§ 4. ЖЕНСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

§ 4. ЖЕНСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Поступательное культурное развитие страны еще во второй половине XVIII века поставило перед царским правительством вопрос о женском образовании. Однако решение его было сугубо сословным. Признавалось возможным давать государственное образование лишь особам дворянского происхождения в закрытых учебных заведениях. Такими заведениями стали институты благородных девиц.

Наиболее привилегированным институтом благородных девиц был Смольный институт или, как его первоначально называли, «Воспитательное общество благородных девиц», основанное в 1764 году в стенах Воскресенского Новодевичьего монастыря около деревни Смольной. Еще в начале XVIII века на берегу Невы Петром I был построен Смоляной двор, где добывалась смола для нужд Адмиралтейства, и Летний дворец при Елизавете Петровне, получивший название Смольного. Позднее здесь был основан Воскресенский женский монастырь, ансамбль которого был спроектирован В. В. Растрелли. В 1764 году часть монастырских корпусов была передана Екатериной II «Воспитательному обществу благородных девиц». В 1797 году монастырь был закрыт, в остальных его помещениях была открыта богадельня для дворянских вдов («Вдовий дом»), а для института в 1806–1808 годах по проекту Дж. Кваренги было выстроено специальное трехэтажное здание.

Первоначально «Воспитательное общество» должно было принимать 200 девиц дворянского происхождения с 6–7-летнего возраста; и в течение 12 лет девушки были полностью изолированы от семьи, находясь в институте. Определяющее значение при создании института и в годы его первоначальной деятельности имел И. И. Бецкой, разработавший ряд проектов о воспитании подрастающего поколения. Проекты носили следы явного влияния идей Ж.-Ж. Руссо о воспитании «новой породы людей». Смольный институт, по мысли Бецкого, призван был создать новый тип дворянки, а открытое в 1765 году при нем «Мещанское отделение» — новую породу «третьего чина людей». Бецким был создан обширный план умственного, физического и нравственного воспитания смолянок. Помимо довольно широкой программы общеобразовательных предметов в нем значительное место занимали эстетические дисциплины: рисование, музыка, танцы.

Воспитанницы института делились по 4 возрастам: I — от 6 до 9 лет, II — от 9 до 12 лет; III — от 12 до 15 лет, IV — от 15 до 18 лет. В учебной программе особое место занимали закон Божий и иностранные языки. Помимо этого преподавались русский язык, арифметика, география, история, а в третьем возрасте даже архитектура, опытная физика и геральдика. Для подготовки будущих хозяек и матерей воспитанницы обучались шитью, вышиванию, ведению домашнего хозяйства. Однако главной целью воспитания являлось формирование «нового типа» дворянской женщины, образованной, эстетически развитой, способной занять видное место в светской жизни. Для этого девушкам преподавались рисование, музыка, танцы, в четвертом возрасте — правила светского обхождения и учтивости. Этому же должно было способствовать практическое приобщение смолянок к светской жизни. По желанию императрицы Екатерины II и в самом институте, и в домах петербургских вельмож (Бецкого, Головниных и др.) устраивались балы, спектакли, на которых присутствовали институтки. Особо торжественные собрания устраивались в Смольном институте по окончании учебного года. На них приглашались придворные, иностранные послы, знатное дворянство, высшие военные чины. Воспитанницы демонстрировали свои успехи в музыке, пении, танцах. Бывали институтки на маскарадах в кадетском корпусе, празднике, устроенном тоже кадетами в Петергофе, гуляниях в Летнем саду. О последнем сообщали «Санкт-Петербургские ведомости» в 1773 году: «Сведая о их приезде, множество собралось знатного дворянства и столько стекалося желающего видеть их народа, что не токмо в саду, но и на берегу Невы через всю Миллионную улицу сделали великую тесноту… Множество людей начинали с ними говорить о разных материях, где они со всеми и обо всем изъяснялись свободно, непринужденно и с особой приятностью».[64]

С течением времени количество институтов благородных девиц увеличивалось. В 1797 году в Петербурге и в 1802 году в Москве были открыты два Екатерининских института. В них принимали девиц из небогатых и незнатных дворянских семей. После Отечественной войны в 1813 года в Петербурге на Васильевском острове был учрежден так называемый Патриотический институт, предназначенный для дочерей штаб- и обер-офицеров, принимавших участие в военных действиях. Затем в него стали принимать и детей чиновников. В 1829 году по образцу Патриотического был создан для дочерей младших обер-офицеров не потомственных дворянских семей Павловский институт. Он помещался на Фонтанке близ Обуховского моста. Институты благородных девиц были открыты также в Москве, Харькове, Казани, Астрахани, Нижнем Новгороде, Саратове, Одессе, Оренбурге, Киеве, Тифлисе и других городах.

Смольный институт оставался самым привилегированным из закрытых женских заведений, так как туда принимали девиц «из природных дворян», то есть потомственных и родовитых дворянских семей. «Тут были и дочери богатых степных помещиков, откормленные и избалованные на обильных хлебах, среди раболепного угождения бесчисленной крепостной дворни, — вспоминала впоследствии одна из воспитанниц. — Рядом с этими рыхлыми продуктами российского чернозема находились чопорные и гордые отпрыски феодальных остзейских баронов с их строгой выдержкой, с их холодно-презрительным тоном. Тут же были и бледные, анемичные петербургские аристократки, которых навещали великосветские маменьки, братья-кавалергарды и сестры-фрейлины».[65]

В 1796 году, после смерти Екатерины II, заведование государственными закрытыми учебными заведениями возглавила жена Павла I императрица Мария Федоровна. Ее понимание задач институтского образования было совершенно иным. Руководствуясь традиционными принципами немецкой педагогики, она видела цель деятельности таких учебных заведений не в создании «нового типа дворянской женщины», а в «преподавании девушкам религиозно-нравственного и светского воспитания», чтобы впоследствии они стали примерными женами, матерями и хозяйками богатых дворянских домов.

По инициативе Марии Федоровны был разработан новый устав институтов, по которому срок обучения был сокращен до 9 лет и соответственно подразделялся на три отделения. Лучшие ученицы, по желанию своему, могли оставаться в институте еще на три года, посещая специальные классы для подготовки в классные дамы. По новому учебному плану сокращался объем преподавания. В Смольном институте были исключены из учебной программы архитектура, физика и геральдика, сокращалось количество часов, отводимых на географию (которую считали «неважным предметом»), историю, чистописание. Наибольшее место в учебном плане отводилось закону Божьему, иностранным языкам, особенно французскому, свободное владение которым считалось обязательным в высшем обществе, а также литературе (преимущественно французской), танцам, музыке, рукоделию. Преподавание же общих предметов производилось более поверхностно, и притом в объеме меньшем, чем в мужским гимназиях. Уроки требовалось отвечать слово в слово по учебнику «взубряжку», как говорили институтки. Преподаватели заботились больше всего о том, чтобы воспитанницы могли блеснуть на экзамене. Процессу обучения учителя и классные дамы уделяли мало внимания. «Как это ни странно покажется, — вспоминала одна из смолянок, — за учением классные дамы следили мало, и учиться можно было по личному усмотрению, более или менее тщательно и усердно».[66] Если обучение институток не особенно беспокоило педагогов и начальницу, то процессу воспитания уделялось очень много внимания. Им занимались прежде и больше всего классные дамы (по сути — воспитательницы), которые «вели» свой класс от поступления в институт до его окончания. Живя в институте, они имели возможность круглосуточно наблюдать своих подопечных, быть в курсе их интересов и вкусов, семейного положения. Классные дамы следили за поведением воспитанниц, их внешним видом, манерами. При этом «взыскивалось за неряшливую прическу несравненно строже, нежели за плохо выученный урок». Этот неусыпный контроль и наблюдение со стороны классных дам становились особенно тяжелыми, если воспитательницы не отличались добротой и справедливостью. Одна из смолянок нарисовала портрет такой классной дамы: «Это была старая девица лет под 60. Лицо у нее было смуглое, испорченное оспой, с длинным носом и широким ртом с большими желтыми зубами… носила она всегда чепцы с яркими лентами, синее платье и красную турецкую шаль. На третьем пальце у нее было надето черное эмалевое кольцо с золотыми словами и, если которая из девочек досаждала ей, то сгибая этот палец, старалась кольцом ударить прямо в темя провинившейся… Она внушала девочкам, что не надо любить родителей, а нужно — ее и директрису, но это оказывало обратное действие — к ней накипала в сердце ненависть».[67]

Несмотря на близость ко двору, постоянное внимание царствующих особ к Смольному институту, жизнь его воспитанниц, отраженная в воспоминаниях, была исполнена трудностей и огорчений. Недостаток средств и плохая организация быта были повинны в плохом питании и постоянном холоде в классных комнатах и дортуарах (спальнях — Н. Я.), отчего сильно страдали воспитанницы, особенно уроженки южных губерний. Частые простуды способствовали возникновению болезней — глазных, ревматизма, воспаления легких и даже туберкулеза. Ежегодные отчеты по институту фиксировали неоднократные смертные случаи. Угнетающим был и сам строй жизни: «Институтская жизнь сухая, форменная, как-то по-солдатски аккуратная»,[68] — вспоминает одна из его воспитанниц. Тем более, что при управлении Марии Федоровны развлечения стали более редкими и скромными. В основном праздновались так называемые «царские дни», то есть дни именин и рождений членов царской семьи. Новый год и дни выпуска из института. Эти «казенные балы» не отличались большим весельем. «В зале с одной стороны помещались кофейные классы, с другой — голубые, а посередине — белые. Они танцевали между собой за кавалера и даму: кадриль, вальс, польку… Присутствовали начальница, инспектриса, инспектор, из учителей — Никитенко (учитель русской литературы — Н. Я.)… Потом служащие при дортуарах девушки приносили в корзинах бутерброды из черного хлеба с маслом и куском телятины сверху, а в 12 часов был ужин. В эти дни мы были сыты».[69] В Рождество и на Масленицу смолянок катали в придворных каретах — по 5 воспитанниц и одна классная дама в каждой карете — под охраной жандармов.

Вся атмосфера института и старания преподавателей, классных дам и начальства призваны были воспитывать у институток определенный моральный кодекс, основанный на развитии верноподданнических чувств, официальной набожности, сознания привилегированности своего сословия. При этом воспитание верноподданнического мировоззрения перерастало в настоящий культ царя и членов царской семьи. Постоянное внушение детям идеи божественности и величия не только царской власти, но и личности самого монарха, пышные празднования так называемых «царских дней» (то есть дней рождения императора и императрицы), посещение института членами царской семьи, обставляемые со всевозможной торжественностью, наконец, поездки во дворец, которых удостаивались воспитанницы петербургских институтов — все это не могло не действовать на детскую впечатлительность и не приводить к экзальтированному обожанию монарха и его семьи. Особенно характерно это было для Смольного института. Вот как описывает одна из его воспитанниц свои впечатления после посещения института Николаем I и его супругой Александрой Федоровной: «Только что царское семейство, простясь с нами, вышло из комнаты, как мы в избытке восторга бросились обнимать одна другую, многие кинулись обнимать начальницу, прыгали, смеялись, плакали, точно безумные!».[70] Так из поколения в поколение воспитывался этот присущий русскому дворянству монархизм, выражавшийся не только перед личностью императора. Будущие матери дворянских семей впитывали эти чувства с ранних лет и передавали затем своим детям.

Другой особенностью институтского воспитания было стремление оградить девушек от всякого познания «прозы жизни», что должно было якобы способствовать особой чистоте их нравственного облика. На деле это приводило не только к полному непониманию современных общественных и социальных проблем, но и к абсолютной беспомощности в житейских ситуациях. Эта особенность институтского воспитания породила многочисленные анекдоты, в которых институтки проявляли комическое незнание обычных бытовых вопросов. Но забавная наивность институток нередко оборачивалась подлинной трагедией, коль скоро девушкам приходилось сталкиваться с той жизненной прозой, от которой так старательно их оберегали в институте и миновать которую невозможно в действительности.

В 1828 году, после смерти императрицы Марии Федоровны, все учреждения, составлявшие ее ведомство (Мариинский институт мещанских девиц. Харьковский институт благородных девиц. Смольный институт, Екатерининские институты, воспитательные дома, Александровское училище в Москве и др.), перешли в состав IV отделения канцелярии императора. В 1845 году был создан Главный совет женских учебных заведений, в обязанности которого входили не только наблюдение за учебными заведениями его ведомства, но и рассмотрение учебных программ и планов. Членами совета была разработана программа обучения в женских закрытых заведениях: «Наставления для образования воспитанниц» (1852), согласно которой все учебные заведения делились на 4 разряда. К I разряду относились Смольный, Патриотический, Екатерининские и все институты благородных девиц в губерниях, ко II разряду — мещанские институты и отделения, к III и IV — сиротские дома, городские училища для бедных девиц, дома трудолюбия и т. д. Чем выше был разряд заведения, тем большее внимание уделялось изучению в нем наук, в заведениях III и IV разряда главное место занимали рукоделие и женские ремесла, навыки в которых в дальнейшем должны были обеспечивать жизнь воспитанниц.

Так, к концу первой половины XIX века четко оформилась узкосословная система женского образования. Если для обучения дочерей дворянских семей предназначались институты благородных девиц, то девочки мещанского происхождения — дочери ремесленников, мелких торговцев, отставных низших военных чинов, мелких чиновников — могли учиться только в особых «мещанских» учебных заведениях. Первым из них было Мещанское училище при Смольном институте. И хотя оно непосредственно примыкало к Смольному, так как располагалось в соседнем крыле того же здания, по существу дистанция между ними была огромна. Весь распорядок жизни и занятий учениц Мещанского училища строился с учетом официального предписания, требовавшего «никогда не терять из виду состояния воспитанниц и их будущий жребий». Поэтому из учебной программы были исключены танцы, музыка, иностранные языки. Зато много времени уделялось таким предметам, как закон Божий, рукоделие, арифметика (поскольку она нужна для бережливой хозяйки), домоводство. В этом проявлялась основная направленность педагогического процесса — воспитание будущих хороших хозяек и богобоязненных матерей семейств.

Кроме Мещанского училища, для девушек среднего сословия были образованы Мариинский институт (против Таврического сада), Дом трудолюбия на 13-й линии Васильевского острова, Сиротский институт по набережной Мойки в Петербурге, а также сиротские дома в Москве, Кронштадте и Иркутске, петербургские, московские, симбирские дома трудолюбия. Учебные программы этих заведений в общеобразовательном плане приближались к программам уездных училищ. Но в отличие от последних здесь много времени уделялось таким предметам, как рукоделие, домоводство или какому-либо «женскому ремеслу». Первоочередной задачей в этих учебных заведениях считалось религиозно-нравственное воспитание «честных и добродетельных жен, хороших и сведущих хозяек, попечительных нянек или надзирательниц за детьми и, в случае нужды, надежных и исправных прислужниц, искусных во всех женских рукоделиях».[71] Срок обучения в этих заведениях колебался от 2-х до 3-х лет. Нелегким было и их финансовое положение — они существовали исключительно на благотворительные пожертвования. Крестьянские девочки (не принадлежащие помещикам) получали право по уставу 1828 года обучаться в приходских училищах, где для них создавались специальные женские отделения, причем за их обучение плата полагалась значительно большая, чем за обучение мальчиков. Что касается девочек помещичьих крестьян, то они, как правило, оставались неграмотными, хотя по уставу 1804 года помещикам разрешалось открывать школы для своих крепостных.

Во второй четверти XIX века передовая общественность России возбудила вопрос о религиозно-нравственном обучении девушек крепостного состояния. Секретарь Московского общества сельского хозяйства С. А. Маслов опубликовал книгу, в которой предлагал обучать крепостных девочек грамоте, считая, что это впоследствии послужит к всеобщей народной грамотности. На книгу Маслова живо откликнулся ученый-просветитель и педагог В. Ф. Одоевский. Вольное экономическое общество присудило автору книги золотую медаль. Но несмотря на это рекомендации Маслова не получили реального претворения в жизнь.