Состав цензурного ведомства

Состав цензурного ведомства

Во второй половине XIX в. произошли некоторые изменения в составе цензорского корпуса. Главную роль в этом сыграла не столько сама реформа, сколько законодательные акты, предшествовавшие ей.

Профессора университетов, занимавшие цензорские должности по Уставу о цензуре 1804 г.^{418}, постепенно к середине XIX в. сменились чиновниками Министерства народного просвещения. По закону от 19 июля 1850 г.^{419} на должность цензора мог претендовать чиновник, получивший образование в высших учебных заведениях (или имевший «основательные в науках сведения»), разбиравшийся в истории и литературе. Цензоры, занимавшиеся иностранной цензурой, должны были владеть иностранными языками. Совмещение должностей запрещалось; таким образом, университетские профессора больше не были главными судьями науки, литературы и публицистики.

Александр II придавал большое значение фигуре цензора. В ответ на запрос министра народного просвещения А.С. Норова в январе 1858 г. об указаниях о действиях цензуры император написал: «Успех действия цензуры… зависит главнейше от самого выбора цензоров. Лица сии при необходимых для их занятий познаниях и совершенной благонадежности должны обладать столь же необходимою сметливостью для распознания духа и благонамеренности сочинения, не допуская к печатанию сочинений и статей, содержащих в себе какое-либо противодействие мерам правительственным»^{420}. Е.В. Путятин, предложивший перевод цензуры в Министерство внутренних дел, опасался, что правительство могли обвинить в том, что в таком случае наука будет находиться «в руках полиции». Чтобы избежать этого, он считал, что цензорами должны были остаться люди образованные, а лучше всего — профессора университетов^{421}.

После смены ведомственного подчинения цензуры резкой смены цензорского корпуса не произошло. 67 чиновников, начавших свою службу в цензуре при Министерстве народного просвещения, в 1863 г. перешли в Министерство внутренних дел. Они постепенно уходили в отставку или переходили на службу в другие ведомства: в 1860-е гг. ушли 30 цензоров, в 1870-е — 15, в 1880-е — 13, в 1890-е — 7, последние двое, старшие цензоры Центрального комитета цензуры иностранной, завершили службу в начале XX в.: в 1904 г. скончался М.Л. Златковский и в 1906 г. ушел в отставку Н. Дукша-Дукшинский[22].

Цензурная реформа 1865 г. повысила юридический статус цензорской профессии. По штатам Министерства народного просвещения 1850 и 1860 гг. должности цензоров соответствовали VII–VIII классу по «Табели о рангах», жалованье петербургских цензоров было 2500–3000 руб. в год, в Москве — 2500, в других городах — 2000 руб. В 1865 г. должности цензоров были переведены в IV–VI класс, жалованье в Санкт-Петербурге и других городах в целом осталось прежним (только члены Совета Главного управления по делам печати и председательствующие в цензурных комитетах стали получать соответственно 4000 и 2500 руб. в год), в Москве жалованье повысилось до 3000 руб.

Оклады содержания оставались неизменными до упразднения цензурного ведомства. Если для середины XIX в. это были большие суммы (известно свидетельство А.В. Никитенко, относящееся к 1855 г., о высокой зарплате цензоров^{422}), то в начале XX в. содержание чиновников цензурного ведомства, оставаясь в целом на уровне 1865 г., существенно отставало от зарплаты служащих такого же ранга других министерств.

Годовой доход, получаемый чиновником, складывался из оклада содержания, пособий, премий, наград и пенсий. Так, например, начальник Главного управления по делам печати, кроме положенного ему по должности содержания — 8000 руб., обычно получал еще 3000 руб. к Рождеству и 3000 руб. квартирных. Такие суммы получали С.С. Татищев, А.В. Бельгард, Н.А. Зверев^{423}. Член Совета Главного управления по делам печати П.А. Вакар с 1876 г. получал к штатному содержанию добавочное — 2000 руб. в год, всего 6000 руб.^{424} А.Г. Петров в 1887 г. получал 4000 руб. жалованья, пенсию — 1622 руб. 41 коп. и 2000 руб. аренды, всего 7622 руб. 41 коп. в год^{425}. А. И. Кишмишев, состоя в должности старшего цензора восточных языков Кавказского цензурного комитета, в 1892 г. за 20 лет службы получил премию в размере полного оклада содержания — 1500 руб.; в 1901 г., оставаясь на службе, он стал получать пенсию в размере годового оклада как чиновник, «с отличным усердием и опытом» исполнявший «трудные и ответственные» обязанности, «весьма полезные» для комитета (всего 5500 руб. в год)^{426}.

В отличие от первой половины XIX в., когда подавляющее большинство цензоров имело дворянское происхождение, во второй половине XIX в. из дворянских родов происходили только 203 цензора из 465 (43,6%)[23]. 60 цензоров были разночинцами (12,9%); у 16 в формулярных списках отмечено, что они происходили «из иностранцев» (3,4%); из купцов — 15 чиновников (3,2%); из мещан — 13 (2,7%); из духовного звания — 36 (7,7%); 9 цензоров имели крестьянское происхождение (1,9%); двое — из цеховых (0,4%), а С.А. Мелик-Меграбов вел свою родословную от персидских ханов.

Образование играло большую роль в системе государственной службы. Для лиц как дворянского, так и не дворянского происхождения оно давало юридическую возможность относительно быстро продвинуться по служебной лестнице и достичь наиболее высоких чинов, лица без образования могли рассчитывать на получение лишь низких должностей.

В пореформенной России образование стало доступно для всех сословий и открывало возможности для поступления на гражданскую службу. Среди цензоров выпускники университетов составляли 298 человек (64,3%)[24]: Санкт-Петербургского (71 человек), Московского (65), Дерптского (22), св. Владимира в Киеве (15), Харьковского (13), Варшавского (12), Казанского (8), Новороссийского (7), Львовского (3), Виленского (2). Высшее образование получили выпускники Александровского лицея (15), Училища правоведения (12), Лазаревского института восточных языков (7), Ришельевского лицея (6), Военно-медицинской академии (2), Медико-хирургической академии (2), Института корпуса путей сообщения (2), Главного педагогического института (2), Петровской сельскохозяйственной академии (1), Историко-филологического института (1), Восточного института (1), Духовных академий: Санкт-Петербургской (6), Московской (6), Киевской (4), Казанской (1), Виленской духовной коллегии (1). Четыре цензора сдали экзамены по курсу университета. Четыре цензора получили высшее образование за границей. Неоконченное высшее образование имели 9 чиновников (1,9%), домашнее образование было у шестерых (1,3%), военное образование — у 23-х (4,9%). Среднее и среднее специальное образование, включая духовные семинарии, имели 46 человек (9,6%), неоконченное среднее — 5(1%), начальное — 5(1%).

Большинство цензоров закончило учебные заведения по различным специальностям: цензорами становились юристы, историки, филологи, но были и военные, математики, врачи. Особая группа — отставные чиновники, которые после выхода на пенсию пробовали себя в новой профессии. Такое разнообразие полученных специальностей объяснялось тем, что, как и в первой половине XIX в., одной из особенностей цензорской профессии было то, что выучиться на цензора было невозможно: ни одно учебное заведение России не готовило таких специалистов.

Как в первой половине XIX в., так и во второй до прихода в цензурное ведомство чиновники имели опыт работы в государственных учреждениях по разным министерствам, но в первой половине они приходили преимущественно из Министерства народного просвещения, а во второй — из Министерства внутренних дел. Отметим, что для второй половины века наиболее типичен был переход в цензоры с должностей чиновника особых поручений при министре внутренних дел или при губернаторе или генерал-губернаторе, или советника губернского правления, или служащего канцелярий глав губерний. Таких было более 28% от пришедших из Министерства внутренних дел.

Во второй половине XIX — начале XX в. в цензурном ведомстве служили писатели, переводчики, историки литературы, поэты, публицисты, литературные и музыкальные критики, композиторы, драматурги: А.Н. Алфераки, П.Е. Астафьев, Н.Н. Боборыкин, А.А. Венкстерн, Е.Е. Волков, И.А. Гончаров, Г.П. Данилевский, С.И. Донауров, В.А. Истомин, П.И. Капнист, Д.И. Каменский, А.Ф. Крюковской, И.И. Лажечников, К.Н. Леонтьев, Г.А. Лишин, М.Н. Лонгинов, В.В. Львов, А.С. Любовников, А.Н. Майков, П.А. Матвеев, Э.К. Метнер, С.В. Назаревский, П.И. Небольсин, А.В. Никитенко, В.Ф. Одоевский, Н.И. Павлищев, А.П. Плетнев, В.М. Площанский, Д.М. Позняк, Я.П. Полонский, А.Н. Похвиснев, Н.А. Ратынский, М.Н. Ремизов, И.В. Росковшенко, Е.А. Салиас-де-Турнемир, П.К. Симони, Д.П. Скуратов, К.К. Случевский, Н.М. Соколов, B.C. Соловьев, Н.Н. Страхов, С.С. Татищев, Ф.М. Толстой, Н.А. Трескин, Ф.И. Тютчев, Р.А. Фадеев, Е.М. Феоктистов.

Чиновникам без образования достичь должности цензора удавалось с помощью большого стажа и опыта в цензурном деле. Они поднимались по служебной лестнице постепенно, сначала занимая посты канцелярских чиновников, секретарей, помощников цензоров, и только потом получали должность цензора.

Так же как и в первой половине XIX в., цензоры должны были быть политически благонадежны. При приеме на службу в цензурное ведомство необходимо было представить, кроме метрического свидетельства и документа об образовании, удостоверение о политической благонадежности.

Такими же остались и правила приема в цензоры. Хотя по закону чиновник, претендовавший на должность, не обязан был сдавать никакого экзамена, однако председатели цензурных комитетов иногда проверяли способности кандидатов. Часто подготовка цензоров происходила на рабочем месте под руководством опытного наставника. В формулярных списках встречается отметка, что чиновник был «откомандирован для занятий» в Главное управление по делам печати или цензурный комитет, что означало его стажировку перед получением должности. Следует отметить, что экзамены и предварительная подготовка в комитетах были скорее исключением, чем правилом. Руководители цензурных подразделений были озабочены подготовкой кадров, поскольку иногда и пройденный экзамен, и стаж в цензурных органах не гарантировали успешной службы.

К концу XIX в. все сложнее было находить подходящих цензоров из чиновников Министерства внутренних дел. Особенно ярко показывают проблему с кадровым составом в цензуре, связанную с низкой оплатой труда, материалы ревизии в Вильно 1914 г. Член Совета Главного управления по делам печати С.Е. Виссарионов, проводивший ревизию, отмечал в отчете, что «из всего состава Виленского комитета по делам печати один только… Кеммерлинг получил высшее филологическое образование. Остальные члены Комитета не имели даже среднего образования и не обладали никакой подготовкой для наблюдения за печатью в столь серьезном месте, как гор. Вильно: братья Миллерштейны ранее были мелкими почтовыми чиновниками, а Ярошевский состоял в различных полицейских должностях»^{427}. В 1914 г. А. П. Плетнев писал, что среди цензоров Одесского комитета цензуры иностранной лишь он один знал английский и немецкий языки^{428}.

Так же как и в первой половине XIX в., средний возраст цензоров был различным. Средний возраст получения цензорской должности составлял 42 года[25], а возраст ухода определялся в 54 года[26]. Цензорами становились молодые люди, почти сразу после окончания учебного заведения определившиеся в цензуру. В возрасте 20–29 лет 46 человек (9,9%) получили должность цензора. В возрасте 30–39 лет цензорскую должность получили 119 человек (25,8%), в возрасте 40–49 лет — 129 человек (28%), в возрасте 50–59 лет — 84 человека (18,2%). Закон не предусматривал верхнего возрастного предела в гражданской службе, поэтому, если позволяло здоровье, служить можно было всю жизнь. В возрасте 60 лет и старше цензорами стали 22 человека. Так, А.П. Есипов служил в немецком отделении Комитета цензуры иностранной до 73 лет и, по словам А.Е. Егорова, засыпал «от дряхлости в своем кресле»^{429}. Цензор Санкт-Петербургского цензурного комитета Д.П. Скуратов (из отставных военных) служил с 61 года до 80 лет, члены Главного управления по делам печати Н.И. Пантелеев — с 28 до 77 лет, А.Г. Петров — с 56 до 84 лет.

Одна из особенностей организации цензурного ведомства и надзора за печатью состояла в том, что во второй половине XIX в. наблюдалась, с одной стороны, так сказать, профессионализация цензоров, с другой — использование хорошо образованных чиновников и ученых из Министерства народного просвещения в качестве совместителей. Университетские профессора привлекались в цензуру для просмотра рукописей и изданий на мало распространенных иностранных и национальных языках в Комитете цензуры иностранной и Санкт-Петербургском комитете, а также в провинции, где отсутствовали квалифицированные кадры из местной администрации. В этот период некоторые профессора занимали штатные цензорские должности — например, в Казани и Киеве, где они назначались отдельными цензорами, или работали по совместительству (в 1860-е гг. — в Дерпте, в 1900-е гг. — во Владивостоке). Служили в цензуре, одновременно занимая какую-либо другую должность, 38 человек (8,2%). Среди них было 11 профессоров, 5 доцентов и 1 лектор. Кроме 17 совместителей из высших учебных заведений, еще 21 цензор одновременно служил в других ведомствах. Большинство из них вторую должность имели по ведомству Министерства внутренних дел, остальные — по Министерству народного просвещения и др.

Во второй половине XIX в. средний стаж в цензурном ведомстве был более 11 лет[27]. Одни цензоры служили менее года, другие отдавали этой профессии 20–30 лет жизни. Ф.П. Еленёв, например, служил 36 лет, А.Е. Егоров — 40, А.И. Певницкий — 45, Н.И. Пантелеев — 49, Н.Е. Лебедев — 57 лет.

Варианты цензорской карьеры были разнообразны. Российский цензор второй половины XIX — начала XX в. мог быть дворянином или выходцем из непривилегированных сословий, в основном православного вероисповедания. Образовательный уровень цензоров был достаточно высок — более половины имели высшее образование (или неоконченное высшее и домашнее), около 10% — среднее и среднее специальное, у некоторых было начальное образование. Цензором мог быть молодой человек, получивший должность почти сразу после окончания учебного заведения, и солидный господин, в прошлом имевший опыт государственной службы по разным министерствам. Многие цензоры отдали профессии более 20 лет жизни. Цензор мог быть штатным чиновником или совместителем.

* * *

Необходимость реформы была вызвана ростом печатных изданий и невозможностью управлять ими старыми методами. В сфере законодательства, несмотря на неоднократные попытки подготовить новый устав о цензуре и перейти к карательной системе, правительство ограничивалось Временными правилами. Реформа была проведена только в Санкт-Петербурге и Москве и не коснулась провинции. В дальнейшем серия дополнительных законов уничтожила главные завоевания реформы. Только в 1905–1906 гг. очередные Временные правила отменили предварительную цензуру и все дела о печати были переданы в ведение суда. Это был значительный шаг вперед по сравнению с цензурной реформой 6 апреля 1865 г.

Окончательное отделение цензуры от университетов в 1850 г., передача цензуры из ведения Министерства народного просвещения в Министерство внутренних дел в 1863 г. и новые штаты цензурного ведомства 1865 г. изменили структуру и состав цензурных учреждений. Но в дальнейшем они увеличивались не пропорционально развитию книжного дела, а гораздо медленнее, не поспевая за ним. Частичная отмена предварительной цензуры и рост печатных изданий изменили характер цензурования и увеличили служебную нагрузку цензоров. Суммы, выделяемые на цензуру, не соответствовали необходимым расходам. С одной стороны, это отражалось на качестве выполнения задач, которые ставила власть перед цензурой, с другой — вредило развитию книжного дела. Несмотря на работу двух специальных комиссий, не удалось существенно расширить штаты и увеличить содержание цензоров.

Реформа повысила юридический статус цензорской профессии. К середине XIX в. университетские профессора в законодательном порядке были отстранены от цензуры. После смены ведомственного подчинения цензоры заменялись постепенно, в дальнейшем их набирали в основном из чиновников Министерства внутренних дел. Однако в нарушение закона в тех городах, где не хватало квалифицированных кадров, к цензуре привлекали совместителей, которыми были профессора, преподаватели гимназий и чиновники других ведомств.