Документальная ретроспектива Что предпринять – в Вашингтоне ломают голову
Документальная ретроспектива
Что предпринять – в Вашингтоне ломают голову
14 октября 1962 года американский самолет-шпион U-2 зафиксировал наличие позиций советских баллистических ракет на Кубе. Этот факт многими исследователями считается исходным моментом Карибского кризиса, началом знаменитых 13 дней ракетного кризиса.
Но знала ли американская разведка до того момента о том, что СССР начал перебрасывать на Кубу свои баллистические ракеты? Этот аспект кризиса у нас по разным причинам освещается мало. Однако факты говорят о том, что американцы и догадывались, и знали о советских приготовлениях в этом направлении. Другое дело – они так до конца и не узнали всех деталей…
В моем распоряжении есть копия некогда совершенно секретного документа американской разведки, датированного 1 октября 1962 года. Известно, что эта справка была подготовлена полковником Джоном Райтом для доклада военно-политическому руководству 28 сентября, однако министру обороны США и председателю Комитета начальников штабов она была доложена чуть позже – 1 октября. Документ называется «Анализ позиций ракет класса „земля-воздух“». Он интересен тем, что позволяет увидеть, как американская разведка, анализируя отдельные разрозненные сообщения своих «источников» и данные аэрофоторазведки, выстраивала мозаику общей картины.
Анализ позиций ракет класса «земля-воздух»
1. Разведывательное сообщество вскрыло и подтвердило наличие 15 позиционных районов ракет SA-2 класса «земля-воздух». Местоположение этих районов довольно отчетливо формирует следующую картину:
a) В провинции Ориенте три вскрытых района формируют треугольник вокруг нового военного аэродрома в Ольгине. Аэродром, возможно, еще не функционирует, однако в ближайшее время будет введен в строй. В настоящее время на этом аэродроме нет самолетов типа МиГ. Самолеты этого типа, которые, как ожидается, будут поставлены под оперативный контроль командующего Восточной армией, находятся на аэродроме в Камагуэй, в зоне ответственности Центральной армии. Когда объект в Ольгине вступит в строй, эти самолеты, возможно, будут переброшены в этот район. В окрестностях Камагуэй не обнаружены позиции ракет SA-2 класса «земля-воздух».
b) В зоне ответственности Центральной армии четыре позиционных района ракет SA-2 класса «земля-воздух» формируют квадрат вокруг аэродрома возле Санта-Клара. На этом аэродроме самолеты типа МиГ находятся уже несколько месяцев, именно здесь был идентифицирован первый самолет этого типа.
c) В зоне ответственности Западной армии имеется три или, возможно, четыре позиционных района ракет SA-2 класса «земля-воздух», расположенных в линии, обеспечивающих ПВО военного аэродрома в Сан-Антонио-де-лас-Банос и параллельно ПВО района Гавана, Мариель. Сан-Антонио-де-лас-Банос – это штаб-квартира революционных кубинских ВВС и сборочный центр для всех самолетов МиГ, за исключением ранее полученных Кубой МиГ-21.
2. Далее на запад, в провинции Пинар-дель-Рио, треугольник трех позиционных районов ракет SA-2 класса «земля-воздух» трудно увязать с какими-либо известными военными объектами. Единственный известный военный объект представляет собой два подземных сооружения, цель и предназначение которых неизвестны. Другим действующим объектом конкретно в этом районе является военная база в Сан-Хулиане в крайней западной точке Кубы. Однако один из трех позиционных районов ракет SA-2 класса «земля-воздух» находится прямо или совсем близко от базы в Сан-Хулиане. Если цель заключается в обеспечении ПВО этой базы, то такое расположение невыгодно. Поэтому немедленно после вскрытия этих трех позиционных районов ракет SA-2 класса «земля-воздух» возник вопрос о предназначении этого «треугольника» на западной оконечности Кубы.
3. На севере центральной части провинции Пинар-дель-Рио обнаружен огромный закрытый район в форме параллелепипеда со сторонами 15–20 миль, который находится под контролем советского военного контингента, недавно прибывшего на Кубу. В этом отдаленном и малонаселенном районе страны нет никаких известных военных объектов. По сообщениям беженцев, прибывающих в Майами, все кубинцы эвакуированы из этого района. Предназначение этого закрытого района пока неизвестно.
4. Информация о развертывании советского воинского контингента и «технических специалистах», прибывающих в последнее время на Кубу, получена из непроверенных источников – от кубинских беженцев. Однако была предпринята попытка найти связь между всеми выявленными местами расположения советского воинского контингента и позиционными районами ракет класса «земля-воздух». Данные говорят, что такая связь имеет место, причем наиболее крупная концентрация советских военнослужащих и военных лагерей, наибольшая их активность приходится на крайний западный участок Кубы. Это свидетельствует о том, что Советы наибольший интерес из всех провинций Кубы испытывают к провинции Пинар-дель-Рио.
5. Есть одно непроверенное донесение, в котором говорится о возможной доставке в районе 11 сентября с. г. советской ракеты SS-4 Shyster. В этом донесении есть одна неточность. Ракета SS-4 именуется Sandal, в то время как Shyster является ракетой SS-3. Эта неточность произошла по вине лиц, допрашивавших «источник», так как они пользовались при допросе справочником, в котором ракета SS-4 именовалась Shyster. Однако описание ракет, которые «источник» имел возможность увидеть на Кубе, могло подойти в равной степени как к той, так и к другой ракете. Обе ракеты имеют похожий внешний вид, просто Sandal на 5 футов длиннее. Во всех других отношениях, включая транспортные машины, ракеты одинаковы. «Источник» этого донесения доложил, что 12 сентября он лично видел около двадцати таких ракет в пригороде Кампо-Либертад – маленьком аэродроме в западной части Гаваны. Хотя это донесение пока не подтверждено и у нас больше нет донесений, повествующих о наличии на Кубе ракет SS-3 или SS-4, важно отметить другое. Если взять за эпицентр закрытый район, упомянутый выше, и отложить 1100 морских миль (дальность полета ракет SS-4), мы получим дугу, в которой окажутся Филадельфия, Питтсбург, Сент-Луис, Оклахома, Форт-Уорт – Даллас, Хьюстон, Сан-Антонио, Мехико, все столицы Центрально-американских государств, зона Панамского канала, нефтяные поля Марикаибо в Венесуэле. Присутствие развернутых ракет SS-4 в этом районе даст Советам огромные военные возможности.
Таким образом, как свидетельствует вышеприведенный документ, американская разведка уже к концу сентября 1962 года имела информацию о том, что на Кубе размещаются не только советские зенитные ракеты и воинский контингент, но и баллистические ракеты. Этому в немалой степени способствовала довольно многочисленная американская агентура, действовавшая на острове.
Для оказания помощи кубинской стороне в ликвидации шпионских и подрывных организаций внутри страны еще летом 1962 года на Кубу прибыла группа советских контрразведчиков во главе с капитаном первого ранга A. M. Тихоновым. Во взаимодействии с кубинскими органами государственной безопасности советским контрразведчикам удалось захватить резидента ЦРУ Клемента Инклана, у которого были изъяты быстродействующий радиопередатчик, автоматический шифратор новейшей модификации, средства тайнописи, оружие и крупные суммы денег.
Вскоре последовала и другая успешная операция: была обезврежена крупная нелегальная подрывная организация, которая именовалась Дивизией Нарцисса Лопеса. Территория Кубы была поделена ею на семь зон, в каждой из которых действовал свой резидент. В ходе операции по ликвидации этой организации было захвачено 237 активных членов, из них 4 майора, 17 капитанов, 7 первых лейтенантов, выявлено 9 складов оружия, большие суммы долларов и золотых песо. Часть агентов, однако, уцелела, и позже они подтвердили данные аэрофоторазведки США, сообщив о том, что своими глазами видели советские ракеты. Именно поэтому американская разведывательная авиация с таким упорством и настойчивостью совершала полеты над островом. Летчики знали, что искать. Меньше всего их интересовали места дислокации кубинских вооруженных сил – они «охотились» за советскими ракетами средней дальности.
В этом смысле, кстати, можно считать огромным провалом американской разведки тот факт, что американская разведывательная авиация вплоть до 14 октября так и не смогла добыть неопровержимые данные о советских баллистических ракетах на Кубе. Одновременно это был успех советского военного командования. Меры секретности, маскировки и дезинформации, примененные советской стороной, дали свои плоды. Напомню, что первый советский ракетный полк прибыл на Кубу 15 сентября, и только через месяц американцы смогли собрать доказательства его присутствия на Острове свободы!
Есть в приводимом выше американском документе еще один аспект, связанный с разведкой и ракетами. Речь идет о справочнике по советским ракетам, который американские разведчики использовали при допросах своих «источников». Этот справочник был подготовлен в ЦРУ США при активном содействии полковника ГРУ О. Пеньковского, завербованного британской разведкой МИ-6. В течение полутора лет перед Карибским кризисом этот агент британской и американской разведки снабжал своих хозяев секретной информацией о военном потенциале СССР, состоянии ракетно-ядерного комплекса и Вооруженных сил нашей страны. Пеньковский передал западным спецслужбам имена более трехсот советских сотрудников органов безопасности, работавших под прикрытием в разных странах мира. От него Вашингтон узнал и о планах по переброске советских баллистических ракет на Кубу.
Пеньковского арестовали 22 октября 1962 года, в самые напряженные моменты кризиса. Еще в самом начале своей шпионской карьеры он получил от своих западных хозяев таблицу условных сигналов, которыми он должен был воспользоваться «в случае крайней необходимости». Такими чрезвычайными ситуациями были предполагаемый арест и угроза войны. В день, когда Пеньковского арестовали, он предпочел передать сигнал о неминуемой угрозе развязывания войны. К счастью, американские спецслужбы не поверили своему «драгоценному» агенту и не доложили его «прощальное» сообщение руководству США. Если бы они поверили сигналу Пеньковского – последствия могли бы быть очень трагическими. Для всего мира.
Забегая вперед, отмечу, что 11 мая 1963 года О. Пеньковский был приговорен к смертной казни за измену Родине, а его «куратор», британский разведчик Винн, был обменен на советского разведчика Гордона Лонсдейла.
Вернемся, однако, к событиям начала октября 1962 года.
2 октября на стол заместителя госсекретаря США Джорджа Болла легла справка, подготовленная начальником управления разведки и оценки Госдепартамента Хилсманом. В ней приводилась информация о группировке советских войск на Кубе.
Итак, что же было известно тогда американцам о нашей группе?
По их данным, на Кубу к тому времени прибыло 85 морских судов с различными военными грузами. В числе доставленной на Кубу военной техники назывались танки, САУ, зенитно-ракетные комплексы. Всего указывалось на наличие 15 позиционных районов ракет класса «земля-воздух», причем это число, как ожидалось, должно было возрасти до 25 районов. Кроме того, американская разведка выявила три (возможно, четыре) позиционных района ракет другого типа. Эти районы «похожи на известные позиционные районы ракет береговой обороны, поэтому, как предполагается, на них установлены советские противокорабельные ракеты с дальностью пуска 20–35 миль». В справке прогнозировалось появление еще нескольких позиционных районов ракет этого типа.
Авиационная группировка на Кубе оценивалась в 60 самолетов типа МиГ старых образцов. Кроме того, «уже получен как минимум один современный истребитель МиГ-21, и несколько машин этого типа проходят сборку». Всего в составе авиационной группировки может быть до 25–30 истребителей МиГ-21, оснащенных инфракрасными ракетами класса «воздух-воздух».
Среди только что прибывших на Кубу военных грузов упоминаются 16 ракетных катеров типа «Комар», вооруженных двумя ракетами (дальность пуска 11–17 миль) каждый.
Всего, по данным разведки Госдепа США, на Кубу прибыло «около 4500 советских военных специалистов, включая строительных рабочих и техников».
Кроме того, как отмечалось в справке Хилсмана, «значительное количество нового оборудования пока не идентифицировано, однако считается, что в него входит большое количество электронного оборудования».
По сути дела, как свидетельствует справка Госдепартамента, во внешнеполитическом ведомстве США к началу октября 1962 года практически ничего не знали о составе и возможностях Группы советских войск на Кубе. Они не знали и главного: 4 октября, через два дня после составления справки Хилсмана, советское судно «Индигирка» бросило якорь в кубинских водах. На борту «Индигирки» находились первые ядерные заряды…
Несмотря на все усилия разведывательного сообщества США, в Вашингтоне вплоть до середины октября не обладали реальной информацией о развитии ситуации на Кубе, прибытии советских войск, тяжелой военной техники, включая ракеты различных типов и предназначения и ядерные боеголовки к ним.
Утром 14 октября 1962 года самолет U-2, пилотируемый майором ВВС США Ричардом Хейзером, вылетел на выполнение разведывательной задачи над западной частью Кубы. Маршрут пролегал с юга на север, и весь полет продолжался около 6 минут. За это время фотокамеры самолета-шпиона сделали 928 снимков территории Кубы. Дешифрирование этих снимков позволило сразу же выявить наличие «советских наступательных ракетных баз» на Кубе. Специалисты Национального разведывательного центра по дешифрированию аэрофотоснимков установили, что возле Сан-Кристобаля имеется три позиционных района ракет средней дальности. В этих районах были идентифицированы восемь больших транспортных машин для ракет и четыре пусковые установки. Идентификации позиционных районов советских баллистических ракет на Кубе в немалой степени помогли материалы, переданные ЦРУ Пеньковским, в частности, справочник по советскому ракетно-ядерному оружию.
15 октября еще два самолета-шпиона U-2 совершили разведывательные полеты над районом Сан-Кристобаля, обнаружив там четвертый позиционный район ракет средней дальности. В районе Гуанахай были вскрыты два позиционных района ракет промежуточной дальности.
Кроме того, на фотоснимках с самолетов-шпионов американские эксперты в районе аэродрома в Сан-Хулиане смогли распознать 21 укрытие для самолетов.
Как развивались события далее?
В 20.30 15 октября 1962 года заместитель директора ЦРУ США генерал-лейтенант М. Картер доложил помощнику президента по вопросам национальной безопасности М. Банди о наличии «убедительных данных» о появлении советских ракет на Кубе. Однако Банди не стал «беспокоить» президента. Сам он потом объяснил свое столь «заботливое поведение» несколькими причинами. Прежде всего, эту информацию необходимо было сохранить в строжайшем секрете, доклад президенту по такому важному вопросу требовал личной встречи с ним, телефонная связь исключалась. А в тот вечер в доме у Банди шел официальный прием для иностранных гостей, покинуть который незаметно было невозможно. Кроме того, как рассудил помощник президента, «какой смысл было рассказать президенту о ракетах и не представить свои соображения о том, что предпринять в ответ».
В 8.45 утра 16 октября 1962 года Банди доложил Джону Кеннеди об информации из ЦРУ. Первой реакцией американского президента стали ставшие знаменитыми слова: «Он не мог этого сделать мне».
Кеннеди имел в виду Н. С. Хрущева…
В 11.50 утра в Белом доме, в Овальном кабинете президента США собрались его ближайшие помощники. Обсуждался один-единственный вопрос: информация о советских ракетах на Кубе.
Весть огорошила всех присутствующих, хотя спекуляции на эту тему уже давно активно мусолились в американской печати. Госсекретарь Дин Раск, мнение которого президент хотел услышать одним из первых, мучительно соображал, что сказать. По ходу выступления он сформулировал два возможных варианта американского ответа: «быстрый удар» и сугубо дипломатические акции. При этом под «быстрым ударом» американский дипломат понимал не обязательно военное вторжение на Кубу, а целый комплекс военных, дипломатических и политических акций, которые заставили бы Советы отказаться от своих планов. Дипломатические акции, которые имел в виду Раск, могли бы включать консультации с членами Организации американских государств и посылку военных инспекторов этой организации на Кубу, личное послание Фиделю Кастро с объяснением того, что «Советы хотят пожертвовать Кубой, намереваясь уничтожить или предать Кубу».
Размышляя вслух над возможными путями решения проблемы, Дин Раск предложил принять комплекс чисто военных мероприятий, в том числе мобилизацию резервистов, укрепление группировки войск в Гуантанамо и в юго-восточной части США, «наращивание тяжелых сил, если их нет в этих районах». Упомянул он и необходимость активизации тайных операций и партизанских действий на самой Кубе.
На международной арене, по мнению Д. Раска, было необходимо провести консультации с членами НАТО. Впервые госсекретарь упомянул о необходимости «полной изоляции Кубы пока без введения силовой блокады».
И наконец, Раск призвал предупредить Хрущева о том, что «возникает очень серьезный кризис» и «США обязаны будут в соответствии со своими обязательствами принимать соответствующие меры, что может привести к всеобщей войне».
«Господин президент! – завершил свое выступление Дин Раск. – Такова моя первая реакция на эту информацию. Мне необходимо несколько часов, чтобы подумать, обсудить ситуацию с моими коллегами и доложить вам предложения Госдепартамента».
В разговор вмешался министр обороны Р. Макнамара. Перед тем как обрисовать возможный вариант военного ответа США на создавшуюся ситуацию, он сформулировал несколько предварительных соображений.
Во-первых, авиационные удары по советским ракетам на Кубе возможны только в том случае, если эти ракеты еще не развернуты окончательно. Если же их развертывание закончено, подчеркнул американский министр обороны, то вряд ли возможно будет их полностью уничтожить до того, как они будут запущены, а это приведет к хаосу на восточном побережье страны или в радиусе 600-1000 миль от Кубы. Во-вторых, воздушные удары по Кубе должны проводиться не только по позиционным районам ракет, но и по аэродромам, самолетам на аэродромах и в укрытиях, а также по потенциальным местам хранения ядерного оружия. При этом, по словам Макнамары, воздушные удары неизбежно приведут к жертвам среди населения Кубы в размере сотен или даже нескольких тысяч человек.
Далее министр обороны перешел непосредственно к характеристике военного варианта действий. Итак, к авиационному удару по Кубе ВВС США могут быть готовы через несколько дней, а при необходимости – даже через несколько часов. Он может длиться несколько дней. Примерно семь дней, по расчетам Макнамары, может потребоваться на подготовку вторжения на Кубу с воздуха и с моря.
Генерал М. Тэйлор, буквально накануне ставший председателем Комитета начальников штабов вооруженных сил США, отметил важность фактора времени и подчеркнул решимость военных уничтожить все цели на Кубе в первом авиационном ударе.
Вся военная операция, как виделось Тэйлору, должна была состоять из трех фаз. На первом этапе, в ходе «паузы», будет идти активная и всесторонняя подготовка сил и средств и интенсивная разведка. Затем – воздушный удар против всех упомянутых министром обороны целей; морская блокада; усиление Гуантанамо и эвакуация членов семей американских военнослужащих там; активная воздушная разведка. И на последнем этапе – принятие решения о целесообразности военного вторжении на Кубу. «Я думаю, – подчеркнул высокопоставленный американский военный, – что это будет самой трудной военной проблемой всей кампании, над которой следует хорошо подумать перед тем, как сделать шаг в эту глубокую грязь на Кубе».
В ходе утреннего совещания в кабинете Дж. Кеннеди 16 октября 1962 года высказывались различные точки зрения, собравшиеся американские политики спорили, не соглашались друг с другом. Сам президент внимательно слушал, лишний раз не встревая в ход обсуждения, не навязывая свое мнение.
Роберт Макнамара занял очень осторожную позицию по вопросу силового ответа Вашингтона на акцию Москвы. «Мы не знаем, какова система связи Советов с этими ракетными позициями, – настаивал он на своей точке зрения. – Мы не знаем, каков их контроль над боеголовками. Если мы увидим боеголовку на позиции и мы знаем, что эта пусковая установка может быть применена для запуска этой боеголовки, то я, честно говоря, буду категорически против нашего воздушного удара. Чем далее, тем больше будет опасность для нашей страны по сравнению с возможными выгодами авиационного удара по Кубе».
В ходе обсуждения создавшегося положения участники совещания в Овальном кабинете сами пришли к осознанию аналогии между советскими ракетами на Кубе и американским наступательным оружием в Турции и Европе. Дин Раск выдвинул соображение, что «Хрущев знает о нашем ядерном превосходстве и знает, что мы не живем под угрозой страха со стороны его ядерного оружия в той степени, как это приходится делать ему… Возможно, он хочет, чтобы мы почувствовали, что значит жить под угрозой ракет средней дальности».
– Сколько у нас оружия в Турции? – поинтересовался Дж. Кеннеди.
– У нас там ракеты «Юпитер», – задумчиво начал генерал Тэйлор.
Его перебил Макнамара:
– Около пятнадцати, насколько я помню. Есть также самолеты – носители ядерного оружия.
Затем речь зашла о ядерных боеголовках для советских ракет на Кубе. Есть или нет ядерное оружие на Кубе – никто из официальных лиц в Овальном кабинете президента США ответить не мог. Помощник Дж. Кеннеди по вопросам национальной безопасности Банди назвал этот аспект «блефом» со стороны Москвы.
Утреннее совещание у президента США в Овальном кабинете закончилось ничем: никаких решений принято не было. Необходимо было изучать проблему дальше – таково было общее резюме президента Джона Кеннеди.
Во второй половине дня 16 октября прошло несколько рабочих совещаний в военном ведомстве и Госдепартаменте США. Последняя встреча, на которой присутствовали фактически все высокопоставленные деятели США, завершилась в 23.00. В Вашингтоне шел процесс выработки предложений для представления президенту. В результате совещания министра обороны с членами Комитета начальников штабов вооруженных сил США были выработаны некоторые нормативы проведения авиационного удара, который рассматривался еще на утреннем заседании у президента в Белом доме. Макнамара доложил Кеннеди, что между принятием политического решения о нанесении авиационных ударов до практического осуществления этой операции необходим зазор в 24 часа. Для проведения авиационной операции ВВС США готовы обеспечить 700-1000 самолето-вылетов в день. Вся же воздушная операция, по словам генерала Тэйлора, могла бы продолжаться пять-шесть дней.
Под конец напряженного дня 16 октября в Белом доме задались и другим вопросом: а какой ущерб могут нанести советские наступательные вооружения на Кубе в случае их применения против США. Для многих политиков оказалось откровением заявление генерала Тэйлора о том, что США «очень уязвимы против обычных бомбовых ударов, особенно проводимых с малых высот в районе Флориды». Поясняя свою мысль, председатель Комитета начальников штабов заявил: «Вся наша система ПВО создана для противодействия с других направлений. У нас никогда не было ПВО от самолетов противника, летящих на малых высотах. Поэтому вполне возможно для самолета МиГ с обычным оружием на борту вторгнуться в наше воздушное пространство и нанести нам ущерб».
Итогом длительных обсуждений возможных действий США в ответ на размещение советских ракет на Кубе стало размежевание участников дискуссий на сторонников и противников военной акции. Министр обороны Р. Макнамара и председатель Комитета начальников штабов генерал М. Тэйлор, как ни странно, оказались в стане «голубей».
– Так вы против вторжения? – задал Тэйлору прямой вопрос Дж. Кеннеди.
Ответ генерала был однозначный:
– В данный момент – против.
– Господин президент, – вмешался в диалог Макнамара, – мне кажется, нам надо очень хорошо подумать о возможных последствиях военной акции с нашей стороны. Как отреагирует мир на это. Каким станет мир после такого шага.
Затянувшаяся дискуссия подошла к концу, однако у ее участников появилось больше вопросов, чем ответов. Все сошлись на том, что для принятия решения необходимы новые, более точные данные аэрофоторазведки.
Поздно вечером 18 октября 1962 года в ЦРУ США была подготовлена совершенно секретная справка «Объединенная оценка советской угрозы с территории Кубы», основанная на данных аэрофоторазведки, проведенной самолетами-шпионами 14, 15 и 17 октября, и на информации, полученной от американского шпиона в Москве Олега Пеньковского.
В справке отмечалось: «В западной части Кубы в двух позиционных районах развернут как минимум один советский полк, состоящий из 8 пусковых установок и 16 баллистических ракет средней дальности SS-4 с дальностью пуска 1020 миль». Эти мобильные ракетные комплексы «необходимо считать функционирующими», ракеты могут быть запущены через 18 часов после принятия решения об их запуске. Кроме того, как указывалось в справке ЦРУ, в районе Гаваны шло строительство позиционных районов для ракет, окончание возведения которых ожидалось в декабре 1962 года. Эти районы, по мнению американских экспертов, предназначались для баллистических ракет промежуточной дальности SS-5 с дальностью пуска 2200 миль и могли быть введены в строй к декабрю месяцу.
ЦРУ отмечало, что личный состав, обслуживающий выявленные ракетные позиции, был полностью советским. Никаких данных о наличии ядерного оружия в распоряжении американской разведки не было, однако, как указывалось в справке, «можно предположить, что на Кубе в настоящее время могут быть атомные боеголовки для поддержки наступательных возможностей ракет, как только закончится их полное развертывание». Вероятный вес ядерных боеприпасов оценивался в 3000 фунтов, а мощность – до нескольких мегатонн.
Вывод справки ЦРУ США гласил: «Советский Союз намерен превратить Кубу в важнейшую стратегическую базу, а не в символическую демонстрацию силы. Комбинация ракет с дальностью полета 1020 и 2200 морских миль представляет собой общую угрозу для США и большинства латиноамериканских государств».
На следующий день, 19 октября, для доклада военно-политическому руководству США в ЦРУ была подготовлена «Специальная национальная разведывательная оценка», получившая название «Советская реакция на некоторые варианты действий США в отношении Кубы». В ней в сжатом, концентрированном виде даны исходные соображения для принятия президентом США решения в создавшейся ситуации. Важнейшие положения этого документа гласили:
«Оценка
1. Главной целью военных приготовлений Советов на Кубе является демонстрация того, что мировой баланс сил сдвинулся в их пользу, что США отныне не смогут предотвратить продвижение наступательной мощи Советов даже в их собственном полушарии. В этом смысле, естественно, они ожидают, что их военные развертывания рано или поздно станут всем известными.
2. Существует вероятность того, что СССР устанавливает эти ракеты с целью использования их в процессе выторговывания уступок со стороны США в других регионах мира. Мы считаем это, однако, маловероятным. Открытый вывод советских ракет с Кубы может создать серьезные проблемы для отношений СССР с Кастро. Это может вызвать сомнения в твердости советских намерений защищать режим Кастро и, возможно, поставит под сомнения советские обязательства в других регионах мира.
3. Если США согласятся с развертыванием стратегических ракет на Кубе, Советы продолжат развертывание своих стратегических вооружений на Кубе. У нас нет данных для оценки уровня военных сил, который они намерены достичь, но уже сегодня ясно, что он превысит пределы символических возможностей…
4. Американское приятие советского развертывания стратегических ракет вызовет воодушевление у коммунистов, прокоммунистов, антиамериканских сил в странах Латинской Америки и других регионах. И наоборот, антикоммунисты и все, кто связывает свои интересы с американскими, окажутся сильно разочарованными. Совершенно ясно, что в долгосрочной перспективе будет иметь место падение уверенности в американской мощи и решимости, равно как и общее падение американского влияния…»
В последней части «Специальной национальной разведывательной оценки» прогнозировались возможные ответные шаги Советского Союза на военные акции США. Этот фрагмент представляет особый интерес:
«Советская реакция на использование военной силы Если США предпримут прямые военные действия против Кубы, Советы окажутся автоматически в положении, когда они будут вынуждены ответить таким образом, который позволит им если не спасти Кубу, то нанести уравновешивающий ущерб интересам США…
Реакция Советов на любые формы американских действий будет характеризоваться встревоженностью и возбуждением, так как они никак не ожидают, что США пойдут на военные действия после советских предупреждений об угрозе ядерной войны. Они сочтут американские военные акции серьезным вызовом престижу СССР. Мы должны, безусловно, признать возможность того, что Советы, вынужденные предпринять ответные шаги, могут вновь ошибиться в своих расчетах и ответить таким образом, который может привести к возникновению всеобщей войны.
С другой стороны, Советы не имеют официального договора с Кубой и не признают, что имеют советские базы на острове. Это положение позволяет им избежать риска решительного ответа под предлогом того, что американские военные действия против Кубы являются акцией, напрямую их не затрагивающей. Мы не верим, что СССР нападет на США или с советских баз, или своими ракетами с Кубы, даже если эти ракеты уже развернуты и не будут выведены из строя до того, как будут приведены в состояние готовности к пуску.
В связи с тем, что СССР не осмелится прибегнуть к всеобщей войне и не может надеяться на то, что сможет одержать верх на локальном уровне, Советы почти наверняка выберут вариант ответных действий за пределами Кубы. Время и место проведения таких ответных шагов будут зависеть от развития обстановки и степени понимания Советским Союзом американской позиции. Наиболее вероятным местом для проведения ответного удара может стать Берлин…
Мы считаем, что независимо от варианта, выбранного СССР в качестве ответного удара, советские лидеры не прибегнут к намеренному развертыванию всеобщей войны или к таким военным акциям, которые, по их мнению, могут привести к риску возникновения всеобщей войны».
20 октября 1962 года «Специальная национальная разведывательная оценка» была дополнена новыми данными о составе группировки советских войск на Кубе и под номером SN1E 11-19-62 доложена президенту Джону Кеннеди.
Именно в этот день впервые американская разведка обнаружила хранилище для ядерных боеприпасов возле одной из вскрытых позиций советских ракет на Кубе. У ЦРУ еще не было фактов, неопровержимо свидетельствующих о том, что ядерное оружие уже доставлено на остров, однако, как счел Исполком СНБ, «благоразумно предположить, что оно доставлено».
А в 14.30 того же дня в Овальном кабинете президента США собрался расширенный состав Совета национальной безопасности, бурное заседание которого продолжалось около трех часов.
Минут двадцать члены Совета внимательно слушали и обсуждали доклад Национального центра по дешифрированию аэрофотоснимков. Впервые именно на этом мероприятии прозвучал вполне естественный вопрос президента, почему о советских ракетах в Вашингтоне узнали только 14 октября, а не ранее.
Рэй Клайн, заместитель директора ЦРУ по разведке, заявил, что с 29 августа по 14 октября над Кубой не проводились полеты самолетов U-2. Это было вызвано, по его словам, во-первых, нелетной погодой, а во-вторых, нежеланием провоцировать ПВО, которую «Советы в тот период как раз в срочном порядке разворачивали на Кубе с использованием своих зенитных ракет».
Странное объяснение представителя ЦРУ не вызвало никакой реакции президента, хотя это было явным свидетельством провала в деятельности американской разведки. Ведь плохая погода не помешала Советскому Союзу осуществить стратегические морские переброски своих ракет и ядерного оружия и успешно развернуть их на острове Куба.
Всего, как было объявлено на заседании Совета национальной безопасности США, Советский Союз разместил на Кубе 16 ракет SS-4 с дальностью полета 1020 морских миль и временем приведения ракет в состояние полной готовности к пуску 18 часов.
На заседании рассматривались два варианта действий США в создавшихся условиях: блокада и авиационный удар по Кубе. Инициатором и ярым сторонником принятия первого – «блокадного» – варианта выступил Роберт Макнамара.
«Мы должны быть готовы к тому, – заявил министр обороны США, – чтобы вывести американские стратегические ракеты из Турции и Италии, а возможно, и пойти на соглашение ограничить использование нашей базы в Гуантанамо каким-то небольшим сроком. Мы можем добиться вывода советских ракет с Кубы, только если мы готовы предложить что-либо взамен в ходе переговоров». Макнамара выступил против идеи предъявить Москве ультиматум, в котором бы заявлялось о неизбежности авиационного удара по Кубе, если ракеты не будут вывезены.
Каковы же были, по мнению Макнамары, плюсы и минусы «блокадного» варианта действий? К недостаткам этого плана он отнес несколько моментов: блокада вряд ли ускорит вывод ракет; она может обернуться серьезными политическими неприятностями для США; международные позиции США могут пострадать. В то же время блокада, в представлении Роберта Макнамары, могла решить следующие задачи: обеспечить меньше проблем в отношениях США с их союзниками; избежать необходимости нанесения «внезапного авиационного удара, противоречащего американским традициям»; «выставить США в лучшем свете как лидера свободного мира»; избежать необходимости применения решительных военных акций, провоцирующих такой ответ СССР, который мог бы привести к перерастанию кризиса во всеобщую войну.
Главным критиком позиции министра обороны выступил председатель Комитета начальников штабов генерал М. Тэйлор. «Настало время действовать, потому что сейчас у нас есть, возможно, последний шанс уничтожить эти ракеты, – начал он. – Если мы не предпримем никаких действий сейчас, то ракеты будут замаскированы так, что мы не сможем их обнаружить. Поэтому, если их не уничтожить сейчас, мы должны будем жить с ними, со всеми вытекающими отсюда проблемами для обороны США». Более того, как подчеркнул Тэйлор, блокада Кубы «вряд ли остановит русских от развертывания ядерных боеголовок на Кубе силами своей авиации».
Второй вариант действий США в создавшихся условиях представлял помощник президента по вопросам национальной безопасности М. Банди. Это был план по нанесению авиационного удара по позициям советских ракет на Кубе. Помимо Банди, его поддерживали генерал Тэйлор и все начальники штабов видов вооруженных сил США. С некоторыми оговорками и уточнениями вариант воздушного удара поддержали директор ЦРУ Маккоун и министр финансов США Диллон.
Им возразил Роберт Макнамара, который заметил: «В ходе воздушного удара вряд ли удастся уничтожить все ракеты и пусковые установки на Кубе. В лучшем случае мы уничтожим две трети этих ракет. Оставшиеся невредимыми ракеты могут быть запущены с мобильных пусковых установок, которые останутся непораженными». Авиационный удар, как то планируется Комитетом начальников штабов, потребует проведения 800 самолето-вылетов. «Несколько тысяч русских будут убиты, – настойчиво проводил он свою мысль, – на Кубе наступит хаос, будут предприняты попытки свержения правительства Кастро. Воздушный удар, скорее всего, вынудит нас прибегнуть к вторжению на Кубу. А Советы вряд ли оставят удар по Кубе без ответа. В таких условиях США могут потерять контроль над ситуацией, которая может перерасти во всеобщую войну».
Брат президента – министр юстиции США Роберт Кеннеди – в свою очередь предложил принять компромиссный вариант действий: ввести блокаду; предупредить СССР о недопустимости размещения ракет на Кубе; выждать некоторое время, чтобы дать Москве возможность одуматься и только затем прибегнуть к авиационному удару.
В конечном счете этот «умеренный» вариант был одобрен президентом.
В воскресенье 21 октября президент США и его ближайшее окружение вновь были на своих рабочих местах. В 11.30 в Овальном кабинете Белого дома началось очередное совещание у президента, продолжавшееся всего около часа. На этот раз на нем присутствовали только «силовики»: министр обороны Р. Макнамара, председатель Комитета начальников штабов генерал М. Тэйлор, генералы Суини и Лемэй, а также министр юстиции Р. Кеннеди. Минут через двадцать к ним присоединился директор ЦРУ Маккоун.
В повестке дня совещания стояли военные аспекты возможных действий США. По расчетам, военное вторжение на Кубу могло бы начаться через семь суток после начала воздушной операции. Данные американской разведки говорили о нахождении на Кубе примерно 40 баллистических ракет. В то же время, по оценкам технических специалистов, советские суда за последнее время уже могли доставить на Кубу 48 баллистических ракет. Разведке было известны координаты только 30 позиций ракет. Гарантий поражения всех советских ракет в ходе воздушного удара никто дать не мог.
Вслед за этим командующий Тактическим авиационным командованием ВВС США генерал Суини озвучил перед президентом план проведения военной кампании против Кубы:
1. Пять позиций ракет класса «земля-воздух» в окрестностях выявленных позиционных районов баллистических ракет будут подавлены 8 самолетами. Три аэродрома, на которых базируются истребители типа МиГ, будут атакованы тремя группами по 12 самолетов в каждой. Всего на это отводится 100 самолетовылетов.
2. Каждая из пусковых установок в 8 или 9 выявленных районах (всего 32–36 пусковых установок) будут атакованы группами по 6 самолетов. Всего в этих целях будет совершено около 250 самолетовылетов.
3. Уничтожение аэродромов и размещенных на них советских бомбардировщиков Ил-28, для чего необходимо совершить еще около 150 самолетовылетов.
4. Воздушная операция должна продолжаться несколько дней, а далее неизбежно должно следовать вторжение на Кубу.
Генерал Суини выразил уверенность в том, что авиаудар будет «успешным», хотя и отметил, что даже в лучшем случае не все ракеты будут уничтожены. Тэйлор уточнил этот момент: «Лучшее, что мы можем обещать вам, господин президент, – это уничтожить 90 процентов выявленных ракет».
Выслушав своих военных, президент Джон Кеннеди приказал быть в готовности к нанесению авиационных ударов в понедельник, 22 октября, или в любой последующий день грядущей недели. Однако сам он склонялся к «блокадному» варианту действий.
Во второй половине дня 21 октября опять в кабинете Дж. Кеннеди собрались его ближайшие помощники. На повестке дня стоял вопрос о процедурах установления блокады. По этому вопросу выступил начальник штаба ВМС США адмирал Дж. Андерсон. По его словам, каждый корабль или судно, входящее в зону «карантина», получит сигнал остановиться для проведения инспекции. Если этот сигнал будет проигнорирован, то военно-морские силы откроют предупредительный огонь. Если и после этого корабль или судно не выполнит приказ, то будет открыт огонь на поражение в кормовую часть, чтобы вывести из строя руль.
Выслушав своего адмирала, президент США выразил сомнение, не окажется ли «непослушный» корабль или судно потопленным в результате такой атаки. Андерсон заверил Дж. Кеннеди, что «все будет хорошо», что «для вывода из строя судна не обязательно топить его».
Джон Кеннеди подвел итог слушаниям, подчеркнув, что в создавшихся условиях, перед лицом серьезных угроз, «самой большой опасностью является ничего не предпринимать».
А меры действительно предпринимались Вашингтоном беспрецедентные.
Ровно в полдень 22 октября Стратегическое авиационное командование ВВС США привело в повышенную боевую готовность свои атомные бомбардировщики В-52. В соответствии с планом, в воздухе должна была постоянно находиться одна восьмая часть самолетов этого типа: один самолет садился, другой взлетал. ВВС США привели в готовность и свои старые бомбардировщики – носители ядерного оружия В-47. 183 машины этого типа были скрытно распределены по 33 гражданским аэродромам и военным авиабазам. За 9 часов все истребители командования ПВО США получили ракеты с ядерными боеголовками. Подводные лодки с ракетами «Поларис» заняли позиции для нанесения ракетно-ядерного удара по Советскому Союзу и его союзникам.
Отставив, но не отказавшись полностью от военной акции против Кубы, Дж. Кеннеди 22 октября подписал Меморандум национальной безопасности номер 196, в котором объявлял о создании в рамках Совета национальной безопасности специального Исполнительного комитета в составе тринадцати членов. Руководство этим Исполкомом Кеннеди взял на себя лично. Фактически такой орган был сформирован еще 16 октября, сразу после получения информации о советских ракетах на кубинской территории, однако 22 октября этот спонтанный шаг был оформлен официально. В состав Исполкома вошли вице-президент, госсекретарь и его заместитель, министр обороны и его заместитель, министр финансов, министр юстиции, директор ЦРУ, председатель Комитета начальников штабов, чрезвычайный и полномочный посол, специальный советник президента, помощник президента по вопросам национальной безопасности.
С этого момента все решения по ситуации вокруг Кубы, важные и второстепенные, серьезные и несущественные, решались на регулярных утренних заседаниях Исполнительного комитета.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.