ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ УПАДОК И НОВЫЙ ПОДЪЕМ АНТИСЕМИТИЗМА В 30-Х ГОДАХ
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
УПАДОК И НОВЫЙ ПОДЪЕМ АНТИСЕМИТИЗМА В 30-Х ГОДАХ
С начала тридцатых годов антисемитизм в Советском Союзе быстро пошел на убыль. Еще в первые месяцы 1930 года в печати появилось довольно много сообщений о проявлениях антисемитизма101. Но вскоре такого рода сообщения стали очень редки, приобретя характер изолированных фактов. В тоталитарной стране, как Советский Союз, молчание печати о проявлениях антисемитизма, правда, само по себе еще не доказывает, что таких проявлений не было: если правительство заинтересовано в замалчивании антисемитизма, он может, даже и развиваясь, исчезнуть со страниц печати.
В те годы как раз выяснился быстрый рост в стране настроений, которые получили в Советском Союзе кличку «великодержавного шовинизма», и при господствовавшей в руководящих коммунистических кругах установке компартия, по-видимому, склонна была приглушить борьбу с антисемитизмом, чтобы не создавать впечатления, будто борьба против великодержавного шовинизма это борьба за евреев. Но если бы антисемитизм продолжал играть в советской жизни ту роль, какую он играл еще недавно, просто молчать об антисемитизме было бы чрезвычайно опасно, и в развернувшейся в эти годы борьбе с великодержавным шовинизмом должна была бы, пусть приглушенно, но всё же явственно звучать и анти-антисемитская нота; но этого как раз и не было. И обратно: если можно было так упорно молчать об антисемитизме, как это имело место в первой половине тридцатых годов, это значит, что антисемитизм не представлял больше той опасности, какой он был еще совсем недавно.
Что антисемитизм в эти годы действительно упорно замалчивался в Советском Союзе, можно иллюстрировать на двух-трех примерах. Выше (в гл. III) мы уже видели, как Сталин в своем докладе на XVI съезде ВКП в июне-июле 1930 года, говоря о борьбе с великодержавным шовинизмом, не проронил ни слова об антисемитизме, и его примеру последовали все — без исключения — многочисленные ораторы, высказывавшиеся на съезде по его докладу. Та же картина повторилась на IX Всесоюзном съезде Комсомола в январе 1931 года: в принятом на съезде обширном постановлении о «национально-культурном строительстве Советского Союза и о задачах ВЛКСМ»102 об антисемитизме (и о евреях) ни слова. Еще ярче, может быть, другой пример. В январе 1931 года мировую печать обошло решительное заявление Сталина об антисемитизме и о борьбе с ним в Советском Союзе103. Это был ответ Сталина на поставленный ему ЕТА вопрос. Сталин писал:
«Отвечаю на ваш запрос. Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма. В СССР строжайше преследуется антисемитизм, как явление глубоко враждебное советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью».
Сталин чрезвычайно преувеличил в этом заявлении роль и остроту уголовной репрессии в борьбе с антисемитизмом в Советском Союзе104. Но не это нас сейчас интересует. Гораздо важнее другой факт, остававшийся, кажется, до сих пор незамеченным: заявление Сталина много лет оставалось просто неизвестным в Советском Союзе и было здесь впервые опубликовано лишь в ноябре 1936 года105. Это было заявление лишь для политического экспорта, не для внутреннего употребления.
Резкое сокращение числа зарегистрированных в советской печати антисемитских проявлений было таким образом результатом двух факторов: ослабления антисемитизма и усилившейся в официальных кругах тенденции к замалчиванию антисемитизма. В действительности спад антисемитизма был менее резок, чем это могло казаться на основании опубликованных данных об антисемитских проявлениях, но самый факт спада антисемитской волны не вызывает сомнений.