СУВОРОВ В ПОЛЬШЕ.

СУВОРОВ В ПОЛЬШЕ.

Осмотрев шведскую границу и составив план укрепления её, Суворов прибыл в Петербург с докладом к государыне. Императрица одобрила предположения Суворова и назначила его строителем крепостей и командующим финляндскими войсками. Он деятельно принялся за выполнение данного ему поручения, но в то же время сильно скучал: мирная деятельность была ему не по натуре.

Тяжесть его положения еще более усиливалась тем, что приходилось вести постоянную и упорную борьбу с многочисленными завистниками и врагами. А последних было у нашего героя не мало. Его прямой и открытый характер, его честный образ действий вызывали всегда неудовольствие среди тех, кто пробивал себе дорогу в жизни не трудом и знаниями, а лестью, хитростью, родовитостью и т. п. средствами, к которым прибегают души низкие и личности незначительные по своим дарованиям.

Два года работал Суворов в Финляндии и много уже успел сделать и по укреплению границы и по приведению в порядок воинских дел; но недоброжелатели окончательно измучили его своими интригами и сплетнями. Александр Васильевич стал усиленно просить императрицу о переводе его или в Польшу, или на юг, во вновь завоеванные области.

Желание героя исполнили: его назначили в Херсон, где он должен был заняться также укреплением границ и приведением войска в боевой порядок. На юге Суворову жилось лучше; здесь он скучал меньше, хотя все-таки мирная деятельность не удовлетворяла его.

Незадолго перед этим во Франции произошла революция. Вся страна была объята волнением. Соседние государства составили союз против Франции. Суворова тянуло в союзные войска. Он дважды посылал просьбу к государыне о том, чтобы ему разрешено было ехать добровольцем к союзникам. Но оба раза он получал отказ. Императрица не хотела отпустить полководца, которого ждали новые славные подвиги на родине. Приближался третий и последний раздел Польши.

После второго раздела Польша представляла из себя государство обессиленное и не могла уже мечтать о восстановлении своей независимости. Во время продолжительных волнений много поляков выселилось за пределы своего отечества и жило в разных местах Европы. Французская революция подняла упавший дух польских выходцев и поселила в них надежду увидеть свою страну вновь восстановленной и самостоятельной. Эта надежда особенно усилилась тогда, когда руководить делом восстания Польши взял на себя Фаддей Костюшко, незнатный шляхтич по происхождению, но искусный полководец, отличившийся в войне за независимость Америки; Костюшко был друг Вашингтона, известного американского деятеля конца восемнадцатого столетия.

Восстание началось с Кракова, куда Костюшко прибыл из-за границы в начале 1794 года. На его голос поляки отозвались со всех сторон, так как вполне доверяли его опытности и военному искусству. На первых же порах восстанцы одержали победу над русским отрядом; это еще больше воодушевило поляков, и мятеж разлился по всей стране. Около этого же времени в Варшаве произошла кровавая резня: поляки, воспользовавшись оплошностью начальника русского отряда, расположенного в городе, внезапно напали на русских и перебили более двух тысяч человек. С каждым днем положение становилось все серьёзнее. Мужеству Костюшки и смелости поляков, сознававших, что они выходят на последнюю борьбу, нужно было противопоставить человека настолько же сильного духом, насколько и опытного в военных делах. Екатерина остановилась на Суворове.

— Я посылаю в Польшу двойную силу: армию и Суворова, — говорила она, назначая измаильского героя главнокомандующим против поляков.

— Слава Богу! Слава Богу! — говорил герой, получив назначение. — Пойдем и покажем, как бьют поляков!

Следуя всегдашнему своему правилу — действовать быстро, Суворов, не теряя ни минуты, выступил из Немирова, где застало его назначение. По невозможной дороге в 13 дней сделал он более 450 верст и в Ковеле принял начальство над отрядом в двенадцать тысяч человек.

Трудно описать тот восторг, с которым войска встретили своего любимого предводителя.

— Где он, наш родимый? Где он? Покажите его нам, — говорили солдаты, которым не удалось еще видеть Суворова.

Нет ничего удивительного, что молодые солдаты просили своих более старых товарищей указать им Суворова: в низеньком, невзрачном старичке, расположившемся, по прибытии к войскам, отдыхать на сеновале, трудно было признать величайшего полководца того времени.

Отдых Суворова был непродолжителен. Через несколько часов по приезде, он, бодрый и деятельный, уже был на ногах, отдавая распоряжения перед выступлением.

Свои распоряжения он всегда делал в кратких, но сильных выражениях. Эта Суворовская манера говорить без лишних слов особенно сильно действовала на солдат, воодушевляя и ободряя их. Вот образчик Суворовской речи:

„Когда пойдем, воинам идти в тишине, не говорить ни слова. Без нужды не стрелять; бить и гнать врага штыком; работать быстро, скоро, храбро, по-русски! В дома не забегать; неприятеля, просящего пощады, щадить, безоружных не убивать, с бабами не воевать, малолетних не трогать. Кого из нас убьют — царство небесное! Живым — слава, слава, слава!“

Первая стычка с поляками была под Кобриным. Без особых усилий Суворов опрокинул польский отряд и занял Кобрин. Поляки соединились под начальством Сераковского и заняли позицию близ Крупчицкого монастыря, куда, не теряя ни минуты, двинулся и Суворов. Переход был сделан в одну ночь; на рассвете противники были уже друг против друга; их разделяло небольшое болото, посредине которого протекал ручей. Первая попытка перейти через болото была неудачна: лошади вязли по колено и не могли двигаться. Тогда, по приказанию Суворова, пехота разобрала несколько соседних изб и стала мостить переход через болото. Все это делалось спешно, под непрестанными выстрелами неприятелей. Переход скоро был налажен, и отряд Суворова, имея при себе четыре пушки, с большим трудом перебрался через топь. Построившись в боевой порядок, русские ударили в штыки, поляки были смяты, в то же время конница ударила на них с флангов. Сераковский, потеряв более трех тысяч человек, поспешил укрыться с уцелевшим отрядом в ближайший лес.

Суворов дал своим солдатам на отдых лишь несколько часов. Поляки, однако, были только побиты, но не разбиты. Мог ли Александр Васильевич при таких обстоятельствах успокоиться на лаврах? В полночь был уже отдан приказ выступать к Бресту. Хотя расстояние до Бреста было и небольшое, но переход был не из легких: приходилось два раза переходить вброд р. Мухавец и один раз р. Буг. Несмотря на это, русские ранним утром были уже невдалеке от Бреста и строились в боевой порядок. В это время Сераковский укрылся в Тирасполе, откуда спешил выступить к Варшаве. Но Суворов в следующую же ночь, через леса и болота, двинулся за ним. Сераковский был настигнут врасплох; не видя другого выхода, он решился на битву. Нестройные отряды поляков, конечно, не могли выдержать дружного натиска Суворовских молодцов и были разбиты наголову.

Сераковский бежал в Варшаву, а русские заняли Тирасполь и Брест.

Действовать дальше можно было только с большой осторожностью. Дело в том, что в это время стояла глухая осень; дороги были испорчены, передвижение войск было затруднено до крайней степени, чувствовался большой недостаток в продовольствии, а в довершение всего, русские не знали даже, где сосредоточены главные силы неприятеля. Приходилось действовать наудачу.

Суворов укрепился в Бресте и отсюда стал рассылать во все стороны легкие казацкие отряды для разведок о неприятельских силах. В это время другой русский отряд под начальством Ферзена двигался от Варшавы к русской границе. Корпус Ферзена не мог оставаться под Варшавой, так как союзный нам прусский король, действовавший совместно с Ферзеном, поспешил домой, где также поднималось польское восстание. Суворову необходимо было соединиться теперь с Ферзеном, чтобы уже вместе действовать против поляков. После долгих исканий, посланные Суворовым, наконец, вернулись и донесли ему, что Ферзен перешел р. Вислу и идет к Бресту.

Поляки поняли план русских и решили воспрепятствовать соединению двух отрядов. Под начальством Костюшки они бросились наперерез русским. Но они плохо рассчитали свои силы. Десятитысячный отряд Костюшки со всех сторон был окружен сильным корпусом Ферзена. „Долго, хладнокровно, отчаянно оспаривал предводитель поляков победу и потом, безнадежный, искал смерти: победа не внимала ему, смерть забыла его. Видя совершенное поражение поляков, в отчаянии бросился он на лошадь и думал спастись бегством. Но, преследуемый казаками и гусарами, он попал в болото и завяз в нем. Казаки налетели и кололи всех без пощады. Костюшко, пораженный пикою, лишился чувств. Уже сабли засверкали над его головою, но один из бывших при нем, умирая, собрал последние силы и закричал: это Костюшко! Имя Костюшки было так известно, что остановило сабли и пики. Костюшко опомнился в плену.“ [5]

Со стороны поляков пало шесть тысяч человек, тысяча шестьсот человек было взято в плен. Русские потеряли восемьсот человек убитыми и тысячу пятьсот — ранеными.