномоченный пленум ЦК и ленинградцы вместе с Каменевым потребовали немедленного исключения Троцкого из Политбюро, мы не согласились и ограничились снятием Троцкого с поста наркомвоена», — пояснял Сталин.

Троцкий знал, что против него готовились применить жесткие внутрипартийные меры наказания, и понимал всю важность момента и его последствия — если его лишат Красной армии. Это прекрасно понимали и его единомышленники, которые предложили Бронштейну-Троцкому успеть воспользоваться громадной силой своих подчиненных. А. Колосков пересказывал слова своего отца — свидетеля тех событий: «Накануне сторонники Троцкого предложили ему, тогда ещё руководителю армии, арестовать Сталина, Зиновьева и других, как изменников делу революции. Разговор произошел вечером. Наступила ночь, но Троцкий не дал ответа. На рассвете Троцкий объявил сподвижникам: он отказывается. Он не может допустить, чтобы партия обвинила его в самом страшном для революционера грехе, в бонапартизме».

Троцкий дрогнул, слабо?.. Вероятнее всего, Троцкий ночью взвесил все «за» и «против» и понял, что, во-первых, его резкие действия могут привести к кровопролитию или даже ко второй гражданской войне; во-вторых, это кровопролитие закончится не в его пользу, а в-третьих, может случиться самое страшное, чего боялся С.М. Дубнов и многие его соплеменники — всё закончится всероссийским, очередным в истории человечества кошмарным еврейским погромом. И всё из-за Бронштейна-Троцкого, который «подставил» свой народ.

Кроме того, было такое впечатление, что существовало некое обоюдное внутрипартийное соглашение — сражаться без пролития крови, потому и Сталин долгие годы, до заварухи 1936-1937 гг., возился с оппозиционерами до неприличия мягко и милосердно — как с детсадовскими шалунами, в то время как любой русский монархист, черносотенец и даже молодой русский поэт с манерами «независимовца» очень быстро получал пулю. И таких, получивших очень быстро пулю — было много тысяч.

Троцкого сняли с военных постов — с поста председателя РВС и наркомвоенмора СССР, — и этим отобрали у него мощную политическую силу, обессилили его совсем. Это сталинское «ограничились» — было коварно издевательским. Ход был прекрасным — якобы сталинисты выбрали «меньшее из двух зол», и многие отметили благородство Сталина.

Этот поединок интересно описывал очевидец тех событий — итальянский писатель, коммунист Курцио Малапарте (1898-1957 гг.): «Сталину совершенно несвойственны такие качества русских, как апатия, ленивое непротивление добру и злу, туманный, бунтарский и вредоносный альтруизм, наивная и жестокая доброта. Сталин не русский, он грузин: его хитрость соткана из терпения, воли и здравого смысла; он упрямец и оптимист». Из этой оценки вырисовывается эдакий образ революционного грузинского «вора в законе». Курцио Малапарте: «Противники обвиняют его в невежестве и недалекости, но они не правы. Нельзя сказать, что это человек образованный, европеец, измученный софизмами и духовными озарениями: Сталин — варвар в том смысле, в каком понимал это слово Ленин, то есть враг западной культуры, психологии и морали. Его ум — ум чисто рефлекторный, инстинктивный, первобытный, лишенный каких бы то ни было предрассудков культурного или нравственного свойства. Сила Сталина — в его невозмутимости и терпении. Он следит за поведением Троцкого, анализирует его действия, вслед за быстрыми, нервными, неуверенными шагами соперника слышна его медленная, тяжелая крестьянская поступь. Сталин — замкнутый, холодный, упрямый, Троцкий — горделивый, порывистый, эгоистичный, нетерпеливый, весь во власти честолюбия и буйного воображения, натура горячая, дерзкая и агрессивная. «Жалкий еврей», — говорит о нем Сталин. «Жалкий христианин», — говорит о Сталине Троцкий». Судьба, история рассудила — кто из них жалкий.

Оказалось, что с хитростью, коварством и прагматичной мудростью Сталина не мог соперничать тогда в СССР ни один «сверхмудрый» еврей, масон и даже вождь революции Бронштейн. Понятно, что уже за этот факт и за обиженного Бронштейна-Троцкого и, соответственно, за неблагоприятное изменение хода истории — евреи будут мстить давно умершему Сталину ещё много веков. Значение этой победы не все осознают. Это, конечно, была ещё не полная и окончательная победа над Бронштейном и прочими гегемонами, но это был решающий момент — «Сталинград» этой эпопеи, дальше добить Бронштейна было уже «делом техники» и времени. Осознать этот важный поворотный момент в истории России следует хорошо, и я согласен с известным исследователем истории этого периода В. Карповым:

«Сталин спас страну от сионистского нашествия, агентура которого проникла во все сферы партийного, государственного аппарата, карательных органов, профсоюзов и творческих организаций. Эта его победа может быть приравнена к победе над германским нашествием 1941-1945 годов. Сионисты никогда не забудут поражения, которое нанес им Сталин. В наши дни и вечно они будут поносить, очернять, обливать желчью Сталина, потому что он их лишил очень важного, почти достигнутого продвижения к заветной цели — мировому господству через захват России.

Сталин не дал им возможность разрушить Российское государство и создать на его территории свою «Землю обетованную».

26 января 1925 года наркомом и председателем Реввоенсовета СССР вместо Бронштейна-Троцкого был назначен М. Фрунзе и ничего не случилось — ни громкого «хлопка дверью», ни обещанной Троцким после этого «кладбищенской тишины» не было. Хотя ведомство Дзержинского было в боевой готовности и ожидало худшего варианта развития событий.

Сталин опасался слияния Бронштейна с Красной армией с его сторонником Томским, возглавлявшим профсоюзы, при их слиянии образовалась бы мощная антисталинская сила, но этого не произошло. И после снятия с поста военкома Бронштейна, Сталин снял с поста председателя профсоюзов Томского, после чего мог облегченно вздохнуть.

Итак, Сталин пережил одного вождя захватчиков Российской империи и в борьбе за власть победил второго, и пришел к власти, возглавил СССР. И стоит зафиксировать этот исторический момент, который подводит некоторую историческую черту, является важным «Рубиконом». Во-первых, думаю, что те, кто организовывал захват Российской империи в 1917 году, — такого исхода через 7 лет не ожидали, что некий нацмен, грузин(!) Сталин возглавит новое коммунистическое государство. И более того, во-вторых, — этот затесавшийся в ряды революционеров-террористов грузин стопорнет, закроет главнейшую цель всего начинания, цель революции — достижение «мировой революции», мировой гегемонии.

В-третьих, это был тот случай — когда после боя победителю во многом гораздо тяжелее, чем побежденному, который, кроме моральных и психологических потерь, мог теперь беспечно расслабиться и получить удовольствие от жизни в других её аспектах. Теперь победителю и предстояло решать все проблемы разрушенной, ограбленной, нищей страны; теперь — это его огромная ответственность за всё: и за ошибки, недосмотры и т.п.

В-четвертых, те, кто безапелляционно называл большевикскую, советскую власть — еврейской властью, еврейской оккупацией, Центрожидом (что зафиксировал еврейский историк С.М. Дубнов) теперь были в смятении, ибо ситуация изменилась, верхушка власти поменялась, во главе стоял не еврей — грузин Сталин, поэтому теперь эту власть Центрожидом уже неверно было назвать, хотя сталинисты убрали с верхушки власти всего несколько евреев и их помощников среди представителей других национальностей, а несколько миллионов евреев так и остались на разных уровнях власти во главе СССР. Этой возникшей усложнившейся национальной смеси у власти трудно было четко дать некое ясное определение. А как теперь её следует называть?..

Назвать власть грузинской также было невозможно, причём она оставалась большевикской, советской. В этот период было оригинальное сочетание — Россия была во многом ещё под еврейской оккупацией, но эту еврейскую власть возглавлял грузин Сталин. Советский Союз, бывшую Российскую империю возглавлял всё-таки не русский, но уже и не еврей. И эти перемены на самой верхушке власти одних обнадежили, другим дали какие-то иллюзии — что Сталин инициирует большую перестройку во всех сферах в стране, третьих, — насторожили: что от него ожидать и чем это закончится.

После этой важной стратегической победы перед Сталиным и его сторонниками открывался большой простор для деятельности, во-первых, они могли теперь беспрепятственно восстанавливать разрушенное хозяйство страны и строить новое государство. А, во-вторых, поскольку после окончания победной для большевиков Гражданской войны прошло уже почти 5 лет, и ничего их власти не угрожало, то после победы над Бронштейном-Троцким Сталин мог начать «оттепель» — раскрепостить оккупированные классы и нации Российской империи: изменить законы, отменить декрет Ленина и Бронштейна от 12 мая 1919 об организации концлагерей и ликвидировать организованные к этому году 320 концлагерей.

Теперь осталось набраться терпения и ждать, — на все вопросы, сомнения, неясности, надежды и иллюзии могли дать ответ только действия Сталина, его дела, он теперь самый главный, он теперь «у руля».

Причем сразу можно точно и сочувственно утверждать, что этот грузин вынужден будет работать по 20 часов в сутки и балансировать «по краю» между тремя мощными силами, «между тремя огнями»: между настороженно на него глядящей правящей мощной еврейской элитой — между многомиллионным русским народом (с его представителями во власти), готовым вот-вот схватиться за вилы и обрезы и «взорваться», сорваться — и между огромной внешней силой, выигравшей Первую мировую войну, и по-хозяйски наблюдавшей со стороны и сверху. Переизбыток «адреналина» в этой жесткой и сложной «игре» Сталину и рискнувшим с ним пойти по этому пути соратникам гарантирован. В следующей части книги будем наблюдать действия возглавившего СССР Сталина.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.