ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Картина формирования древнерусской народности, обрисованная в этой книге, в значительной мере основана на результатах археологических исследований, проведенных за последние три-четыре десятилетия. До этих исследований в пределах древнерусской территории — в Среднем и Верхнем Поднепровье и по его широкой периферии — были известны лишь отдельные малоизученные группы древностей. Их хронология, пределы распространения, этническая характеристика и отношение друг к другу оставались далеко не ясными. В частности, за малыми исключениями, не были выявлены археологические памятники основного компонента древнерусской народности — восточнославянских племен I тыс. н. э.
Конечно, и в настоящее время в пределах необъятной древнерусской территории археологам предстоит решить еще немало сложных задач. Наряду с местностями, подвергшимися более или менее систематическим исследованиям, здесь имеются значительные пространства, изученные далеко не достаточно или же совсем не затронутые археологическими работами. Но основные категории древностей I тыс. до н. э. и I тыс. н. э., имеющие то или иное отношение к истории восточных славян и Руси, несомненно уже выявлены, и здесь вряд ли следует ожидать каких-либо неожиданных новых открытий, которые могли бы привести к радикальному пересмотру основных положений этой книги.
Одним из таких положений является представление о главном компоненте древнерусской народности — восточных славянах как одной из древних этнических группировок на Восточно-Европейской равнине. Правда, славяне не жили испокон веков в пределах всей раннесредневековой древнерусской территории. Восточным группировкам древнейших славянских племен принадлежали земли лишь в лесостепной зоне междуречья Верхнего Днестра и Среднего Днепра. Северная и восточная части Поднепровья и смежные с ними области были заселены первоначально неславянскими племенами, прежде всего восточными балтами. Но и в эти отдаленные местности славяне стали проникать очень рано — еще на рубеже и в начале нашей эры. Шаг за шагом они продвигались сначала вверх по Днепру и его притокам, особенно по Десне, а позднее, уже во второй половине I тыс. н. э., появились на берегах рек и озер юго-восточной части бассейна Балтийского моря и на Северо-Востоке — в глубинных областях Волго-Окского междуречья, где коренным населением были финно-угорские племена.
Другим основным положением, обоснованным в этой книге, является оценка восточнобалтийских племен Верхнего Поднепровья в качестве существенного слагаемого древнерусских летописных группировок и древнерусской народности в целом. Это было результатом того, что при расселении славян вверх по Днепру местное балтийское население в массе оставалось на своих старых землях, веками жило чересполосно с пришельцами-славянами и мало-помалу смешалось с ними. Во второй четверти I тыс. н э., когда страны Северного Причерноморья, включая Поднестровье, Нижнее и Среднее Поднепровье, были охвачены «великим переселением народов», в область Верхнего Поднепровья переместился один из важнейших центров восточнославянской жизни. При последующем расселении восточных славян, завершившимся созданием этногеографической картины, известной по «Повести временных лет», из Верхнего Поднепровья в северном, северо-восточном и южном направлениях, в частности в поречье Среднего Днепра, двигались отнюдь не «чистые» славяне, а население, имевшее в своем составе ассимилированные восточнобалтийские группировки.
Кроме восточных балтов древнерусская народность — крупнейшая народность раннего европейского средневековья — поглотила и другие этнические элементы. Это были упомянутые выше финно-угорские группировки на Севере и Северо-Востоке, сармато-аланские, тюркские и другие элементы на Юге. Но их участие в образовании древнерусской народности и ее культуры по сравнению с восточнобалтийским вкладом было незначительным. В культуре раннесредневековой Руси они оставили еле заметные и при этом локальные следы, тогда как элементы культуры поднепровских балтов в период раннего средневековья были отчетливо представлены повсеместно, за исключением лишь Юго-Запада, где древнерусские группировки формировались, по-видимому, без участия балтийского субстрата.
Процесс ассимиляции днепровских балтов славянами еще предстоит исследовать. Судя по всему, его течение было крайне неравномерным. В одних местах он завершился сравнительно рано — в середине I тыс. н. э., в других, где сохранялись компактные массы балтийского населения — в верховьях Сожа, в бассейне Верхней Оки, по Березине, затянулся до последних веков I тыс. н. э. Трудно сказать, насколько способствовала процессу ассимиляции балтийских племен близость их языка славянскому, которая, как полагают лингвисты, в древности была несравненно более тесной, чем в последующее время. Главным условием, определившим направление ассимиляции, послужил более высокий уровень экономики, социального строя и культуры славян по сравнению с уровнем развития днепровских балтов. То же самое следует сказать по поводу ассимиляции финно-угорских группировок — мери, веси, муромы и др., которые к тому же являлись сравнительно малочисленными. Финно-угорское население в Волго-Окском междуречье и на Севере, судя по археологическим данным, было редким, значительно уступавшим в этом отношении днепровским балтам. Стоящие на более высокой ступени общественного развития балтийские и финно-угорские племена Восточной Прибалтики, а также и финно-угры Среднего Поволжья, хотя и были тесно связаны с Русью, но сформировались в самостоятельные народности.
Уровень социально-экономического развития, достигнутый в I тыс. н. э. разноэтническим населением Восточной Европы, а именно распад первобытного строя жизни с его замкнутыми родоплеменными объединениями, возникновение классовых отношений и новых экономических связей, а также неравномерность развития послужили, таким образом, основной предпосылкой возникновения древнерусской народности. Это был как бы цемент, прочно соединивший воедино разнородные ранее элементы. Начиная с третьей четверти I тыс. н. э. в восточнославянской среде процесс складывания классового общества особенно энергично протекал на южных пределах, на пограничье с племенами и народностями, достигшими рубежа классового общества еще к началу I тыс. н. э. Именно здесь — на Среднем Днепре — сложилось первичное ядро древнерусской народности и ее государственности — «Русская земля», объединившая в своих границах названные в летописи группировки полян, северян и уличей, продвинувшиеся сюда в это время из южных частей Верхнего Поднепровья. Как будто бы здесь имелся и какой-то местный этнический элемент, неизвестно — славянский или неславянский, давший Русской земле свое имя. Попытки его расшифровки на основании археологических данных пока что не привели к положительным результатам.