XXVII. Наместники-державцы как военно-административные и судебные органы в господарских доменах

XXVII. Наместники-державцы как военно-административные и судебные органы в господарских доменах

Преемство военной власти наместников-державцев от древнерусских наместников. Оборона повета и мобилизация местных вооруженных сил; заведование крепостями. Юрисдикция наместников-державцев и ее ограничения. Суды общие, полюбовные и копные. Должностные лица при наместниках-державцах из их слуг. Судебные и другие доходы наместников-державцев. Взгляд на их должность как на кормление; «челобитья» от наместничеств.

Наместники-державцы были не только органами хозяйственного и финансового управления господарских доменов, но и военными начальниками и главными судьями в этих доменах. Военно-административные функции их были прямым наследием западнорусской старины. Западнорусские наместники в старину были комендантами городов, которые давались им в держание, и начальниками местных вооруженных сил, вследствие чего даже и назывались воеводами. Такие воеводы-наместники сидели, например, по городам Галицкой земли во время присоединения ее к Польше, по городам Волынской земли в княжение там Любарта Гедиминовича, в Чернигово-Северской земле в княжение Дмитрия Корибута Ольгердовича. Воевод встречаем даже в удельных княжествах Острожском, Кобринском и т. д. Подобно этим воеводам-наместникам и позднейшие Литовско-Русские наместники-державцы были военачальниками, которые выводили местные вооруженные силы для отражения неприятелей (особенно в пограничных поветах), поддерживали в исправности укрепления, мосты и военные дороги. По этой должности наместники-державцы распоряжались всем населением своего повета. На их зов все обыватели повета, способные носить оружие, обязаны были выступать в погоню за неприятелем в случае вторжения его в повет. Во время мобилизации земской рати наместники-державцы не только выводили господарских слуг и военнослужилых крестьян, но следили также и за тем, чтобы все бояре-шляхта их повета шли на войну «по «уставе» земской», т. е. с известным числом конных ратников, согласно определению сейма. Ближайшие командиры шляхты – хоружие – действовали в данном случае под «сведомом» наместников-держав-цев, которые несли ответственность наравне с хоружими за упущения и злоупотребления при мобилизации. Все землевладельцы заодно с господарскими мещанами и крестьянами обязаны были строить и чинить укрепления, мосты и дороги; многие сверх того несли «сторожу» в замке и «поле». Распоряжения и приказания по этой части отдавали наместники-державцы. В данном случае власть наместников-державцев простиралась даже на такие имения, которые вышли уже из состава господарских доменов, пожалованы были с полным правом и панством, но с оставлением на них прежних земских повинностей.

Как начальники местных вооруженных сил наместники-державцы по временам принимали деятельное участие в организации военнослужилого землевладения, особенно в пограничных поветах. По собственной инициативе они раздавали иногда пустовавшие земли «на военную службу» «до воли и ласки господарской» и делали затем соответствующие представления господарю великому князю. С ведома и разрешения наместников-державцев совершались различные сделки на военнослужилые имения в их повете и т. д.

Но с особенною ясностью проявлялось значение наместников-державцев как органов общего управления в господарских доменах, в их судебных функциях. Их юрисдикции подлежали господарские крестьяне, мещане непривилегированных мест, бояре-шляхта и другие землевладельцы, державшие имения из состава господарских доменов и под господарем. Мещане привилегированных мест, состоявших на немецком праве, а равно и владельческие крестьяне и другие подданные подлежали суду наместников-державцев только по важнейшим уголовным делам, каковы были: гвалт домовый (вторжение в дом и насилия в нем), разбой, поджог, шляхетская рана, изнасилование женщин. По искам к владельческим «подданным» давали суд и управу владельцы; но если владельцы отказывали в правосудии, тогда вступали в свои права наместники-державцы и привлекали уже владельцев на свой суд. Вообще же в тяжбах лиц разных подсудностей по действовавшему тогда праву судил судья обвиняемой стороны в присутствии уполномоченного судьи, коему подсуден истец; если судивший судья не удовлетворял истца, тогда назначался обчий, или смесный, суд. Юрисдикции наместников-державцев не подлежали те обыватели их поветов, коим даны были несудимые грамоты, предоставлявшие им право судиться непосредственно перед господарем или уполномоченными им людьми. Чаще всего это были откупщики мыта и корчем и других доходных статей. Кроме того, боярам-шляхте по Статуту предоставлялось право не становиться на суд перед теми наместниками-державцами, которые перед тем были переименованы из тиунов.

В пределах, ограниченных перечисленными изъятиями, наместники-державцы чинили суд и управу по всевозможным делам, гражданским и уголовным. Их деятельность в этой области ограничивалась, главным образом, фактически – желанием тяжущихся, которым предоставлено было право в великих делах отзываться до господаря. К этим «великим делам» относились: насильственный захват имения, нападение на дом (гвалт домовый), «безправный грабеж» (самоуправство), убийство, тяжба об отчинном имении, о шляхетской чести и некоторые другие. Стороны имели право отзываться до господаря, «не вступая в право», т. е. не принимая доказательств, коими решалось дело. Если стороны не изъявляли желания судиться у господаря, все эти «великие дела» могли разбираться и решаться наместниками-державца-ми. Наместники-державцы не имели права только постановлять такие решения, коими решался вопрос о чьем-либо шляхетстве: такие дела они должны были переносить к господарю, так как нобилитация и денобилитация были исключительным его правом. Кроме того, в силу привилеев, пожалованных некоторым землям, например Киевской, наместники-державцы не могли приводить в исполнение своих приговоров по важным уголовным делам без указа господаря.

Фактически судебная деятельность наместников-державцев ограничивалась кроме того деятельностью дворных тиунов и крестьянских властей, например старцев, разбиравших земельные тяжбы, бортные и межевые дела и разные мелкие «спорчизны» между крестьянами, а также деятельностью полюбовных судей, которых брали себе стороны у наместника-державцы, каждая «с своее руки», для разбирательств столкновений и недоразумений на местах. Все эти дела обыкновенно разрешались так называемым «копным правом», т. е. при участии окольных людей, которых собирали тяжущиеся. Копные суды были в большом ходу у Литовско-Русских крестьян. Копа велась и в тех случаях, когда приходилось отыскивать преступника. Потерпевшие вызывали «на сок» всех окольных жителей, и никто не имел права отказаться от этого под страхом быть обвиненным копою. Копный суд был не чем иным, как продолжением того следственного суда, который совершался еще в эпоху

«Русской Правды». Известно, что в то время искали по верви разбойника, поджигателя, коневого татя, клетного, кто крал чужих бобров, пчел и т. д. Точно так же и в рассматриваемое время копа собиралась тогда, когда нужно было разыскать в данной местности разбойника, поджигателя, татя, покравшего лошадей, сено или хлеб с гумна, бобров и птиц из чужих ловушек и сетей и т. д. Этот розыск естественно превращался в суд, ибо в старину представление доказательств, розыск преступника уже решали дело, и «вырок» судьи был уже простою формальностью, а с другой стороны, при отыскивании преступника копе приходилось оценивать доказательства виновности и невиновности. Даже в частностях можно видеть сходство копного процесса с тем, что происходило в эпоху «Русской Правды». Так, например, если след татя приводил разыскивающих к селу, село должно было или найти татя в себе, или платить за воровство, или «отсочить», отвести от себя след. Копы собирались на определенных местах – коповищах, причем все крестьяне, жившие на известном расстоянии от коповища, чьи бы они подданные ни были, обязаны были являться на копу. Кроме тиунов и крестьянских властей тяжущиеся брали на копу иногда наместника державцы или его «вижа».

Наместники-державцы производили свой суд обычно в присутствии людей из местного общества – бояр, мещан и даже крестьянских властей, смотря по тому, чье дело разбиралось. Все эти лица играли роль свидетелей суда и вместе с тем знатоков местных обычаев и отношений, к которым судья обращался по временам за советом, с которыми он «намовлялся» о деле. Статут 1529 г. вменил в обязанность державцам выбрать из среды местных земян двух человек, людей добрых и веры достойных, для непременного участия в суде, который будут производить в отсутствие державцев их наместники и маршалки.

Наместники-державцы в данных им волостях держали целый штат слуг, которые помогали им в суде и управлении. Из среды этих слуг выходили прежде всего наместники наместников-державцев, заменявшие их во время их отсутствия, и маршалки, чинившие суды по отдельным поручениям своих господ. Дело в том, что паны, державшие господарские волости, отвлекались постоянно как своими собственными делами, по имениям, так и «справами господарскими и земскими». Сплошь и рядом они были придворными сановниками, членами рады Великого княжества и, кроме того, господарскими наместниками-державцами в других волостях (знатные паны постоянно имели в держании по несколько господарских волостей). Но и независимо от отсутствия их слуги были им необходимы для управления поветами. Слуги наместников-державцев ездили от них децкими, когда нужно было кого-нибудь приводом доставить на суд или когда надо было произвести полицейским порядком имущественное взыскание по суду. Из среды их брались вижи, на обязанности которых лежало официальное засвидетельствование различных правонарушений и удовлетворений по ним и вообще обеспечение частных лиц «урядовым» свидетельством в целях получения правосудия. Посылка вижей давала возможность наместникам-державцам, не выезжая из своей резиденции, чинить правосудие по делам, требовавшим ознакомления с правонарушением на месте. Вижи вызывались, как уже было сказано, и на копные суды, решения которых получали оттого большую силу и законность. Из среды слуг наместников-державцев выходили и увязчие, которые вводили во владение имениями, присужденными кому-нибудь за долг или по какой-либо другой причине. Все эти лица получали за свои труды доходы – децкование, вижовое, увязчее, которыми делились со своим паном. К ним надо отнести еще писарей и дьяков, составлявших канцелярию наместников-державцев.

При отправлении суда наместники-державцы получали в свою пользу: известный процент с суммы иска, называвшийся пересудом, с истца, доискавшегося своего, а с 1509 г. и с оправданного ответчика; повинное, или известный процент с «вин», т. е. судебных штрафов, шедших в пользу господаря, а иногда взамен этого «вины малые» (не свыше 50 грошей); выметное, т. е. деньги, которые условливались платить наместнику-державце тяжущиеся, державшие между собою судебное пари; заклады, или заруки, которые тяжущиеся устанавливали по обоюдному соглашению в пользу наместника-державцы с целью пресечь дальнейшие правонарушения; поколодное или повежное с тех, кого выпускали из колоды и тюрьмы, часть децкования, вижового и увязчего.

Перечисленные судебные доходы наместников-державцев были несомненно наследием западнорусской старины. В этом можно убедиться, сравнив их с доходами судей по «Русской Правде» и другим памятникам древнего русского права. Таким же наследием были и некоторые другие доходы, получавшиеся наместниками-державцами русских волостей, где не велось господарское хозяйство, а именно: узъезд, въезд, полюдование, т. е. дары, приносившиеся в старину князю или его наместнику при объезде волости; стации, или кормы, дававшиеся мещанами и крестьянами деньгами или натурою; обвестки со сторонних купцов, приезжавших торговать в ту или другую волость; выводные куницы с женихов, которые выводили невест из места или села на сторону. По особому пожалованию от господаря наместники-державцы получали иногда разные сборы, которые в старину шли особым должностным лицам, а в рассматриваемое время, пережив их, собирались господарем в свою пользу как обыкновенные подати или же раздавались в виде особого жалованья, или «волосток». Таковы были тиунщина великая и малая, бобровщина, ловчое, доводничое, данничое, сокольничое в поднепрских, задвинских и некоторых других волостях. Наконец, наместники-державцы по особому пожалованию или «уставе» получали в свою пользу и часть собственных господарских доходов. Господарь руководился при этом разными соображениями: или тем, что наместничьи доходы в данном повете были чересчур малы, или особыми заслугами лиц, или тем, что наместники-державцы принимали на себя некоторые лишние обязательства, не связанные с их должностью, вроде, например, отстройки местного замка «своим накладом».

Доходы, которые наместники-державцы получали со своих держав, рассматривались не только как вознаграждение за исполнение обязанностей по их должности, но и как вознаграждение за их службу господарю вообще, как средства содержания высшего слоя военнослужилого класса, его кормление. Взгляд этот находил себе выражение во многих отношениях. Великие князья в своих грамотах, выданных русским областям, постоянно подтверждали, что города и волости они будут раздавать местным боярам. И действительно, города и волости в этих землях раздавались местным землевладельцам большею частью на год, «колеею», т. е. по очереди, чтобы не обидеть никого. Того же правила держались великие князья и в отношении наместничеств и тиунств на Литве и Жмуди, раздавая их местным панам и князьям, с тою разницею, что здесь эти наместничества и тиунства давались либо «до воли господарской», чаще «до живота» или «до осмотренья иншим лепшим врадом». Годовые наместничества вследствие развития здесь господарского хозяйства не были в ходу. В раздаче этих должностей отдельным лицам великие князья руководились не только заслугами и исполнительностью лиц, но иногда желанием дать «поживленье» тому или другому лицу, у которого, например, имение было занято или разорено неприятелем. Воззрение на «держания» как на кормления приводило иногда к тому, что лица, державшие замки и дворы с волостями, передавали их с согласия великого князя своим родным и близким людям. Так поступил, например, князь Константин Иванович Острожский, получивший от великого князя Александра замки Браслав, Веницу и Звенигород «до живота» и в 1517 г. передавший их «сестренцу своему» князю Роману Андреевичу Сангушковичу. Взгляд на «держания» как на кормления ясно обнаруживается и в обычае давать одному и тому же лицу по несколько держаний за раз в разных частях государства, вследствие чего наместники-державцы поручали все управление в них своим наместникам.

Получая кормления от великого князя, наместники-державцы и тиуны платили ему особое «челобитье». В XV в. раздача доходных должностей, по всем признакам, принимала иногда характер настоящей продажи их, вследствие чего и наместничества кое-где (например, в Торопце) отдавались иногда состоятельным людям из мещан и волостных людей. Великий князь Александр в общеземском привилее 1492 г. обещал не требовать ничего с назначения на должность и довольствоваться тем, кто что даст по доброй воле. Такое обещание по существу дела мало к чему обязывало, а потому и после того встречаемся по актам с «челобитьями», которые платились господарю наместниками-державцами при назначении на должность. «Челобитья» платились также воеводам и старостам, по представлению которых господарь раздавал державы.

Литература

Те же труды, что и в предыдущем очерке.