Евнухи-чиновники

Евнухи-чиновники

Столичные евнухи в качестве ревизоров на местах получали два вида временных назначений: военные инспекторы и региональные инспекторы. Впервые эти поручения выполняют в 1410 г. Ван Ань и Ма Цзин. Впоследствии инспекции евнухов на местах становятся регулярными.

Когда в 1596 г. некий Чжун Чунь подал императору доклад с ходатайством «открыть» рудники, при дворе смекнули, что можно получить новый источник доходов. Император официально разрешил разработку руд, но к каждой шахте, открытой на частные средства, прикомандировывали доверенное лицо — обычно это был евнух — призванное следить за добычей и взимать долю в пользу казны. Надзору присланных евнухов подверглись вслед за горноразработками и другие виды производства. Так, в Тяньцзине чиновники-евнухи брали налог с доходов лавочников, в Гуандуне — с тех, кто занимался продажей жемчуга. В приморских провинциях Чжэцзян, Фуцзянь и Гуандун отчуждалась часть доходов с «пристаней», в Чэнду — с чая и соли, в Чунцине — с ценной древесины. Дополнительную пошлину стали взимать с речных и морских судов, магазинов, ловли рыбы и собирания камыша, даже с жилых домов и прочих построек.

Евнухи — собиратели пошлины для казны стали действовать в столице, городах и мелких городишках, на перевозах через реки и у пристаней. Современники жаловались, что куда бы ни приезжали эти агенты казны, они подбирали себе в помощь «негодных людей»; взимая пошлины, заглядывали даже в корзины и горшки, завели систему шпионажа. Меньшая часть денег и ценностей поступала в казну, а большая — текла в карманы евнухов. Как отмечалось в династийных историях, «народ не видел спокойных дней», а Поднебесная была подобна «кипящему котлу».

Дворцовые евнухи захватили контроль над управлениями торговых кораблей. В «Гуандун тун чжи» записано: «Распоряжались доставленными в дань товарами дворцовые евнухи, а чиновники тицзюя [из управлений торговых кораблей] ведали лишь регистрацией, и только». Со временем в руках скопцов оказались и посты начальников управлений торговых кораблей.

Под контролем евнухов находилась заготовка отборных товаров на местах для дворцового потребления, а также провианта для армии.

Итак, под контроль евнухов попали:

Разработка месторождений полезных ископаемых. При императоре Шэньцзуне (1573–1620) практически на каждом руднике можно было встретить евнуха-уполномоченного.

Сбор продовольственных налогов на местах.

Сбор внутренней таможенной пошлины.

Специализация евнухов в сфере сбора налогов, пошлин и составления реестров открывала безграничные возможности для их личного обогащения на посту, чем и пользовалось большинство скопцов.

Таким образом, заветы императора Тайцзу не были осуществлены.

Принято считать, что в истории императорского Китая было три периода могущества евнухов: Восточная Хань (II–III вв. н. э.), Поздние Тан (750–907) и Мины (1368–1644).

Во второй половине правления династии Тан при императорском дворе все более усиливались столкновения между евнухами и чиновной бюрократией. Императоры в эти годы единственно надежными людьми считали евнухов. Да это и понятно: как утверждают китайские историки, исходя из династийных хроник, из 10 императоров, сменявшихся в период Поздней Тан после правления императора Муцзуна (821–824), смена 8 человек произошла при поддержке евнухов, один — последний император Айди (904–907) — был возведен на престол и свергнут генерал-губернатором Чжу Цюаньчжуном и только один император Цзинцзун сам без помощи евнухов взошел на трон. Среди этих 10 императоров — двое были убиты евнухами, в том числе уже упоминавшийся Цзинцзун, а также Сяньцзун.

Известно, что в период правления тайского Сюаньцзуна (712–756) евнух Гао Лиши, пользуясь благосклонностью и доверием императора, стал прибирать к рукам политическую власть. В то время евнухов, «носивших желтые цвета» (то есть императорские), было три тысячи человек, свыше тысячи человек носили цвета аристократических домов. Евнухи имели роскошные дворцы и пышные поместья с плодородными землями. Влияние и могущество евнухов постоянно росло, однако в то время они еще не располагали военной властью. Суцзун, заняв императорский престол в Линъу, стал еще благосклоннее к евнухам и их требованиям и прихотям за поддержку, оказанную ими новому императору. В ходе подавления мятежа Ань Лушаня и Ши Чаои евнух Юй Чаоэнь, назначенный главным инспектором армии, в подчинении которого находились все фронтовые войска, начал контролировать военную власть. Когда же мятеж был подавлен, Суцзун назначил Юй Чаоэня инспектором войск (шэньцецзюнь), расположенных в Шаньчжоу для обороны Тунгуаня. Дайцзун (762–779), бежавший в Шаньчжоу от нашествия туфаней, после их отхода перевел шэньцецзюнь в Чанъянь, официально преобразовал их в дворцовую стражу и назначил Юй Чаоэня ее командующим. После военного бунта в Цзинъюане Дэцзун (780–805) стал оказывать евнухам еще большее доверие. Они уже полностью прибрали к рукам дворцовую стражу и вошли в состав тайного совета. Императорская власть, таким образом, постепенно переходила к евнухам. В период правления Сяньцзуна (806–820) евнух Тутучэньцуй подчинил себе военачальников по всей стране, единолично отдавал приказы о военных экспедициях. Таким образом, императорское правительство стало орудием, при помощи которого группа евнухов стала контролировать всю политическую и военную власть в стране.

По мере непрерывного обострения противоречий между представителями правящих классов происходит размежевание евнухов на две крупные группировки.

Непрерывная борьба шла и за пределами императорского дворца между чиновничьей бюрократией, разделившейся на партии и группировки. Наиболее значительной была борьба между двумя домами: Ню и Ли, первый возглавлял Ню Сэнжу, второй — Ли Цзипу. Оба дома, стремясь к власти, вступили в сговор с группировками евнухов и заручились их поддержкой. Ли Цзипу, происходивший из старого служилого рода в Шандуне, стал при императоре Сяньцзуне первым министром. Ню Сэнжу и Ли Цзунминя, которые после сдачи государственных экзаменов стали чиновниками, длительное время не повышали по службе за критику политических мероприятий властей. Евнух Тутучэньцуй в это время ратовал за подавление самостоятельности цзедуши[8] военной силой. Ли Цзипу и другие поддерживали его. Впоследствии была образована так называемая «партия Ли». Ню Сэнжу и Ли Цзунминь стояли за то, чтобы распустить солдат. Установив контакт с дворцовыми евнухами, придерживающимися тех же взглядов, они создали «партию Ню». Лишь после смерти Ли Цзипу Ню Сэнжу и Ли Цзунминь были допущены ко двору в качестве императорских летописцев. После правления Муцзуна (821–824) распри между двумя «партиями» продолжались еще в течение 40 лет.

В 9-й год Тайхэ (835 г.) Вэньцзун (827–840), объединив непридворную чиновную бюрократию, попытался истребить евнухов, но потерпел неудачу. С этого времени все дела в Поднебесной стали решаться в Бэйсы — управлении дворцовой стражи, возглавлявшемся евнухами, а первый министр занимался лишь делопроизводством. В правление Гуцзуна (841–846) группировки евнухов объединились. При Сюаньцзуне (847–859) первым министром Лин Хутао была предпринята новая попытка расправиться с евнухами, но и она ни к чему не привела.

Начиная с последних лет правления Сюаньцзуна и при Ицзуне (860–873), повсюду вспыхивали непрерывные бунты и восстания крестьян. А в первые годы Цяньфу правления Сицзуна (874–888) вспыхнуло крестьянское восстание во главе с Хуан Чао, которое смело династию Тан.

Большинство минских императоров, правивших после Чэнцзу, по утверждению историков Китая, были посредственностями, ввиду чего евнухи по своему усмотрению толковали законы и творили всякие темные дела. Многие евнухи в Минскую эпоху были столь влиятельны, что стали пользоваться всей полнотой власти. Среди них наиболее известными были упоминавшийся выше Лю Цзинь, живший в царствование Уцзуна (1506–1521), и также упоминавшийся Вэй Чжунсянь — современник императора Сицзуна (1621–1627). Причем время его самовластного правления в последний период существования империи Мин было особенно ужасным.

Евнух Вэй Чжунсянь был родом из Сунина в провинции Хэбэй. В детстве и отрочестве он никогда не ходил в школу и имел репутацию распущенного подлеца. Повзрослев, он женился, у него появилась дочь. Однажды, когда он с друзьями проводил время в азартных играх и распутстве, Вэй Чжунсянь, поспорив со своими друзьями, в импульсивном порыве кастрировал себя. Вскоре после этого он приехал в Пекин в поисках счастья — и вот он уже в императорском дворце в качестве придворного евнуха. С помощью взяток и подкупа он пристраивается в покои матери императора Тяньци (1621–1627 гг.). А через некоторое время он становится названым братом евнуха по имени Вэй Чао, а затем и могущественного старшего евнуха Ван Аня. Вэй Чжунсянь начинает бороться со своим «названым братом» за руку кормилицы императора Тяньци — молодой женщины по имени Це. Он прибегает к помощи самого императора, который знал, что его бывшей кормилице правится евнух Вэй Чжунсянь, этот «хэбэйский пьяница» становится «ближайшим другом» Це. История умалчивает о его любовных похождениях в это время, да мы можем также усомниться в его способностях к таким похождениям после кастрации, но близость с Це позволяет ему занять пост секретаря в Канцелярии церемоний двора. Это ведомство отвечало за сохранность императорской печати, делало записи устных указаний императора, до того как они превращались в официальные эдикты Сына Неба, вело официальную хронику двора. Понятное дело, что здесь многое зависело от эрудиции и грамотности чиновников, чем похвастаться Вэй явно не мог. Он мог держаться в этом ведомстве только по протекции Це. Поэтому он искал новые возможности для реализации своих амбиций и планов. В этом ему оказывал помощь и сам император, который практически не вникал в государственные дела, не желал учиться, а занимался строительством домов и дворцов, плотничанием, постройкой мебели, охотой, музицировал, учился танцевать.

Вэй Чжунсянь стал замышлять многочисленные заговоры, становился все более самонадеянным, пренебрегал этикетом двора, позволял себе насмехаться над троном. На третий год правления Тяньци он решил для своих тайных целей создать военизированную организацию евнухов. В нее он привлек 3000 евнухов, которых стал учить военному искусству, верховой езде, евнухам было роздано оружие, создано специальное управление этой организации. Однажды он устроил показательный военный парад своей организации перед 10 тыс. присутствующих. Императорский дворец был превращен в большую казарму, разносился гром барабанов, слышался треск ружей. Несколько цензоров (а цензорат был основан еще в Танскую эпоху, тогда цензоры служили как бы ушами и глазами императора, они контролировали бюрократический аппарат как в столице, так и в провинциях, имея право подавать доклады непосредственно Сыну Неба, минуя промежуточные инстанции) рискнули обратиться к императору с просьбой пресечь нахальные выходки Вэя, но трон оказался глух к этим призывам. Надменный евнух Вэй Чжунсянь наслаждался своим всесилием, одеваясь в военные одежды и гарцуя на лошади вокруг запретного города. Его наглость дошла до того, что он однажды проскакал на лошади мимо места, где император развлекался с несколькими наложницами. Дерзость Вэя, гарцующего на лошади, вызвала яростный гнев императора. В порыве гнева он выстрелил в лошадь наглого евнуха.

При Вэй Чжунсяне сложилась камарилья евнухов. Они сотнями казнили и отрешали от должности министров, выступавших против них. Известно, что первый помощник столичного инспектора Ян Лянь послал наверх доклад, в котором обвинил евнуха Вэй Чжунсяня в 24 тяжелых преступлениях. Податель доклада Ян Лянь и сановники, своей деятельностью связанные с ним и поддерживающие его идеи, по доносу вскоре были схвачены. Чтобы придать следствию большую остроту, их дело объединили с пограничными делами. Под жестокой пыткой заставили одного чиновника показать, что Ян Лянь брал колоссальные взятки. Ян Линя замучили в тюрьме. От десяти других арестованных требовали новых оговоров и продолжали их изощренно пытать, так что «на теле не было живого места». Некоторые, не выдержав мучений и постоянных пыток, покончили с собой.

Клика евнухов, придя к власти, боялась только главнокомандующих и армии, поэтому Вэй Чжусянь принимал против них всевозможные меры, смещал тех, кто одерживал победы, давал ход доносам на самых авторитетных военачальников. Весьма показательна в этом плане трагическая судьба командующего войсками на Ляодуне Юань Чунхуаня, виновного лишь в том, что он наносил поражения маньчжурским войскам и придерживался более прогрессивных взглядов. Юань Чунхуаня неоднократно вызывал император, высказывая ему свою милость, но внезапно по доносу евнухов он был взят под стражу и затем казнен. Репрессии затронули и других военных, что было исключительно опасно для страны в те годы, так как шла война с маньчжурами. Активно стали бороться с дунлиньцами[9]. На них и всех прогрессивных деятелей посыпались доносы один за другим.

Специально назначенные подручные евнуха Вэй Чжунсяня начали чистку государственного аппарата. В 1624 г. дело о 108 дуньлиньцах рассматривалось как дело о «разбойниках» сунских времен, приравнивая каждого из них к знаменитому герою романа «Речные заводи» Сунь Цзяну.

Преступниками были признаны не только сами дунлиньцы, но все, кто сочувствовал им или имел хоть какие-нибудь связи с людьми, подозреваемыми в крамоле. В биографиях многих выдающихся людей того времени — видных сановников, ученых, писателей — встречаются сведения о том, что они были прямо или косвенно обвинены в связях с людьми, близко стоявшими к сторонникам Дунлинь. Все они подверглись арестам, жестоким пыткам, смертной казни, их родственников ссылали, а имущество конфисковывали. Списки имен дунлиньцев были разосланы по империи для их ареста на месте. Училища и академии, которые считались рассадниками политического вольномыслия, приказано было закрыть. В первую очередь по эдикту 1625 г. закрыли академию Дунлинь в Уси, затем академии в Гуаньчжуне, Цзянью и в Хуйчжоу, преподаватели и учащиеся подверглись преследованиям.

Вэй Чжунсянь сам пожаловал себе титул верховного князя — шангуна, евнухи приветствовали его словами «девять тысяч лет», а некоторые потерявшие всякий стыд министры — даже «девять тысяч девятьсот девяносто девять лет». Напомним, что к императору обращались с приветствием «вань суй», что значит «десять тысяч лет». То есть не хватало всего одного года до приветствия подобного императорскому; формально получалось, что его уже почти называли императором.

Недовольство, вызванное в стране правлением евнухов, все росло, и это заставило активнее действовать представителей придворных кругов и сановников, решившихся на дворцовый переворот. В 1627 г. внезапно скончался отстраненный от правления с самого своего восшествия на престол император Юцзяо. После его смерти трон занял его брат, император Юцзянь (1628–1644, известен под девизом правления Чунчжэнь и посмертным титулом Сыцзун), никогда ранее не помышлявший о такой перспективе. На первых порах противникам крайней реакции, которые попытались опереться на нового императора, удалось поддержать решимость государя и разогнать клику временщиков. Евнух Ван Чжунсянь, отрешенный от своего поста, принужден был покончить жизнь самоубийством. Озлобление против него оказалось столь неукротимым, что император приказал казнить его труп. Большинство приспешников этого еще недавно всесильного временщика подверглись смертной казни, разжалованию, ссылке. Власть временщиков пала.

Как вспоминал последний император Китая Пу И, раньше во дворце он слышал разные истории о минском императоре Чунчжэне (1628–1644, последний император минской династии, покончивший с собой в 1644 г. после вступления в Пекин войск крестьянской повстанческой армии под командованием Ли Цзычэна). Ему становилось не по себе, когда рассказывали, что у Чунчжэня под конец жизни остался только лишь один верный ему евнух. Видимо, Пу И хотя не раскрывает всех событий, но имеет в виду захват повстанческими войсками Пекина, который знаком большинству китайцев, и действия некоторых евнухов, которые предали императора.

Кстати сказать, повстанцы не жаловали евнухов. Об этом красноречиво говорит одна из прокламаций повстанцев: «Гуны и хоу едят мясо и носят шелка, а император считает их своей надежной опорой. Евнухи все неразборчивы и глупы, а император считает их своими ушами и глазами».

23 апреля 1644 г. конница повстанческих войск приблизилась к стенам Пекина, в городе ее еще не ждали. Части повстанцев беспрепятственно подошли к городу и расположились у девяти ворот стены, окружавшей столицу. Растерянность при дворе и в правительственных учреждениях возросла до предела, никто не знал, что предпринять. Император созвал совещание, на котором высшие сановники страны продемонстрировали свое полное бессилие.

Утром 24 апреля начался штурм; главный удар прежде всего был направлен на западные ворота столицы Сичжимэнь.

В то время повстанцы, по своей традиции вести переговоры с осажденными, послали в Пекин парламентера. Для этой цели Ли Цзычэн выбрал евнуха, который добровольно сдался повстанцам, и поручил передать императору требование об отречении. «Тот влез по веревке на стену, явился пред очи императора и потребовал отречения от престола», — говорится в истории династии Мин. Император страшно рассердился и ответил, что сам лично будет участвовать в сражении.

Повстанцам ничего не оставалось, кроме как усилить натиск. Во время атаки под гром пушечной канонады проносилась туча стрел, с городских стен не раз стреляли холостыми зарядами, а выстрел большой пушки ранил главным образом своих же. Осаждающие тем временем начали засыпать большой и глубокий ров и готовить осадные лестницы для нового штурма. Повстанцы пошли на приступ сразу в нескольких местах. «Разбойничьи вожди Лю Цзунминь и Ли Го рубили тополя и делали высокие лестницы, и когда настало время пятой стражи, отряд, состоящий из подростков, вскарабкался на стену с северо-восточной стороны», — описывался штурм в одной из династийных хроник. Про молодежные отряды рассказывали, что они действовали как «ножницы, срезающие волосы до корня», они якобы привыкли «к убийствам и грабежам, не печалились и не боялись смерти». Бешено галопируя на лошадях, они распевали песни. Наперегонки вскарабкиваясь на крепостную стену, они не завязывали боя, а лишь прокладывали путь взрослым воинам. Стычки продолжались целый день, а когда стало смеркаться, евнух Цао Хуачунь отворил ворота Чжанъимэнь, это означало, что Пекин сдался. Но имеются и другие варианты описания данного события. «Некоторые рассказывают, что еще раньше внутри города была сделана засада, — говорится в одном из них, — но тайцзянь Цао Хуачунь, младший брат Цао Эра, сообщник мятежников, открыл ворота. Иные говорят, что тайцзянь Ван Сянъяо во главе тысячи человек гарнизона открыл ворота Сюаньумэнь и вышел навстречу разбойникам».

Когда повстанцы уже захватили внешний город, в императорском дворце царила паника. Император Чунчжэнь, понимая, что с уничтожением его семьи и в первую очередь сыновей закончится династия, сделал попытку, спасая от неминуемой расправы своих сыновей, послать их на юг, но вывести их из столицы уже не было никакой возможности, и в конце концов их отправили к родственникам с просьбой спрятать в надежном месте. Всему женскому персоналу дворца и гарема, чтобы они не достались врагу, было приказано покончить с собой. Императрица, которая не имела права ослушаться Сына Неба, повесилась, наложницы бросились в пруды и колодцы. Чунчжэнь лично пытался зарубить свою дочь, но лишь повредил ей руку. Сам он попробовал скрыться, но это ему не удалось. Так минула кошмарная ночь. Утром 25 апреля император приказал созвать на совещание чиновников, но никто не явился. Понимая всю безвыходность положения, он к концу дня повесился на дереве в парке, как гласит легенда, на холме Мэйшань. Написав на поле своей белоснежной одежды собственной кровью несколько слов, осуждавших чиновников и евнухов и отмечавших невиновность народа, он повесился в павильоне на шелковом поясе. В пекинском парке около трех столетий стояло окованное цепями дерево, на котором якобы повесился Чунчжэнь.

Общее между тремя периодами могущества евнухов — это то, что они приходятся на единые национальные общекитайские династии, но при этом третий период существенно отличается от двух первых. Если в ханьское и танское время евнухи приобретают сильное влияние лишь при последних императорах династии, то возвышение евнухов при Минах началось уже в эру правления Юнлэ (1403–1424), т. е. еще при третьем императоре Чэнцзу.

Минские императоры и их современники открыто не высказывали «неприязни» к евнухам, как, например, правители династий Суй, Тан и Сун, которые неоднократно пытались административными мерами ограничить сферу влияния евнухов при дворе. В сунскую эпоху особенно строго следили, чтобы влияние евнухов не распространялось за пределы дворца. Евнухам предписывалось постоянно жить в Запретном городе, а для выхода из него нужно было получить специальное письменное разрешение.

При монгольской династии Юань институт евнухов вообще не функционировал.