Почему чекисты ставили кордоны

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Почему чекисты ставили кордоны

Многие непонятные вещи при малейшем умственном усилии становятся чрезвычайно простыми. Сколько философии развели вокруг того, что в 40-е годы отменили выходной день 9 мая — мол, вот оно, настоящее отношение Сталина к народу-победителю, и пр. И невдомек кабинетным сидельцам, что пресловутое 2 августа — это тень тени того, что творилось в День Победы, когда на улицу высыпали миллионы пьяных ветеранов, прошедших не срочную службу в ВДВ, а настоящую войну. Короче: как сказала одна женщина, которая жила в то время: «Хулиганили сильно, вот и отменили». Вопросы есть?

То же самое произошло с другим навскидку малопонятным вопросом — почему голодающим крестьянам запрещали выезжать в другие местности «за хлебом».

Официальная (легендарная) точка зрения — что началось все с постановления ЦК и Совнаркома № 65/ш. от 22 января 1933 г.

«До ЦК ВКП и Совнаркома дошли сведения, что на Кубани и Украине начался массовый выезд крестьян „за хлебом“ в ЦЧО, на Волгу; Московскую обл., Западную обл., Белоруссию. ЦК ВКП и Совнарком не сомневаются, что этот выезд крестьян, как и выезд из Украины в прошлом году, организован врагами Советской власти, эсерами и агентами Польши с целью агитации „через крестьян“ в северных районах СССР против колхозов и вообще против Советской власти. В прошлом году партийные, советские и чекистские органы Украины прозевали эту контрреволюционную затею врагов Советской власти. В этом году не может быть допущено повторения прошлогодней ошибки.

Первое. ЦК ВКП и Совнарком предписывают крайкому, крайисполкому и ПП ОГПУ Северного Кавказа не допускать массовый выезд крестьян из Северного Кавказа в другие края и въезд в пределы края из Украины.

Второе. ЦК ВКП и Совнарком предписывают ЦК КП(б)У, Укрсовнаркому, Балицкому и Реденсу не допускать массовый выезд крестьян из Украины в другие края и въезд на Украину из Северного Кавказа.

Третье. ЦК ВКП и Совнарком предписывают ПП ОГПУ Московской обл., ЦЧО, Западной обл., Белоруссии, Нижней Волги и Средней Волги арестовывать пробравшихся на север „крестьян“ Украины и Северного Кавказа и после того, как будут отобраны контрреволюционные элементы, водворять остальных в места их жительства…»

По этому поводу некоторые российские историки делают прямо-таки философские выводы. Такие, как, например, сделал в своей книге Виктор Кондрашин:

«Основная мотивация данной директивы с точки зрения сложившейся мировой практики борьбы с эпидемиями должна была бы сводиться к решению именно этой проблемы — остановить распространение эпидемии голодающими сельскими жителями. Но для сталинского режима цель этой акции была иной — не допустить ведения „через крестьян“ „врагами Советской власти, эсерами и агентами Польши“ агитации „против колхозов и вообще против Советской власти“… Чтобы понять позицию Сталина и его сподвижников в оценке рассматриваемого явления, необходимо вновь вспомнить о сущностных характеристиках большевизма…»[248] — и пошла философствовать губерния!

Как водится, высокий полет мысли опровергается фактами. 2 февраля председатель ОГПУ Ягода отправил Сталину и Молотову докладную записку, где докладывал о первых результатах операции[249]: с 22 по 30 января было задержано 24 961 человек и т. д. Однако дело не в том, сколько народу было задержано, а в сроках. Если основанием операции стало постановление от 22 января, то она чисто технически не могла начаться в тот же день. На прохождение ее по кремлевским и лубянским коридорам, составление и рассылку приказов и директив, организационно-технические мероприятия — на все это требуется время, хотя бы два-три дня.

Стало быть, в основание операции лег какой-то другой документ, а приведенное выше постановление ее только подстегнуло. И наверняка в этом другом документе была какая-то иная мотивация — это ведь был другой документ…

Сие подтверждается текстом родившейся вслед приведенному постановлению директивы ОГПУ № 50031. Ее установочная часть содержит примерно то же самое, что и постановление, за одним исключением: в директиве к Украине и Северному Кавказу присоединена еще и Белоруссия. А вот дальше начинаются очень интересные вещи.

«1. ГПУ Украины, Белоруссии и ПП СКК немедленно, со всей жесткостью и решительностью, провести мероприятия, указанные в моей записке по проводу от 21 января».

Вот и доказательство существования более раннего приказа! О его содержании мы косвенно можем судить по дальнейшему тексту:

«2. ПП ОГПУ МО, ЦЧО, Запобласти, Нижней Волги, Средней Волги и Закавказья немедленно арестовать всех пробравшихся с Украины и СКК, подвергая их тщательной фильтрации. Все злостные контрреволюционные элементы заключать в концлагеря, остальных водворять в места их жительства, отказывающихся от возвращения направлять в кулацкие спецпоселки в Казахстан.

ПП ЦЧО, НВК, Запобласти и Закавказья на всех дорогах, ведущих с Украины и СКК, выставить пикеты.

3. Направить внимание на выявление к/р организаторов массовых выездов; немедленным изъятием и жесткой расправой над ними обеспечить быструю ликвидацию выездов…»[250] и т. д.

То есть территориальные управления ГПУ уже занимались к тому времени пресечением выезда крестьян. И сие отнюдь не «сущностные характеристики большевизма», а общемировая практика. Толпы бродяг в городах и на дорогах не потерпит ни одно правительство. Это вопрос стабильности государства, прямо переходящий в вопрос выживания: беженцы ухудшают криминальную обстановку до полного беспредела и, кроме того, разносят болезни. Поэтому во всех государствах и во все времена разбредавшихся по стране крестьян либо водворяли обратно в деревни, либо не пускали в города, а иной раз арестовывали или отправляли в колонии. Иногда при этом им оказывали государственную помощь, иногда нет — это уже по времени и ситуации.

В СССР во время локальных голодовок запрета на миграцию не было — поняв, что на их собственных полях грядет неурожай, крестьяне, нередко еще до уборочной, уходили на заработки в другие регионы и возвращались домой с хлебом. Но когда голодала вся страна, миграция несла не жизнь, а смерть. Например, в 1921 году в неурожайных областях власти также запрещали крестьянам покидать место жительства. Причина проста: в том году не было благополучных районов. Если, находясь в родной деревне, люди имели еще какие-то шансы продержаться, получить помощь, то ушедшие были обречены. В 1922 году голодающие крестьяне сотнями и тысячами умирали вдоль дорог, на железнодорожных станциях, на улицах городов.

Та же ситуация возникла и в 1933-м. Те, кто снялся с места зимой 1932/33 г. и не попал в руки ГПУ, большей частью были обречены на гибель. Свободной продажи продовольствия по сколько-нибудь приемлемым ценам в тот год не существовало нигде. Дешевый хлеб распределялся только по карточкам — карточек у беженцев не было, равно как и возможности их получить. Кое-кому удавалось устроиться на заводы или стройки, но таких было немного, остальные же — без карточек, без жилья, в разгар зимы — погибали.

Так, например, по сообщениям ОГПУ:

«В городе (Киеве. — Авт.) за последнее время ежедневно подбирают десятки трупов, а также десятки истощенных, часть которых в больницах умирает. В январе подобрано 400 трупов, в феврале — 518, за 8 дней марта — 248. Кроме этого, в городе ежедневно подбрасывается 100 и даже больше детей»[251].

В уже цитировавшемся личном письме начальника Харьковского облотдела председателю ГПУ УССР от 5 июня 1933 года он рисует ситуацию по городу Харькову, столице УССР. За февраль на улицах было подобрано 431 труп умерших от голода крестьян, за март — 689, за апрель — 477, за май — 992 трупа и 196 за первые три дня июня. Это один лишь Харьков — а ведь были еще и райцентры…

Об усложнении криминальной обстановки и росте эпидемий мы и говорить не будем…

…На самом деле операция началась гораздо раньше пресловутого постановления, и отнюдь не ради недопущения агитации, а как обычная мера против бродяжничества и распространения эпидемий. Едва ли органы ГПУ нуждались в каких-то специальных обоснованиях: за прошедшие пятнадцать лет они и так слишком хорошо знали, что несет с собой массовое неорганизованное перемещение людей по стране.

По сведениям ОГПУ, массовый выезд крестьян из сел начался в конце декабря 1932 года. Причем, что интересно: голодали больше колхозники, а выезжали единоличники. Чекисты особо отмечают:

«В большинстве случаев выезды из сел мотивируются уходом на заработки. Однако преобладание среди выезжающих злостных несдатчиков хлеба свидетельствует о том, что в данном случае имеет место бегство из села. Не все, а только часть выезжающих из сел берет с собой свои семьи, заколачивая дома и скрывая свои хлебные запасы у соседей, родственников. Некоторые бежавшие из села оставили ямы с закопанным хлебом…»[252]

По данным на 2 февраля, число выехавших их сел крестьян следующее:

Область Кол-во районов Всего выехало Из них колхозников единоличников твердосдатчиков и кулаков активистов Киевская 47 26 344 10 027 10 682 1562 168 Харьковская 19 20 129 7423 12 698 — 8 Днепропетровская 42 12 421/3845 5201/1348 6260/1865 559/471 401/161 Донецкая 32 9561 3036 5037 1308 180 Одесская 26 3953/4020 1790/1850 1474/1412 655/758 31 Черниговская 25 5593/837 434/62 3453/289 1701/486 5 Винницкая 24 5068/511 — — — -43 АМССР — 2151 285 1284 539 Итого: 215 85 220/9213 28 194/3260 40 888/3566 6324/1715 881/161 Примечание. Числителем показаны одиночки, а знаменателем количество семей.

А ведь это только начало. Зимой мало кто рискует пускаться в дорогу, да и голод усиливается весной.

Уже в начале января ГПУ Украины приступило… нет, не к установке заслонов на дорогах, а к арестам организаторов и подстрекателей выездов, за месяц взяв около 500 человек. Кто этим занимался — разговор отдельный и интересный. Так, например, в Северо-Кавказском крае и на Украине обнаружено три очень похожих группы (две на Кубани и одна в УССР), агитировавших крестьян переселяться… на Дальний Восток. В одной из станиц группа состояла из 12 зажиточных единоличников во главе с бывшим белогвардейцем, в Донецкой области — из 13 человек во главе с бывшим махновцем. Обращает на себя внимание очень уж экзотичное место для переселения — возможно, это же привлекло и чекистов, избравших именно случаи в качестве примеров.

Какой тут интерес у организаторов, кроме антиколхозного саботажа? Да очень простой! Уезжая так далеко, люди начнут спешно и за бесценок распродавать имущество. Соответственно, его можно скупить, а потом перепродать. Разве такого быть не могло?

Что касается собственно массовой операции, то размеры ее не так велики, как можно подумать, и число задержанных куда меньше, чем число уехавших. За два месяца на Украине было задержано 37 924 человека, из них 34 483 возвращены по месту жительства. Арестовано всего 300 человек, и отправлено в спецпоселки Казахстана (куда направляли кулаков, а также крестьян, не желавших возвращаться по месту жительства) еще 579.

Несколько раньше, 27 февраля, в очередной докладной записке промелькнуло, опять же, любопытное наблюдение:

«По настроениям задерживаемых можно подразделить на две группы. Задерживаемый а/с настроенный элемент высказывает нежелание возвращаться к местам жительства, работать на селе и ведет к/р разговоры: „Докуда они нас будут терзать, уж последнюю кожу стянули, то им выполняй хлебозаготовки, то давай семена — помрем все с голоду“. „Разве не видно, к чему это делается, в других местах хлеб есть, человек поехал бы, привез, а они делают так, чтобы подохли на месте“».

Вот главная причина выездов — уверенность в том, что где-то «в других местах» есть хлеб. Когда человек убеждается, что хлеба нет, часто бывает уже слишком поздно что-то предпринимать. Кстати, когда в одном из районов Украины возвращающиеся селяне рассказали, что в городах неорганизованным «отходникам» не дают карточек, число желающих выехать резко убавилось.

«Другая же часть задерживаемых высказывается за необходимость теперь же браться за работу в колхозах и работать по-настоящему: „Сейчас один выход — записаться в колхоз и работать не так, как работали до этого, как в своем хозяйстве. Правильные мероприятия, иначе нашего брата, дурака, не вытащить из темноты и нищеты“… „Эти мероприятия давно нужно было бы провести в жизнь, а то у нас много колхозников и единоличников превратились в паразитов“»[253].

Каких было больше — первых или вторых? Судя по тому, что 90–95 % задержанных крестьян возвращали по месту жительства, вторых больше, и намного. Возвращать первую категорию, давая возможность и дальше вести агитацию? В ГПУ столь розовым идеализмом не страдали.

Куда делись остальные две трети выехавших? Рассеялись по городам. В одном лишь Харькове только в мае было подобрано нищих и бродяг 11 408 человек, из них 6878 детей и подростков. В детских домах Харькова к началу июня находилось 13 237 беспризорных крестьянских детишек, да еще на детприемник вокзала ежедневно поступало 300–500 детей.

Это к вопросу о том, что голодающим крестьянам в городах не оказывалось никакой помощи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.