Глава I. ОТ «СОЮЗА РУССКОГО НАРОДА» К ЦАРСКОЙ ОХРАНКЕ
Глава I. ОТ «СОЮЗА РУССКОГО НАРОДА» К ЦАРСКОЙ ОХРАНКЕ
О первых шагах жизни Эдуарда Розенбаума известно крайне мало. Даже год его рождения в разных источниках подается по-разному. В анкете, составленной на него 1 ноября 1940 года при первом допросе в Лидском горотделе НКВД, таковым значится 1876 год. Данная дата, записанная, вероятно, со слов допрашиваемого, скорее всего отражала его наивные расчеты на снисхождение к себе по причине солидного возраста, чем реальное положение вещей. Два месяца следственной тюрьмы и почти ежедневные допросы дали понять Розенбауму, что такие уловки ничего не значат по сравнению с теми вопросами, на которые от него требовали ответов. Поэтому, спустя два месяца, в своих «Собственноручных показаниях» настоящей датой своего рождения он назвал 6 апреля 1878 года (по старому стилю). Что же касается места своего появления на свет, то его Розенбаум никогда не скрывал, более того, его название «Одесса» он называл и записывал с особой, типичной для одесситов, внутренней гордостью. Часто в его общении с людьми это слово было своеобразным паролем, позволявшим с ходу устанавливать должный контакт с окружающими.
О своем происхождении наш герой на извилистых поворотах жизни говаривал разное, нередко называя своего отца — потомственного дворянина Лифляндской губернии — то армейским генералом, то флотским адмиралом. «Наследственные владения» последнего также в зависимости от ситуации меняли не только свои размеры, но и место расположения. Иногда разговоры о них ограничивались лишь Латвией, в другой раз они распространялись на юг, в пределы Каменец-Подольской и Киевской губерний. Между тем в большинстве официальных документов, касающихся родителей, значилось, что отцом будущего агента (чем бы он ни занимался, эта профессия была в его жизни главной) был обрусевший немец, служащий Одесской таможни Эдуард Теодорович Розенбаум. Мать Эдуарда Розенбаума — урожденная Дюврэ-Куэ Каролина Сигизмундовна — до своего замужества была артисткой балета. Где и как, на каких сценах она танцевала, что объединило в Одессе этих двух совершенно непохожих людей, сказать трудно. Во всяком случае, в памяти Розенбаума сохранились материнские упреки в адрес отца со ссылками на «загубленную молодость, красоту и талант».
Продвижение по службе Розенбаума-старшего шло не так, как это могло быть, доходы семьи были скромными, что чаще всего и было предметом семейных конфликтов. Несмотря на это, он своей роли главы семейства жене никогда не уступал и молча, терпеливо переносил все обращенные в его адрес нападки. В силу многолетнего нахождения на казенной службе и свойственного большинству немцев уважительного, вплоть до педантизма, отношения к начальству и властям, Эдуард Теодорович воздействовал на становление единственного сына в верноподданическом духе. Мать же, считая себя не просто полькой, а «полькой, в жилах которой течет французская кровь», несмотря на свой ранний разрыв с театром, вносила в семейную жизнь атмосферу возвышенно-романтического отношения ко всему окружающему миру. Такое состояние души иногда заводило ее в разговорах с близкими людьми в состояние некоторой оппозиционности по отношению к властям, впрочем, не заходившей далее обид на начальство своего мужа да критики «мужлана-городового», как-то обидевшего ее традиционным «здрасте» с подкручиванием вверх рыжего уса. Столкновение этих родительских воспитательных стихий находило в душе мальчика, не имевшего рядом никого ближе и роднее маменьки и папеньки, попеременное тяготение ко всему тому, что им было дорого.
В 1896 году он окончил гимназию и несколько лет по протекции знакомых отца служил весовщиком при портовых складах и магазинах. К работе этой Эдуард не питал никакого интереса: высокомерие опытных коллег его раздражало, а распущенность и хамство вечно пьяных грузчиков злили. Единственное, что ему нравилось в порту, так это нарядные пассажирские пароходы, веселая публика на них, музыка… и гудки, как бы зовущие к где-то существующей, неизменно светлой жизни. И молодой человек стал подумывать о профессии морского штурмана. В начале 1902 года, не достигнув и пятидесяти лет, от неожиданного желудочного кровоизлияния умер Розенбаум-старший, что в корне изменило планы сына на будущее. Между тем подходило время отбывать ему воинскую повинность, и в сложившейся ситуации он не смог придумать ничего лучшего, как поступить в том же году в Елизаветградское кавалерийское училище, что в Херсонской губернии. Учился он с желанием, и длиннополая шинель, сапоги со шпорами, шашка на боку — все это волновало воображение будущего кавалериста, но лошадь, выездка и прочее никак не давались ему; быть же посмешищем у тех своих товарищей, что будто бы родились в седле, он не хотел. На втором году учебы в училище он подал рапорт об увольнении, который беспрепятственно начальством был удовлетворен. Не желая ехать домой, к глубоко страдавшей от неудач сына матери, он, по совету ротмистра жандармерии Розмарицы, поступил зимой 1904 года вольноопределяющимся на службу в 11-ю артиллерийскую бригаду, которая дислоцировалась в небольшом городке Луцке. Тогда же состоялась и его вербовка в число царской охранки с получением задания «присматривать за неблагонадежными». Непосредственный начальник Розенбаума, командир 5-й батареи Сергей Владимирович Лукашевич, сумел заметить в нем служебное рвение, умение ладить с товарищами, и уже через год с небольшим он подал прошение вышестоящему командованию о переводе вольноопределяющего Розенбаума в прапорщики. Высочайший указ об этом был опубликован в специальном разделе военной газеты «Русский Инвалид» от 25 октября 1905 года. Этот номер газеты новоиспеченный прапорщик затем долгие годы хранил вместе с другими важными для себя документами. Что же касается агентурной деятельности Розенбаума в армейской среде, то она по разным причинам была тогда малорезультативной.
Революция 1905–1907 годов еще более укрепила в нем верноподданические чувства и желание служить в армии. Он дважды по рекомендации подполковника Лукашевича ездил в Петербург в Михайловское артиллерийское училище для сдачи экзамена на чин подпоручика артиллерии и дважды по иронии судьбы срезался там на экзамене по аналитической геометрии и механике, а готовиться к третьим испытаниям еще через год (как замечал позднее он) не было уже ни энергии, ни желания. В последний раз приезд из столицы в Луцк совпал с выходом в свет правительственного указа о том, что прапорщики могут оставаться в дальнейшем на военной службе с правом производства до чина штабс-капитана через каждые шесть лет. Этот указ Розенбаума в каком-то смысле удовлетворял. С 1905 по 1909 годы в чине прапорщика он служил еще около полугода в 11-й артбригаде, затем во второй запасной артбатарее и, наконец, в 6-м мортирном артдивизионе, который был расквартирован в Киеве. Отсюда по неизвестным причинам он уволился в запас и в сентябре 1909 года поступил на юридический факультет местного университета Святого Владимира.
В бытность студентом университета Розенбаум входил в состав студенческой монархической организации, находившейся под влиянием «Союза русского народа». Возглавлял организацию студент В.С.Голубев, издававший и газету монархически настроенных студентов «Двуглавый орел». Студенты, не принадлежащие к этой организации, называли таковую «Черной сотней». Как-то после одного из собраний Голубев предложил Розенбауму сообщать ему о важнейших событиях из жизни «студентов-прогрессистов», с презрением относившихся к «Двуглавому орлу», а также о постановлениях, выносимых на тайных собраниях землячеств. Таковых же в университете в ту пору было несколько. Сам Розенбаум входил в землячество польских студентов «Огниско» («Очаг»), был хорошо знаком с руководителем землячества украинских студентов «Украина-Подолье» Иваном Моргачевским и председателем землячества «Кавказ» Виктором Дубянским. Трудно сказать, был ли Голубев связан с жандармерией, но как председатель студенческого отдела «Союза русского народа» он постоянно вращался в кругу лиц, поддерживающих правительство. Передавая информацию о своих идейных противниках Голубеву, Розенбаум постепенно вовлекался в сферу интересов органов политического сыска. В своих сообщениях о подпольной деятельности землячеств он говорил преимущественно об их повседневной жизни, характеризовал поступки руководителей, круг их общения. Что же касается постановлений их собраний, то к их числу Розенбаум отнес переданные им Голубеву две-три прокламации, содержавшие призывы к организации студенческих демонстраций в связи с отлучением Святейшим Синодом Л.Н.Толстого от Церкви и преданием его анафеме, а также призывы к отправлению делегации киевских студентов в Ясную Поляну, на похороны писателя.
Благодаря участию в монархической организации и общению с Голубевым, Розенбаум в скором времени познакомился с профессором политической экономии, редактором-издателем местной монархической газеты «Киевлянин» Дмитрием Ивановичем Пихно (1853–1913), бывшим и главой киевского отделения «Союза русского народа». Более того, какое-то время по приглашению профессора он был даже занят в корректуре газеты. Общался он также с судебным инспектором Иваном Александровичем Григоровичем, с военными судьями Киевского военно-окружного суда генералом Смирновым и полковником Мочульским. Приблизительно в то же время он познакомился с подполковником Оже-де-Ран-куром — начальником Киевского железнодорожного жандармского управления. В доме Оже-де-Ранкуров он оказался благодаря дружеским отношениям с сыном подполковника Анатолием, бывшим в 1905 году кадетом последнего класса Киевского Владимирского кадетского корпуса. Затем он учился в Павловском военном училище в Петербурге, был произведен в офицеры.
Спустя годы, в 1924 году, в Польше Розенбаум встретил Анатолия Оже-де-Ранкура уже в качестве артиста русской опереточной труппы П.Н.Андреева-Трельского. Друг молодости не пожалел усилий для его зачисления в труппу в качестве передового (импрессарио) труппы. От него же Розенбаум узнал, что отец его умер, а сам он служил в «годы смуты» в армии Юденича. По-разному сложились судьбы и руководителей студенческих землячеств. Все они, по сведениям Розенбаума, были арестованы. После освобождения из ссылки В.В.Дубянский служил доцентом Киевского университета на кафедре геологии, и последний раз Розенбаум видел его во времена гетманского правления. Что касается В.С.Голубева, то он после окончания с отличием университета Св. Владимира продолжал заниматься национально-патриотической деятельностью. В 1914 году добровольцем ушел на фронт и, уже будучи георгиевским кавалером, погиб смертью храбрых под Варшавой[2].
Подполковник Оже-де-Ранкур представил Эдуарда Розенбаума начальнику Киевского охранного отделения подполковнику А.Н.Кулябко. Последний предложил монархически настроенному студенту-юристу сообщать ему все заслуживающие внимания охранки сведения о студенческой социально-революционной организации «Кавказ» и о землячестве «Украина-Подолье». Необычность названия последней была связана с тем, что студенты — выходцы из Правобережной Украины (преимущественно Подольской и Киевской губерний) именовали свою организацию «Подолье», а левобережцы из числа жителей Черниговской и Харьковской губерний — «Украина», хотя в целом и организационно объединение было единым по духу. К землячеству «Кавказ» принадлежали все студенты — выходцы с Кавказа и Закавказья без различия в национальности, но преобладали здесь грузины. Благодаря дружеским отношениям Розенбаума со студентом-математиком Григорием Рубановичем — членом землячества «Украина-Подолье», ему удавалось всегда быть в курсе дел в этом объединении. Из числа наиболее видных деятелей землячества Розенбаумом подполковнику Кулябко были сообщены фамилии студентов: Владимира Куд — рявцева, Дмитрия Данько, Ивана Морачевского, Александра Го — ловинского. Арестам и задержаниям в Киевском университете в 1909 году подверглись около 50 человек.
В 1907 году по заданию охранки Розенбаум выезжал на полгода на Кавказ, где работал под руководством подполковника жандармерии Казанцева. В Тифлисе и Баку им был раскрыто и выдано несколько революционных групп, в результате чего подверглись аресту десятки людей, включая активистов — Шарладзе, Натиева и др. В 1 91 0 году в Харькове под контролем генерал-майора Винберга он раскрыл большевистскую организацию, состоявшую главным образом из рабочих и студентов. В числе арестованных активистов был некий Первозванцев. Всего же по его доносам подверглись арестам около 200 человек. В это время агент Розенбаум работал под псевдонимом «Самойлов». Уже тогда как штатный агент охранки он получал в месяц до 500–600 рублей; кроме того, он имел право бесплатного проезда на железнодорожном транспорте, оплачивались также и все его путевые расходы. Среди городов, в которых побывал в рассматриваемый период Розенбаум, значились Елизаветград, Полтава, Винница, Проскуров и др. Спустя годы, на вопрос следователя, что его побудило пойти на работу в охранку, он отвечал: «Пошел я на эту работу, во-первых, из-за материальных выгод и желания выделиться, а, во-вторых, из-за своих антисоциалистических убеждений. Будучи сторонником незыблемости самодержавной власти, я был врагом всяких революций, а потому бдительно следил за всякими проявлениями революционности в армии, среди студентов и рабочих».
Как и большинство агентов охранки, Розенбаум действовал в революционной среде достаточно продолжительное время. Даже выезды в командировки предполагали его нахождение там не менее трех месяцев — срок вполне достаточный для внедрения в антиправительственное сообщество и обеспечения поставки для начальства более или менее регулярных сведений о них. Дело в том, что охранка ценила и оберегала своих осведомителей, приобретенных с большим трудом. Имея иногда детальные сведения о работе той или иной организации, жандармы не прибегали к арестам, опасаясь провалить агента и лишиться ценнейшей информации. В одном из циркуляров той поры об организации и ведении сыска, к примеру, предписывалось: «Все стремления политического сыска должны быть направлены к выяснению центра революционных организаций и уничтожению в момент наибольшего проявления их деятельности. Поэтому не следует ради обнаружения какой-нибудь типографии… срывать дело розыска»[3]. Следует заметить, что Розенбаум на протяжении всей своей агентурно-провокаторской деятельности твердо придерживался этого правила, что не только обеспечивало успех дела, но и собственную безопасность.
По возвращении в Киев Эдуард сразу же направился к подполковнику Кулябко. Как правило, конспиративные встречи студента и начальника охранки проходили в кафе «Аполло» и кафешантане «Шато де флер». Все полученные Розенбаумом сведения сообщались Кулябко устно, а иногда, по распоряжению последнего, — письменно. На эти встречи подполковник приходил в штатском платье, причем надевал пенсне, которого, находясь в военной форме, он никогда не носил. Вообще старался больше ходить в штатском платье. Весьма примечательно, что Кулябко в ту же пору привлек к доносительству, включив в число своих сотрудников, будущего убийцу П.А.Столыпина — Дмитрия Богрова, поступившего на юридический факультет в том же 1909 году, как и Розенбаум. Не исключено, что Розенбаум — монархист — и Богров — анархист-социалист — хорошо знали друг друга, но по политическим мотивам их отношения вряд ли были дружелюбными. Однако охранка их объединяла. Только Розенбаум встречался с Кулябко в общественных местах, а Богров — в самом охранном отделении, в служебном кабинете начальника. В Киевском охранном отделении Богров начал работать примерно тогда же, когда и Розенбаум. Толь — ко если для первого эта работа в Киеве завершилась в связи с отъездом в Петербург в феврале месяце 1910 года, то последняя встреча второго агента с Кулябко состоялась осенью того же года[4].
На этом свидании Розенбаум сообщил начальнику охранки о своем желании бросить учебу в университете и «посвятить себя морю». К этому времени материнское романтическое начало, по-видимому, стало в Эдуарде брать верх над отцовским стремлением к порядку. В подтверждение серьезности своих намерений он пояснил, что уже зачислен штурманским своекоштным учеником на пароход добровольного флота «Владимир», который в скором времени отправляется из Одессы на Дальний Восток. Сказанному Николай Николаевич нисколько не удивился (вероятно, об усилиях агента в этом направлении он уже знал), а только предложил Эдуарду Эдуардовичу сразу же по прибытии в Одессу явиться к жандармскому подполковнику Н.А.Рева, исполнявшему в то время обязанности помощника одесского градоначальника И.В.Сосновского. В качестве рекомендательного письма к подполковнику Рева Кулябко вручил Розенбауму свою визитную карточку, на которой карандашем тотчас же написал: «Предъявитель сего верный человек — Розенбаум Эдуард Эдуардович, который может быть полезен по борьбе с революционными элементами».
Приехав в Одессу в первых числах декабря 1 91 0 года, Розенбаум сразу же пошел к командиру парохода «Владимир», капитану 1-го ранга И.Г.Скальскому, а затем отправился к полковнику Рева. После передачи ему визитки Кулябко Рева стал расспрашивать молодого человека, явившемуся к нему уже в форме штурманского ученика добровольного флота, почему он, имея возможность получить высшее образование, решил сделаться моряком. Внимательно выслушав будущего штурмана, полковник обратился к патриотическим чувствам Розенбаума и после крепкого чая предложил ему вести наблюдения за распространением революционных настроений в среде моряков, которые стали чрезвычайно быстро проявляться здесь в связи с делом лейтенанта Шмидта, первым поднявшим в 1905 году флаг революции на броненосце «Потемкин», и попросил о всем замеченном сообщать ему частной корреспонденцией по частному адресу: «Одесса, Херсонская улица, 12». Пообещав это самым добросовестным образом делать, Эдуард Розенбаум 15 декабря 1910 года в составе экипажа парохода «Владимир» отправился в далекий рейс во Владивосток.
На пароходе «Владимир» никакого революционного влияния штурманский ученик не обнаружил, о чем он и сообщил из Владивостока полковнику Рева. Кроме всего, для Розенбаума это был первый рейс на пароходе, во время которого он был полностью поглощен постижением морского дела, морской навигации, астрономии, океанографии… В ходе морской практики он твердо решил после отбытия 12-месячного плавания, которое требовалось для права быть допущенным к экзаменам на штурмана дальнего плавания, сдавать их при одном из училищ мореплавания. Из этого рейса на «Владимире» Эдуард Розенбаум вернулся в Одессу 23 апреля 1911 года, после чего отправился в отпуск к матери, жившей в Киеве, на один месяц, т. к. на 28 мая 1911 года был назначен второй рейс во Владивосток. Судя по всему, в это время он избегал встречи с подполковником Кулябко. Виной тому была переполнявшая его душу борьба сомнений и чувств. Думается, что в итоге тяга к морю уберегла его от возможного участия в киевских торжествах, прерванных террористическим актом Богрова и смертью П.А.Столыпина. Впрочем, шанс такого участия мог быть вполне осуществимым. По некоторым данным, в один из приездов в Киев (весной-летом 1911 года) он был вызван к начальнику ЖУ Василию Дементьевичу Новицкому, который назначил его как агента в охрану ожидавшейся к прибытию в город царской семьи и дал ему при этом новый псевдоним «Драуде Муабнезор» (обратное чтение его имени и фамилии). С этим псевдонимом он работал до февраля 1917 года.
Во второй рейс на Дальний Восток «Владимир» уходил с группой практикантов из Бакинского училища дальнего плавания под руководством преподавателя того же училища Осташкина. Среди практикантов, а их было около 60-ти человек, Розенбаум во время похода выявил нескольких революционно настроенных юношей, а именно: Сергея Черницына, Владимира Коньковского, Ростислава Ракитина, о которых он сообщил полковнику Рева. Кроме того, по прибытии во Владивосток путем общения с военными моряками ему удалось узнать о существующей в команде броненосца «Аскольд» нелегальной организации под названием «Передовой моряк», во главе которой стоял штурманский офицер, младший лейтенант Борисов. Об этом также было сообщено в Одессу в августе 1911 года из Владивостока, где «Владимир» стоял около двух недель. Через несколько дней после возвращения из плавания в Одессу (12 ноября 1911 года) Розенбаум отправился в Херсон с намерением сдавать весной следующего года штурманские экзамены при местном училище дальнего плавания. К этим экзаменам его готовил старший преподаватель училища Гаврюшин. Ближе к весне последний посоветовал кандидату в штурманы сдавать экзамены не в Херсоне, а в Баку, где, по словам репетитора, заседает более снисходительная экзаменационная комиссия. Совет Гаврюшина был принят к исполнению. И Эдуард поехал в Бакинское училище, но там из-за нехватки полутора месяцев до обязательного 1 2-ти месячного плавания его к экзаменам на штурмана дальнего плавания тоже не допустили. Так Розенбаум поневоле распрощался с мечтами о морской карьере и через какое-то время при помощи полковника Ревы устроился в Одессе в фирму «Проводник» городским агентом по продаже автопокрышек.
В это время в порту то здесь, то там вспыхивали так называемые «беспорядки», и Розенбаум, сохранивший свою ученическую морскую форму, стал все чаще появляться на торговых и пассажирских судах российского флота. Бывая там, он прислушивался к разговорам моряков, завязывал выгодные знакомства, что вывело его на нелегальную организацию «Молодой моряк», которой руководил штурман с парохода «Иерусалим» Сергей Гаврилов. Об этом факте неудавшийся моряк донес полковнику Рева, и вскоре там были произведены аресты около 30 моряков. Первыми они коснулись активистов из «Молодого моряка» — самого Гаврилова, помощников капитана Юлия Теяра, а также штурмана Ивана Кахмани с парохода «Пермь» и старшего матроса Вольского с парохода «Великий князь Константин», ходившего крымским рейсом, и др. Параллельно с работой в порту Розенбаум, согласно директиве начальника местной транспортной охранки, установил контакты со студентами Одесского университета, носившего тогда название Новороссийского. Таким образом, ему удалось выявить деятельность здесь нелегального студенческого землячества, основу которого составляли армяне и грузины. О существовании этого объединения стало известно благодаря тем «дружеским» отношениям, что завязались между Эдуардом и студентом-естественником Георгием Георгиеску (греком по национальности), сыном известного в Одессе владельца пекарен и булочных. Вскоре Георгиеску и несколько активистов были арестованы, после чего землячество перестало заниматься противозаконной деятельностью.
В начале 1914 года, в связи с командировкой полковника Рева в Петербург, его функции в работе с Розенбаумом были переданы ротмистру Одесского жандармского управления Савельеву. Последний познакомил Эдуарда (для координации действий в студенческой среде) с прибывшим недавно в распоряжение Одесского ЖУ ротмистром жандармерии А.В.Розмарицей. Следует заметить, что в связи с обострением русско-германских отношений и приближением войны революционное движение в стране несколько замедлилось на фоне общего патриотического подъема, охватившего народные массы. И тем не менее попытки оживления антиправительственного движения в стране имели место. В феврале 1 91 4 года Розенбауму удалось предотвратить антивоенную манифестацию студентов Новороссийского университета и Одесского художественного училища. Во время этой сходки 12 студентов были арестованы, включая ее зачинщиков: Крестникова, Агашвили, Тер-зиманова и др. В апреле совместно с Розмарицей он раскрыл антивоенную и антиправительственную деятельность еврейского социал-революционного кружка, возглавляемого бывшим студентом местного университета, служившим в это время секретарем у известного городского адвоката Л.Г. Фурмана, Хаимом Пергаментом. На основании донесения об этом оба активиста были арестованы. В конце мая 1 91 4 года совершенно случайно от штурмана пассажирского парохода «Пушкин» Алексея Федченко, сотрудничавшего с охранкой Одесской морской полиции, Розенбаум узнал о выпуске в Константинополе революционной организацией «Передовой моряк» своего печатного органа — газеты «Моряк». Три экземпляра ее было доставлено ротмистру Савельеву.
В июне в настроении масс наступил резкий перелом в пользу национально-патриотического движения. Повсеместно проводились манифестации с ношением портретов царя, подкидыванием на «ура» проходящих по улицам молодых подпоручиков. Эта волна патриотического подъема захватила и Розенбаума. 17 июля была объявлена всеобщая мобилизация, по которой он был призван в армию и направлен в 64-ю артиллерийскую бригаду. С этого момента было закончено его сотрудничество с российской жандармерией внутренней охраны.