1. Новая попытка выселения бухарскоподданных евреев

1. Новая попытка выселения бухарскоподданных евреев

Выступая за ограничения прав туземных евреев, Самсонов не забывал и о двух других категориях бухарских евреев. Одним из его важнейших «достижений» в этой области стал вышедший в апреле 1912 года сенатский запрет лицам нехристианского вероисповедания и не принадлежащим к туземному населению арендовать недвижимые имущества в городах края[958]. В результате за этими двумя категориями – бухарскими евреями, вступившими в русское подданство и сохранившими подданство эмирата, – осталось право арендовать недвижимость только в городах своей приписки. До середины 1912 года областные чиновники не требовали ультимативно от бухарскоподданных евреев, проживавших в шести указанных пограничных городах, вступления в гильдии, которое формально должно было обосновывать это проживание. Но неожиданно Самсонов решил выселить в Бухару бухарскоподданных евреев, не записавшихся в гильдии[959]. К этому решению его подтолкнула опубликованная в нескольких номерах «Русского знамени» правая критика, где он обвинялся, как ни странно, в пособничестве евреям[960].

Решение туркестанского генерал-губернатора вызвало большой шум в прессе. Правые газеты «Новое время» и «День» с энтузиазмом приветствовали выселение. При этом они недвусмысленно намекали на продажность Кокандского и Московского биржевых комитетов, выступивших против выселения[961]. Еврейская газета на русском языке «Новый Восход», критикуя решение Самсонова, процитировала слова Самуила Вайсенберга, заявившего, что «пока бухарские евреи были единственными распространителями русских товаров, а с ними и русского влияния в Средней Азии, с ними заигрывали. Теперь же, когда рынок завоеван и влияние упрочено, с евреями не стесняются и сгоняют с веками насиженных мест»[962]. Спустя два месяца та же газета, подробнее сообщая о предстоящем выселении, характеризовала поддержку бухарских евреев биржевыми комитетами как доказательство полезности первых[963]. Другая еврейская газета на русском языке – «Рассвет» – писала, что выселение грозит разорением ряду еврейских семейств, издавна поселившихся в Туркестане[964]. Весной 1913 года в поддержку выселяемых бухарских евреев выступили либеральные русские газеты «Русская молва», «Русское слово» и «Биржевые ведомости»[965].

Обеспокоенные предстоявшим выселением, духовный раввин бухарских евреев Шломо Тажер, их самаркандский пятидесятник (об этой должности – в следующей главе) Мошиах Фузайлов, личные почетные граждане Давид Калантаров и Юнатан Муллокандов отправились в Петербург. Там в марте 1913 года они обратились к председателю Совета министров Коковцову и военному министру Сухомлинову с ходатайствами о приостановлении выселения из края евреев, подавших в Сенат жалобы на решения местных властей о непризнании за ними туземных прав. Принимая у себя Тажера, Коковцов обещал содействовать удовлетворению их просьбы[966]. Делегаты встретились и с пребывавшим тогда в столице бухарским эмиром, который также обещал им помочь[967]. Кокандский и Московский биржевые комитеты представили Коковцову и остальным членам Совета министров докладные записки, в которых указывалось, что выселение бухарских евреев тяжело отразится на хлопковом и мануфактурном рынках[968].

В мае того же года к военному министру и туркестанскому генерал-губернатору с просьбой отменить выселения обратились бухарскоподданные евреи Коканда и Андижана. За этими обращениями только в Коканде стояли 110 семей, уже получивших предписания покинуть российские пределы. Всего по Ферганской области угроза выселения нависла над более чем 200 семьями бухарских евреев, главы которых подали жалобы в Сенат на отказы местной администрации в признании их туземных прав[969]. В общей сложности в Сенате скопилось тогда около 400 таких семейных жалоб от бухарских евреев[970].

Столкнувшись с сильным сопротивлением планируемому выселению, Военное министерство запросило мнения военных губернаторов областей. Военный губернатор Ферганской области Гиппиус заявил, что таких евреев надо выселять сразу после отказа им областными правлениями в туземном статусе. Не дожидаясь решения вопроса на правительственном уровне, он предлагал дать бухарскоподданным евреям трехмесячный срок для выезда. Военный губернатор Сырдарьинской области Галкин туманно ответил, что законодательство «вполне обеспечивает возможность евреям доказывать свои права на жительство в области и дает администрации возможность выдворять тех евреев, которые на такое жительство не имеют права»[971]. Более-менее открыто в защиту бухарскоподданных евреев высказался самаркандский военный губернатор Илья Одишелидзе (состоявший в должности в 1912–1914 годах), который заявил, что в этой области они никогда вредной деятельностью не занимались и были выселены из сельских районов в пограничные города Самарканд и Катта-Курган не из-за своей деятельности, а вследствие приказа сверху. Но из двух – пусть и больших – селений, Пейшембе и Челек, местная администрация выселять их не стала, поскольку они там давно проживали и могли понести крупные убытки. Одишелидзе предлагал ввести в трех областях порядок, по которому еврей, оспаривавший в Сенате решение областного правления, не выселялся бы из пограничных городов, если он «укоренился в области, заведя торговлю и родственные связи, и раз не считается губернатором вредным»[972]. Управляющий канцелярией генерал-губернатора Николай Ефремов (находившийся в должности в 1911–1916 годах) поддержал его мнение, отметив в докладе, что евреи этой категории могут проживать в пограничных городах края по бухарским паспортам, визированным Политическим агентством в Бухаре. Бухарскоподданным евреям, проживавшим не в пограничных городах, но давно поселившимся в крае и имевшим солидные дела или долговременный промысел, а также не вызывавшим неудовольствия местного населения, он даже предлагал предоставлять право временного проживания по ходатайствам военных губернаторов[973].

Бухарские евреи (Landsdell H. Die Juden von Buchara // Ost und West. 1903. No. 9. P. 630)

Совместные усилия, важнейшим из которых, возможно, был этот толерантный доклад Ефремова, предотвратили дальнейшее выселение бухарскоподданных евреев[974]. Среди временно оставляемых в крае бухарскоподданных евреев далеко не все занимались крупной торговлей по купеческим свидетельствам первой или второй гильдии, что противоречило закону 1900 года. На 103 бухарскоподданных еврейских семьи, проживавших в 1914 году в Старом Маргелане, гильдейских купцов было всего несколько человек. Немногим больше было их среди 333 семей, ожидавших в Самарканде сенатского рассмотрения своей просьбы о туземном статусе[975].

Таким образом, все попытки Военного министерства и централистов-администраторов выселить бухарских евреев из Туркестанского края, предпринимаемые с конца XIX века до Первой мировой войны, провалились благодаря сопротивлению московских и кокандских промышленных кругов, Министерства финансов, а также некоторых туркестанских администраторов-регионалистов. С учетом позиции Николая II, открыто симпатизировавшего антиеврейским мерам, подобный успех представляется примером победы прагматизма в предвоенной Российской империи. Данный пример, а также разрешение в следующем, 1915 году сотням тысяч евреев, выселенным из прифронтовой зоны, переселиться восточнее черты оседлости – а этот шаг расценивался министрами как ее неофициальное упразднение[976], – говорят, что под давлением общественности царь был готов до определенной степени ослабить остроту еврейского вопроса. В душе он, видимо, воспринимал эти послабления в качестве malum necessarium (неизбежного зла).