Дочь Хрущева придумала, как защитить Кубу?

Дочь Хрущева придумала, как защитить Кубу?

О планах Дж. Кеннеди взять реванш за проваленный «Залив Свиней» в Москве знали из особо доверенных и конфиденциальных источников. Но, что любопытно, об этих планах всерьез говорили и обсуждали их за семейным обедом у Хрущевых. Реплики о том, что «Кубу надо защитить от американского агрессора», произносились из уст дочери Никиты Хрущева — Рады, и он, разумеется, не мог это игнорировать. А заговаривать со своим отцом на тему защиты Кубы Рада Хрущева начала не случайно, а с подачи своего мужа, Алексея Аджубея. Вот как это случилось.

В адрес Никиты Хрущева 12 мая 1962 года поступила конфиденциальная информация относительно агрессивных планов США по Кубе. Это была засекреченная до недавнего времени записка главного редактора газеты «Известия» Алексея Аджубея в ЦК КПСС на имя его председателя. Напомним, что это про главного редактора «Известий» ходила поговорка «не имей сто рублей, а женись как Аджубей». Алексей Аджубей, муж Рады Хрущевой, был зятем самого Никиты Сергеевича Хрущева!

Вольно-невольно проблема Кубы стала темой семейных бесед у Хрущева, и его внимание к Острову свободы оставалось постоянным и пристальным.

Подготовленная в середине мая 1962 года записка в ЦК КПСС редактора «Известий» Алексея Аджубея — довольно объемный документ.

Процитируем фрагмент, наиболее ценный для понимания механизмов Карибского кризиса, где Аджубей рассказывает о своей встрече с президентом Дж. Кеннеди (цит по: Д. Язов. «Карибский кризис, сорок лет спустя». М., 2006, с. 139–143).

«Совершенно секретно.

В ЦК КПСС

От главного редактора газеты «Известия»

А. Аджубея

Служебное письмо

12 мая 1962 года.

Во время пребывания в США, Бразилии и проездом в Мексике я имел несколько встреч с президентом США Джоном Кеннеди, Робертом Кеннеди и некоторыми другими лицами из окружения президента США (…).

На следующий день после моего приезда в Вашингтон президент дал завтрак, на котором присутствовали его жена Жаклин Кеннеди, сестра жены президента, а также Г. Большаков с женой. Когда я поздоровался с Кеннеди, он почти сразу же завел разговор о Кубе, спросил, как мне там понравилось. Получив соответствующий ответ, Кеннеди медленно проговорил:

— А как Че Гевара? Я ответил, что, по-видимому, неплохо, хотя яи не виделся с ним достаточно часто. И спросил в свою очередь президента, почему его заинтересовал один из лидеров Кубинской революции?

— Я читаю кое-какую прессу и донесения, — ответил Кеннеди.

В свою очередь я заметил: «Вы интересуетесь делами на Кубе, и это ваше право. Но когда мы читаем, что США собираются вторгнуться на Кубу, нам думается, что это не в вашем праве».

— Мы сами не собираемся вторгаться на Кубу, — ответил Кеннеди.

Я напомнил ему: «А наемники из Гватемалы и некоторых других стран? Вы уже изменили сове мнение насчет того, что одна высадка десанта в апреле 1961 года была ошибкой Америки?»

Кеннеди пристукнул кулаком по столу и сказал. — В свое время я вызывал Аллена Даллеса и ругал его.

Я сказал ему — учитесь у русских. Когда в Венгрии у них было тяжело, они ликвидировали конфликт за трое суток. Когда им не нравятся дела в Финляндии, президент этой страны едет к советскому премьеру в Сибирь, и все устраивается. А вы, Даллес, ничего не смогли сделать!

Ответ президенту был таким. — Что касается Венгрии, то ваша аналогия с Кубой совершенно несостоятельна. Что касается Финляндии, то, может быть, это тот случай, который подсказывает Соединенным Штатам, что им надо уважать Кубу.

Кеннеди смолчал и затем с подчеркнутой серьезностью проговорил:

— Американскому народу, даже с точки зрения психологической, очень трудно согласиться с тем, что происходит на Кубе. Это ведь в 90 милях от нашего берега. Очень трудно, — повторил он и добавил: — Куба падет изнутри.

— Со многими вещами приходится мириться, — заметил я президенту. — Ико многим вещам приходится привыкать, в том числе, видимо, придется привыкать и американскому народу. Лишь бы вы не вмешивались в дела Кубы, это главное. А народ со временем вас поймет.

Кеннеди довольно резко заметил: — Мы не будем вмешиваться в дела Кубы! — Очень жаль, господин президент, — сказал я ему, — что эти ваши слова нельзя опубликовать в газете. (…)

Кеннеди задал вопрос: «Как Фидель Кастро отнесся к факту вашего приглашения из Гаваны в Вашингтон?»

Я сказал, что Кастро был очень рад этому, поскольку он стоит за мирное сосуществование, в том числе за улучшение советско-американских отношений.

— Вот об этом мы поговорим с вами, если вы разрешите, после завтрака.

После пресс-конференции Джон Кеннеди попросил еще об одной встрече, которая, как он выразился, будет носить совсем конфиденциальный характер.

О ней также уже сообщалось в Москву. Темой этой встречи стал Западный Берлин, очень беспокоивший Кеннеди. (И эта берлинская тема крайне важна для понимания механизмов развития кубинского кризиса, см. фрагмент «Берлинский крючок» в первой главе нашей книги. — А.Г.).

Обращает внимание боязнь президента просто и открыто принять советского журналиста. Через дипломатов Большакова и Сэлинджера было условлено, что в шесть часов вечера за мной приедет машина из Белого дома, в которой я должен буду поездить по городу, с тем чтобы журналисты не узнали о новой деловой встрече президента с советским редактором. И действительно, машина долго возила нас по каким-то дальним улицам, наконец мы подъехали к Белому дому со стороны личного подъезда президента. Ворота быстро раскрылись, у нас не спросили никаких документов, и машина подошла вплотную к подъезду.

Кеннеди ходил по коридору и ждал. Он быстро прошел в комнату и на этот раз в нервном тоне начал разговор. Жестикулируя, он сказал следующее:

«Ваши войска находятся в Европе. Я знаю силу и возможности вашей военной машины. Никита Хрущев может, конечно (Кеннеди сделал жест руками), подцепить Западный Берлин. Но тогда это вызовет, возможно, разрыв отношений западных стран с вашей страной и поведет к мировой напряженности.

Я прошу вас передать господину Хрущеву, и если можно, то передать устно, что Соединенные Штаты, Англия и Франция против воссоединения Германии. Нас беспокоило бы это динамично растущее и мощное государство. Мы понимаем нереальность такого объединения, однако на словах я должен говорить об объединении. И поэтому не может быть и речи о признании ГДР, так же как и о признании границы на Эльбе, то есть границы между двумя Германиями, Западной и Восточной. Что касается других пограничных вопросов, то вполне возможно, что шаги, которые будут направлены к урегулированию наших споров, приведут к тому, что будет заявлено о признании границы по Одеру и Нейсе.

Я понимаю, что и вас и ваших союзников могут не устраивать слова «оккупационные войска». Но речь идет небольшом контингенте солдат, которым можно было бы подыскать другое название. (…) Можем ли мы с вами пофантазировать о компромиссных шагах, связанных с доступом западных держав в Западный Берлин? Мы готовы пойти навстречу Советскому Союзу, и Восточный Берлин не будет иметь политических связей с ФРГ. Может быть, и вы пошли бы навстречу нам в смысле некоторого облегчения западных позиций в вопросе о доступе? (.)».

Таковы были слова президента США Дж. Ф. Кеннеди.

Алексей Аджубей,

главный редактор газеты «Известия».

12 мая 1961 года».