Смена династий

Смена династий

Смерть ши Али в октябре (или ноябре) 1492 г. означала не только смену правителя и династии, но и изменение всей духовной атмосферы Сонгайского государства. После четырех месяцев междоусобной войны его сын ши Баро успел отступить по Нигеру в Айону близ Тиллабери. Вместе с ним из страны ушли и другие сохантье — члены династии ши. Командующий войском ши Али аския (Абу Абдаллах) Мухаммед (бен Абу Бекр), он же Мухаммед Тородо, принадлежавший к текрурскому клану Силла, он же, по устной традиции, Мамари, одержав в феврале-марте 1493 г. ряд военных побед, в боях захватил власть и основал династию аския.[100]

В «Тарих ал-Фатташ», где его деяния несколько приукрашиваются, рассказывается, что между ши Баро и аския Мухаммедом после длительных и бесплодных переговоров произошло решающее сражение. Аския послал к ши Баро известного мусульманского ученого Мухаммеда Туле, чтобы подвигнуть только что пришедшего к власти государя вернуться в лоно ислама. Ши Баро был в то время в деревне Анфао. Новый правитель, понятно, еще опасался за свою власть, и проповеди Туле могли только раздражать его. Согласно хронике, ши Баро грубо обошелся с послом, грозился казнить его и наотрез отказался от предложения аскинг. Очевидно, молодой царь понимал, что дело не в его отношении к вере, а в желании мятежных командиров обрести повод и право для государственного переворота.

До начала военных действий аския послал в лагерь ши Баро еще двух эмиссаров, но и они вернулись ни с чем. Интересно, что третьим посланцем аскии был Махмуд Кати,[101] то есть автор «Тарих ал-Фатташ».

Его задача была особенно опасной, поскольку ши Баро пригрозил второму посланцу (один из вассалов Баро предлагал его просто прикончить): пусть аския готовится к бою, а не посылает гонцов — они будут убиты. Махмуд Кати ухитрился уцелеть в ходе своего опасного посредничества. Он говорил с ши Баро «с наивозможнейшим подобострастием, ибо так повелел аския Мухаммед, повелитель верующих».[102]

Генеральное сражение началось через 52 дня после первой попытки переговоров и принесло быструю победу аскии Мухаммеду, несмотря на то, что главная часть войска сражалась на стороне ши Баро. По «Тарих ал-Фатташ», воины ши Баро в ходе яростной битвы попали в такое отчаянное положение, что «полагали, что все пропало и настал конец света». Очевидно, войска ши Баро действительно впали в панику, поскольку даже денди-фари Афумба, «один из храбрейших мужей», который отличался в сражениях уже во времена ши Али, счел положение столь безнадежным, что утопился.

После этого сражения власть окончательно перешла от династии «чародеев»-ши к династии аскиев, которая поддерживала не анимизм, а духовное и религиозное наследие ислама. Правоверным властителем династии аскиев был сам аския Мухаммед, о котором Махмуд Кати говорит, что «равного ему было не найти ни среди его предшественников, ни среди преемников». Аския Мухаммед заботился о бедных и, что для автора «Тарих» было еще важнее, об ученых мусульманах-улемах, которым он «щедро дарил рабов и богатства». Если ши Али, согласно арабским хронистам, был олицетворением всего дурного, то аския Мухаммед, по их мнению, воплощал все хорошее, что есть в людях.

Взаимоотношения аскии и мусульманских ученых характеризует приведенный в «Тарих ал-Фатташ» диалог сонгайского царя с мусульманским судьей кади Махмудом бен Омаром. Аския Мухаммед прибыл в Томбукту без свиты, верхом, в сопровождении только своего слуги Али Фолена, очевидно, с тем, чтобы выяснить, почему в городе не выполняются его предписания. Деликатность аскии видна из того, что Али Фолен был послан пригласить кади для беседы с царем наедине. Аския Мухаммед не хотел, таким образом, делать выговор судье публично. Когда тот пришел к аскии и они обменялись обычными приветствиями и любезностями, царь перешел прямо к делу:

— Я направил сюда гонца с распоряжениями. Осуществил ли ты мои приказания в Томбукту? Нет, ты отослал моего вестника обратно и затем помешал привести в исполнение мои распоряжения.

Разве малликой [царь Мали] не правил в Томбукту?

— Да, — ответил шейх, — он правил этим городом.

— Разве в Томбукту не было в те времена кади?

— Да, он был, — ответил Махмуд.

— Лучше ли ты, чем тот кади, или он был лучше тебя?

— Он был лучше меня и более прославлен.

— Мешал ли тот кади властителю Мали осуществлять его власть в Томбукту?

— Нет, этого он не делал.

— Туареги, — продолжал аския, — разве они также не были властителями в Томбукту?

— Да, были.

— И разве в те времена в городе не было кади?

— Да, он был.

— Лучше ли ты, чем тот кади, или тот кади был лучше тебя?

— Он был лучше меня и более знаменит, — сказал шейх.

— Не был ли следующим властителем в Томбукту ши [ши Али]?

— Он действительно был здесь владыкой.

— И разве тогда не было в городе кади?

— Да, он был.

— Был ли он более благочестив, чем ты, или ты более благочестив и знаменит, чем он?

— Вовсе нет, он был более благочестив, чем я, и более талантлив.

— И мешал ли кто-нибудь из тех кади своему властителю осуществлять его распоряжения и делать то, что он хотел, — брать пошлины и налоги?

— Нет, они никогда не препятствовали своим властителям, никогда не ставили преград их желаниям.

— Ну, хорошо, — сказал аския, — почему же ты мешаешь мне и ставишь преграды на моем пути? Почему ты отсылаешь назад людей, которых я послал сюда выполнять мой приказ? Почему ты набрасываешься на них и выгоняешь их из города? Что ты хочешь этим показать и почему ты так действуешь?

На эти слова шейх (да помилует его Аллах!) ответил:

— Ты забыл или только прикидываешься, что забыл, тот день, когда ты пришел ко мне, пал к моим ногам, коснулся моей одежды и сказал: «Я отдаюсь твоему попечению, спаси меня от адского пламени, помоги мне и возьми меня за руку, чтобы я не погиб. Я вверяю себя тебе». Вот почему я прогнал твоих посланцев и отказался повиноваться твоему приказу.

— Я забыл это, клянусь Аллахом! — воскликнул аския. — Но теперь я вспомнил, и ты прав. Во имя Аллаха, ты заслужил награды, поскольку отвратил несчастие. Пусть Аллах считает тебя преградой между адским пламенем и мною! Я прогневил всемогущего, но теперь молю его о милости и возвращаюсь к нему. Сегодня я еще раз вверяю себя тебе и присоединяюсь к тебе. Сохраняй свое место, которое Аллах дал тебе, и всегда охраняй меня!

Хотя аския Мухаммед был ревностным мусульманином и слушал советы ученых мужей, это не мешало ему быть энергичным и решительным властителем: за три с половиной года он так укрепил свое положение, что мог со спокойной душой отправиться в двухлетний хаджж в Мекку. За время правления, длившееся добрых 35 лет, он расширил границы Сонгай по сравнению с прежними и сделал это государство самой большой империей всех времен в Западной Африке.