Польские жертвы

Польские жертвы

Историки Гжегож Грицюк и Гжегож Мотыка в Польше, как и Игорь Ильюшин в Украине и Тимоти Снайдер в Соединенных Штатах, значительно расширили наше понимание о массовых убийствах ОУН-УПА. Ева и Владислав Семашко не историки по образованию. Как участник Армии Крайовой в мероприятиях, Владислав Семашко не является нейтральным наблюдателем. Его дочь Ева — инженер, а не историк по образованию. Оба работают в жанре повествования, которое было описано как националистическое[117]. Тем не менее они десятилетиями собирали и документировали информацию «о выживших», и их выводы нельзя просто сбросить со счетов.

Существует развивающийся консенсус относительно цифр. Тимоти Снайдер приводит число польских гражданских жертв, убитых УПА на Волыни только в 1943 году, 4000060000[118]. Гжегож Грицюк, проанализировав демографические потоки на Волыни, приходит к выводу, что судьбу 60700 поляков на Волыни необходимо «объяснить»[119]. По мысли Гжегожа Мотыки, эта цифра находится между 70000 и 100000[120]. Оценки Евы Семашко являются аналогичными: около 60 000 на Волыни в 1943-44 гг., и 32000 в Восточной Галиции в 1944 году. Ее исследование относительно числа жертв — самое подробное на сегодняшний день. Ева Семашко проводит различие между «подтверждёнными смертями» и «жертвами, известными по именам». В 2010 году она округлила число подтвержденных смертей до 88700, из которых 42496 известны по именам[121]. Обновленное исследование, опубликованное в 2011 году, насчитывает 91200 подтвержденных случаев смерти, 43987 людей из которых известны по именам[122].

Тем не менее Вятрович утверждает, что он «не читал респектабельной работы» об убийствах[123]. Работа Семашко «содержит целый ряд неточностей и преувеличений», — предъявляет претензию Вятрович, добавляя, что «к сожалению, воспоминания не могут служить достаточно надежным источником информации для исследователей» (стр. 18). Вятрович предупреждает, что «историк должен работать осторожно», подразумевая, что это то, что он делает, а приведенные выше ученые — нет (с. 19). Он утверждает, что производство документов также является частью войны, в которой один пытается «оправдать свои собственные действия и обвинить противников» (стр. 23). Вятрович поддаёт сомнению цифры, которые предлагаются в самых детальных исследованиях, но сам не предлагает альтернативных цифр. Цифра должна быть значительно ниже, мы понимаем, и все специалисты ошибаются в своих исследованиях и участвуют в пугающей «охоте за трупами». Нам было бы интересно узнать, какие цифры Вятрович считает правильными. К сожалению, исследователь склоняется к корректирующим нечётким данным: «несколько десятков тысяч убитых с обеих сторон» (с. 32). В этой связи возникает вопрос: если Вятрович не хочет или не чувствует себя компетентным, чтобы привести даже приблизительную цифру числа жертв, что является основанием для его претензии на «симметрию»?