Отношения Австрии и России и рост украинского национализма

Отношения Австрии и России и рост украинского национализма

Славянский конгресс в Москве продемонстрировал Габсбургам, что царь в своем покровительстве западных славян не собирается ограничиваться Балканским полуостровом. Кроме того, этот съезд дал импульс к весьма опасному панславянскому движению в Российской империи. Официальные круги Петербурга, оказывая поддержку этому движению, вне всякого сомнения стремились направить социальные страсти того периода в другое эмоциональное русло, ради вящей славы Святой Руси. Однако в течение 10 лет панславистам удалось подчинить себе всю внешнюю политику России и в 1877 г. втянуть страну в войну с Турцией. Война оказалась успешной, но тяготы, которые понес народ, усилили его недовольство и в дальнейшем привели к репрессиям, приблизившим гибель империи.

Австрийский императорский дом, ослабленный событиями 1848 г. и потерями в Италии, лишился в Садове всех претензий на лидерство в Германском мире и в конце концов попал в зависимость от усиливавшейся Пруссии (от которой его могла бы спасти дружба с Россией или Францией). Габсбурги отомстили Наполеону III, бросив его на произвол судьбы в войне с Пруссией 1870 г. На востоке они решили бороться с русским панславизмом, проводя независимую предательскую политику в отношении Османской империи (в противовес согласованной с Россией политике, о которой они договорились во время разделов Польши). На своей общей границе с Российской империей они противопоставили царской поддержке славян, проживавших в империи Габсбургов, дальновидную политику эксплуатации культурных и психологических различий среди русских славян.

На Славянском конгрессе присутствовала небольшая группа седовласых стариков, которые с 1830 г. посвятили свою жизнь задаче пробуждения национального самосознания у русскоговорящих крестьян Галиции. Слушая речь князя Черкасского, в которой он коснулся вопроса о положении славянских братьев, томившихся под игом Австро-Венгрии, они даже прослезились.

Однако новая конституция Австро-Венгрии, принятая примерно в то же самое время, даровала различным регионам империи широкую автономию. В их состав вошла и Галиция, где было признано преобладание польского элемента. В то же самое время центральное правительство в Вене, которое придерживалось политики поддержки малых национальностей против доминирующего элемента, не отказалось признать существование в Галиции и русских, которым было присвоено официальное наименование рутены (это слово использовалось в старых ватиканских документах, когда речь шла о русских подданных Речи Посполитой, а в некоторых случаях — о жителях Московии).

В результате этих перемен на следующий год после конгресса (1868) во Львове было создано общество «Просвита» («Просвещение»). Через четыре года Львов присоединился к Шевченковскому обществу, которому помогала деньгами Елизавета Милорадович (урожденная Скоропадская). Таким образом, у украинских политических интеллектуалов, группировавшихся вокруг Киевского и Харьковского университетов, появились связи с новым украинским центром во Львове, за пределами России.

Крайне неудачная политика царского правительства привела к тому, что Львов вскоре сделался центром всего украинского националистического движения и правительство Австро-Венгрии очень быстро воспользовалось этим в своих целях. Оно прилагало все усилия, чтобы украинский национализм развивался в выгодном для венской политики направлении.

Министры Александра II, еще не забывшие, сколько тревог доставило им Польское восстание 1863–1864 гг., испытывали огромное недоверие к идеям украинского национального возрождения. Они не понимали, что восстание могло привести к настоящему разрыву отношений между украинцами и поляками.

Министр народного просвещения Валуев именно в это время выпустил циркуляр, в котором говорилось, что «малороссийского языка не существует и никогда не существовало», что «это просто плохой русский, испорченный польским влиянием».

Было запрещено печатать издания на украинском, кроме стихотворений, рассказов и пьес. К этому распоряжению украинские историки, писавшие по-русски, отнеслись совершенно равнодушно. Однако украинцы, считавшие себя верноподданными жителями империи, возмутились, не понимая, чем была вызвана подобная попытка «русификации» со стороны некоторых чиновников.

Слепота правительства Александра II привела к серьезным последствиям. До этого все попытки создать украинский литературный язык ограничивались лишь российскими губерниями. В шуточной «Пародии на Энеиду» Котляревского, в рассказах Квитка, в «Кобзаре» Шевченко и статьях Кулиша был представлен полтавско-киевский диалект, и, чтобы он звучал более благозвучно, добавляли слова и выражения из русского языка. Циркуляр Валуева положил этому конец, а в 1876 г. императорское правительство приняло еще более суровые меры — вышел закон, запрещавший издание книг, брошюр и даже пьес на украинском.

Сразу же после этого количество книг и периодических изданий, печатавшихся во Львове на украинском языке, резко возросло. Естественно, что язык, созданный в Галиции, основывался на местном диалекте, отличавшемся от того, на котором говорили в Приднепровье. Более того, в силу местных культурных традиций в новый язык было введено много немецких и польских фигур речи. Позже, когда этот галицийский украинский достиг русских губерний, он и звучал по сравнению с русским языком гораздо более «иностранно», чем украинский, рожденный на земле Гоголя и Шевченко.

Помимо закона 1876 г. были приняты в другие ограничения, которые правительство Александра считало совершенно необходимыми для поддержания существовавших порядков в Южной России. Кроме того, было закрыто Юго-Западное отделение Императорского Географического общества, поскольку оно считалось центром украинской националистической пропаганды. Однако в 1870-х гг. украинцы не предпринимали никаких действий, которые можно было бы назвать подрывными или сепаратистскими.

В этот период на Украине, как и в Центральной и Северной России, среди молодежи и интеллигенции начало развиваться революционное движение, основанное на идеях «аграрного социализма». Данная концепция была чисто русской и коренным образом отличалась от социалистических идей Западной Европы. Идеализация крестьянской общины, являвшаяся характерной чертой этого движения, естественным образом нашла себе сторонников среди членов «Киевской громады», которые, благодаря своим культурным и историческим исследованиям, испытывали почти религиозное преклонение перед пахарем. Подобная фетишизация людей, занятых физическим трудом, у интеллектуалов, ведущих малоподвижный образ жизни, носила, прямо скажем, патологический характер. Для многих представителей украинской элиты восхищение крестьянским характером обернулось опрощением их быта, а некоторые из них даже женились на крестьянках.

В условиях непродуманных правительственных запретов и суетливых интеллектуальных реакций на них молодой киевский профессор Михаил Драгоманов начал заниматься настоящей политической деятельностью. Драгоманов заявил, что поддерживает не только идеи русского аграрного социализма, но и те социалистические идеи, которые получили распространение на Западе.

Летом 1875 г. Драгоманов решил уехать за границу, чтобы открыто вести пропаганду против императорского правительства России. Первую остановку он сделал во Львове, где подружился с местными политиками. Драгоманов поселился в Женеве, где начал издавать украинский журнал «Громада», точно так же, как 10 лет назад Александр Герцен основал в этом городе свой «Колокол».

Идеи Драгоманова вскоре проникли в Россию. Они также сильно повлияли и на украинское национальное движение, центром которого в последние десятилетия XIX в. стал Львов.

По своим политическим взглядам Драгоманов был социалистом самого мягкого толка и республиканцем. Литературная деятельность Антоновича, Лазаревского и других киевских историков казалась ему ошибкой. По его мнению, никто так не «перевирал» украинскую историю, как «демофилы» (то есть историки, которые сильно очернили в своих трудах людей, которых он считал истинными борцами за свободу Украины: Выговского, Мазепу и Полуботка, и при этом ничего не писали о том, что Петр I и Екатерина II стали душителями этой свободы). В своих статьях Драгоманов объявил себя непримиримым врагом русского абсолютизма и заявил, что не испытывает никакой симпатии к царям из династии Романовых.

В 80-х гг. XIX в. взгляды Драгоманова сильно повлияли на мнение украинских политиков в Галиции. В то же самое время отношения между Петербургом и Веной совсем ухудшились, и австрийское правительство решило не обращать внимания на украинскую революционную пропаганду, принявшую ярко выраженный антирусский характер.

В 1890 г. австро-венгерское правительство задумало не только оказать активную поддержку украинскому политическому движению, но и направить его в нужное ему русло. Впрочем, направление, которое придала ему Вена, противоречило учению основателя украинского национализма. Драгоманов (умерший в 1895 г.) никогда не был сепаратистом. «Московское государство сделало нам много зла, — писал он, — но плохая погода лучше, чем вообще никакой погоды». В 1882 г. он высказывал такие мысли: «Для политического сепаратизма нет совершенно никаких оснований, и никогда не будет. Малороссы и русские имеют общие исторические традиции, общее происхождение и одинаковые представления о многих вещах. Наши языки очень похожи; у нас нет естественных границ, и, кроме всего прочего, мы связаны общими экономическими интересами. Все разговоры о сепаратизме просто смешны». Драгоманов выступал за создание федерации автономных славянских республик. Галиция и Русская Украина должны были объединиться в общую республику; славянские страны, которые входили в состав Австро-Венгрии, а также балканские тоже должны были войти в эту федерацию. По его мнению, «эта федерация должна будет решить вопрос о Константинополе и проливах».

Такие взгляды не могли найти поддержки в империи Габсбургов, но после 1890 г. украинская политическая деятельность во Львове совершенно отошла от учения своего пророка и приобрела другой характер, который больше соответствовал взглядам Вены. Эти изменения произошли под влиянием Михаила Грушевского, которому не хватало глубины и мощи Драгоманова, но который превосходил своего учителя в настойчивости и политическом мастерстве.

Отец Грушевского был крупным чиновником в Министерстве народного просвещения; сам Михаил окончил Тифлисскую гимназию и поступил в Киевский университет. Здесь он стал одним из самых талантливых учеников историка Антоновича. Когда после 1890 г. австро-венгерское правительство создало при Львовском университете кафедру истории Юго-Восточной Европы, Грушевский по рекомендации своего учителя был приглашен ее возглавить. В 1898 г. он опубликовал первый том своей обширной «Истории Украины — Руси». В 1892–1914 гг. Шевченковское общество вело исключительно активную работу и опубликовало 120 томов «Ученых записок», не считая многих других трудов. Это общество возглавлял Грушевский, а многочисленные ученики стали горячими сторонниками его взглядов.

Михаил Грушевский, человек огромной, неоспоримой эрудиции, считал, что развивать политическую деятельность в Галиции с помощью исторических исследований надо в таком направлении, которое обеспечило бы ей постоянную поддержку правительства Австро-Венгрии. Его многотомная «История» призвана была заложить прочные основы украинского национализма. Ему удалось представить Украину — Русь чем-то совершенно отличным от Московии. Согласно его идеям, Киевская Русь была колыбелью Украины — Руси, а Русское государство, которое позже сложилось вокруг Новгородской земли и Владимиро-Суздальского княжества и распространилось на земли, лежавшие за пределами его нового центра, Москвы, никак не может считаться истинным наследником Киева.

Проповедовать свои оригинальные теории Грушевскому помогал тот факт, что он жил в Галиции, которая с XIII в. была оторвана от России. Присоединенная в XIV в. к Польше, Галиция потеряла связь с исторической жизнью других российских регионов, но сохранила свое русское население, русские обычаи и русский язык.

Подвижный и настойчивый гений Грушевского помог создать на основе крестьянского диалекта Галиции настоящий литературный украинский язык, который при более благоприятных обстоятельствах не сумели создать другие ученые на берегах Днепра.

Труды Грушевского, исторические и лингвистические, создали основу для деятельности львовских политиков, которые в конце XIX в. объявили себя приверженцами «политического сепаратизма». Таким образом, всего лишь через 50 лет после первой попытки создания украинского национального движения, нашедшей свое выражение в Братстве Кирилла и Мефодия, появилось нечто совершенно новое, причем за пределами России. Это движение отказалось от сравнительно умеренной и вполне логической линии, предложенной Драгомановым, и превратилось в крайне антирусскую ветвь сепаратизма.

На рубеже веков идеи украинского национализма, пришедшие из Галиции, не вызвали практически никакого интереса у народа, жившего в Русской Украине. Подобно киевскому движению второй половины XIX в., львовское движение ограничивалось относительно узким элитарным кругом. Крестьянские массы даже не подозревали о существовании украинского движения — за исключением тех немногих, кто случайно вошел в контакт с членами городской интеллигенции. Ни одно из этих движений не оказало никакого влияния на большие перемены, происходившие на Украине.

Во времена Богдана Хмельницкого на всей территории современной Украины, включая Подолию, проживало не более 2,5 миллиона человек. А в 1897 г. в одной только Киевской губернии насчитывалось уже 3,5 миллиона жителей. Население трех малороссийских губерний (Киевской, Черниговской, Полтавской), трех новороссийских губерний (Херсонской, Екатеринославской и Таврической) вместе с Волынью и Подолией в последние годы XIX в. составило около 25 миллионов человек. В конце XVIII в. плотность населения в южных степях составляла примерно 1 человек на квадратный километр; через 100 лет она поднялась до 40–50 человек на квадратный километр. Процесс заселения богатых новороссийских земель принял поистине «американские масштабы». Согласно переписи 1897 г., население трех новороссийских губерний распределялось следующим образом: 50 процентов — украинцев, 20 процентов — великороссов, а остальные 30 процентов составляли немецкие колонисты, евреи, татары, молдаване, болгары, сербы и греки.

В последней декаде XIX в. появились уже признаки перенаселения земель по отношению к продуктивной способности страны при существовавших экономических условиях. В 1890–1914 гг. около 1 миллиона 700 тысяч крестьян переселились из Новороссии на новые земли Заволжья, Сибири и Дальнего Востока. Очень много украинцев уехало в Канаду и Соединенные Штаты.

В 1860–1870-х гг. в плотно населенных районах Подолии начало развиваться производство свекловичного сахара. Вскоре оно перекинулось на Киевскую, Черниговскую и Харьковскую губернии. В 80-х гг. XIX в. началось бурное развитие угольной добычи в Донецком бассейне. Через 10 лет приступили к эксплуатации богатых залежей железной руды в Кривом Роге (западнее нижнего Днепра).

К началу XX в. степи Новороссии считались одним из самых развитых в промышленном отношении районов Российской империи.

С ростом в особенности горнодобывающей и металлургической промышленности в Донбассе и Кривом Роге социальный состав и распределение населения начало быстро меняться. В индустриальных районах пришлое с севера рабочее население стало преобладать над местным украинским. Росли старые города и возникали новые, пока в начале XX в. уровень городского населения не достиг 20 процентов. В Харькове и других промышленных городах и в крупных портах на Черном море украинцы составляли меньшинство. В Волыни и Подолии, а также в Киевской и Черниговской губерниях 40 процентов городского населения составляли евреи. Все эти перемены в социально-экономической структуре Украины ослабляли сепаратистские тенденции и усиливали ее связь с другими частями империи.

Новое пришлое промышленное население украинских городов, естественно, было заражено революционными идеями. В 1905 г. это привело к революции. Но если социальные выступления в Финляндии, Прибалтике, Польше и на Кавказе имели национальную окраску, то в украинских провинциях ничего подобного не существовало. Революционные выступления на Украине оказались очень мощными, как в промышленных центрах, так и в сельской местности, где крестьяне часто нападали на помещичьи усадьбы. Но в гневе восставших не прослеживался след национального мотива, и лишь некоторые немногочисленные университетские группы выдвигали националистические лозунги, тогда как в других группах населения ничего подобного не было. На судебных процессах, рассматривавших дела участников революции после ее подавления, не выдвинули ни одного обвинения в пропаганде сепаратистских взглядов или идей украинской автономии.

Однако реформы, проведенные в период подавления революции, открыли новые возможности для мирного развития культурного национализма. Конституция 1905 г. разрешила печатать книги и периодические издания на украинском языке. Михаил Грушевский быстро сориентировался и переехал из Галиции в Киев. Здесь он продолжил издания своей «Истории», а Украинское научное общество с предприимчивым профессором во главе начало публикацию 14 томов «Ученых записок», которые выходили в течение последующих семи лет.

Последнее десятилетие самодержавия можно назвать бабьим летом либерализма. В 1906 г. Императорская Академия наук устроила дискуссию на тему, нужно ли считать украинский одним из диалектов русского языка, или это самостоятельный язык? Большинством в один голос ученое сообщество провозгласило лингвистическую независимость Украины. Это решение открыло широкие возможности для распространения галицкой версии украинского языка, любовно выпестованной Грушевским. На только что признанном языке хлынул целый поток изданий. В Киеве появилась ежедневная газета «Рада», вскоре получившая довольно широкое распространение. В Екатеринославе и Полтаве издавались свои газеты на украинском языке. В Киеве был открыт специальный магазин украинских изданий, а также, как и во Львове, стал выходить журнал «Литературно-научные вести». В то же самое время (на русском языке) появился еще один журнал — «Украинская жизнь», с которым сотрудничали Симон Петлюра и Винниченко (вскоре им суждено будет прославиться совсем другими делами).

Либерализация украинского движения не могла не привести к его росту. Ряды националистов пополнялись в основном за счет городской интеллигенции и так называемой полуинтеллигенции — сельских учителей и мелких земских служащих. С другой стороны, сепаратистские идеи, пришедшие из Галиции, почти не имели успеха, а усиление международной напряженности и рост антагонизма между российским и австро-венгерским правительствами вынудили украинцев Галиции выступить вместе с другими славянскими народами Габсбургской империи против германских врагов славянства. Антирусское сепаратистское движение на Украине, спонсировавшееся австро-венгерскими властями Львова, быстро теряло под собой почву перед лицом нового местного движения, выступавшего за воссоединение Галиции с Россией. Особенно сильны были симпатии к России в Подкарпатской Руси, где большинство людей считало себя русскими и не желало ничего слышать об «украинской идеологии» Грушевского или «украинском языке», созданном во Львове. Возрождение национального самосознания началось в этой отдаленной области Закарпатья где-то в середине XIX в. и усилилось во время русской оккупации Венгрии в 1848 г., когда в этой стране произошла революция. Накануне войны 1914–1918 гг. венгерское правительство устроило судебное разбирательство в Мармарос-Цигете, на котором несколько жителей Подкарпатской Руси обвинили в тайных связях с Россией и в государственной измене.

Выступая в Думе (весной 1914 г.) по случаю дебатов, во время которых русские члены консервативных и националистических партий высказались против торжественного празднования в Киеве 100-летнего юбилея Шевченко, профессор Милюков затронул украинский вопрос. «Украинское движение существует, — заявил он, — и остановить его невозможно. Но пока еще на Украине нет сепаратистского движения. Даже если оно и существует в зачаточном состоянии, оно очень слабо. Но оно может разрастись — именно этим и занимаются русские националисты».

Так что, когда летом 1914 г. славянский мир оказался на пороге гибели, украинцы продемонстрировали готовность заявить о своей национальной индивидуальности в составе всея Руси.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.