Шейх Магомед Ярагинский

Шейх Магомед Ярагинский

Магомед Ярагинский родился в 1777 году (1191 году по хиджре) в семье ученого-богослова. С детства проявив необычайную тягу к знаниям, он очень скоро стал известным алимом, постигшим разнообразные науки. В Дагестане ему не было равных в знании Корана. Глубина его проникновения в сокровенные знания привлекла к Ярагинскому множество учеников. Его сравнивали с благоухающим садом роз, слова его — с чудесным нектаром. Искавшие счастья и истины находили их в обществе учителя, который был кроток с учениками и суров с теми, кто отступал от веры ради бренных земных благ.

Шейх Исмаил велел своему ближайшему последователю — Хасс Магомеду отправиться в Дагестан и стать одним из простых учеников Ярагинского. Хасс Магомед несколько лет изучал у Ярагинского богословие, а затем исчез, так и не открыв учителю свои истинные намерения. Сообщив Исмаилу-эфенди о необыкновенных дарованиях и духовной чистоте Ярагинского, он вскоре вернулся в Дагестан, открылся учителю и передал ему приглашение шейха прибыть в Ширван. Ярагинский немедля отправился к светилу веры и принял у него посвящение в тарикат. Обсуждая состояние уммы (мусульманского сообщества), они пришли к выводу, что ислам в Дагестане находится в крайнем упадке, а народ гибнет в пучине безбожия.

Вернувшись на родину, Ярагинский стал ревностно проповедовать тарикат. Шариат был фундаментом нового учения, и Ярагинский прилагал все силы к восстановлению чистоты веры.

Удаляясь в Турцию, Исмаил рукоположил в шейхи Накшбандийского тариката Хасс Магомеда, а Ярагинского возвел в звание мюршида (наставника), сделав его главой последователей Накшбандийского тариката в Дагестане.

Молитвы Ярагинского, ставшего вскоре шейхом и новым звеном цепи, творили чудеса: слепые и увечные исцелялись, несчастные обретали душевный покой. Существует предание, что четырехмесячный мальчик, когда его позвал шейх, подошел к нему и повторил за Ярагинским суру из Корана. Шейх умел читать в людских сердцах, предсказывать будущее. Прежде чем открыть ученикам завесу истинного знания, он их испытывал. Одним из правил было долгое уединение в подземных кельях. Муталимы молились и постились, пока их способность восприятия не обновлялась совершенно; тогда только они становились способными учиться, и это был лишь первый шаг к постижению тариката.

Ярагинского считали символом совершенства и животворящим источником благочестия. Он был скромен и воздержан до аскетизма, но обладал духовными сокровищами, достаточными для всего народа. Его наукой была любовь к Богу. Его практикой — любовь к ближнему, превращавшая грешника в образец благочестия. Он говорил: «Ислам означает открыть свое сердце Богу и не причинять зла ближнему».

Он призывал народ к покаянию и первым подал пример, отказавшись от традиционно причитавшейся ему доли заката — налога, который «очищает» имущество мусульман и передается мечети для распределения нуждающимся. Теперь закат полностью отдавался на помощь беднякам, содержание медресе и другие богоугодные дела.

Ярагинский поначалу проповедовал ненасильственный, духовный газават против дьявольской порчи в людских душах. К нему стекались люди, жаждавшие ощутить на себе его чудесную силу. Стремительно росло число учеников, становившихся преданными мюридами Ярагинского.

Тарикатисты, вооружившись деревянными мечами, шли по селам, призывая людей покаяться и вернуться к истинной вере. Но видя, что одни лишь мирные средства не способны изменить ситуацию, Ярагинский все более склонялся к необходимости заменить деревянные мечи настоящими. Духовный газават за очищение веры стремительно преображался в газават политический.

Ермолов, распознав в мирных тарикатистах весьма серьезную угрозу своему владычеству, велел и здесь пресечь брожения, а зачинщика доставить к нему в резиденцию. Местный правитель Аслан-хан принародно оскорбил шейха, но вскоре горько пожалел о случившемся и просил шейха простить его. Шейх предрек хану, что он нужен царю, пока тот не овладел горами, но если это случится, то хана выбросят «как ненужную ветошь». Хан призадумался, щедро наградил шейха, но все же просил его распустить учеников и прекратить опасные проповеди, иначе он вынужден будет арестовать его и отправить к Ермолову.

Но вместо покорности и смирения шейх объявил: «Мусульманин не может быть ничьим рабом или подданным и никому не должен платить подати, даже мусульманину. Кто мусульманин, тот должен быть свободным человеком, и между всеми мусульманами должно быть равенство».

Призывая горцев к борьбе, он произнес слова, ставшие исторической вехой в судьбе горцев Кавказа: «Находясь под властью неверных или чьей бы то ни было, все ваши намазы, уроки, все странствования в Мекку, ваш брак и все ваши дети — незаконны».

В своих молитвах шейх взывал: «О Аллах, ты посылал Пророку сподвижников, пошли же мне имамов, чтобы наставить народ на верный путь и поддерживать его с помощью шейхов Золотой цепи».