Глава 12 Битва в пути

Глава 12

Битва в пути

Столыпин за три года только подступил к аграрной реформе. Советское правительство за три года ее провело. К 1933 году на селе сложилась совершенно другая экономическая система. Аграрный сектор начал на самом деле кормить не только себя, но и страну, причем с каждым годом все меньшим и меньшим числом работников.

Однако сказать, что эти три года были трудными, — значит попросту сотрясти воздух. Они был кошмарными, безумными и завершились голодом — при нормальном урожае! — в причинах которого мы и продолжаем разбираться. История российского сельского хозяйства имеет к ним самое непосредственное отношение, являясь первыми пунктами системного кризиса. Но и следующие пункты не лучше. Дело в том, что реформа с самого начала, и даже до него натолкнулась на отчаянное сопротивление на всех уровнях. Кроме одного — крестьянского: беднота и маломощные середняки все равно, несмотря ни на кулацкий террор, ни на совершенно запредельный бардак, в массе своей стояли за колхозы (или, по крайней мере, не против).

Но остальные!

В партийной верхушке спектр разногласий был — от края и до края. В соответствии с риторикой эпохи, стороны называли «правым» и «левым» уклонами. Суть этих уклонов сформулировал опять же Сталин на ноябрьском Пленуме ЦК 1928 года.

С «правым» уклоном все просто. Это была позиция партийных «умеренных», перепуганных курсом правительства потому, что такого никто никогда не делал. Они стояли за прежний, экстенсивный путь развития страны. Думаем, на этом можно завершить изложение их позиции.

«Левых» Сталин определил следующим образом: это те, «которые хотят чрезвычайные меры превратить в постоянный курс партии», — и назвал это троцкизмом. Можно было и как-нибудь иначе назвать — не в том суть. Основной проблемой был не лидер, а тысячи низовых стихийных леваков, которые искренне полагали себя сторонниками генеральной линии. Они не врали, они просто так ее видели!

По ходу разговора Сталин дает краткую и образную характеристику обоих уклонов.

«Например, правые говорят: „Не надо было строить Днепрострой“, а левые, наоборот, возражают: „Что нам один Днепрострой, подавайте нам каждый год по Днепрострою“…

…Правые говорят: „Не тронь кулака, дай ему свободно развиваться“, а „левые“, наоборот, возражают: „Бей не только кулака, но и середняка, потому что он такой же частный собственник, как и кулак“…

…Правые говорят: „Наступили трудности, не пора ли спасовать“, а „левые“, наоборот, возражают: „Что нам трудности, чихали мы на трудности, летим вовсю вперед“…»

Именно тогда на вопрос, какой из этих уклонов хуже, Сталин сказал: «Оба хуже». Оба пути, как правый, так и левый, вели в пропасть. Но ни первым, ни вторым этого было, естественно, не объяснить. Правые, как могли, спасали страну от «сталинского авантюризма», левые, наоборот, теряя штаны, рвались к коммунизму. И те, и другие, впрочем, нередко сочетали работу на общее благо с совершенно буржуазной заботой о собственном благосостоянии — для чего воровали, брали взятки, а то и откровенно мародерствовали. Также они дружили с партийной оппозицией, которая как раз в это время перешла от дискуссий к подрывной работе. Это был один из электродов, которые подогревали ситуацию в деревне до точки кипения. Вторым стали кулаки, торговцы, разного рода «бывшие» — офицеры, белогвардейцы, амнистированные бандиты. А вокруг бушевал организационный период реформы, проводимой вместо тридцати лет за три года.

Скучно не было никому!