ПРЕДИСЛОВИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Борис Алексеевич Смысловский, известный также под псевдонимами «фон Регенау» и «Артур Хольмстон», занимает заметное место в истории отечественного коллаборационизма. Штатный сотрудник абвера, а после войны — американской и западногерманской разведывательных служб, он посвятил всю свою жизнь борьбе против Советского Союза.

Имя Смысловского получило известность на Западе после выхода французско-швейцарского художественного фильма «Ветер с Востока» (1993 г.), с Малкольмом Макдауэллом в главной роли. Однако в историографии Второй мировой войны фигура Смысловского по сей день безнадежно проигрывает другому русскому коллаборационисту — генералу Андрею Власову.

Б.А. Смысловский родился 21 ноября (3 декабря — по новому стилю) 1897 г. в поселке Териоки (Великое княжество Финляндское) в дворянской семье, многие представители которой служили офицерами в артиллерийских частях Русской императорской армии. Артиллеристом стал и Борис Алексеевич. В 1915 г., после окончания Михайловского артиллерийского училища в Санкт-Петербурге, он в звании прапорщика был направлен в войска, и с 1 ноября воевал на фронте в составе 2-й батареи Лейб-гвардии 3-й артиллерийской бригады.

Во второй половине 1916 г. Смысловский, хорошо проявивший себя в ходе боевых действий, был переведен на штабную должность. На штабной работе он находился несколько месяцев, а затем получил направление на ускоренные курсы штабных работников, открытые при Николаевской академии Генерального штаба в Петрограде. Именно в столице Смысловского застала Февральская революция, которая и помешала ему завершить обучение.

Он оставил охваченную беспорядками столицу и убыл на фронт. Однако долго воевать не пришлось: армия стремительно разлагалась, солдатский террор против офицеров усиливался. Не желая стать его очередной жертвой, поручик Смысловский, как и многие другие офицеры, был вынужден покинуть войска. Смысловскому удалось перебраться в Москву. Здесь, в конце октября — в начале ноября 1917 г., он принял участие в восстании юнкеров и был ранен.

Далее в биографии Смысловского встречается много неясного. Согласно одной из версий, подлечившись, Борис Алексеевич покинул Москву, вернулся в Петроград, откуда бежал в Финляндию — в армию Маннергейма, у которого он якобы был офицером связи. По другой версии, озвученной самим Смысловским летом 1945 г. в интервью журналисту Г. Новаку, в 1918–1919 годах он успел послужить в рядах Рабоче-крестьянской Красной армии.

Однако, вероятнее всего, он пошел не в Красную армию, а примкнул к организации Бориса Савинкова — Союзу Защиты Родины и Свободы (СЗРиС). Смысловский находился в Москве до октября 1918 г., после чего принял решение бежать на юг России, в Добровольческую армию. Приблизительно через полтора месяца Смысловский достигнул своей цели. Он воевал храбро, принимал участие во многих боях, в том числе в десантной операции в Крыму, участвовал во всех боях от Таврии до Киева, от пуль не прятался, был ранен. В этот период Смысловский получил серьезный опыт штабной работы и партизанских и полупартизанских действий.

24 января 1920 г. все русские воинские формирования Право-бережной Украины, кроме гарнизона Одессы, были подчинены генерал-лейтенанту Н.Э. Бредову. В ночь на 30 января Бредов отдал приказ о выдвижении войск на север вдоль Днестра, чтобы прорваться в Польшу. Среди отходивших в Польшу солдат и офицеров оказался и Смысловский, который совершал марш в составе гвардейских артиллерийских частей.

Бредовский поход длился 14 суток. 12 февраля 1920 г. конная разведка повстречала польские войска. До конца февраля добровольцы занимали, по согласованию с польским командованием, самостоятельный участок фронта, но затем были разоружены и размещены в лагерях. Весной 1920 г. генерал Н.Э. Бредов начал вести переговоры с польскими военными и правительственными кругами о том, чтобы переправить свои войска в Крым, и в августе — сентябре 1920 г. состоялась их переброска.

Тем не менее не все чины успели выехать в Крым, часть из них оставалась в Польше. К началу осени 1920 г. они вошли в состав формировавшейся 3-й Русской армии. Смысловский, оказавшийся в числе тех, кто находился в Польше, стал сотрудником оперативного отдела в армейском штабе.

В октябре 1920 г. части 3-й Русской армии были переброшены на Украину, где действовали вместе с армией УНР. Поначалу им сопутствовал успех, но вскоре им пришлось столкнуться с частями 4-й и 16-й армии РККА. Понесшей немалые потери, 3-й армии пришлось отойти в Польшу, где она была интернирована.

Штабс-капитан Смысловский, как и другие офицеры, был уволен. Гражданская война для Бориса Алексеевича закончилась. Он остался в Польше, где получил гражданство. Находясь в Варшаве, он познакомился с Александрой Федоровной Ивановой и в 1921 г. сочетался с ней законным браком. 4 июня 1922 г. у них родилась дочь Мария. Мария Борисовна Смысловская основную часть жизни провела в Польше. Во время Второй мировой войны она вышла замуж за бывшего рядового РККА Семена Яковлевича Шаронова, попавшего в немецкий плен под Харьковом в 1942 г. Шаронов, завербованный немецкой разведкой, служил переводчиком (зондерфюрером) в одном из специальных подразделений, подчинявшихся зондерштабу «Р», которым в 1942–1943 гг. руководил Смысловский.

Надо сказать, что Смысловский был женат трижды. Второй его супругой в конце 1930-х гг. стала Евгения Микке, происходившая из богатой мещанской семьи с немецкими корнями. Брак этот, по-видимому, был заключен по расчету, и долгим не был. Третьей супругой Смысловского стала Ирина Николаева Кочанович (позже — графиня Хольмстон-Смысловская; 1911–2000), молодая польская художница, на которой он женился в Аргентине.

В 1920-х гг. Смысловский обосновался в Варшаве, где между двумя мировыми войнами проживало несколько десятков тысяч русских эмигрантов. Материальное положении семьи Бориса Алексеевича было тяжелым. Ему постоянно приходилось искать работу, чтобы прокормить жену и маленькую дочь. В середине 1920-х годов он отправился в вольный город Данциг, где окончил немецкий Политический институт по специальности «механическая обработка дерева», получив диплом инженера-практика, после чего возвратился в Варшаву и стал работать торговым агентом и предпринимателем в области деревообрабатывающей индустрии, трудился на одной из мебельных фабрик в пригороде польской столицы.

Первые контакты Б.А. Смысловского с немецкой военной разведкой начались в середине 1920-х годов. Вероятнее всего, Смысловский вступил в контакт с абвером во время обучения в Политехническом институте в Данциге. Уже тогда, по всей видимости, он стал агентом, снабжавшим конфиденциальной информацией немецких разведчиков, живо интересовавшихся политической обстановкой внутри Польши. Кроме того, известно, что в это время он окончил специальные курсы для агентов в Кенигсберге.

В 1928 г. Борис Алексеевич Смысловский получил возможность поступить на разведывательные курсы при Войсковом управлении рейхсвера (Truppenamt) — именно под этим названием в 1920-е и в первой половине 1930-х гг. действовал немецкий Генштаб, а, собственно, курсы «замаскированной» Академии Генерального штаба (Kriegsakademie) германской армии.

По одной из версий, устроиться на курсы Смысловскому помог барон Каульбарс, русский офицер-кавалерист, адъютант шефа абвера — адмирала Канариса. Возможно также, что на курсы Борис Алексеевич смог устроиться благодаря протекции сотрудников разведки из Войскового управления, а точнее — из отдела по изучению иностранных армий. Кроме того, право поступить на курсы Смысловский, вероятно, получил за результативную работу в качестве агента (а потом и резидента), собиравшего сведения о польской армии под видом предпринимателя, связанного с деревообрабатывающей промышленностью.

В 1932 г. Смысловский окончил обучение на разведывательных курсах и был взят на службу в отдел иностранных армий Войскового управления. В то же время Смысловский, как сотрудник отдела иностранных армий, довольно много времени проводил в отделах IС при воинских соединениях и штабах, где получил основательную практику разведывательной и контрразведывательной работы.

В первой половине 1930-х гг. Смысловский служил в разведорганах Войскового управления, которое 16 марта 1935 г. — в день создания вермахта и введения всеобщей воинской повинности — стало называться Генеральным штабом сухопутных войск. К этому времени Борис Алексеевич оброс связями в отделе иностранных армий (его возглавлял тогда генерал-майор К. Шпальке) и в абвере.

1 сентября 1939 г. началась Вторая мировая война. Германский вермахт за считанные недели подавил сопротивление польских вооруженных сил и занял, согласно пакту Молотова-Риббентропа, значительную часть территории восточного соседа. Теперь внимание немецкой разведки переключилось на СССР, вероятность войны с которым становилась все более очевидной. На территории Генерал-губернаторства (бывшей Польши) появились стационарные органы абвера, проводившие свою работу во взаимодействии с отделом «Иностранные армии Востока». Здесь же работал и Смысловский. По заявлению ветеранов советских органов госбезопасности, он был сотрудником «Абвернебенштелле-Варшава» («АНСТ-Варшава»).

Находясь в Варшаве, Смысловский, до этого не состоявший в военных организациях русских эмигрантов, осенью 1939 г. вступил в РОВС (точнее — Объединение Русских Воинских Союзов, чьи филиалы располагались на территории рейха и в захваченных немцами европейских странах).

Разумеется, такой шаг Борис Алексеевич сделал неспроста: приближалась война против Советского Союза. Нетрудно было догадаться, что с началом военных действий наиболее активная часть эмиграции, представленная офицерами, будет стремиться попасть в действующую немецкую армию или ратовать за создание русских вооруженных формирований, готовых вести борьбу совместно с рейхом. У Смысловского появлялась возможность привлечь добровольцев к сотрудничеству с германскими спецслужбами.

Процесс подключения белогвардейцев к войне на Востоке оказался непростым. Многие нацистские чиновники об этом не хотели и слышать. Тем не менее в НСДАП, в Министерстве занятых восточных областей и в германском военном ведомстве нашлось немало сотрудников, видевших в сотрудничестве с эмигрантами пользу.

Если вопрос вооруженного участия эмигрантов в войне на Восточном фронте первое время встречал возражения со стороны нацистов, то немецкие разведывательные органы, уже давно и плодотворно использовавшие эмигрантов в своих целях, непосредственно перед началом войны с СССР еще более активно стали привлекать русские кадры (а также и представителей других народов, населявших Советский Союз).

В любом случае, вопреки распространенному мнению, русские эмигранты без особого труда могли включиться в работу (пропагандистскую, разведывательную, диверсионную и т. п.) на оккупированных территориях, разумеется, при условии изъявления лояльности в отношении нацистских властей.

С началом войны Б.А. Смысловского под псевдонимом фон Регенау направили в отдел IС при штабе группы армий «Север». Поначалу он занимался сбором развединформации, а также выполнял обязанности переводчика в звании зондерфюрер «К» (соответствовало чину капитана). По другой версии, Смысловский имел чин майора вермахта уже в июне 1941 г.

Оказавшись в войсках, Смысловский активно включился в борьбу на невидимом фронте. На него замыкались различные агентурные каналы. Должность, которую он занимал, по-видимому, позволяла ему играть серьезную роль при штабе командующего группой армий «Север» генерал-фельдмаршала фон Лееба. Отдел IС штаба группы армий «Север», в котором служил Смысловский, с августа 1941 г. дислоцировался в Пскове. Проводилась целенаправленная и системная вербовка среди всех слоев населения, но в первую очередь среди пленных бойцов и командиров РККА.

Через некоторое время Смысловский пришел к выводу, что есть реальная возможность сформировать из эмигрантов специальное подразделение, которое бы занималось сбором дополнительной разведывательной информации. По сути, речь велась о школе по подготовке разведчиков и диверсантов для действий в советском тылу. Предложения Смысловского заинтересовали вышестоящее командование, и вскоре он был командирован в Генеральный штаб сухопутных сил. В ходе переговоров с представителями ОКХ офицер добился положительного решения — ему позволили создать учебный разведывательный батальон (Lehibataillon fur Feind-Abwehr und Nachrichtendienst).

24 сентября 1941 г. при штабе группы армий «Север» завершилось формирование первой русской добровольческой части на Восточном фронте. Организация батальона осуществлялась в тылу 18-й армии вермахта (583-й тыловой район). Основу части составили эмигранты. На все командные должности Смысловский поставил лично преданных ему людей, преимущественно из Генерал-губернаторства и Протектората Богемия и Моравия.

В то же время Смысловский уделял внимание и отбору подходящих кадров из числа пленных бойцов и командиров РККА, и за счет них пополнил свой батальон. Отобранных кандидатов изолировали от остальных военнопленных и под охраной немецких солдат или вербовщиков направляли в специальные проверочные лагеря или непосредственно в разведывательно-диверсионные школы.

Осенью 1941 г. благодаря инициативе Смысловского было организовано от двух до четырех батальонов. Их личный состав был поставлен на все виды довольствия, отправлен на обучение и вооружен. Батальоны вошли в состав подчинявшейся штабу «Валли» «Северной группы», которая вела тактическую и оперативную разведку в тылу РККА. До начала 1942 г. майор фон Регенау организовал 12 батальонов, находившихся на разных участках Восточного фронта (под этими батальонами надо понимать разведывательные школы абвера, действовавшие на оккупированной территории Прибалтики, а также в других областях СССР, занятых немецкими войсками). Работа Смысловского в первые месяцы войны также была связана с получением оперативных данных от агентов.

Рост советского партизанского движения привел к тому, что в абвере созрело решение о создании специального разведывательного органа, который бы занимался агентурной разработкой, выявлением и ликвидацией партизан, контактируя по этой линии со всеми структурами немецкой контрразведки на оккупированной территории СССР. В результате в марте 1942 г., при 1-м отделе штаба «Валли» появился Особый штаб «Россия», известный как Зондерштаб «Р» (Sonderstab «Rutland»). Штаб дислоцировался в Варшаве и был законспирирован под вывеской «Восточная строительная кампания „Гильген“. Возглавил организацию майор Б.А. Смысловский.

В структурном отношении Зондерштаб включал в себя четыре отдела. Первые три занимались оперативной деятельностью, четвертый — отвечал за административно-хозяйственное обеспечение.

Разделив оккупированную территорию СССР на пять областей (такое деление сохранялось примерно до осени 1943 г., после чего осталось четыре области), Зондерштаб „Р“ вел разведку и заброску агентуры в партизанские отряды и подпольные группы. Вся работа штаба строилась через межобластные резидентуры (или „Разведывательно-резидентские области“), которые охватывали своей деятельностью сразу несколько регионов. Общая численность сотрудников Зондерштаба „Р“ составляла более 1000 человек (по другим данным, от 300 до 500 человек).

В начале 1943 г. Смысловский завершил формирование Особой дивизии „Россия“ (Sonder-Division R), куда были включены 12 учебно-разведывательных батальонов. Это соединение представляло собой диверсионное формирование, личный состав которого прошел подготовку в разведшколах абвера, а затем перешел в подчинение Зондерштаба „Р“ и использовался в составе специальных групп и подразделений для выполнения заданий особой важности.

Зондерштаб „Р“ никогда полностью не замыкался на контрразведывательной работе (хотя он и задумывался как орган для противодействия партизанам), но был вовлечен и в зафронтовую разведывательную деятельность, о чем говорят как советские, так и немецкие документы. Агентура, состоявшая из бывших пленных красноармейцев, получала задачи выявлять новые формирования РККА, распространять провокационные слухи, чтобы подорвать боеспособность воинских частей, склонять советских военнослужащих к переходу через линию фронта, совершать диверсионные акты в войсках и в их тылу.

Из-за ведомственных интриг в начале декабря 1943 г. из ОКХ пришло указание расформировать орган. Смысловский, заподозренный немцами в двурушничестве, оказался под домашним арестом, а часть сотрудников и агентура были переданы штабу „Валли“ и СД. Сам Смысловский впоследствии утверждал, что причиной ареста якобы послужили его контакты с одним из украинских лидеров, Тарасом Бульбой-Боровцом. Кроме того, недоброжелатели Смысловского из эшелонов эсэсовской разведки могли формально обвинить его в плохой организации разведывательной работы (что косвенно затрагивало не только Смысловского, но и его начальников из штаба „Валли“ и руководства абвером — соперников гиммлеровского „Черного ордена“), тщательно подобрав все факты провалов агентуры, утечки оперативной информации и неудачных операций против „лесных бандитов“. Еще одной причиной ареста главы Зондерштаба могли стать интриги „солидаристов“ (членов Национально-трудового союза, с началом войны массово пошедших, исходя из тактических соображений, на немецкую службу), которые развернули у него под носом свою политическую деятельность. Это ставило вопрос о способности начальника Зондерштаба контролировать подчиненных и навести в своей организации порядок.

Следствие велось четыре месяца. Процессы, связанные с роспуском Зондерштаба, отрицательно сказались на антипартизанской деятельности немцев, они лишись значительного потока разведывательной информации.

В конце апреля — в начале мая 1944 г. полковник Смысловский был полностью оправдан. Более того, учитывая его заслуги в борьбе с советской разведкой и партизанами, его вызвали в Ставку ОКБ и наградили орденом Германского орла II степени с мечами. В мае 1944 г. Смысловского вызвали в ОКВ, где ему вновь предложили возглавить разведывательный орган.

Последний отличался от Зондерштаба „Р“ тем, что основное внимание уделялось проведению агентурной разведки в тылах советских войск.

Получив предписание, Борис Алексеевич прибыл в варшавскую разведшколу. Опираясь на ее базу, он приступил к созданию своей разведывательной структуры (штаба части особого назначения — Stab Einheit z.b.V.), используя сотрудников, работавших ранее в Зондерштабе (многие офицеры были возвращены штабом „Валли-I“). Рядовой состав отбирался среди курсантов учебных лагерей и в частях спецназначения германской армии.

В начале лета 1944 г. Смысловский в основном контролировал подготовку разведывательных и диверсионных групп под Варшавой, организовывал их переброску за линию фронта. В августе 1944 г. поступил приказ о передислокации штаба в город Вайгельсдорф (местечко Совиные горы — Eulengebirge), недалеко от Бреслау (Верхняя Силезия), где Смысловский возглавил „Русскую объединенную разведшколу“. В его структуру вошел личный состав из 1 — го, 3-го и 4-го учебно-тренировочных лагерей варшавской разведшколы, а также разведчики и радисты, эвакуированные из Восточной Пруссии и Прибалтики, до этого проходившие обучение в разведшколах Летсе, Валги и Стренчи.

С августа по декабрь 1944 г. Смысловскому удалось наладить механизм по подготовке и переброске разведчиков в тыл наступавшей Красной армии. За это время через разведшколу в Вайгельсдорфе прошло несколько тысяч советских военнопленных, окончивших специальные курсы. Перед заброской агенты направлялись в Гарнекопф и Штебер (в 60–65 км от Берлина), где дислоцировались органы штаба „Валли“. Здесь все разведчики проверялись, получали необходимые инструкции и снаряжение. Затем они убывали на машинах в подчиненные вайгельсдорфской школе „мельдекопфы“ (пункты по переброске агентуры), где изучали свое задание, документы и район выброски.

Штабу и школе Смысловского подчинялись четыре „мельдекопфа“, которые поочередно располагались вдоль линии германо-советского фронта (в Зихельберге, в 70 км от города Тори; в городе Ласк, в 30 км от Литцманштадта; в Кракау; в городе Нова Весть в Словакии). Каждый „мельдекопф“ состоял из пяти сотрудников, включал в себя 2–3 передовых пункта для прохождения агентурных групп и агентов-одиночек. Одновременно с этим сотрудники „мельдекопфов“ занимались вербовкой советских военнопленных и местного населения, чтобы использовать их для проведения тактической разведки.

Смысловский прилагал усилия, чтобы повысить оперативность и качество работы своего штаба, школы и переправочных пунктов. Разумеется, осенью — зимой 1944 г. добывать разведывательную информацию стало сложно. Советская контрразведка успешно пресекала попытки немцев собирать сведения о частях и соединениях Красной армии. Борьба на невидимом фронте, тем не менее, продолжалась. Наряду с этим, он не переставал вести переговоры с ОКХ и осенью 1944 г. добился переименования Русской объединенной разведшколы в 1-ю Русскую национальную дивизию, получил право расширить отбор кадров для ведения оперативной разведки.

К 20 января 1945 г. советские войска почти заняли Силезский промышленный район, а в начале февраля вышли к Одеру, захватив плацдармы на его западном берегу в районах Бреслау, Ратибора и Оппельна. 22–23 января штаб Смысловского вынужден был спешно покинуть Вайгельсдорф и отойти в район Дрездена, а затем — в Маркнойкирхен (недалеко от Плауэна) и далее в Бад-Эльстер, где дислоцировались штаб „Валли-I“ и управление оперативной фронтовой разведки ОКХ на Востоке.

В феврале 1945 г. формирование Смысловского стало именоваться 1-й восточной группой фронтовой разведки особого назначения ОКХ (Einheit z.b.V. OKH-Generalstabes. Frontaufkl rungstruppl, Ost). 2 февраля 1945 г. в Бад-Эльстере Смысловский получил приказ о переименовании своих частей — из 1-й Русской национальной дивизии в „Зеленую армию особого назначения“ (Die Grune Armee z.b.V.). К этому времени псевдоним „фон Регенау“ был хорошо известен советской разведке, и Смысловский, по согласованию с Генштабом ОКХ, взял себе новый псевдоним — „Артур Хольмстон“, под которым он был утвержден командующим „Зеленой армии“. В марте 1945 г. части „Зеленой армии“ дислоцировались в следующих населенных пунктах: штаб и подразделения 2-го полка — в Маркнойкирхене (Markneukiichen), школа по подготовке агентов и подразделения 2-го полка — в Эшенбахе (Eschenbach), 1-й полк — в Вольхаузене (Wohlhausen).

4 апреля 1945 г., после непростых и длительных переговоров в генштабе ОКХ, Смысловский получил приказ о переименовании „Зеленой армии особого назначения“ в 1-ю Русскую национальную армию (формально — части особого назначения 1-й восточной группы фронтовой разведки Генерального штаба ОКХ), а сам получил чин генерал-майора и утвержден командиром (командующим) этого формирования. Название „1-я Русская национальная армия“ было пропагандистским (так же, как и, к примеру, власовская РОА, которая, по словам И. Хоффмана, была „бессодержательным понятием“). Вместе с тем 1 — я РНА являлась разведывательным соединением, чья цель заключалась в развертывании в тылу Красной армии партизанских действий, в проведении разведывательной деятельности и создании агентурных сетей. Кроме того, Смысловский занимался подготовкой разведывательных кадров для послевоенной деятельности в Европе. Наконец, армия Смысловского также создавалась с целью вывода на Запад некоторых разведчиков и сохранения секретной документации, которую впоследствии можно было бы передать спецслужбам Великобритании и США, и тем самым получить право на продолжение борьбы с большевизмом.

Отход на Запад готовился Смысловским заблаговременно. Уже в начале 1943 г., после немецкого поражения в Сталинграде, он стал продумывать варианты, где можно найти убежище в том случае, если Германия проиграет войну. В качестве такового убежища было выбрано нейтральное княжество Лихтенштейн. Разумеется, совершить отход без помощи немцев было невозможно. О намерениях Смысловского, вероятнее всего, заранее знали начальник отдела „Иностранные армии Востока“ генерал-майор Р. Гелен, начальник штаба „Валли-I“ подполковник В. Баун, а также ряд старших офицеров военной разведки, обладавших серьезными связями в ОКХ.

Готовясь отходить в Лихтенштейн, Смысловский просчитывал все варианты. Им продумывалась возможность быстрого налаживания связей с западными союзниками. Для этой цели Смысловский еще в 1944 г. установил контакты с представителями правого фланга польского подполья — „Национальными вооруженными силами“ (Narodowe sily zbronje; NSZ) и через них — с офицером британских ВВС Альфредом Таллетом, который оказался в рядах польских националистов, бежав из лагеря военнопленных.

Одновременно с этим велась работа по вербовке и привлечению в ряды армии советских военнопленных и остарбайтеров. По замыслу Смысловского, им отводилась двоякая роль: с одной стороны, из них готовили агентов, которых предполагалось затем перебросить в советский тыл, а с другой — этих людей, прошедших через лагеря рейха, хотели использовать в качестве прикрытия, чтобы показать, что в русских формированиях есть военнослужащие, побывавшие в нацистских застенках, и тем самым вызвать ко всему личному составу 1-й РНА снисхождение.

В конце первой декады апреля 1945 г. некоторая часть мероприятий по формированию штаба и частей 1-й РНА была завершена. Общая численность армии Смысловского к этому времени составляла около 3 тыс. человек (хотя сам Смысловский приводил другие данные — 6 тыс. человек). В это же время Смысловский отдал приказ об отходе на юг Германии. Первыми свое место дислокации покинули части, находившиеся в населенных пунктах Бад-Эльстер и Вольхаузен (подразделения 1-го и 2-го полков особого назначения). Путь их лежал в направлении баварского города Ландсхут, где они должны были соединиться и продолжать идти — через Мюнхен — на юго-запад.

К 23 апреля 1945 г. части 1-й РНА, сильно поредевшие за несколько предыдущих недель, вышли в район Меммингена, а некоторые подразделения — в район Кемптена. На отдых времени отводилось мало. 24 апреля колонны „смысловцев“ продолжили путь к швейцарской границе.

К концу апреля 1945 г. части 6-го армейского корпуса США появились недалеко от Кемптена, а части 1-й французской армии вышли к Брегенцу. Французскому командованию скоро стало известно о находившихся в этом районе „немецких“ войсках. Для их уничтожения были выделены подразделения, состоявшие из марокканских солдат. Смысловскому пришлось воспользоваться горными проходами и пересечь знаменитый по суворовскому походу „Чертов мост“, чтобы оторваться от преследователей.

30 апреля личный состав 1-й РНА (до 1000 человек) вступил в город Фельдкирх. Здесь к армии Смысловского присоединились глава Дома Романовых — великий князь Владимир Кириллович со свитой, эрцгерцог Альбрехт Габсбург-Лотарингский, председатель Русского Комитета в Варшаве С.Л. Войцеховский, первые лица вишистской Франции — маршал Анри Петен и премьер-министр Пьер Лаваль, а также небольшая группа беженцев.

30 апреля Смысловский провел в Фельдкирхе совещание, поставив перед штабом задачу — разработать операцию по переходу швейцарской границы. 1 мая части 1-й РНА были переведены в село Нофельс, где ожидали приказа. В течение суток проводилась тщательная разведка приграничной зоны. К концу 2 мая план перехода границы был подготовлен.

1-я Русская национальная армия перешла границу рейха и оказалась на территории княжества Лихтенштейн в ночь со 2 на 3 мая 1945 г. Охрана границы княжества возлагалась на 11 полицейских и таможенников. Им оказывали помощь 52 человека, спешно мобилизованных во вспомогательную полицию.

Лихтенштейнские таможенники и швейцарские пограничники были вызваны по тревоге, когда на границе появилась войсковая колона, упрямо продвигавшаяся в глубь княжества. Непрошеных гостей попытались задержать, но безуспешно.

Пограничники связались по телефону со своим ведомством в столице княжества Вадуце. Тем временем генерала и офицеров из его окружения проводили в таверну „У льва“, где должны были пройти переговоры с главой правительства доктором Йозефом Хоопом, председателем правительства доктором Алоизом Вогтом и начальником корпуса безопасности Йозефом Брунхартом. Личный состав 1-й РНА остался ожидать своей судьбы под открытым небом.

Представители правительства согласились на интернирование только 1-й РНА. Всех остальных, кто следовал вместе с армией, решили не пропускать, отправив их во французскую зону оккупации. Причины такого решения объясняются, прежде всего, тем, что командование 1-й французской армии потребовало выдачи коллаборационистов, в первую очередь А. Петена и П. Лаваля, искавших защиты в княжестве. Со стороны французов последовали угрозы: если руководителей вишистского режима не передадут в руки военных, в Лихтенштейн вступят воинские части. Не желая с кем-либо конфликтовать, Хооп и Вогт выдали коллаборационистов. Великий князь Владимир Кириллович бежал на территорию Австрии, откуда по счастливой случайности ему удалось улететь на самолете в Испанию.

Всего в ночь со 2 на 3 мая 1945 г. границу княжества пересекло 494 человека (462 военнослужащих 1-й РНА, в том числе 73 офицера, 30 женщин и 2 детей). Надо, однако, сказать, что эти сведения, подготовленные сотрудниками корпуса безопасности княжества и внесенные в отдельный список, датированы 8 марта 1948 г., когда Лихтенштейн покинули последние лица, находившиеся более двух лет на положении интернированных. Несмотря на дотошность, с которой проводился учет, не все люди Смысловского были внесены в список.

Среди интернированных были люди разных национальностей: 322 русских, 4 белоруса, 118 украинцев, 4 казака, 6 татар, 3 армянина, 3 чувашей, 1 чеченец, 1 коми, 1 таджик, 1 лезгин, 1 турок, 2 узбека, 2 калмыка, 1 мордвин, 1 башкир, 1 мариец, 20 немцев, 1 британец, 1 швейцарец и 2 поляка. Большинство чинов 1-й РНА являлись в прошлом советскими гражданами, и только незначительную часть составляли старые эмигранты (подданные Германии, Польши, Югославии, Румынии, Латвии и Эстонии, а также лица, не имевшие гражданства). Рядовой и унтер-офицерский состав был первоначально размещен в двух школах: в Шелленберге (около 250 человек) и Руггелле (168 человек). Для генерала и офицеров выделили гостиницу „Вальдек“ в Гамприне. Женщин с детьми разместили в общине городка Маурен и в гостинице „Корона“ в Шелленберге (всего 29 человек).

Прежде чем рядовой и офицерский состав получил возможность расположиться в школах и гостинице, ему пришлось расстаться с оружием и материально-техническим имуществом. Согласно одному из документов, „смысловцы“ сдали 10 машин, в том числе несколько грузовых и бронетранспортер, 1 мотоцикл, 17 велосипедов, 6 лошадей с повозками, 235 винтовок разной модификации, 14 карабинов, 9 автоматов (немецкого и советского производства), 42 пулемета MG-42,75 пистолетов и револьверов, 1 саблю, 8 противогазов, 6 касок, 23 ручные гранаты, знамя и боеприпасы различного калибра.

10 мая Смысловский отправил князю Францу-Иосифу II послание и просил его предоставить ему и чинам 1-й РНА политическое убежище. Князь и правительство Лихтенштейна дали свое согласие, однако первые лица государства оставили за собой право действовать так, как подскажет ситуация, поскольку кормить и содержать армию из русских коллаборационистов оказалось очень накладно (правительство ежемесячно выделяло по 30 тыс. швейцарских франков).

Уже в середине мая 1945 г. появились первые желающие покинуть Лихтенштейн. Местные власти этому вовсе не противились. До конца мая Лихтенштейн покинуло 165 человек, подавляющее большинство которых просили возвратить их в Советский Союз. Такое поведение не могло не вызывать вопросы. Понятно, среди личного состава 1-й РНА были бывшие военнопленные и остарбайтеры. За годы войны они немало натерпелись и мечтали возвратиться в СССР в надежде найти там родных и близких. Но были среди них и те, кто возвращался в СССР совсем по другим причинам. Это были агенты Смысловского, которые направлялись на Родину с разведывательным заданием.

Как позже удалось выяснить советским органам госбезопасности, в руггелльском лагере Смысловский и его офицеры проводили с личным составом занятия по военным и разведывательным дисциплинам. Очень большое внимание уделялось и пропагандистской обработке. Военнослужащим внушали, что скоро будет новая война против СССР, и вести ее будут США и Великобритания. Особенно интенсивно занятия стали проводиться после того, как Лихтенштейн посетил глава американской разведки в Европе, будущий директор ЦРУ Аллен Даллес и другие западные военные эксперты. На встрече со Смысловским, произошедшей в Вадуце, заокеанские гости, по-видимому, серьезно интересовались агентурными каналами Бориса Алексеевича в Советском Союзе. Приближалась „холодная война“, и бывшие агенты абвера как нельзя лучше подходили для того, чтобы снабжать американскую разведку секретной информацией.

За оказание подобных услуг Борису Алексеевичу, вероятно, обещали надежное политическое убежище. Смысловский, думается, не отказался от такого предложения, сулившего ему немалые выгоды, а потому еще в Руггелле им была налажена работа по подготовке агентуры для засылки в СССР. По некоторым данным, часть чинов 1-й РНА была перевербована сотрудниками американской военной разведки и отправлена в числе репатриантов в Советский Союз с заданием: вести разведывательную деятельность, создавать разведывательно-диверсионные группы и вести антисоветскую агитацию.

Тем временем лихтенштейнское правительство, обещавшее не выдавать военнослужащих, искало возможность, как бы скорее от них избавиться. В конце июня 1945 г. князь Франц-Иосиф II поручил правительству скорее вывезти русских из страны, так как в противном случае имелись опасения, что против граждан Лихтенштейна, находящихся в советской зоне оккупации, могут последовать репрессии. Подобный шаг был оправдан, поскольку государство уже стало подвергаться политическому давлению со стороны союзников. Ситуацию усугубляло еще и то, что Швейцария отказала княжеству взять русских военнослужащих к себе, а также запретила „смысловцам“ следовать через свою территорию в зону американской оккупации в Северной Италии.

Чиновники из правительства продолжали гнуть свою линию. И скоро было принято решение пригласить в Вадуц, находящуюся в Швейцарии советскую комиссию по репатриации, чтобы совместно с ней снять все накопившиеся вопросы. 14 августа 1945 г. в Лихтенштейн приехала советская группа по репатриации из Берна в составе подполковника Н.В. Новикова, подполковника Каминского, майора Смиренина и переводчика П. Астахова. Их сопровождал представитель и переводчик Федерального политического департамента Раймонд Пробст. В ходе диалога между советскими офицерами и Алоизом Фогтом сотрудники репатриационной группы проинформировали председателя правительства о готовности начать репатриацию советских граждан. К таковым относились те, кто на 22 июня 1941 г. находился на территории СССР, включая районы Западной Украины, Западной Белоруссии, а также Прибалтики.

16 августа в городской ратуше Вадуца, куда заранее собрали всех оставшихся солдат и офицеров 1-й РНА, состоялась первая встреча с советской репатриационной комиссией. Смысловский принципиально отказался говорить по-русски с сотрудниками репатриационной группы, поэтому обязанности переводчика исполнял уполномоченный князем русский эмигрант барон Эдуард фон Фальц-Фейн.

Советские офицеры обратились к интернированным с речью. Они убеждали их, что в СССР им будем предоставлена полная амнистия, никаких уголовных дел на них заводить не станут, в том числе и на тех, кто воевал против Советского Союза в вермахте, исключая, однако, лиц, участвовавших в военных преступлениях. После этой речи еще 80 человек заявили о своем возвращении.

По одной из версий, добровольцы, отправившиеся в советскую оккупационную зону в Австрии, в 1946 г. были вывезены на территорию Венгрии и там расстреляны.

Между тем ситуация в Лихтенштейне подходила к критической точке. 18 августа на заседании ландтага (парламента княжества) рассматривался „русский вопрос“. Алоиз Фогт заявил о необходимости как можно скорее выдворить всех русских из страны. Парламентарии такую постановку вопроса поддержали, и никто за солдат Смысловского не вступился. 21 августа 69 добровольцев вместе с советской репатриационной комиссией покинули пределы Лихтенштейна. 25 августа состоялся еще один, „последний разговор“ с военнослужащими в городской ратуше Вадуца, после чего еще 50 человек согласились вернуться в СССР. 28 августа подполковник Н.В. Новиков, снова приехавший в Вадуц, в грубой форме потребовал, чтобы 80 советских граждан, которые отказались вернуться (в их число не входили эмигранты), были возвращены в принудительном порядке. Ландтаг Лихтенштейна выразил готовность прибегнуть к самым жестким действиям, чтобы снять и этот вопрос. В результате 29 августа княжество покинули еще 24 человека.

3 сентября 1945 г. правительство Лихтенштейна выпустило постановление, запрещавшее насильственную репатриацию русских. Но вместе с тем вводились крайне жесткие меры в отношении интернированных. Решением парламента страны все военнослужащие 1-й РНА разделялись по трем местам. Так, всех эмигрантов, не являвшихся гражданами СССР, оставили в лагере Руггелля, и особенных изменений для них не вводилось. В другом лагере — в спортивном зале в Вадуце — были размещены только советские граждане. Из них было арестовано более десятка человек, наиболее непримиримых, отговаривавших остальных не возвращаться в Советский Союз. Этих людей отправили под конвоем в местную тюрьму, пригрозив им, что неподчинение с их стороны повлечет за собой отказ в праве на убежище, и они будут переданы французам на границе. Всем, кто находился в спортивном зале, запрещалось его покидать и поддерживать контакты с населением.

В тот же день ландтаг произвел смену правительства. Возглавил его Александр Фрик. Всю осень 1945 г. советская репатриационная комиссия оказывала давление на княжество, настойчиво добивалась выдачи чинов 1-й РНА. Но правительство Фрика, избрав жесткую позицию, стояло на своем. Отношение населения к советским офицерам, периодически приезжавшим в Лихтенштейн, заметно ухудшилось. А люди Смысловского и вовсе выдворили советских представителей, когда те посетили лагерь в Руггелле. За русских добровольцев вступился епископ из Кура и члены Красного Креста. В результате сотрудничество с советской комиссией было приостановлено.

В конце 1945 г. на территории Лихтенштейна осталось 144 человека, из них — 11 немцев и 133 русских (60 эмигрантов периода Гражданской войны и 73 гражданина СССР). С 28 декабря 1945 г. всех интернированных разместили во вновь сооруженном барачном лагере в Шаане, а Хольмстона и двух офицеров с женами — на вилле „Зентис“ в Вадуце.

16 января 1946 г. кабинет Александра Фрика подготовил постановление. В нем говорилось, что все русские, находящиеся на территории княжества, должны его покинуть до 1 мая 1946 г. То есть, несмотря на внешне благожелательное отношение к интернированным, правительство продолжало придерживаться линии, направленной на скорейший выезд „армии“ Смысловского из страны. Правда, заявления чиновников ни к чему не привели. В 1946 г. княжество покинуло всего 22 человека, и к концу года в княжестве продолжали оставаться 122 человека (98 мужчин, 19 женщин и 5 детей). Тяжба с ними продолжалась до лета 1947 г. 6 июня Александр Фрик сообщил ландтагу о решении президента Аргентины генерала Хуана Перона предоставить Хольмстону и его подчиненным аргентинские визы. В конце лета княжество покинули сразу две большие группы: первая — 9 августа (54 человека) и вторая — 28 августа (30 человек).

1 октября выехал из Лихтенштейна и Смысловский. Следует сказать, что на руках у Бориса Алексеевича помимо аргентинской визы было еще три — швейцарская, испанская и португальская. Следовательно, он мог не уезжать из Европы. Но ситуация на континенте была неспокойная, и, не желая еще раз испытывать судьбу, генерал решил отплыть на корабле в Латинскую Америку. 20 февраля 1948 г. из Лихтенштейна выехала последняя группа „смысловцев“ В общей сложности вместе с Борисом Алексеевичем в Аргентину убыло 100 человек, включая женщин и детей.

В первые месяцы жизни в Аргентине Смысловский был занят обустройством беженцев и их семей. Благодаря его связям и при непосредственном содействии аргентинских властей „смысловцам“ были переданы несколько выгодных строительных заказов на юге страны. Все рабочие были размещены в гостинице с бесплатным питанием, а доставка к месту работы осуществлялась специальным транспортом. Сам Смысловский после нескольких месяцев обустройства занял большую двухэтажную квартиру в частной гостинице в престижном районе Бельграно, в которой кроме него проживали его семья и адъютанты.

В это же время Б.А. Смысловский впервые заявил о себе в качестве военного теоретика. В январе 1948 г. в Буэнос-Айресе вышла написанная еще в Лихтенштейне книга „На заколдованных путях: Восточный поход. Философия войны“ („Auf magischen Wegen: der Ostfeldzug. Philosophic des Krieges“). Книга имела чрезвычайный успех, выдержала в течение последующих двух лет три издания и получила положительные отзывы в военно-политических кругах США, Великобритании, Германии и Франции. Генерал вспоминал, что основные тезисы этой книги были разработаны на основании лекций курсов германского Генерального штаба и лекций генерала Н.Н. Головина.

Через некоторое время после прибытия Б.А. Хольмстон-Смысловский был принят президентом Х.Д. Пероном, который очень благосклонно отнесся к деятельности генерала, рассчитывая использовать его богатый опыт для борьбы с оппозицией и политическими экстремистами, которых поддерживали в то время не только СССР, но и США. Покровительство Перона позволило Смысловскому занять в скором времени должность советника президента по антипартизанским операциям и борьбе с терроризмом, а также основать несколько успешных коммерческих предприятий. Кроме того, Смысловский по предложению Перона был приглашен читать лекции по антипартизанским действиям в Военную академию.

В декабре 1949 г. при поддержке аргентинских военных кругов труд Смысловского был опубликован на испанском языке („La Guerra Nazi-Sovi?tica: c?mo se perdi? y c?mo se gan?“). Публичные отзывы на книгу дали ведущие военные руководители Аргентины: министр обороны генерал Соса-Молино, начальник Объединенного Генерального штаба генерал Мажо, командующий сухопутными войсками генерал Сангиунетги, начальник Генерального штаба генерал Авалес, командующий танковыми частями генерал Ратгенбах, начальник информационного отдела Генштаба полковник Санчес-Таранса. Ознакомившись с испаноязычным трудом, письмо Смысловскому прислал диктатор Португалии Антониу ди Оливейра Салазар. Но наиболее значимым для Б.А. Смысловского стало мнение президента Перона: „Книга Ваша займет специальное место в моей личной библиотеке“.

Представители русского военного зарубежья также не обошли вниманием эту работу. В частности, в личном письме Б.А. Хольмстону свои поздравления и высокую оценку выразил генерал А.А. фон Лампе. Кроме того, в начале 1950 г. книга была переведена на английский язык и издана в военном издательстве Великобритании. Все это позволило Б.А. Смысловскому завоевать авторитет в военных кругах Аргентины и быть принятым в высшее общество. „Перон нас держит под своим крылом“, — часто говорил генерал своим соратникам.

Смысловский занимался и политической работой. 5 сентября 1948 г. прошло торжественное Учредительное Собрание, на котором было принято решение об образовании „Союза русских бывших участников войны имени фельдмаршала А.В. Суворова“. Официальной датой создания Суворовского союза позже будет считаться 24 сентября — день официального оформления организации.

Суворовский союз изначально обозначил себя как организация, объединяющая не только и не столько чинов бывшей 1-й Русской национальной армии. В момент создания в Союз на автономных началах вошли НОРР — Национальная организация русских разведчиков, Корниловская группа РОВСа, бывшие чины РОА.

Начало Корейской войны породило надежды на скорый конфликт между странами НАТО во главе с США и коммунистическим блоком. Для ведущих сил военной эмиграции было ясно, что возможный конфликт станет последней возможностью для последней проявить себя в деле. В связи с этим в руководстве Суворовского союза созрел план создания в случае войны антикоммунистической Русской национальной освободительной армии, которая при поддержке американцев начнет боевые действия на Дальнем Востоке. План получил одобрение у верхушки монархической эмиграции и части американских военных. Предполагалось, что план будет предложен генералу Д. Маккартуру, но в связи с затиханием корейского конфликта американцы не поддержали данную идею.

К середине 1950-х гг. обстановка в Аргентине весьма накалилась. При явном вмешательстве США (которые еще с 1947 г. осуществляли скрытый экономический бойкот страны) летом — осенью 1955 г. против Перона выступили армейские части в Кордове во главе с генералом Леонарди и военно-морской флот под командованием адмирала Рохаса. Активизировалась „либеральная оппозиция“. Не желая развязывать гражданскую войну, 21 сентября Перон передал власть военной хунте и покинул страну.