Глава 3. И рухнул мир
Глава 3. И рухнул мир
Если в европейских странах социалистические идеи начали не только оказывать большое влияние на формирование общественного сознания, но и заметную роль стали играть в политической жизни ряда стран, в первую очередь, Германии и Англии, то в России они сделались заметными лишь благодаря усердию советских историков. На самом же деле в начале 20 столетия в годы, предшествовавшие революциям, социалистическими идеями была проникнута очень незначительная часть населения России, а социалистические партии практически не играли никакой роли в политической жизни. Да, высокопоставленные царские сановники, не исключая и саму царскую фамилию, были охвачены страхом, посеянным эсеровскими террористическими организациями. Более того, произошла даже революция 1905 года.
После падения коммунистического режима большинство историков перестало называть события октября 1917 года Великой Октябрьской Революцией. В отношении революции 1905 года такого изменения не произошло. Хотя всем понятно, что это был просто бунт, не имевший социальных последствий. Бунт был спровоцирован расстрелом манифестации 9 января 1905 года. Манифестация же не имела политической направленности и была организована бывшим полицейским провокатором Гапоном, оставшимся без руководства после отстранения Зубатова.
Политический террор не находил поддержки в простом народе. Это и естественно, т. к. огромнейшую часть этого самого народа составляло крестьянство, которое ничего, кроме земли, заинтересовать не могло. К тому же бомбометание — это не крестьянский стиль борьбы. Выбор цели, тщательная подготовка акции, не говоря уже о самом процессе изготовления бомб — всё это было просто чуждым крестьянскому уму.
Основными тенденциями в развитии политической жизни России того периода были консервативная и либеральная. Обе эти тенденции, несмотря на всю их, мягко говоря, несовместимость, имели общую точку соприкосновения. Их объединяло враждебное отношение к царю. Наиболее влиятельная часть российского общества, которой присущи были консервативные, даже реакционные, взгляды, сформировалась ещё в период царствования крутого нравом, деспотичного Александра III. Николай II, который не имел с ним, как казалось, ничего общего, был им и не приятен, и не понятен. Он представлялся им слабохарактерным, а, главное, неумным царём. На самом же деле он не обладал лишь отцовской грубостью, не мог человеку решительно сказать «нет» и не мог грубо навязать своё мнение, но совершенно не выносил, когда на него оказывали сильное давление, даже если оно исходило от любимой им до последнего дня супруги. Короче говоря, консерваторов, т. е. аристократию, дворянство просто не устраивала личность царя.
Либералы, отражавшие взгляды просвещенной части общества, «интеллигенции и только» становившейся на ноги, ещё по-настоящему не окрепшей буржуазии, считали самодержавие вообще себя изжившим, ставшим тормозом на пути европеизации России. Несмотря на то, что либеральные взгляды были малопонятны основной массе населения России, именно либеральная агитация проводилась наиболее успешно, т. к. использовала механизм земства.
После решительных мер правительства во главе со Столыпиным (роспуск 2-й Думы, арест социал-демократов, взятие под контроль боевой организации партии эсеров) к 1908 году в стране наступило успокоение. Во взаимодействии с 3-й Думой, избранной по новому закону о выборах, началось реальное проведение аграрной реформы. При посредничестве крестьянского земельного банка крестьяне, имевшие рентабельные хозяйства, наделялись землёй и становились собственниками. Однако реформа тормозилась нападками и слева, и справа. И те, и другие видели в традиционной крестьянской общине оплот для своей деятельности. В результате к 1917 году собственниками стало менее трети крестьян.
В 1911 году во время праздничных торжеств в Киеве был убит Столыпин. За несколько лет (с1907 по 1911) пребывания Столыпина на посту премьер-министра ему удалось сделать исключительно много: началась аграрная реформа, принят новый закон о выборах, удалось избежать втягивания России в конфликт из-за аннексии Боснии и Герцеговины Австрией, удалось подавить волну терроризма и общего революционного движения. Кроме того, Столыпин добился санкции на арест Распутина (которому, правда, удалось избежать ареста). Ему удалось убедить царя, что падение морального авторитета самодержца в народном сознании окажется гибельным для России. Ответственным за охрану Столыпина на киевских торжествах был лично новый министр внутренних дел Курлов, назначенный по просьбе императрицы. Из всех министров внутренних дел, доживших до революции, один Курлов был освобождён большевиками и уехал заграницу в 1918 году. Остальные были расстреляны.
Столыпин был ярым противником участия России в международных конфликтах. Возможно, останься он жив, России удалось бы в 1914 году избежать войны.
После назначения Курлова и убийства Столыпина ничто уже не препятствовало Распутину. Влияние его росло день ото дня. Многие министры перед докладом царю встречались с Распутиным. Согласие последнего с вносимым предложением служило для Николая II самым веским аргументом. Вообще роль Распутина в падении престижа царской фамилии огромна.
В то время, как социалистические партии были разгромлены ещё усилиями столыпинской организации, влияние либералов усиливалось. Особенно оно возросло во время 1-й мировой войны, благодаря активному участию в военных делах. Правительственная администрация явно не справлялась с нахлынувшими на неё проблемами: массовая мобилизация, снабжение армии, развёртывание госпиталей, эвакуация населения из прифронтовых районов, размещение беженцев и др. В эту деятельность включились общественные организации либерального толка. В процессе решения этих вопросов устанавливались контакты с командующими фронтами. Это способствовало проникновению либеральных идей в армию.
Размах деятельности большевиков в тот период просто физически не мог достигнуть того уровня, который позднее был приписан официальной советской историографией. Руководящее ядро большевистской партии во главе с Лениным находилось в эмиграции. Руководство русского бюро было арестовано и сослано в Сибирь. Избежавшие ареста находились в глубоком подполье вдали от центров России. К тому же большевики были дискредитированы причастностью к ограблениям банков, а их представитель в Государственной Думе Малиновский был изобличён как полицейский агент.
Большевики не только не сыграли сколь-нибудь существенной роли в подготовке революции, но напротив, события февраля 1917 года стали для них полной неожиданностью. Они присоединились к народному движению, когда его размах и политические последствия стали очевидными. Но зато, присоединившись, начали действовать очень активно, преимущественно среди рабочих и в расквартированных в Петрограде и Москве воинских частях.
Количество рабочих за годы войны в Петрограде увеличилось чуть ли не вдвое. Пополнение было очень восприимчивым к эфемерным лозунгам большевиков, легко подавалось на их агитацию.
Большевиков привлекли к участию в подавлении Корниловского мятежа; это одновременно означало их реабилитацию после июльских событий, когда они были объявлены немецкими агентами. Началось ускоренное формирование отрядов Красной гвардии. Положение большевиков сильно укрепилось после того, как для вооружения рабочих к ним попало более 40 тысяч винтовок. В дополнение ко всему этому в руках большевиков оказался проект постановления Временного правительства о выводе части гарнизона из Петрограда для обороны подступов к городу и об эвакуации самого правительства. Хотя этот документ и был опровергнут, большевики максимально использовали его для обвинений Временного правительства в измене, в желании руками немцев подавить революцию, сорвать созыв Учредительного собрания.
Разыграть эту «патриотическую карту» большевикам удалось с большим успехом, несмотря на то, что это была чистой воды спекуляция. Вообще, любые обвинения в адрес Временного правительства общественность охотно воспринимала и поддерживала. Отношение общественности к Временному правительству было очень похоже на её отношение к царской фамилии. Да и обвинения повторялись: слабость, нерешительность и, наконец, измена. К тому же на Временном правительстве на протяжении всего времени его работы лежала тень нелегитимности. Связано это было с «огрехами» в процессе передачи власти: Михаил, в пользу которого отрёкся Николай II, отказавшись от престола, т. е. не будучи Государем, передал всю полноту власти Временному правительству; в свою очередь, Временное правительство тоже допустило ошибку, поспешив разогнать Думу, и закрепило за собой законодательную и исполнительную власть.
Описанные события послужили большевикам поводом к постановке вопроса о передаче власти Петроградскому Совету. С тех пор, как мы знаем, лозунг «Вся власть Советам» продержался вплоть до самого падения коммунистического режима в 1991 году. Однако реальной властью Советы не обладали никогда и не могли по своей природе. Поэтому содержательными в этом лозунге были первые два слова, которые раскрывали его диктаторские устремления, желание сосредоточить всю власть в одних руках. И эта цель была достигнута — вся власть (исполнительная, законодательная, судебная) всегда была в одних руках. Большинство Петроградского Совета не поддержало большевиков. И революционные демократы, и меньшевики считали эту инициативу гибельной для обороны страны, ведущей к контрреволюции.
Для борьбы с большевиками объединились либералы, революционные демократы и умеренные социалисты. Но союз их был «хрупким»: одни (социалисты) выступали против применения решительных мер по отношению к большевикам, считая их всё-таки тоже социалистами, желая любыми способами избежать открытой конфронтации в лагере революционных сил; другие хотели исполнить основную миссию, возложенную на Временное правительство — довести страну до Учредительного Собрания. Однако этим перечнем реальный спектр общественных настроений накануне Октябрьского переворота, конечно, далеко не исчерпывается.
Революционных демократов пугала не столько сама по себе большевистская авантюра, сколько неизбежность наступления вслед за ней контрреволюции. Крайне правые хотели бы, оперевшись на военных, преобразовать Временное правительство в своём духе.
Среди большинства заводских и фабричных рабочих, солдат в петроградских казармах большим успехом пользовалась черносотенная печать, а не социалистическая.
Кроме того, в общественном сознании прочно укоренилась мысль о том, что если большевики и захватят власть, то продержится она недолго и будет сметена недовольством масс. В этом смысле «большевистский эксперимент» смог бы даже помочь России «излечиться» от большевизма.
Что касается самого Временного правительства, то оно почему-то было уверено в поддержке военных, в первую очередь, казачьего корпуса, а кроме того, офицеров, находившихся в Петрограде числом порядка 15 тысяч. В критический же момент оказалось, что и у тех, и у других отсутствовал пафос борьбы за Временное правительство. Особой трагедией и для Временного правительства, и для России в целом стал отказ казаков защищать правительство. То, что для истории и России обернулось трагедией, тогда было не более, чем простой провокацией, в которой главную роль сыграл В. Бонч-Бруевич. Старый большевик, соратник Ленина, поддержавший его в 1902 году, Бонч-Бруевич эмиграции избежал и продолжал работать в Академии Наук, где он ещё с конца 19 века изучал русские религиозные секты, сопровождая духоборов, уехавших в Канаду, и пр. Благодаря этой своей профессиональной деятельности, он был известен среди казаков, многие из которых были сектантами, пользовался у них уважением. Накануне большевистского выступления Бонч-Бруевича посетила делегация казаков, и он убедил их не стрелять в рабочих, соблюдать нейтралитет. Казаки легко дали себя убедить, т. к. это совпадало с их собственными настроениями.