Посольство в Рим и отношение Папы к возможности похода на Константинополь

Посольство в Рим и отношение Папы к возможности похода на Константинополь

«Тогда бароны переговорили между собой и сказали, что они пошлют в Рим к апостолику, ибо, как им было известно, он считал, что они совершили злое дело завоеванием Задара; и они выбрали послами двух рыцарей и двух клириков, таких, которые, полагали они, вполне подходят для этого посольства. Из двух клириков один был Нивелон де Кьерзи,[167] епископ Суассонский, а другой – мэтр Жан де Нуайон,[168] который был канцлером графа Бодуэна Фландрского;[169] а из рыцарей один был Жан де Фриэз,[170] а другой – Робер де Бов.[171] И они по установившемуся порядку поклялись на святых мощах, что честно выполнят посольское поручение и что вернутся в войско».[172]

В изложении такого апологета IV Крестового похода, как Виллардуэн, события выглядят весьма радужно. Во-первых, он вообще не упоминает о папском отлучении за взятие Задара. Посольство, если ему верить, отправляется, чтобы развеять «ошибочное» суждение Папы о том, что завоевание Задара было делом злым. Во-вторых, принято оно Папой, согласно его изложению, было весьма милостиво.[173] В действительности, однако, все обстояло далеко не так замечательно, как это хотел бы изобразить Виллардуэн.

Как уже было сказано выше, взятием Задара вопреки папскому запрету, войско навлекло на себя папское отлучение. Хотя Папа и не объявлял этого отлучения дополнительным актом, большая часть войска пребывала в убеждении, что они теперь отлучены от Церкви. В этом был уверен также и сам Папа. Войско пребывало в смущении. Чтобы успокоить их совесть, находящиеся при войске епископы[174] самовольно, не имея на это право, объявили о снятии папского отлучения. По сути, это неканоническое действие должно было просто успокоить умы.[175] Отметим, что прежде епископы практически ничего не делали, чтобы остановить запрещенное Папой нападение на Задар (и если нам известно, как мы писали, о смущении совести епископа Конрада Гальберштадтского, то о колебаниях того же епископа Нивелона Суассонского ни один источник не сообщает). Но эффект от снятия папского отлучения епископами мог быть лишь кратковременным, и посольство было необходимо.

Сообщение Виллардуэна о том, что оно было направлено в Рим, и о составе его руководителей, в общем, вполне точно. Ругая одного из участников посольства, Робера де Бова, за то, что он «он исполнил посольское поручение так худо, что хуже не мог»,[176] он, однако, умалчивает о подробностях. Подробности же были следующими.

Прибыв в Рим в первые недели 1203 г. послы были допущены на аудиенцию к Папе. Они просили, чтобы Папа даровал им прощение и снял отлучение, указывая на то, что их грех был вынужденным и вызван необходимостью (речь о давлении Венеции).[177] Они также просили папских наставлений, которые обязывались выполнить.

Папа Иннокентий был весьма гневен. Он немилостиво принял посольство – в письме, написанном через год епископу Нивелону, он напоминает, как был огорчен грехами своих сынов, и как сурово принимал их тогда. Он был осведомлен о том, что его прямой запрет нападать на Задар был сообщен вождям похода до захвата города, как и о том, что они «не обратили внимания» на распятия, повешенные жителями на стены. Робер де Бов сообщил ему дополнительные подробности – в частности, упомянул о том, что именно венецианский дож Дандоло настоял на захвате Задара вопреки папскому запрету. Папа понимал трудности положения крестоносцев, но не считал, что они могут служить оправданием греха. Как священник, он не мог отказать в отпущении тем, кто раскаивался и просил о милости – как не мог и поставить под удар дело Крестового похода и помощь христианам Святой Земли. Итак, Папа согласился даровать отпущение крестоносцам, но не венецианцам,[178] «которых справедливо считал „дьяволом-соблазнителем“ крестоносного воинства».[179]

Папа отпустил посольство, дав ему два письма[180] и устные наставления, которые были доверены епископу Нивелону Суассонскому – в частности, запрещающие изменять направление похода и двигаться к Константинополю (эти наставления затем были скрыты и сознательно нарушены вождями похода).[181]

Первое письмо было очень суровым, было даже демонстративно опущено приветствие. Папа гневно осуждал крестоносцев за содеянное в Задаре. Он также постанавливал, что незаконное снятие папского отпущения епископами было недействительным. Он, однако, даровал свое отпущение крестоносцам при условии, что они раскаются и возместят понесенный ущерб венгерскому королю. Таково было папское требование, которое, однако, так и не было никогда исполнено. Клирики должны были также сообщить войску, что им впредь запрещается нападать на каких-либо христиан, иначе, чем по серьезной и справедливой причине – и то только с согласия Апостольского Престола (что, как мы увидим, также не было исполнено). Наконец, от лидеров похода требовалось письменно обязаться впредь повиноваться папским приказам. На этих условиях Папа дал право своим представителям снять папское отлучение:

«Итак, чтобы преступление ваше вполне очистилось, мы всех вас предостерегаем и со всем тщанием побуждаем и через апостольское писание, строго предписывая, вам поручаем, чтобы [c] таким подобающим для кающихся отступлением от греха через покаяние умилостивили Господа и как удовлетворение [за грех] поддерживали соседей, вернув все, что вам от задарцев досталось в добычу, и от подобного в дальнейшем строго воздерживались. Так как <…> это неслыханно, чтобы кто-нибудь вас, кого Римская Церковь связывает, покушался освободить, кроме, может быть, находящихся при смерти, потому не было того освобождения, которое вам дали епископы, находящиеся с вами в войске; <…> [также повелевается] чтобы подобного в будущем строго остерегались, чтобы не нападали на земли христиан и не оскорбляли [их] в чем-либо, разве лишь, может быть, они легкомысленно помешают вашему пути, или другая справедливая или неминуемая причина, может быть, случится, вследствие чего будет нужно совершить [это], посоветовавшись с апостольским престолом. Некоторые другие слова, которые мы сказали устно, упомянутые епископы смогут сами вам устно изложить. Итак, мы напоминаем всем вам и ободряем в Господе и апостольским писанием приказываем, чтобы вы вышеупомянутого короля Венгрии смиренно умоляли, чтобы по унаследованном им от рождения королевскому милосердию ту обиду, которую вы причинили ему, для Бога и ради Бога вам милосердно простил».[182]

Что касается венецианцев, то они оставались отлученными. Это, однако, создавало трудность – ведь без их помощи крестоносцы не могли добраться до Святой Земли. Во втором послании, предназначавшемся руководителям похода, Папа указывает, что венецианцы могут получить отпущение в случае раскаяния. Если же они не раскаются, то отлучение остается в силе – однако крестоносцам позволяется взаимодействовать с ними в практическом отношении до прибытия в Святую Землю (тут проводилась аналогия с членами семей отлученных, которым не возбранялось общаться с ними, живя под одной крышей).[183]

Содержание первого письма, однако, не было объявлено крестоносцам. Бонифацио Монферратский и другие вожди, вместе с вернувшимися посланниками, не сообщили им о том, что венецианцы находятся под отлучением.[184] Простой рыцарь, де Клари уверен, что послы получили грамоту, снимающую отлучение со всех.[185] Бонифацио пишет Папе о том, что сообщение об отлучении венецианцев может внести серьезный разлад в крестоносное войско, и что по этой причине он не сообщил о решении Папы. Он сообщит, если Папа будет настаивать.[186] Отправляя это письмо, Бонифацио вполне мог знать, что ответ Иннокентия III уже не застанет войска, собирающегося отправляться в Константинополь, на месте.

Папа отвечает Бонифацио, приказывая ему огласить решение об отлучении венецианцев, если он не хочет навлечь такое же отлучение на себя самого. В этом же ответе Иннокентий III еще раз прямо запрещает войску идти к Константинополю:

«Итак, никто из вас пусть не обманывает себя опрометчиво, пусть не позволяет себе занимать землю греков или грабить <…> император Константинопольский, свергнув своего брата, и даже ослепив, узурпировал власть. Разумно, какой бы ни был в этом или другом этот император, и как бы не провинились люди, порученные его юрисдикции, но все таки не ваше [дело] судить об их проступках, и не для того вы приняли знак креста, чтобы карать эту несправедливость, но скорее за оскорбления Распятого, послушанием Которому вы особенно обязаны.

<…> Итак, мы напоминаем вашей знати, и ободряем внимательно, и апостольским писанием вам, предписывая, поручаем, чтобы вы не обманывали себя самих и другим не дозволяли обманываться и делать под видом благочестия то, чего да не будет; <…> но лучше, бездействуя по ничтожным поводам и в притворной нужде, переправились на защиту св. Земли и покарали несправедливость, [причиненную] Кресту <…> Иначе же, так как мы не можем и не должны, мы никоим образом не обещаем вам благодать отпущения. Смысл же предписания нашего в том, что мы вам, под угрозой отлучения, запрещаем пытаться вторгаться в земли христиан или оскорблять [их], разве что или они легкомысленно воспрепятствуют вашему пути, или, может быть, случится другая справедливая и неизбежная причина, из-за чего вы можете поступить иначе, посоветовавшись с нашим легатом <…>. Но, чтобы вина дожа и народа венецианского не привела к вашему [собственному] наказанию, мы желаем и предписываем, чтобы письмо наше, которое мы поручили им передать, и которое для этого вами получено, вы огласили им, чтобы они не обрели извинения в грехах».[187]

Этот, последний ответ Папы, однако, уже не застает войска в Задаре. Еще до того, как Папа успевает его отправить, крестоносцы отплывают. Поход на Константинополь начат.[188]