Переяславская рада и «Мартовские статьи» 1654 г.

Переяславская рада и «Мартовские статьи» 1654 г.

В Украину было выслано посольство во главе с В. Бутурлиным, которое должно было объявить гетману решение Земского собора и привести казаков к присяге. С собой они везли царские подарки гетману – знамя, булаву, ферязь и шапку. Богдан находился на границе, пытаясь уладить отношения с татарами и поляками. Когда все переговоры закончились провалом, он сообщил русским послам, что встретится с ними в Переяславле. Город этот, вблизи российской границы, был выбран не случайно. В крайнем случае (при наступлении поляков и татар) казаки могли уйти за границу под защиту царя.

Утром 17 января 1654 г. (н. с.) в Переяславле состоялась тайная рада старшин, которые приняли решение принять протекторат царя. Затем это было объявлено в присутствии казаков, хотя из-за спешки и военной ситуации в Переяславле и не имелось представителей всех полков для проведения генеральной рады. На следующий день Хмельницкий в сопровождении старшин и русских воевод отправился в соборную церковь Переяславля, чтобы принести там присягу. Но там произошел конфликт. Богдан потребовал, чтобы воевода присягнул от имени царя, что великий государь не выдаст Войско Запорожское польскому королю и сохранит все вольности – шляхетские и казацкие. Бутурлин заявил, что такого «николи не бывало и впредь не будет», чтобы кто-нибудь от имени царя давал клятву. Напрасно гетман ссылался на опыт подобных присяг от имени польского короля. Бутурлин предложил изложить свои просьбы в письменном виде и отослать их к царю.

В этом конфликте ярко отобразились те ментальные различия, которые имелись у старшины, выросшей на традициях Речи Посполитой, и русского боярства. Трактовка «статей» с московским царем именно как договоров – со стороны казацкой элиты была совершенно естественна. И Богдан Хмельницкий, и его преемники опирались на традицию договоров с Речью Росполитой. Это была принципиальная разница в традициях (в Речи Посполитой король был равен своим подданным (шляхте), так как ими избирался – в отличие от самодержца российского.

В результате сначала состоялась присяга, и только после этого было выслано посольство в Москву. Там в ответ на поданные «статьи», Алексеем Михайловичем был утвержден документ, получивший название «Мартовских статей» или «Статей Богдана Хмельницкого».

Девять статей включали положения об «урядниках», избираемых в городах, и сборах налогов («доходы всякие в казну царского величества отдавати»); выплате жалования старшине и казакам; выделении старшинам мельниц; содержании «наряда»; запрете гетману иметь сношения с польским королем и турецким султаном, а также о необходимости письменно отчитываться о всех других иностранных послах; о посылке русского войска против польского короля; о постоянном нахождении русских ратных людей на границе для защиты от поляков. Большинство статей были изложены очень расплывчато, оставляя большой простор для их трактовки.

Договариваясь в Переяславле, каждая из сторон преследовала различные цели и во многом смотрела на договор по-разному, исходя из своих традиций и ментальности. Для Хмельницкого это был разумный выход из критической военной ситуации. В его дальнейшие планы входило укрепление Украинского гетманства и расширение его границ. Перед ним и его окружением видимо стоял все тот же образец свободного вассалитета придунайских княжеств. Для Алексея Михайловича важнейшим было возвращение Смоленщины, распространение своего влияния на Белоруссию. Никон рассматривал далеко идущие планы освобождения и объединения всего православного мира. Такие разные подходы и оценки не могли не породить в будущем конфликтные ситуации.

Безусловно, гетман и старшина признавали вассалитет царя. Например, они просили у него подтверждения их земельных владений. Все жители были приведены к присяге царю. Но реально в этот период зависимость гетманства определялась лишь двумя формальными признаками – уплатой налогов в царскую казну и необходимостью отчитываться о приезде иностранных посольств. На самом деле даже эти положения никогда не выполнялись. Хмельницкий весьма условно смотрел на свои обязательства, примерно как прежде на договоренности с польским королем. Практическое значение имел только военный союз Украины и России. Это был компромисс, с которым могли мириться лишь во время войны.

Точно также неверно считать, что статьи (по крайней мере с точки зрения старшины) не оставляли возможности для «легального выхода». Как ни парадоксально, но царь сам создал прецедент. В решении Земского собора 1653 г. с целью оправдать Б. Хмельницкого и всех жителей Украины в нарушении присяги Яну Казимиру (они приносили ее еще в 1648 г.) говорилось, что Ян Казимир, вступая на престол, присягал защищать христанскую веру. Не очень с юридической точки зрения веское основание, но в любом случае факт нарушения договоренности одной стороной признавался Москвой основанием для освобождения другой стороны от крестного целования. Чего же удивляться тому, что в дальнейшем исполнение или нарушение договорных статей царем рассматривалось украинской казацкой элитой как безусловный повод для освобождения их от присяги – так же, как и в случае с польским королем.

Конфликтным моментом с первых дней присоединения стала позиция украинского духовенства. В Москве полагали, что после принятия «высокой руки царя» следующим шагом стает подчинение Киевской митрополии московскому патриарху. Но это вызвало резкий протест киевского митрополита С. Косова. Автор блестящего исследования взаимоотношений украинского и русского духовенства К. Харлампович полагал, что главными факторами такой позиции киевского митрополита было представление о русском православии, как о малообразованном, опасение жесткого контроля со стороны московского патриарха и не желание ссориться с Константинопольским патриархом, который на протяжении многих десятилетий оказывал серьезную поддержку в тяжелые для украинской православной церкви времена.