Глава 2 Юбилей первого раздела Украины

Глава 2

Юбилей первого раздела Украины

У нас любят отмечать круглые даты. Но некоторые из них не видят даже в упор. Совершенно незамеченной в 2007 году прошла 440-я годовщина первого раздела Украины на Восток и Запад. Хотя она многое объясняет в нашем прошлом и настоящем. 30 января 1667 года спорное наследие Богдана Хмельницкого впервые разрезали по Днепру — между Россией и Польшей.

В далеком селе Андрусове под Смоленском высокие договаривающиеся стороны заключили перемирие, согласно которому правый берег отныне контролировала Варшава, а левый — Москва. И на каждом из берегов сидело по гетману. Тоже, естественно, подконтрольных. Первый шаг к разделению предков украинцев на «схидняков» и «западенцев» был сделан. Так с тех пор и повелось…

Забавная данность нашей истории состоит в том, что Украину успели разделить еще до ее рождения. Почему-то все вокруг были убеждены, что родится не мальчик, а девочка — капризная и истеричная «хуторянка». То веночком с лентами в жениха швырнет, то песню о своей горькой бабьей доле затянет: «Ой, насуває чорная хмара»…

Кстати, если кто за «хуторянку» обиделся, то это не я первый так ее назвал (мне чужого не надо!), а один из отцов независимости — Владимир Винниченко. Его сейчас в школе проходят. Как драматурга и сопредседателя петлюровской Директории — украинского правительства конца 1918 года. Вот он-то раньше всех Украину «хуторянкой» и обозвал в хрестоматийной работе «Відродження нації».

Но до этого в XVII веке было еще далеко. А дележ приданого «хуторянки» уже шел полным ходом. Недаром на одной из первых полноценных карт Украины, нарисованной в Нюрнберге немцем Гоманном в начале следующего «осьмнадцатого» столетия, вокруг символического казака с люлькой заносят сабли турок и поляк. А рядом протягивает руку помощи бородатый донской казак и выглядывает из-за польского плеча ка-кой-то равнодушный европейский джентльмен в треуголке — то ли швед, то ли француз на самом деле это европеизированный Петром Первым московит (над ним реет трехцветное сине-бело-красное знамя с двуглавым орлом).

Новый 1667-й «хуторянка» встретила вконец истощенной. Шел десятый год после смерти Богдана Хмельницкого. И все это немалое время было потрачено не так на «державотворення», как на выяснения, кому из ближайших соратников покойного гетмана владеть его булавой.

Возникает вопрос: как же получилось, что вокруг Богдана собрались такие мерзавцы и ничтожества, схватившие друг друга за глотки, когда еще не успело остыть тело их вождя?

Но причина казачьей междоусобицы во многом кроется в личности нашего самого главного национального героя. Богдан в Украине — идол. Как знамя его поднимают все силы пророссийской ориентации. Но побаиваются трогать и те, кто тянут страну в другую сторону.

Для них он тоже — символ силы. Ведь если Хмельницкий не выиграл, то, по крайней мере, и не проиграл. Он умер в своей постели собственной смертью. Такая доля достанется не многим из тех, кто стоял у его гроба — они окажутся куда менее удачливыми.

Но за маской сильной личности скрывался хитрый и часто бессмысленно жестокий эгоист. Никакого государства Хмельницкий никогда не строил. В год смерти он подписывался титулом гетмана Войска Запорожского Его Царского Величества. Зато Богдан очень беспокоился о личной власти и о том, как бы оставить булаву в своей собственной семье. Первый кол в систему казачьей демократии вогнал именно этот всадник, который сидит теперь на коне в Киеве на Софиевской площади.

Если бы выборы после смерти Богдана происходили по-честному, то армия, скорее всего, захотела бы видеть во главе себя Ивана Богуна — лучшего казачьего полководца той эпохи. Но вместо него им подсунули шестнадцатилетнего мальчишку Юрася Хмельницкого, ни по возрасту, ни по интеллекту не способного вести в бой ветеранов, воевавших с самого 1648 года, когда началось восстание против поляков.

А еще передрались у гроба многочисленные родственнички по разным супругам почившего в Бозе. Юрась был сыном Богдана от первой жены, принадлежавшей к старому мещанскому роду Сомков из Переяслава. Поэтому ее брат Яким Сомко получил от гетмана-родственника должность Прилуцкого полковника.

Вторую жену Богдан повесил за измену и растрату. Детей от нее не было и никакой «политической партии», следовательно, тоже.

А третья жена Хмельницкого принадлежала к казачьему клану, носившему фамилию Золотаренко. Тихая, ничем не примечательная и не во что не лезущая Ганна, тем не менее, помогла сделать карьеру двум своим родным братьям, Первый из них — Иван — погиб в 1655 году в Белоруссии во время осады Старого Быхова. А второй — Василий Никифорович — был некоторое время Нежинским полковником.

Родная дочь Богдана от первого брака вышла замуж за брата генерального писаря Ивана Выговского. Выговские, таким образом, тоже вошли в круг ближайших родственников самого знаменитого деятеля эпохи так называемой национально-освободительной войны.

Наконец, еще один персонаж — Ивашко Брюховецкий, хоть и не успел ни на ком из Хмельницких жениться, зато числился чем-то вроде личного адъютанта Богдана — в иерархии запорожцев его должность называлась «джура». Уехав на Сечь, он стал там кошевым атаманом, пользовавшимся огромной популярностью среди тамошней голытьбы как ближайший соратник великого гетмана: Действительно, кто еще был ближе, чем этот? Ведь именно он чистил вождю сапоги!

Вот эти деятели и устроили друг другу трепку, как только умер Богдан.

Иван Выговский, до того как стать писарем, работал адвокатом. У него была типичная для юристов манера морочить всем мозги. Сразу же после смерти Хмельницкого он убедил простодушных казаков, что вместо несовершеннолетнего Юрка, плохо знающего грамоту, кто-то должен подписываться в официальных документах. Лучше всего, по логике бывшего адвоката, мог сделать это он как самый грамотный — даже Литовский статут читал! Выговский выторговал себе право подписи с удивительной формулировкой — «на той час гетман».

По-нашему — вр. и. о. («временно исполняющий обязанности»). Он имел в виду, что гетманом становится только в то время, пока водит по бумаге пером. Со временем первая часть этого смешного титула как бы отпала, и хитрый Иван стал считать себя полноценным вождем — не хуже самого Богдана.

Никого не спрашивая, лжегетман договорился с Польшей, что подконтрольная казакам часть Украины и Малой Руси войдут в состав Речи Посполитой под именем Великого княжества Русского. Сразу после этого соглашения остальные родичи Богдана восстали против Выговского и добились его смещения. Не помогла даже победа над московитами под Конотопом, которую вместе с крымским ханом одержал Выговский. Пришлось ему дать деру в Варшаву.

Булаву вернули полудурку Юрасю — гетманская же кровь! Ну и что, если не шибко умный? Главное, что он к этому времени немного подрос. Но молодой гетман оказался отчаянным трусом. Во время сражения объединенной русско-казачьей армии с поляками на Волыни под Чудновом в 1660 году Хмельницкий-младший испугался врага и перебежал на его сторону. Ему снова оставили булаву, но права урезали. По новому договору Украина возвращалась в Польшу. Но уже не как Великое княжество Русское, а как обычная территория под началом гетмана Войска Запорожского.

Далеко не все родственники поняли этот шаг.

Яким Сомко тут же восстал против сына своей родной сестры, а другой дядя — Золотаренко — присоединился к недовольному. Гуртом легко бить не только батька, но и племянника. Неразумному Юрасю всыпали по первое число. Булаву у него отобрали, а гетманом без всяких выборов стал считаться Сомко — как главный победитель в битве с малолеткой.

Но тут с Запорожской Сечи вылез Брюховецкий, заявивший, что родичи Хмельницкого ведут себя недемократично, все забрали себе, порядка в стране нет, и нужны новые честные выборы, а не тайные игры «олигархов», которые к добру не доведут, в общем, всю власть — народу!

Состоялась знаменитая Черная Рада 1663 года под Нежином. Большинством голосов победил «демократ» Брюховецкий. Но чтобы не было новых перевыборов, Якима Сомко, популярного у зажиточных казаков, он тут же казнил. А заодно и его союзника — Золоторенко. С братьями жен Хмельницкого было покончено.

Вся эта каша, получившая название Великой Руины, совершенно измотала запорожцев. Ведь продолжалась война с Польшей, а вела ее в основном русская армия. Причем, неплохо вела! Западные очевидцы отмечали, что в обороне русские действовали просто замечательно. Когда в январе 1664 года польский король Ян Казимир осадил малороссийский город Глухов, русские драгуны встретили его таким огнем, что французский офицер на польской службе Антуан Грамон не сдержал восхищения: «Большая часть всех наших офицеров была убита… Я не думаю, чтобы когда-либо войска показали столько доблести, как поляки в этот день в атаке и московиты — в своей прекрасной обороне».

Днепр стал естественным географическим рубежом в этом противоборстве. Война постепенно превратилась в партизанскую. У России не хватало сил закрепиться на Правобережье. А измотанная почти двадцатилетней смутой Польша не могла вернуть себе левый берег. Наконец, в начале 1667 года обессиленные стороны заключили перемирие на тринадцать с половиной лет. И те, и другие собирались еще «довоевать» — когда-нибудь «потом»! Но пока вынуждены были засунуть сабли в ножны.

Но за грехи отцов отвечают дети. Хмельницкого-старшего не смущало, что он «освобождает» Украину в союзе с татарами и турками, расплачиваясь с ханом пленниками из собственного народа. Его младший сын продолжил ту же политику. Только на пародийном уровне и не по своей воле. Потеряв булаву после измены царю, Юрко подался в монахи. Из монастыря его вытащили посланники турецкого султана. Стамбул планировал новый поход на Украину, а во главе шутовской «освободительной» армии поставил Юрия Хмельницкого. Так он и трясся в янычарском обозе.

Но поход провалился. Турок разбили под Чигирином — родным городом Хмельницкого-младшего, в окрестностях которого он вырос на отцовском хуторе. В Стамбуле долго думали, что делать с обанкротившимся ставленником. А потом задушили. Так закончил свою бездарную жизнь последний из рода Хмельницких. Образно говоря, его задушила петля старого отцовского союза с мусульманским востоком.

Печальным был и конец «адъютанта» Хмельницкого — победителя на Черной Раде Ивана Брюховецкого. Казнив проигравших выборы противников, он не догадывался, что очень скоро точно такая же участь ожидает и его самого.

Брюховецкий стал жертвой собственного популизма. Он обещал казакам, что при нем больше не будет бедных и богатых, а у старшины все отберут и поделят. В результате, отобрали, но «поделили» в основном только в пользу самого Брюховецкого и его ближайшего окружения. Этого гетмана тоже бес попутал. До 1668 года он держался строго промосковской линии. Даже выпросил себе звание боярина и женился на московской княжне. Но буквально через год после заключения Андрусовского перемирия правобережный гетман Дорошенко с польской части Украины пообещал хитрому Ивану, что признает его власть. Брюховецкий безнаказанно обманул такое количество людей, что просто не представлял, что и его можно «кинуть». Ради того, чтобы получить еще и правобережье, он отложился от Москвы.

Но к тому времени старый популист так всем надоел, что на очередной раде, состоявшейся в местности под красноречивым названием Диканька, толпа казаков просто затоптала своего бывшего любимца насмерть. Так задолго до Гоголя это село впервые вошло на страницы нашей истории.

Брюховецкий был последним из ближайших соратников Хмельницкого, остававшихся в живых на тот момент. Перебежчика Выговского расстреляли за несколько лет до этого сами поляки, подозревая его в том, что он может изменить и им.

После Андросовского перемирия смута на Украине продолжалась еще десять лет. Ведь на правом берегу засел необыкновенно энергичный гетман-фальшивомонетчик Петро Дорошенко. Он то воевал с поляками, то задирал русских, то признавал себя вассалом турецкого султана и временно успокаивался. А средства на эти предприятия добывал за счет фальшивой польской монеты, которую чеканил в своей столице Чигирине. Это позволяло Дорошенко набирать наемников-сердюков, а не воевать за счет ненадежного энтузиазма народных масс.

От такой «политики» правый берег Днепра окончательно запустел.

Все, что стремилось к стабильности, перебиралось на русскую сторону реки, где установилась прочная прогнозируемая власть.

Пусть тут не было особенной свободы, зато никто не умирал с голоду и не рисковал ежеминутно попасть в плен к разномастным сомнительным деятелям тогдашних «визвольних змагань».

Даже сам Дорошенко, устав от постоянной борьбы за свободу от всех, перебрался к русским, сдал булаву и получил «пенсию»— тихую должность воеводы в Подмосковье.

Старые грехи ему простили, а на новые не осталось сил.

Именно в это время — после Андрусовского перемирия — и начала формироваться разница между рассудительным, спокойным и домовитым украинцем-схидняком и склонным к авантюрам и надеждам на чудо жителем Галичины, которую в XX веке назовут Западной Украиной.

Но для того, чтобы отстоять Малороссию от турок, необходимо было выдержать еще одну войну — за Чигирин.