ГЛАВА 14 Город в кругах изумрудных

ГЛАВА 14 Город в кругах изумрудных

ПОСЛЕДНИЕ ЭТАПЫ

Сразу после того, как было пройдено место между вулканами, начался быстрый спуск в долину. Недалеко от города Амакемекан они обнаружили приготовленный для них лагерь — с теплом костров и с горячей пищей. Пока они отдыхали, появилось посольство из Мехико-Теночтит- лана, возглавляемое братом императора. После неизбежного в подобных случаях вручения подарков, в числе которых и в этот раз было много золотых предметов, эмиссары попытались и в этот раз уговорить пришельцев вернуться назад, повторяя при этом уже известные аргументы: нищая страна, плохие дороги, расположенный на воде, таящий в себе всевозможные опасности город. Мехико мог бы выплачивать испанцам какую угодно дань — один раз в год, в каком- нибудь порту или в любом другом месте. Дон Эрнан ответил как обычно, что действует согласно данным ему инструкциям и что он непременно должен видеть императора. Однако он обещает: «Я только увижу его й сразу же уйду, если он не захочет, чтобы я оставался».

В лагере атмосфера была напряженной. Все нервничали. В окрестностях было замечено передвижение каких-то людских масс, что наводило на мысль о возможном нападении ночью. Испанцы все время были начеку, так что наутро у Кортеса было такое ощущение, что он расстроил планы противника и предотвратил его нападение на лагерь. Часовые утверждали, что видели ночью сновавших возле лагеря индейцев. Возможно, что это были те самые индейцы, которые подготовили лагерь и оставались поблизости в качестве обслуживающего персонала — как это было уже раньше, когда они высадились па берег. И возможно, когда они заметили угрожающие жесты часовых, то решили убежать или, по крайней мере, спрятаться. Среди них было, конечно, немало соглядатаев и шпионов Тройственного Союза.

На следующий день конкистадоры подошли к Амакеме- каиу, где они остановились в прекрасных домах пяти правителей города. Хозяева предложили им сорок молодых девушек «в высшей степени привлекательных, очень хорошо одетых, ухоженных, искусно подкрашенных и напудренных, с богатым плюмажем на спине, с волосами, собранными на затылке». Затем сеньоры стали жаловаться на тиранство Монтесумы, на непомерную дань и несправедливо назначенные повинности, на высокомерие всевластных сборщиков налогов, которые не ограничивались воровством, а насиловали жен и дочерей на глазах у их мужей и отцов и обращали их в рабство. Делегации окрестных деревень пришли сказать Кортесу слова приветствия и вручить ему подарки в знак своей покорности. Тем временем посланные Монтесумой высокие сановники определились в распоряжение испанцев — чтобы сопровождать их и следить, чтобы у них ни в чем не было недостатка. И, конечно, следить за тем, чтобы не произошло разрушение империи.

Двумя днями позже испанцы подошли к Айоцинко — городку, одна часть которого расположилась на озере, а другая прилепилась к подножию горы Айякеме. Здесь также Кортесу показалось, что готовится ночная атака. Часовые в эту ночь убили около двадцати индейцев — шпионов или просто бродяг.

Поскольку все попытки задержать продвижение пришельцев: молитвы, угрозы, подарки, магия, обычные сражения и ловушки — провалились, то надо было их пропустить. Кроме того, перед Мехико больше уже не осталось городов достаточно больших, чтобы поглотить их. В Мехико можно будет сделать так, что ни один из них не останется в живых. Достаточно убрать мосты, и город станет островом и великолепной ловушкой! У императора было на этот счет заверение Уицилоночтли, и теперь он знал, благодаря своим послам и шпионам, привычки, образ действий и слабые места своего врага. Принимая их в Мехико, он будет иметь полную возможность узнать, чего они хотят па самом деле. Он сможет осыпать их милостями до тех пор, пока они не станут изнеженными домоседами и не потеряют бдительность. В этот самый момент он, если будет необходимо, нанесет удар. Этой крайности он хотел бы избежать, потому что она стоила бы очень многих жизней; кроме того, она лишь задержала бы наступление неизбежного, поскольку другие чужеземцы все равно высадились бы рано или поздно. Однако упорство Кортеса, с одной стороны, и заклинания его самых воинственных советников, с другой, оставляли ему слишком мало пространства для маневров. Император уже готовился к решающему моменту и определял тайники, куда бы он мог спрятать пакеты с реликвиями.

Неизвестно, опять-таки, что точно происходило в Мехико в эти решающие дни. Нельзя рассматривать в качестве серьезной информации клеветнические легенды из Chronique X, которые представляют Монтесуму погружающимся во все более угнетенное состояние. Он настолько подавлен, что в тот момент, когда испанцы подходят к Истаналапаиу, своему последнему этану перед Теночтитланом, он приглашает к себе королей Тескоко и Тлакоиана, Какаму и Тотоквихуацтли, чтобы вместе поплакать: «Могущественные государи, прежде всего я должен вам сказать, что мы действительно вынуждены принять богов; йотом я должен поплакать вместе с вами и успокоить, насколько это возможно, ваши несчастные сердца. Вы сами видите, как мало мы радовались процветанию наших государств, которые были оставлены нам нашими великими предками, покинувшими этот мир в мире и согласии, без забот и печали... Но что будет с нами? Чем мы прогневили богов? Как все это могло произойти? Откуда на нас навалились эти беды, горести и мучения? Кто эти пришельцы? Откуда они явились? Кто их привел сюда? Почему все это не произошло во времена наших предков? Ничего нам не остается, как терпеть и смириться с судьбой, которая уже стоит у наших ворот». Все короли плачут и прощаются друг с другом.

Затем он обращается к богам, которым он всегда так усердно служил и которые теперь собираются его покинуть.

«Он произносил эти жалобные речи перед двумя королями и перед всем собравшимся народом, проливая обильные слезы и объясняя всем, как угнетала его сама мысль о приходе чужестранцев. Он умолял богов взять иод свою опеку бедных, сирот и вдов, детей и стариков, обещая всяческие дары, жертвоприношения, умерщвления плоти, кровопускания из различных частей тела... Затем, вернувшись к себе во дворец, он прощается со своими сыновьями и женами, демонстрируя великую скорбь и обращаясь к своим фаворитам и слугам с просьбой позаботиться о его близких родственниках тогда, когда его уже ие будет в живых. Он был уверен в своей близкой гибели, и смерть постоянно стояла у него перед глазами». Эту последнюю деталь можно считать достоверной.

Информаторы де Саагуна сообщают: «В это время Мехико выглядел совершенно покинутым городом: никто не приходил, никто не уходил. Матери не отпускали от себя своих детей. На дорогах никого не было видно. Никто не ходил по этим дорогам, никто их не переходил. Все попрятались но своим домам и предавались своему горю...

А простолюдин говорил: «Пусть будет, что будет! Пусть все будет проклято! Что тут можно сделать? Очень скоро мы погибнем. Вот мы стоим и ожидаем своей смерти».

Вернемся, однако, в Айоцинко. На следующий день после той ночи, когда имела место охота на шпионов, в город прибыл молодой человек лет двадцати — двадцати пяти в сопровождении целой дюжины знатных сеньоров. Молодым человеком был Какама из Тескоко. Его несли в паланкине, и он был настолько великой личностью, что перед его паланкином шли люди, чьей обязанностью было убирать с дороги камешки и соломинки. Император, сказал он, просит извинить его за то, что сам он ие смог прийти встретить их. К сожалению, его здоровье не позволило ему сделать это. Поэтому ему, королю Какаме, было поручено встретить гостей и проводить их в город. Город, впрочем, очень неудобный для гостей, где гости будут лишены всего необходимого и где много всяких опасностей. Кортес разговаривал с королем и сеньорами со всем должным вниманием, и старался их успокоить, заверяя их в том, что с его приходом положение в городе улучшится.

Испанская армия отправилась в путь, огибая берега озера Чалько. Затем она начала пересекать озеро по широкой дамбе, которая вела к полуострову, где виднелись города Кольхуакаи и Истапалапан. Посредине этой дамбы находился Куитлауак — прелестный городок с двумя тысячами жителей. Городок стоял на островке и благодаря своим пирамидам казался городом-крепостью. Местные власти приняли испанцев с полным радушием и хотели оставить их у себя до утра, но Какама и сеньоры любезно предложили испанцам продолжать путь до Истапаланана. Таким образом, конкистадоры пошли дальше.

Эта спешка, которую находящийся в курсе дела Кортес объясняет увещаниями имперцев, воспринимается совершенно иначе его подчиненными, которые обречены на догадки. Васкес де Тапиа считает, что Кортес не хотел задерживаться из-за боязни подвергнуться нападению в этом городке, где для того, чтобы люди попали в ловушку, достаточно отрезать мосты. Агилар идет в своих предположениях еще дальше: он считает, что Моптесума специально велел доставить в этот город достаточное количество еды, для того чтобы можно было напасть на испанцев во время трапезы. Эти явно ошибочные интерпретации свидетельствуют, прежде всего, о том, что солдаты не всегда были информированы о причинах тех или иных решений (за исключением Берналя Диаса, который, будучи рядовым солдатом, все же всегда все видел и понимал...), а также о том, что они всегда находились в ожидании неприятных сюрпризов и старались постоянно быть настороже.

Колонна испанцев приходит в Истаиалаиаи как раз в то время, когда Моптесума находится в состоянии всенодав- ляющей скорби в обществе Какамы и короля Тлакопана. Это, но-видимому, должно означать, что Какама обладает даром вездесущности, поскольку в действительности он в данный момент сопровождает Кортеса или, опередив испанцев, возвращается в Мехико... Король Истапаланана — не кто иной, как Куитлауак, один из братьев государя кольхуас — тот, который на короткое время станет его преемником. Он принимает испанцев в обществе короля Кольхуакапа Тезозомока и большого числа представителей знати. Кортес восхищается городом и в дальнейшем дает ему восторженное описание: «Город Истаналанан имеет, по-видимому, около пятнадцати тысяч жителей; он возвышается на берегу большого соленого озера; часть его построена на уходящей в озеро дамбе. У касика имеются дворцы, строительство которых в настоящее время еще не завершено, хотя и в таком незавершенном виде они могут сравниться с лучшими дворцами из тех, которые есть у нас в Испании — но красоте, планировке и всему тому, что касается обслуживания; правда, рельефные украшения, столь распространенные у нас в Испании, здесь не используются. Во многих кварталах на разной высоте разбиты сады, полные величественных деревьев и прекрасных декоративных растений; там же находятся бассейны с пресной водой, с цементированными бордюрами и с лестницами, уходящими в глубь бассейна. Возле дворца — громадный огород, над которым возвышается бельведер с галереями и прекрасными помещениями для отдыха». Победитель в восторге перед завоеванной им страной. Он начинает убеждать себя в том, что смог мирным путем овладеть этой чудесной страной. Кортес надеялся, что Монтесума присягнет на верность Карлу V и будет продолжать управлять с его помощью, как представителя Испании, тем, что должно превратиться в протекторат Испании.

Что касается индейских версий, то чаще всего они представляют собой не «точку зрения побежденного», а символическую реконструкцию и интерпретацию событий, рассматриваемых в ретроспективе и после их соответствующей обработки коллективной памятью. Дюран, согласно которому Какама находится в Мехико, тогда как он на самом деле сопровождает испанцев, утверждает, что последние прошли через Койоакан, где они приняли заявление теиаиеков о своей вассальной зависимости от короля Испании. Ничего этого не было.

ПРИХОД НА ЗЕМЛЮ ОБЕТОВАННУЮ

На девятый день месяца Кечолли, в 1-й год Тростника (8 ноября 1519 года) — юбилейный год Кецаль- коатля, teteo вошли в столицу Аиауака. Отряд из немногим более трехсот человек в сопровождении нескольких тысяч союзников и носильщиков проходит под грохот барабана с развернутыми знаменами и, насколько позволяет толпа горожан, с соблюдением парадного строя.

Зрители проталкиваются к дороге или наблюдают за происходящим событием с густо покрывающих лагуну лодок. В определенном месте дамба-шоссе поворачивает через водную гладь на север. Она достаточно широка для того, чтобы впереди колонны могли идти в ряд восемь всадников. Примерно в трех километрах от центра Мехико большие укрепленные ворота контролируют вход в город. Там около тысячи великолепно наряженных людей приветствуют конкистадоров. Примерно на протяжении одного часа они поочередно подходят к teteo, чтобы склониться перед ними, дотронувшись рукой до земли, с последующим поднесением руки к губам. Какама, Куитлауак и другие великие сеньоры используют этот момент для того, чтобы подойти к императору, который в это время ожидает своих гостей в паланкине немного поодаль.

При подходе испанцев Монтесума выходит из паланкина и идет к ним навстречу — под балдахином из зеленых перьев, украшенным золотыми и серебряными кулонами, который несут четыре сановника самого высокого ранга. Он опирается на руки Какамы и Куитлауака. Тот и другой идут босиком, тогда как на Монтесуме — позолоченные сандалии, инкрустированные драгоценными камнями. Две сотни чиновников высокого ранга следуют за ним, придерживаясь стен и опустив голову — не смея взглянуть в сторону великого Монтесумы. Затем проходят тысячи солдат и служителей. Одни придворные метут дорогу перед императором, другие устилают эту дорогу полотнищами материи, которые убираются после того, как но ним прошел император. Повсюду цветы. Кортес, который слез с лошади сразу как только увидел Моитесуму, направляется к нему и хочет его обнять, по Какама и Куитлауак не дают ему этого сделать. Моптесума поздравляет его с прибытием: «О государь! Ты претерпел много тягот в пути, ты устал. Наконец ты спустился на землю и пришел в свой город Мехико. Ты можешь опуститься, наконец, на свой трон, который я некоторое время берег и сохранял для тебя. Назначенные тобой губернаторы и правители: Ицкоатль, Мотекусома Старший, Ахаякатль, Тизок, Ахвицотль — также некоторое время были хранителями твоих богатств и правителями Мехико. За их спинами, за их плечами продвинулись люди из народа. Разве они понимают, что названные правители и сеньоры оставили после себя? О, если бы хоть один из них мог оказаться здесь и пережить то, что я сейчас переживаю, увидеть то, что вижу я, когда их нет. Я не просто мечтаю, грежу или вижу сны, я не сплю — я вижу тебя наяву. В течение пяти, а может быть и десяти лет до последнего времени я был охвачен тревожными чувствами. Я все время смотрел в ту сторону, куда, как говорят, ты некогда удалился и откуда ты должен был возвратиться.

И Ьот теперь это произошло: ты вернулся; ты претерпел много тягот в пути, ты устал. Теперь отдохни, осмотри свой дворец, присядь или приляг и дай отдохнуть своему телу. Наши сеньоры прибыли к себе домой. Они у себя дома!» По окончании речи Монтесумы Кортес снимает с себя ожерелье из фальшивых жемчужин и брильянтов и надевает его на шею Монтесумы. Затем он благодарит за оказанное ему внимание. Император подает знак одному из индейских пажей, который сразу же приносит два ожерелья из плотно нанизанных красных раковин, каждое из которых дополнительно украшено восемью золотыми бусинами величиной с орех. Моптесума надевает оба ожерелья на Кортеса. Затем он отправляется в паре с Какамой к центру города, за ним следуют Кортес и Куитлауак, а за ними — другие короли и правители, которые к тому моменту уже имели возможность поприветствовать капитана. Горожане наблюдают все это с крыш своих домов.

Монтесума ведет своих гостей во дворец своего отца Ахаякатля. В громадном зале дворца, имеющего выходы в широкий внутренний двор, он дарит им отрезы великолепной материи и драгоценные украшения. Кортес, — говорит он, — находится у себя. Пусть он и его спутники отдыхают и наслаждаются трапезой, он покидает их ненадолго. После того как он удалился, испанцы устраиваются, устанавливают свои пушки в стратегически важных точках и принимаются за еду.

Вскоре император возвращается. Он усаживается на возвышении рядом с Кортесом и еще раз выражает свою радость по поводу их визита. Конечно, он просил их раньше не приходить, но это лишь потому, что его народ страшно боялся увидеть бородатых людей и их странных животных — пожирателей людей. Затем, пишет Кортес, он снова обратился к мифу о Кецалькоатле, а после этого принял на себя клятвенные обязательства относительно своего вассального подчинения королю Испании: «Мы знаем из наших древних книг, что все мы, живущие в этом краю, не являемся коренными жителями. Наши предки пришли сюда издалека. Мы знаем также, что был такой вождь, которому все подчинялись и который привел нас в эту страну; он отбыл в свою страну и вернулся только тогда, когда наши люди, женившись на женщинах коренного народа этой страны, стали жить с ними семьями и плотно заселили основанные ими деревни и города. Он хотел их увести с собой, но они отказались и даже перестали признавать его как сеньора.

Тогда он пошел один. Мы с тех пор думали, что его потомки придут однажды в эту страну, чтобы подчинить ее себе и сделать из пас своих подданных. И в связи с тем, что вы прибыли оттуда, где восходит солнце, и по тому, как вы описываете вашу страну и вашего короля, который вас сюда прислал, мы приходим к мысли, что это наш законный государь; тем более что, как вы говорите, он уже давно в курсе наших дел. Будьте поэтому уверены в том, что мы будем вам подчиняться и признавать вас в качестве заместителя и представителя великого короля, о котором вы говорите».

Моптесума беседует с Кортесом в Мехико. Позади Кортеса — донья Марина. Lienzo de Tlascala, ed, 1892

Дюран предлагает речь того же содержания, но в ней Моптесума упоминает о «своем отце» Кецалькоатле, трон которого он, не достойный этой чести, занимает. У нас будет еще возможность вернуться к этому сюжету и к вопросу о вассалитете, подлинном или нет, государя кольхуас.

Император делает еще добавление: «Вам будут здесь подчиняться, и вы сможете располагать моим добром как своим собственным. Вы здесь у себя. Вы в своем доме; отдохните от тягот дороги и от ратных дел, которые у вас были. Я хорошо осведомлен о том, что с вами произошло, от Пуитунчана, который находится здесь; я знаю, что люди из Чемиоалы и Тласкалтекала [Тласкалы] наговорили вам много плохого обо мне. Верьте только тому, что вы видите своими глазами; не верьте моим врагам, которые раньше были моими вассалами; они воспользовались вашим приходом и теперь клевещут на меня, чтобы поправиться вам. Я знаю, они сказали вам, что стены моих дворцов сделаны из золота, что маты в моих комнатах и прочие предметы обихода также сделаны из золота; кроме того, они обвиняют меня в том, что я будто бы выдаю себя за бога, и в иных делах, в которых я не повинен. Вы видите мои дворцы: они сделаны из земли, камня и соломы». Затем, распахнув свою мантию, Монтесума продолжал: «Вы видите, что я человек из мяса и костей, как вы и как все люди, что меня можно воспринимать на ощупь и, следовательно, я смертей. Вы видите, как эти люди налгали. У меня действительно есть несколько золотых предметов, которые мне достались от моих предков; если вам угодно их иметь — они ваши. У меня есть другие дворцы, там я буду жить. Вы будете здесь обеспечены всем необходимым — вы и ваши люди. Не беспокойтесь: эта страна ваша, так же, как ваш этот дворец».

Кортес благодарит, обнажая голову, и говорит, что его король и император как раз тот, кого так долго ожидал Монтесума. Первый и единственный раз он использует в своих интересах миф о Пернатом Змее. Однако Монтесума ие считает его больше богом. По мере тогд как испанцы продвигались по. пути к его столице и информация о них становилась все более точной, его образ мыслей изменился. Вначале он пытался объяснить настоящее через прошлое. Испанцы представлялись ему божествами, связанными с Кецалькоатлем и тольтеками... Теперь же он объясняет прошлое через настоящее. Он вынужден сказать себе, что боги, деяния которых отражены в героических повествованиях, эти Мишкоатли, Кецалькоатль и Уицилоноч- тли наверняка были людьми вроде испанцев и лишь впоследствии были обожествлены. И мешики на своем пути к Земле обетованной также были похожи на этих людей, а эти истории о «солнцах», которые попеременно сменяли друг друга, созданы по аналогии со всем тем, что живет и умирает. Таким образом, возвращаются те, кто имеет отношение к предыдущему «солнцу», к «солнцу» Кецалько- атля. На его несчастье!

Последующие дни были днями выжидания и взаимного наблюдения. Мешикские аристократы приходили засвидетельствовать свое почтение чужеземным гостям. Последние весьма охотно принимали местную пищу, что давало возможность целой толпе носильщиков и слуг посещать их кварталы. Как дворяне, так и простолюдины старались при таких посещениях как можно больше увидеть и услышать, с тем чтобы йогом доложить властям города обо всем, что тех могло интересовать. Император ожидал своего часа, то есть момента, когда его гости расслабятся и действительно почувствуют себя в Мехико как у себя дома. Тогда, уверял он себя, он будет хозяином положения и сможет их уничтожить, если они поведут себя враждебно. Если же они не будут враждебными ему, то он попытается сделать из них союзников.

Монтесума старался собрать как можно больше сведений о своих гостях, и даже сам занимался этим. В день прибытия Кортеса он выразил желание узнать, кто из его людей занимал начальствующее положение, а кто был рядовым воином или, может быть, слугой, для того чтобы обращаться к ним соответствующим образом и делать соответствующие их рангу подарки. Капитан ловко ответил, что все они друзья и товарищи. Тогда император навел справки о каждом и следил за тем, чтобы все они получали все необходимое, включая женщин и драгоценные украшения. Испанцы, в свою1 очередь, тщательно обследовали свою резиденцию — на тот случай, если бы пришлось обороняться. Заметив недавно заделанный вход, они пробили его и обнаружили несколько залов, некоторые из которых были набиты золотом, украшениями, драгоценными перьями и другими вещами. Это была, по утверждению Дюрана, сокровищница предшественников императора. Кортес запретил своим людям прикасаться там к чему бы то ни было и велел снова заделать вход. То, что эту сокровищницу заранее не перенесли в какое-нибудь безопасное место, представляет собой интересный факт. Очевидно, Монтесума надеялся отогнать или уничтожить захватчиков и еще теперь он рассчитывал, что их пребывание в Мехико не затянется. Во всяком случае, в качестве живых людей.

Конечно, испанцы выходили в город, иногда даже в обществе Монтесумы. Это давало возможность лучше оцепить размеры Мехико и опасности этого города. Немногим более

трехсот человек испанцев проживало в городе с населением в 150 или 200 тысяч. Город был окружен водой, так что в случае чрезвычайных обстоятельств из него было бы трудно выбраться. Во всех направлениях его пересекали многочисленные каналы. Во многих местах были устроены мосты, каждый из которых легко было разобрать, сняв несколько свободно уложенных балок. Дома имели плоские крыши, удобные в военном отношении. Короче говоря, Мехико представлял собой громадную ловушку. Теперь забеспокоились сами завоеватели. Они вспомнили предостережения своих друзей: Уицилоночтли посоветовал Моптесуме впустить их в город, чтобы получить возможность их уничтожить. Они замечали, или но крайней мере им казалось, что пищей их снабжали без прежнего энтузиазма, и просили своего командира принять меры. Тласкальтеки снова заговорили о западнях. Не мешало бы убедиться в лояльности самого Монтесумы. Хотя Кортес и понимал, что это придется сделать, он ждал, не вполне ясно чего — какого-нибудь исключительного случая или предлога. Потом ему пришли на память события в Веракрусе и письмо, которое он получил в Чолуле. Теперь он взял это письмо и приготовился действовать.