Мировая политика последней трети XIX — начала XX века

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Мировая политика последней трети XIX — начала XX века

Европейское равновесие

Революции, национальные войны и освободительные восстания, чередой сотрясавшие Европу в течение почти четверти столетия — с 1848 по 1871 г., — заметно изменили ее облик. Столь значительной ревизии государственных границ не происходило со времени окончания Наполеоновских войн. Перемены больше всего затронули Центральную и Южную Европу и носили принципиальный, фундаментальный характер. Еще в середине столетия политическая карта этого обширного региона напоминала мозаичную картину: десятки мелких княжеств и королевств, подобно разноцветным кусочкам смальты, лепились друг к другу, составляя контраст с едиными государствами, расположенными от них к востоку и западу. Некоторые из них находились между собой в конфедеративных отношениях (члены Германского союза). Другие были связаны узами династической или иной зависимости с более могущественными соседями (герцогство Люксембург, Ломбардо-Венецианское королевство, герцогства Шлезвиг и Гольштейн и др.). Но в итоге почти все эти мелкие владения исчезли с политической карты Европы, уступив место Германской империи и Итальянскому королевству.

Единые Германия и Италия беспрепятственно вошли в число самых влиятельных государств Европы. Этого они добились во многом благодаря войнам, из которых вышли победителями. Но Берлин и раньше был одной из немногих столиц, где решались судьбы Европы. В системе международных отношений Германская империя заняла то место, которое фактически подготовили для нее несколько поколений Гогенцоллернов в качестве королей Пруссии. В высшей степени расчетливо поступила и Савойская династия, избрав Рим столицей единой Италии. Город, где столетиями размещался папский двор, всегда обладал высоким международным статусом. Но Савойская династия обладала кроме заемного и собственным политическим капиталом, накопленным благодаря успешной внешней политике. Это позволило Италии на равных поддерживать отношения с могущественнейшими державами.

Несмотря на перекройку политической карты, за четверть столетия состав ведущих игроков на арене европейской политики практически не изменился. Это были все те же Великобритания, Россия, Франция, монархии Гогенцоллернов и Габсбургов (последняя успела превратиться в двуединую Австро-Венгрию). К ним добавилась Италия, единственная страна, которую можно признать «новичком» клуба великих держав, основанного на Венском конгрессе. Главное — изменились принципы, на которых строились между ними отношения. Раньше, несмотря на противоречия, их объединяли чувства монархической солидарности и ответственности за поддержание мира и порядка в Европе. Теперь их внешнеполитические приоритеты изменились. Наступила эпоха «реальной политики», или политики интересов, когда государства в своих действиях руководствовались в первую очередь соображениями прямой и ощутимой выгоды.

В отличие от Наполеоновских войн начала XIX в., заставивших страны Европы объединиться для борьбы с общим врагом, войны 1848–1871 гг. посеяли между ними глубокую рознь. Поэтому им было непросто договариваться между собой о принципах справедливого международного порядка. Восстановить доверие держав друг к другу, укрепить мир могла бы спокойная и рассудительная политика, направленная на поиски компромиссов и примирение со вчерашними противниками. Но ни победители не желали поступиться плодами завоеваний, ни побежденные — отказаться от мечты о реванше. Ни те, ни другие не спешили разоружаться, а наоборот, укрепляли свои вооруженные силы, добиваясь превосходства над «потенциальным противником».

Между тем большинство государств, истощенных войнами и внутренними неурядицами, остро нуждались в мире. Поэтому они, оставив в стороне вопросы справедливости, решили налаживать отношения на основе фактически сложившегося между ними соотношения в силах. Делать это приходилось ощупью, методом проб и ошибок. Перемены в Европе произошли столь стремительно, что по горячим следам событий трудно было оценить их значение. Открытым, в частности, оставался вопрос: смогут ли Германия и Италия, упоенные внешнеполитическими успехами, навязать другим странам свои «правила игры» на международной арене?

Определенными возможностями для этого они, несомненно, обладали. В результате объединения ресурсы Германии и Италии многократно возросли. По отношению к своим соседям они оказались в гораздо более сильной позиции, чем о том раньше могли мечтать Пруссия и Сардинское королевство. Наоборот, страны, которые могли составить им противовес на континенте, переживали не лучшие времена. Могущество России было подорвано Крымской войной, а также ее общей экономической и технической слабостью. В 1866 г. окончательно померкла военная слава империи Габсбургов. Война 1870–1871 гг. причинила Франции не только огромный ущерб, но и ввергла ее в глубокий социальный и политический кризис.

Однако превосходство одной группы государств над другой не выглядело бесспорным. Несмотря на внутренние трудности и внешнеполитические неудачи, Россия, Австро-Венгрия и Франция по-прежнему сохраняли такие признаки могущества, как обширная территория и многочисленное население. Франция, кроме того, оставалась одной из крупнейших колониальных и морских держав мира. В относительном ослаблении этих государств современники не усматривали угрозы для политической стабильности Европы, наоборот, даже считали их унижение расплатой за непомерные внешнеполитические амбиции в прошлом. Да и сами Германия и Италия по многим признакам уступали другим крупным державам. Они не только не обладали колониями и сильным морским флотом, но даже в экономическом отношении поначалу не выделялись на общем фоне. Германия добилась заметного промышленного и торгового превосходства над ближайшими конкурентами лишь спустя два-три десятилетия после объединения, тогда как Италия даже к началу Первой мировой войны не смогла подняться выше уровня среднеразвитых стран.

Большое влияние на расстановку сил в Европе оказывала Великобритания, которая по-прежнему являлась самой могущественной колониальной, морской и промышленной державой мира. Но она прямо не вмешивалась в конфликты по другую сторону Ла-Манша. Еще по окончании Крымской войны Великобритания, вопреки давней традиции, самоустранилась от участия в войнах и военных союзах на континенте Европы (такую позицию со временем назовут «блестящей изоляцией» — Splendid Isolation). В соответствии со своими интересами она проводила политику, направленную на поддержание баланса сил между континентальными державами исключительно дипломатическими методами. Подозревая Францию и Россию в стремлении к гегемонии, а также рассматривая их как опасных соперников в колониях, Великобритания рассчитывала противопоставить им другие крупные державы. Поэтому она не препятствовала объединению Германии и Италии, что, конечно же, не означало поощрения их агрессивной политики.

В Европе возникло своеобразное положение: соотношение в силах основных держав изменилось, но их общий баланс, заметно поколебленный революциями и войнами 1848–1871 гг., несмотря ни на что, сохранялся. В остром соперничестве держав вчерашние аутсайдеры внезапно стали фаворитами. Тем не менее система международных отношений избежала разрушительной разбалансировки. Ни одна из держав по-прежнему не обладала ни достаточным авторитетом, ни могуществом, чтобы навязать другим странам свое лидерство или гегемонию.

Это и побудило европейских политиков и дипломатов перезапустить старый, проверенный временем механизм мирного урегулирования международных споров, известный как «европейский концерт». Поводом послужили знаменитые циркуляры А.М. Горчакова, извещавшие об отказе России от соблюдения статей Парижского трактата 1856 г., которые ограничивали ее суверенитет на Черном море. В 1871 г., когда еще грохотали пушки франкопрусской войны, в Лондоне собралась международная конференция, удовлетворившая требование России. Впоследствии подобные «антикризисные» конференции созывались неоднократно.

По окончании Франко-прусской войны наметилось определенное успокоение, умиротворение Европы. Началась относительно мирная полоса ее развития. Войны не нарушали покой Европы в течение почти половины столетия — вплоть до Первой мировой войны. Редкие вооруженные конфликты имели место в это время только на Балканском полуострове.

Но до тех пор, пока новый международный порядок не приобрел устойчивого характера, Европу продолжало время от времени лихорадить. Обиженных или ущемленных в своих правах стран хватало с избытком. Одним из основных источников международной напряженности являлась Германская империя. На дружбу своих соседей она не очень рассчитывала, поскольку успела доставить им неприятности, стремилась в духе «реальной политики» подчинить их своему влиянию. Канцлер О. Бисмарк, возглавлявший германское правительство, в особенности был озабочен отношениями с Францией. Он был уверен, что эта страна никогда не откажется от намерения вернуть утраченные в 1871 г. провинции Эльзас и Лотарингию. Но предполагая, что самостоятельно Франция никогда не нападет на более сильную Германию, Бисмарк добивался ее международной изоляции. Больше всего он хотел избежать войны одновременно на самых уязвимых западной и восточной границах Германии, т. е. «на два фронта». «Кошмар коалиций», иначе говоря, страх перед союзами враждебных государств, берущих Германию в тиски, был одной из его навязчивых идей.

Бисмарк постарался установить дружеские отношения с Австро-Венгрией и Россией. Ему тем легче было войти в доверие к австрийцам, что еще в 1866 г. он проявил предусмотрительность и пощадил их самолюбие — отказался от оккупации Вены прусскими войсками. Россия также охотно пошла на сближение с объединенной Германией, к которой относилась как к основному партнеру на Западе.

24 апреля (6 мая) 1873 г. Россия и Германия заключили оборонительный союзный договор, в соответствии с которым брали обязательство предоставить друг другу «помощь в виде армии из 200 тыс. человек боеспособного войска» в случае нападения какого-либо европейского государства. Спустя месяц, 25 мая (6 июня), стараниями Бисмарка конвенцию заключили Россия и Австро-Венгрия. Они договорились не придавать значения разногласиям между собой «по частным вопросам», а также «силою поддержать, если нужно, европейский мир при всех потрясениях, откуда бы таковые не проистекали». 11 (23) октября 1873 г. к этой конвенции присоединилась Германия.

Так возник Союз трех императоров — группировка государств, связанных между собой обязательствами о взаимных консультациях по международным вопросам и о взаимопомощи в случае войны. Он воплощал план Германии, часто называемый также «системой Бисмарка», направленный на предотвращение сближения России и Австро-Венгрии с Францией. Но он принес пользу и другим его участникам. Россия и Австро-Венгрия не только обзавелись союзником, но и получили в свои руки рычаг влияния на Германию, могущество которой их беспокоило. Такая предусмотрительность оказалась совсем не лишней во время так называемой военной тревоги 1875 г., связанной с резкими высказываниями Бисмарка в адрес Франции. Отвести угрозу новой франко-германской войны удалось после заявления германского правительства об отсутствии у него агрессивных намерений, с которым его убедила выступить Россия. Кроме того, союз с Германией позволил России и Австро-Венгрии сосредоточить внимание на других актуальных для них вопросах своей политики, таких, как проведение внутренних реформ, положение на Балканах и (в случае России) усилении экспансии в Центральной Азии.

Хотя Союз трех императоров неоднократно возобновлялся и просуществовал до 1887 г., он оказался далеко не самым удачным творением Бисмарка. Его подрывали изнутри противоречия между Россией и Австро-Венгрией на Балканах.

Добившись в 1871 г. отмены «нейтрализации» Черного моря, Россия стремилась восстановить свое влияние и на Балканском полуострове. Она хотела, во-первых, облегчить участь христианских подданных турецкого султана, в том числе славян — болгар, сербов и др., и, во-вторых, установить контроль над Черноморскими проливами, имевшими для России важное военное и экономическое значение. Австро-Венгрия преследовала прямо противоположные цели. Она боялась перемен на Балканах, в особенности же отделения от Османской империи балканских народов и образования ими независимых государств. Правительство Австро-Венгрии опасалось, что это побудило бы различные народы дуалистической монархии еще решительнее добиваться удовлетворения своих национальных требований.

Резкому обострению русско-австрийских противоречий способствовал небывалый в истории подъем освободительного движения народов Балканского полуострова против османского господства. В 1875 г. восстало население Боснии и Герцеговины, одной из провинций Османской империи, населенной католиками, православными и мусульманами. В апреле 1876 г. взялись за оружие болгары. Поддержку повстанцам оказали Сербия и Черногория, самостоятельные к тому времени государства, остававшиеся лишь в номинальной зависимости от султана. Они объявили войну Османской империи. Но османские войска подавили восстания в Боснии и Болгарии, причем с жестокостью, которая возмутила общественное мнение и правительства европейских государств. Армии Сербии и Черногории также потерпели поражение.

Россия высказалась за срочное вмешательство держав в конфликт на Балканах во избежание дальнейшего кровопролития и насилий османских властей над беззащитными людьми. В мае 1876 г. по инициативе Горчакова в Берлине состоялась его встреча с коллегами из Германии и Австро-Венгрии Бисмарком и Д. Андраши. 30 апреля (12 мая) 1876 г. три державы выступили с меморандумом, который предлагал властям Османской империи проведение реформ под контролем держав: «Консулы или делегаты держав осуществляют свое наблюдение за применением реформ». Однако совместного выступления держав с целью давления на турецкое правительство организовать не удалось. Франция и Италия поддержали Берлинский меморандум, но Великобритания выступила против предложенных в нем мер на том основании, что они якобы подрывают престиж султана.

Россия решила действовать по своему усмотрению. В сентябре 1876 г. Александр II принял решение о мобилизации армии. 19 (31) октября Россия потребовала от Османской империи, войска которой развернули наступление на Белград, в течение 48 часов заключить с Сербией перемирие. Турки приняли это требование, но их тотчас же взяла под защиту Великобритания. 9 ноября британский премьер-министр Б. Дизраэли осудил действия России, в которых усмотрел покушение на территориальную целостность Турции, вплоть до угрозы объявления войны. В ответ Александр II заявил, что Россия не остановится перед войной, если не сможет дипломатическими методами обеспечить защиту южных славян и добиться признания властями Османской империи их национальных прав.

В декабре 1876 г. состоялась конференция представителей великих держав в Константинополе (Стамбуле). Россия выступила на ней за наделение христианских народов Османской империи широкой самостоятельностью. Напротив, Великобритания и Австро-Венгрия настаивали на сохранении территориальной целостности Османской империи, соглашаясь лишь на незначительные реформы. Однако османские власти отвергли и эти умеренные рекомендации держав. 23 декабря 1876 г. они обнародовали первую в историю Турции конституцию, которая предоставляла всем подданным султана без различия вероисповедания личную свободу и равенство перед законом. Это позволило турецким представителям утверждать, что необходимость в особых мерах по защите христиан отпала. В марте 1877 г. по инициативе России в Лондоне состоялась конференция шести великих держав, в очередной раз потребовавшая от правительства Османской империи реформ, направленных на улучшение положения христиан. Но Порта отклонила и эту дипломатическую инициативу.

Россия встала перед трудным выбором. Русское правительство учло уроки Крымской войны. Большинство держав ему удалось убедить в том, что Россия преследует на Балканах исключительно справедливые цели, не идущие вразрез с интересами других стран. С Австро-Венгрией 3 (15) января 1877 г. была заключена конвенция о ее доброжелательном нейтралитете и дипломатической поддержке действий России в случае русско-турецкой войны. Со своей стороны, Россия согласилась с правом Австро-Венгрии «занять своими войсками» Боснию и Герцеговину, а также обещала воздержаться от создания на Балканах «большого славянского государства». Великобритания, дольше всех возражавшая против военного вмешательства России на Балканах, удовлетворилась ее обещанием не стремиться к захватам в Малой Азии и поддержать британские притязания на о. Кипр, которым владели турки.

С Румынией, самостоятельным государством под номинальной властью турецкого султана, возникшим после Крымской войны в результате объединения княжеств Валахия и Молдавия, Россия подписала договор о пропуске ее войск к турецкой границе на Дунае. Формально это был не союзный договор, но на его основании 9 (21) мая 1877 г. Румыния провозгласила полную независимость от Османской империи, а впоследствии и объявила ей войну. В текст договора был включен пункт об уважении территориальной неприкосновенности Румынии. Это было сделано по настоянию румынской стороны ввиду стремления России вернуть себе Южную Бессарабию, утраченную по Парижскому трактату 1856 г. и с тех пор вошедшую в состав Румынского государства. Русское правительство понимало озабоченность румын и рассчитывало предоставить им достойную компенсацию в виде Северной Добруджи — области, расположенной между нижним течением Дуная и Черным морем.

После того как султан отверг очередной проект реформ для балканских славян, 12 (24) апреля 1877 г. Россия объявила войну Турции. На стороне России кроме Румынии выступили Сербия и Черногория. Война оказалась тяжелой. Хотя турецкая армия была далеко не самой передовой в Европе, победа над ней досталась дорогой ценой. Турецкая крепость Плевна сдалась лишь после многомесячной осады. Тяжелые потери несли русские войска и болгарские ополченцы, обороняя в условиях суровой зимы Шипкинский перевал в Балканских горах.

Но масштабы победы превзошли все ожидания. На Балканском театре военных действий русские войска подошли к Стамбулу, в Закавказье — отбили у турок города Ардаган, Карс и Батум. 19 февраля (3 марта) 1878 г. в местечке Сан-Стефано близ турецкой столицы был подписан прелиминарный мир. Он закреплял независимость Румынии, Сербии и Черногории, а также предоставлял Боснии и Герцеговине автономию в составе Османской империи. Но главное — он предусматривал создание большого Болгарского княжества, которое охватывало обширную территорию между Дунаем, Охридским озером, Эгейским и Черным морями. По этому договору русские войска могли оставаться в Болгарии в течение двух лет. Ее граница с Османской империей проходила на небольшом удалении от Черноморских проливов Босфор и Дарданеллы.

Условия Сан-Стефанского договора вызвали смятение в европейских столицах. Ни одна из заинтересованных держав не хотела допустить столь значительной перекройки границ, тем более связанной с усилением позиций России на Балканах. Мало кто сомневался, что Болгарскому княжеству уготована роль форпоста российского влияния на Ближнем Востоке. Особенно возражали против такой перспективы Великобритания и Австро-Венгрия, которые настояли на пересмотре условий Сан-Стефанского договора. Россия согласилась с этим требованием, поскольку опасалась оказаться в международной изоляции.

В особенности большое значение русская дипломатия придавала позиции Великобритании, самому последовательному критику политики России. По всем вопросам, вызывавшим возражения британской стороны — границы Болгарии, новая русско-турецкая граница в Закавказье и пр., — с ней были проведены переговоры, которые позволили сторонам прийти к взаимоприемлемому компромиссу. В русско-британском соглашении, заключенном в Лондоне 18 (30) мая 1878 г., подчеркивался освободительный со стороны России характер завершившейся войны, главная цель которой состояла «в обеспечении процветания и безопасности христианского населения Балканского полуострова путем гарантирования этому населению прочных учреждений и хорошего правительства».

В июне-июле 1878 г. в Берлине состоялся международный конгресс с участием всех основных европейских держав, включая Османскую империю. Согласно его заключительному документу («Акту»), принятому 1 (13) июля 1878 г., Румыния, Сербия и Черногория получили полное международно-правовое признание в качестве независимых государств. Они даже расширили свою территорию за счет бывших османских владений на Балканах. Двойственный статус был предоставлен Боснии и Герцеговине: формально эти провинции оставались османским владением, но были оккупированы австрийскими войсками и перешли под управление Австро-Венгрии. Россия закрепила за собой Южную Бессарабию и ряд завоеванных территорий в Закавказье, включая города Ардаган, Карс и Батум.

Однако Берлинский конгресс отменил одно из основных положений Сан-Стефанского договора — об образовании «большого» Болгарского государства. Его территория была разделена приблизительно на три равные части. Западная часть (Македония и другие земли) полностью возвращалась под власть турецкого султана. Из южной части (между Балканскими горами и Фракией) была образована область Восточная Румелия, которая также оставалась в составе Османской империи «под непосредственною политическою и военною властью е. и. в. султана», но «на условиях административной автономии». Ею управляли чиновники, назначенные османским правительством. И лишь в северной части (между Дунаем и Балканскими горами) создавалось самостоятельное Болгарское княжество — «самоуправляющееся и платящее дань, под главенством его и. в. султана». В составе Османской империи оно пользовалось широкой политической автономией, т. е. правом выбирать собственное правительство, принимать законы, создавать армию, устанавливать отношения с иностранными государствами и т. д.

Берлинский конгресс преследовал благую цель — установить приемлемый для большинства европейских держав баланс сил на Балканах. Но принятые им решения ущемляли интересы России и задевали патриотические чувства болгар, мечтавших о воссоздании сильного национального государства. Кроме того, участники конгресса не посчитались с чаяниями других балканских народов, многие из которых вопреки своей воле оставались под властью Османской империи, в том числе население Македонии, Фракии, Албании, Восточной Румелии. Это обусловило неизбежность очередного всплеска освободительной борьбы на Балканах в будущем, а следовательно, и международных осложнений.

В споре между Россией и Австро-Венгрией Бисмарк демонстративно принял на себя роль посредника, или, по его выражению, «честного маклера». Однако разногласия между обеими державами были настолько глубокими, что ему не удалось предотвратить похолодания в их отношениях. Его симпатии были, скорее, на стороне России. Но, по его мнению, более надежным и предсказуемым партнером Германии являлась Австро-Венгрия.

С этого времени Бисмарк начал выстраивать в Европе новую систему союзов с другими государствами, которая должна была прийти на смену обветшавшему Союзу трех императоров. В основу так называемой «второй системы Бисмарка» лег тайный союзный договор, который 7 октября 1879 г. заключили Германия и Австро-Венгрия. Этот договор носил оборонительный характер и был направлен не только против Франции, но и против России — с той только разницей, что Франция в тексте договора только подразумевалась, а Россия была названа как вероятный противник. В договоре прямо указывалось, что в случае нападения России на одну из договаривающихся сторон другая должна «выступить на помощь… со всею совокупностью военных сил». Явно опережая события, Германия и Австро-Венгрия приняли обязательство «не заключать мира иначе, как только сообща и по обоюдному согласию». В случае же нападения на одну из них какой-либо непоименованной державы другая сторона договора должна была соблюдать по отношению к союзнику благожелательный нейтралитет. Но если бы «нападающую державу» активно или хотя бы пассивно, «путем военных мероприятий», поддержала Россия, то немедленно в силу вступало обязательство о «полной военной взаимопомощи».

Хотя австро-германский союз противоречил Союзу трех императоров, Германия и Австро-Венгрия не спешили от него отказываться. Они нуждались в нем как в инструменте, с помощью которого можно предотвратить сближение России с другими государствами, прежде всего с Францией. Во многом благодаря усилиям Бисмарка Союз трех императоров был возобновлен. 6 (18) июня 1881 г. Германия, Россия и Австро-Венгрия подписали договор о взаимных гарантиях, согласно которому обязались соблюдать доброжелательный нейтралитет в случае войны одной из них с «четвертой великой державой». Они также договорились не допускать «каких-либо изменений в территориальном status quo европейской Турции» иначе, как «по взаимному их соглашению». Впрочем, согласно протоколу, приложенному к этому тайному договору, Австро-Венгрия оставила за собой право аннексировать две оккупированные провинции Османской империи (Боснию и Герцеговину) «в момент, который найдет для этого подходящим». Признали они и право Болгарии на воссоединение с Восточной Румелией, «если бы этот вопрос был выдвинут силою вещей». Но ее притязания на другие «соседние провинции, а именно Македонию», договаривающиеся стороны поддержать отказались, предложив болгарам взять все риски на себя. По истечении трехлетнего срока действия этого договора, в 1884 г., правительства Германии и Австро-Венгрии, руководствуясь теми же соображениями, договорились с Россией о его продлении еще на три года.

Дальнейшие события полностью подтвердили расчеты Бисмарка. Не успели высохнуть чернила под итоговым документом Берлинской конференции, как между Россией и Австро-Венгрией с новой силой разгорелось соперничество за влияние на молодые независимые государства Балканского полуострова. В 1879 г. Россия добилась избрания князем Болгарии своего ставленника Александра Баттенбергского, племянника супруги императора Александра И. Однако династические скрепы в отношениях между обоими государствами оказались недостаточно прочными. В мае 1881 г. князь Александр Баттенбергский, стремясь понравиться новому российскому императору Александру III, приостановил действие либеральной конституции, ограничивавшей его власть. Предполагалось, что переход к самодержавному правлению только укрепит связи Болгарии с Россией. Однако действия князя вызвали протест широких слоев болгарского общества. Разразился политический кризис, который привел к охлаждению русско-болгарских отношений.

Ослаблением позиций России на Балканах воспользовалась Австро-Венгрия. По отношению к балканским государствам она находилась в более выгодном географическом положении. Через ее территорию проходили основные транспортные пути, в том числе речные и железнодорожные, связывавшие Болгарию, Сербию и Румынию с другими европейскими государствами. Преимущество Австро-Венгрии заключалось еще в том, что она была богаче капиталами, чем Россия, а стало быть, представляла для слабых балканских государств, заинтересованных в развитии промышленности и торговли, больший интерес как экономический партнер.

Первой в лагерь соперников России перешла Сербия. 16 (28) июня 1881 г. она заключила с Австро-Венгрией союзный договор, по которому отказалась от притязаний не только на Боснию и Герцеговину, но и на Нови-Пазарский санджак (небольшую область Османской империи, имевшую для Сербии стратегическое значение, поскольку отделяла ее от Черногории), а также обязалась «без предварительного соглашения с Австро-Венгрией… ни обсуждать, ни заключать политических договоров с каким-либо другим правительством» и не допускать на свою территорию иностранных войск, «даже в виде добровольцев». При поддержке Австро-Венгрии в 1882 г. сербский князь Милан Обренович провозгласил себя королем.

Тем временем Бисмарк продолжал выстраивать «вторую систему» внешних союзов, направленных на международную изоляцию Франции. Он мечтал привлечь к участию в них Великобританию и Италию. Если бы это произошло, то в обозримом будущем Германия могла бы не опасаться реваншистских устремлений французов. Но Великобритания продолжала упорно придерживаться изоляционистского курса своей политики по отношению к континентальным державам. А сближению с Италией мешали натянутые отношения, которые сложились у нее с Австро-Венгрией. Итальянцы претендовали на некоторые австрийские провинции в юго-восточных Альпах и в Далмации, считая их своей исконной территорией.

Внезапно Бисмарку улыбнулась удача: между Францией и Италией разгорелся спор из-за колониального раздела Северной Африки. Оба государства претендовали на владение Тунисом. Поскольку спорной территорией завладела Франция, итальянцы, затаив обиду, сами бросились в объятия ее записных врагов — немцев и австрийцев. 20 мая 1882 г. в Вене был подписан договор о Тройственном союзе Германии, Австро-Венгрии и Италии. Он носил оборонительный характер, но был явно направлен против Франции и России. По понятным причинам в отличие от австро-германского союзного договора 1879 г. в качестве вероятного противника в нем упоминалась только Франция. В нем четко было прописано обязательство Германии и Австро-Венгрии прийти на помощь Италии, если бы она «без прямого вызова с ее стороны подверглась нападению Франции по какому бы то ни было поводу». Аналогичную помощь Италия должна была оказать Германии в случае нападения на нее Франции. Но если бы одна из договаривающихся сторон была бы вынуждена объявить войну «какой-либо великой державе, не участвующей в настоящем договоре», то другие стороны оставляли «за собой возможность вступить в войну в подходящий для себя момент для участия в общем деле со своей союзницей».

Союзный договор между Германией, Австро-Венгрией и Италией (Тройственный союз)

Вена, 20 мая 1882 г.

Ст. 1. Высокие договаривающиеся стороны обещают друг другу мир и дружбу, и они не вступят ни в какой союз или обязательство, направленные против одного из их государств.

Они обязуются приступить к обмену мнениями по политическим и экономическим вопросам общего характера, которые могли бы возникнуть, и они, кроме того, обещают взаимную поддержку друг другу в границах своих собственных интересов.

Ст. 2. В случае, если Италия, без прямого вызова с ее стороны, подверглась бы нападению Франции по какому бы то ни было поводу, обе другие договаривающиеся стороны обязаны подать атакованной стороне помощь и содействие всеми своими силами.

Такая же обязанность ляжет на Италию в случае не вызванного прямо нападения Франции на Германию.

Ст. 3. Если бы одна или две из высоких договаривающихся сторон, без прямого с их стороны вызова, подверглись нападению и были бы вовлечены в войну с двумя или несколькими великими державами, не участвующими в настоящем договоре, то casus foederis одновременно представится для всех высоких договаривающихся сторон.

Ст. 4. В случае, если какая-либо великая держава, не участвующая в настоящем договоре, стала бы угрожать безопасности территории одной из высоких договаривающихся сторон, и сторона угрожаемая оказалась бы тем самым вынужденной объявить ей войну, обе другие обязуются соблюдать в отношении их союзницы благожелательный нейтралитет. Каждая в таком случае оставляет за собой возможность вступить в войну в подходящий для себя момент для участия в общем деле со своей союзницей.

Ст. 5. Если для мира одной из высоких договаривающихся сторон создается угроза при обстоятельствах, предусмотренных в предшествующих статьях, то высокие договаривающиеся стороны условятся в нужный момент относительно военных мероприятий на случай совместного выступления.

Они теперь же обязуются во всех случаях общего участия в войне не заключать перемирия, мира или договора иначе, как с общего между собой согласия.

Ст. 6. Высокие договаривающиеся стороны обещают друг другу держать втайне содержание и существование настоящего договора.

Ст. 7. Настоящий договор будет в силе в течение пяти лет со дня обмена ратификаций.

Создание Тройственного союза не осталось без глубоких последствий для международных отношений в Европе. Германия вплотную подошла к цели, которую преследовала внешняя политика Бисмарка, — международной изоляции Франции. Вместе с тем возникла угроза обрушения того хрупкого баланса сил, благодаря которому в начале 70-х годов в Европе воцарился мир. Прямо или косвенно — через Австро-Венгрию и Италию — Германии удалось подключить к системе возглавляемых ею союзов большое количество государств. Это обеспечило ей ведущую роль в европейской политике, особенно с учетом ее возрастающего промышленного, торгового и финансового могущества. Германия постепенно превращалась в доминирующую силу на континенте Европы.

Особенно впечатляющими выглядели успехи держав Тройственного союза на Балканах. В 1883 г. Австро-Венгрия и Румыния подписали союзный договор, по которому не только обещали друг другу помощь в случае нападения извне, но и обязались «не вести сепаратных переговоров о мире», если будут «вынуждены начать общую войну». К этому договору тотчас же присоединилась Германия, а через несколько лет и Италия.

Используя ошибки русской дипломатии во время так называемого Болгарского кризиса, державы Тройственного союза сумели переманить на свою сторону и ключевого игрока региональной политики — Болгарию. В сентябре 1885 г. в Восточной Румелии вспыхнуло восстание под лозунгом воссоединения с Болгарским княжеством. Правительство князя Александра Баттенбергского встало на сторону повстанцев и направило им на помощь армию. Россия сочувствовала национальным чаяниям болгар, но не поддержала это требование. Столь нелогичное поведение во многом объяснялось личной неприязнью, которую к болгарскому князю питал император Александр III, возлагавший на него вину за ухудшение русско-болгарских отношений.

Чтобы добиться коллективного осуждения державами действий болгарского правительства, 25 сентября 1885 г. Россия предложила созвать в Константинополе совещание их представителей. Но к тому времени большинство держав сочли за благо признать свершившийся факт. Как на совещании представителей, состоявшемся в начале октября, так и на последовавшей через месяц конференции послов Россия осталась в меньшинстве вместе с Османской империей.

Исход Болгарского кризиса был предрешен. Это поняло и русское правительство, предложившее Османской империи урегулировать миром спор из-за Восточной Румелии. В декабре 1885 г. начались болгаро-турецкие переговоры, которые завершились подписанием двустороннего договора о передаче турками управления Восточной Румелией болгарскому князю. В апреле 1886 г. его с некоторыми изменениями одобрили послы шести великих держав.

Однако Болгарский кризис получил продолжение. В августе 1886 г. произошел государственный переворот, в результате которого Александр Баттенбергский был низложен. Князь обратился к российскому императору с просьбой о помощи, но ему было в этом отказано. Тем временем новое болгарское правительство во главе со С. Стамболовым подвергло преследованиям так называемых русофилов, т. е. гражданских и военных чиновников, политических деятелей, выступавших за тесные отношения Болгарии с Россией. 6(18) ноября 1886 г. его представитель в Болгарии генерал Н.В. Каульбарс заявил о разрыве отношений между обоими государствами.

Болгарский кризис завершился оглушительным поражением русской дипломатии. В июле 1887 г. Великое народное собрание Болгарии избрало князем Фердинанда Саксен-Кобургского, ставленника Австро-Венгрии. Это привело к резкому ухудшению отношений Австро-Венгрии и Германии с Россией. В установленные сроки она отказалась продлевать с ними договор о взаимных гарантиях 1881 г. Вместо него 6 (18) июня 1887 г. в Берлине было подписано тайное гарантийное соглашение, получившее неофициальное название «перестраховочного договора». Россия и Германия предоставили друг другу дополнительные, в чем-то даже избыточные, а по сути фиктивные гарантии безопасности. Но Бисмарку было довольно и того, что Россия осталась, по крайней мере номинально, в зоне политического притяжения Германии.

Уже на излете своей политической карьеры «железный канцлер» нашел способ подключить к созданной им системе европейских союзов даже несговорчивую Великобританию. 12 декабря 1887 г. Великобритания заключила с Австро-Венгрией и Италией, двумя участниками Тройственного союза, соглашение о сохранении мира и status quo в Восточном Средиземноморье и на Балканах. Стороны обязались поддерживать независимость Турции как «хранительницы важных европейских интересов от всякого преобладающего иностранного влияния». Они также подтвердили ее суверенные права на Болгарию и Черноморские проливы, категорически осудив возможность передачи этих прав другим державам или их ущемления в какой-либо форме, включая военную оккупацию и присылку добровольцев.

«Вторая система Бисмарка» страдала в основном теми же недостатками, что и «первая». Присоединяясь к ней, отдельные государства решали в основном текущие задачи своей политики. О согласовании их целей и интересов в более или менее отдаленной перспективе не было и речи. Отсюда пробелы и противоречия в договорах, которые за неполное десятилетие, истекшее со времени Берлинского конгресса, подписали между собой и с третьими странами Германия и ее союзники.

В условиях глубокого экономического кризиса, поразившего в основном страны Европы в последней трети XIX в., правительство Германии, добиваясь снижения Россией пошлин на немецкие товары, пыталось оказать на нее давление. В 1887 г. немецкие банки по прямому указанию Бисмарка отказали в кредите русскому правительству, систематически прибегавшему к иностранным займам для финансирования государственных расходов. Однако германское правительство не рассчитало силы противодействия. Россия не поддалась давлению и со своей стороны преподнесла немцам урок, обратившись за помощью к Франции. В 1888 г. консорциум крупнейших парижских банков впервые в истории предоставил ей кредит под гарантии французского правительства.

Так начался исторический поворот в отношениях между обоими государствами. В прошлом на международной арене Россия и Франция чаще выступали соперниками и противниками, чем партнерами и союзниками. Теперь глубокой пропастью между ними пролегли политические и идеологические разногласия. Одно государство было самодержавной монархией, другое — демократической республикой. Однако своим примером Россия и Франция доказали, что различия в политическом устройстве — не препятствие для тесного сотрудничества при наличии общих внешнеполитических интересов и целей. Что в решающей мере способствовало их сближению, так это ощущение угрозы, исходившей от держав, объединившихся в Тройственный союз.

Отказ Германии в 1890 г. от продления «перестраховочного» договора, а также слухи о присоединении Великобритании к Тройственному союзу ускорили процесс русско-французского сближения. В августе 1891 г. Россия и Франция путем обмена министерскими нотами заключили в Париже соглашение, которое отражало новое качество их отношений. Министр иностранных дел России Н.К. Гире определил его в своем послании как «сердечное согласие». Стороны договорились о взаимных консультациях «по каждому вопросу, способному угрожать сохранению общего мира», и приняли на себя обязательство в случае угрозы нападения на одну из них вступить «в соглашение относительно мер, которые в таком случае оба правительства должны были бы предпринять немедленно и одновременно».

Выгоды от подобного соглашения о взаимопомощи выглядели настолько значительными, что Россия и Франция решили не останавливаться на полпути. Спустя всего лишь год, 5 (17) августа 1892 г. представители русского и французского генеральных штабов подписали военную конвенцию. Она носила подчеркнуто оборонительный характер и мотивировалась угрозой со стороны Тройственного союза. Срок ее действия также находился в прямой зависимости от продолжительности существования последнего. Русско-французская конвенция предусматривала взаимные обязательства сторон только в случае нападения на одну из них Германии. Она не имела силы в случае изолированного конфликта между Россией и Австро-Венгрией, с одной стороны, и Францией и Италией, с другой. Конкретные оборонительные меры были предусмотрены только против Германии, даже если бы вместе с ней на Францию напала Италия, а на Россию — Австро-Венгрия. В конвенции определялась численность войск, которые Франция и Россия должны были выставить против Германии, — соответственно 1,3 млн и от 700 до 800 тыс. Эти силы следовало «полностью и со всей поспешностью» развернуть на самых опасных для вероятного противника театрах военных действий — «так, чтобы Германии пришлось сражаться сразу на востоке и на западе». В случае войны стороны обязались не заключать сепаратного мира.

Стороны уклонились от подписания полноформатного международного договора. Это позволило избежать нежелательной огласки их намерений, если бы договор пришлось представить во французский парламент для ратификации. Военная конвенция вступила в силу в результате обмена письмами между министром иностранных дел России и французским послом в Санкт-Петербурге 15 (27) декабря 1893 — 23 декабря 1893 г. (4 января 1894 г.).

Возникший таким образом русско-французский союз предоставил каждому из его участников реальные гарантии безопасности. Но поскольку угроза со стороны Германии в то время представлялась для Франции более вероятной, чем для России, то и восприняли его в обеих странах по-разному — в одной с нескрываемым энтузиазмом, в другой — со сдержанным оптимизмом.

Русское правительство считало, что размолвка с Германия носит временный характер и что эта страна остается главным партнером России на международной арене. Гире расценивал соглашение с Францией не иначе как «брак по расчету», отвечавший не столько симпатиям правительства, сколько интересам государства. Новый глава МИД В.Н. Ламздорф утверждал, что русско-французский союз не только не направлен против Германии, но и позволит восстановить с ней добрые, партнерские отношения. Поэтому он противился попыткам французского правительства придать более обязательный, официальный характер сотрудничеству генеральных штабов армий обоих государств. Он призывал их «довольствоваться теми прекрасными, не компрометирующими нас документально отношениями, которые ныне существуют между Францией и Россией».

Вместе с тем русско-французский союз явился важной вехой в развитии международных отношений. Его создание способствовало стабилизации европейского порядка. Равновесие в силах основных держав, хрупкое и колеблющееся по завершении эпохи революций и войн, приобрело устойчивый характер. Наличие двух противостоящих друг другу военных союзов, объединявших крупнейшие и самые могущественные государства Европы, делало любую попытку нарушить существующий баланс сил исключительно рискованной. Мир в Европе конца XIX в. казался как никогда надежным и незыблемым. Государства находили возможность решать путем компромисса даже застарелые и болезненные противоречия.

Но этот международный порядок не был лишен серьезных изъянов. Грубая военная сила по-прежнему играла большую роль, чем право. Именно на нее европейские державы полагались как на главную гарантию собственной безопасности и защиты своих интересов. Миролюбие их руководителей объяснялось не искренним стремлением к миру, а неуверенностью в своих силах, подогреваемой убеждением в агрессивных намерениях соседей. Но стоило им поверить в свое военное превосходство, как они теряли осторожность. В свое время Бисмарк справедливо опасался «войны на два фронта». Но после его отставки в 1890 г. имперским канцлером был назначен генерал Лео фон Каприви, который был убежден, что столкновение Германии неизбежно не только с Францией, но и с Россией, и на этом основании призывал готовиться к войне на два фронта.

Создание русско-французского союза приободрило сторонников европейского равновесия, но не охладило пыл германских политиков и военных. Генеральный штаб армии подготовил план «молниеносного» разгрома Франции и России, якобы гарантировавший победу Германии даже в случае войны на два фронта. По имени начальника генерального штаба он получил название «план Шлиффена». В 1898 г. германский рейхстаг принял программу строительства военно-морского флота, осуществление которой должно было превратить Германию в крупнейшую морскую державу мира. Разумеется, эти действия Германии отнюдь не способствовали ни ее примирению с Францией, ни укреплению доверия к ней со стороны России и Великобритании.

Столь хрупкий мир долго спасало лишь то, что в конце XIX в. основные конфликты и кризисы происходили далеко за пределами Европы и были связаны с колониальным разделом мира.

Борьба за колониальный раздел мира

Бурные события европейской политики 60 — 70-х годов XIX в. поглощали внимание континентальных держав. После поражения во Франко-прусской войне Франция вообще на некоторое время отказалась от активной колониальной экспансии, не желая распылять силы и средства, которые могли бы понадобиться в случае нового конфликта с Германией. По той же причине не помышляла о заморских экспедициях и сама Германия.