Национальная революция 1925–1927 гг.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Национальная революция 1925–1927 гг.

Забастовочное движение в приморских городах принимало все более выраженный политический характер. Так, во время стачек на японских текстильных фабриках в Шанхае и Циндао, непосредственным поводом для которых послужило тяжелое положение рабочих, вскоре были выдвинуты общенациональные лозунги, содержащие протест против захвата Японией части китайской территории. В Шанхае забастовщиков поддержали студенты.

Рост численности и влияния китайских профсоюзов позволил коммунистам в мае 1925 г. провести в Гуанчжоу II съезд профсоюзов, на котором была образована Всекитайская федерация профсоюзов (ВФП), объединившая 540 тысяч работников.

30 мая 1925 г. в Шанхае британская полиция международного сеттльмента (не подлежащего юрисдикции китайских властей района города) расстреляла демонстрацию китайских студентов, проходившую под антиимпериалистическими лозунгами. В ответ уже на следующий день по инициативе коммунистов был создан Генеральный совет шанхайских профсоюзов, председателем которого стал один из руководителей КПК Ли Лисань. Начались забастовки, в ходе которых были созданы профсоюзные организации на японских и английских предприятиях. В начале июня бастовало около 130 тысяч рабочих. Коммунисты пользовались большим влиянием и в городском Объединенном союзе студентов. Объединенный союз торговцев различных улиц поддержал забастовщиков не только материально, но и действием: участием в демонстрациях, организацией бойкота иностранных товаров, закрытием лавок. 7 июня был создан Объединенный комитет рабочих, торговцев и студентов – фактически складывался единый фронт.

Возглавляемое Объединенным комитетом движение получило название «Движения 30 мая». Среди выдвинутых им семнадцати программных требований были введение трудового законодательства, свобода профсоюзов и право на забастовку. Выражался протест против того, что иностранцы обладают большой властью во всем Шанхае, а китайцы не имеют права даже появляться на улицах сеттльмента без специального разрешения. Организация шанхайской буржуазии, Генеральная торговая палата Шанхая, выдвинула свой список требований патриотического характера – тоже достаточно жестких.

Шанхайские выступления поддержали глава северного правительства и некоторые милитаристы. В адрес иностранных представительств были направлены ноты протеста в связи с расстрелом 30 мая, а забастовщикам были перечислены значительные денежные средства.

В результате иностранные владельцы шанхайских предприятий пошли на существенные уступки. После этого некоторые течения «Движения 30 мая» решили прекратить борьбу, то же сделала Генеральная торговая палата. А 13 июня в город «для поддержания порядка» были введены войска фэнтяньской милитаристской группировки (одной из северных). Горячие головы из руководства КПК, в том числе Ли Лисань, заговорили о восстании, но большинство их товарищей сочло, что шансов на успех в вооруженной борьбе нет никаких, а к этому времени уже достигнуто главное: стало складываться широкое национальное движение, единый фронт.

Забастовки прошли в некоторых других городах побережья. После того, как в англо-французской концессии Шамянь в провинции Гуанси британскими войсками была расстреляна многотысячная демонстрация китайских рабочих, большинство их покинуло территорию концессии. В знак солидарности забастовали рабочие Гонконга, там тоже многие стали уходить с территории колонии. Как и во время событий в Шанхае, заодно с забастовщиками были торговцы – их излюбленным оружием стал бойкот иностранных товаров. В некоторых городах Китая, в том числе в Пекине, прошли демонстрации.

Партийные организации Гоминьдана и КПК, поддерживая акции протеста «Движения 30 мая», действовали заодно. За эти месяцы численность КПК возросла до 4 тысяч человек.

Движение имело и международную поддержку. Не только моральную, но и материальную – что было очень кстати при проведении забастовок.

На Севере действия так называемой «национальной армии» чжилийского милитариста Фэн Юйсяна, поддерживавшего тесный контакт с руководством Гоминьдана, сковывали вооруженные силы реакционных милитаристских группировок. Партийные организации Гоминьдана и КПК получали более широкие возможности для усиления своего влияния в тех районах.

Осенью 1925 г. усобицы милитаристов приняли ожесточенный характер – шла борьба за Пекин. Генерал Сун Чуаньфан (тоже из чжилийской группировки) отбил у фэнтяньцев Шанхай и весь нижний бассейн Янцзы. В то же время другой фэнтяньский генерал Го Сунлин примкнул к Фэн Юйсяну и совместно с ним выступил против группировки Чжан Цзолиня. 26 ноября 1925 г. «национальная армия» Фэн Юйсяна вступила в Пекин, а войска Го Сунлина, ставшие «2-й национальной армией», развернули наступление против фэнтяньцев в Маньчжурии.

Фэнтяньцы были уже на грани разгрома, «2-я национальная армия» подходила к Мукдену, в котором располагалась ставка Чжан Цзолиня. Но на помощь своему подопечному пришли японцы – совместно с его частями они нанесли наступающим серьезное поражение. Причем Го Сунлин, которого предательски заманили в японское консульство, был убит.

Представители империалистических держав, вовсе не заинтересованных в усилении национальных сил, вынудили Фэн Юйсяна уйти из правительства, и в начале 1926 г. он отбыл в Москву. Части его «1-й национальной армии» оставили Пекин.

Куда худшая участь ждала «2-ю национальную армию», перебазировавшуюся в провинцию Хэнань. Для продолжения борьбы с фэнтяньцами ее командование произвело там повышение налогов, и в результате вспыхнуло восстание, руководимое традиционным тайным обществом «Красные пики». Крестьяне плохо разбирались в высокой политике и их не интересовало, ради чего очередной милитарист облагает их дополнительными поборами. Разгром армии довершил один из реакционных генералов.

В целом по стране усобицы милитаристов ослабили их позиции. Они пользовались все меньшей поддержкой населения, в то время как авторитет гуанчжоуского гоминьдановского правительства, занявшего выраженную национальную и антиимпериалистическую позицию, возрастал. 1 июля 1925 г. оно провозгласило себя Национальным правительством Китайской Республики. Главой правительства стал Ван Цзинвэй – представитель левого крыла Гоминьдана, стоявшего за сотрудничество с КПК. Непосредственно в состав правительства коммунисты не вошли, но заявили о намерении оказывать ему всяческую поддержку – оставляя за собой в то же время право отстаивать свою позицию.

Главной задачей момента было укрепление революционной армии – стало очевидно, что добром с северными милитаристами дело национального объединения решить не удастся. План ее реорганизации был подготовлен группой советских военных специалистов во главе с В. К. Блюхером. Она получила название Национально-революционной армии (НРА). Армия была по-прежнему наемной (давнишняя уже китайская традиция), в ее состав включались пожелавшие присоединиться подразделения милитаристских войск – но во всех частях образовывались политорганы, состоящие из гоминьдановских и коммунистических партийных активистов. Это превращало армию не только в военную, но и в мощную политическую силу.

Уже осенью 1925 г. армия выступила во «2-й Восточный поход» – против войск Чэнь Цзюньмина, вознамерившегося при поддержке англичан вновь захватить восточную часть провинции Гуандун. Во главе НРА стоял Чан Кайши, при нем постоянно находились советские военные специалисты. Противник был полностью разбит в течение двух месяцев, после чего армия предприняла «Южный поход», освободив всю южную часть провинции Гуандун (без о. Хайнань).

После этих военных успехов многие лидеры Гоминьдана почувствовали прилив сил и амбиций, и внутри партии обострились политические и идейные разногласия – в первую очередь по поводу дальнейшего сотрудничества с КПК.

Течение «новых правых», возглавляемое почитателем Конфуция Дай Цзитао, критиковало коммунистов с позиций принципа «народного благоденствия» Сунь Ятсена, его учения о социальной гармонии. Цели коммунистов «новым правым» представлялись утопическими, способными только расколоть единый фронт и привести революцию к поражению. На стороне Дай Цзитао был набиравший все большую силу Чан Кайши.

Но на II конгрессе Гоминьдана (в котором насчитывалось уже четверть миллиона членов) возобладало мнение левых – с коммунистами надо сотрудничать. Причем левый крен оказался очень велик. И на конгрессе, и в развернувшейся после него партийной пропаганде откровенно звучали призывы к радикальным социальным преобразованиям, к пересмотру отношений собственности. Часть лидеров компартии обнадежилась до того, что решила, что Гоминьдан – это созревший плод, который сам только того и ждет, чтобы свалиться прямо в руки КПК – и решила ускорить процесс еще более смелыми лозунгами. В результате многие социальные слои, составляющие основу единого фронта, готовы были отшатнуться не только от коммунистов, но и от Гоминьдана.

Впрочем, было больше громких слов, чем дела. А вот генерал Чан Кайши предпочел действовать, и действовал он со свойственной ему решительностью. 20 марта 1926 г. он объявил в Гуанчжоу военное положение и ввел в город части своего корпуса. Было арестовано несколько десятков активистов КПК. Но руководство Гоминьдана такие резкие телодвижения не одобрило, чрезвычайное положение было отменено, задержанные отпущены на свободу. Однако по отношению к Чан Кайши никаких мер предпринято не было, и он стал пользоваться еще большим влиянием в партии, а главное – в армии. Глава правительства левый гоминьдановец Ван Цзивэй под предлогом болезни оставил свой пост и уехал за границу, а его место занял Тань Янькай, настроенный на тесное сотрудничество с Чан Кайши.

Не удивительно, что на состоявшемся вскоре пленуме Гоминьдана было принято решение, что коммунисты не могут занимать в партии ответственные посты, а что касается работы с рабочими и крестьянскими организациями – Гоминьдан должен решительно перехватить на этом направлении инициативу у КПК. Чан Кайши занял сразу несколько высоких постов, среди которых – председателя ЦИК (председателем партии по-прежнему оставался Ван Цзинвэй) и главнокомандующего НРА.

Полностью от сотрудничества с КПК Чан Кайши на этом этапе не отказывался, и был готов по-прежнему поддерживать дружественные отношения с СССР. В свою очередь, Коминтерн, для которого все произошедшее стало неприятной неожиданностью, принял постановления, которые должны были остудить пыл и коммунистов, и левых деятелей Гоминьдана. Им было указано, что главная задача – борьба с империализмом, а главное оружие этой борьбы – единый фронт.

Главком НРА Чан Кайши принялся за подготовку к Северному походу – наступлению с целью захвата столицы и которого уже по счету в истории Поднебесной воссоединения страны. В рядах возглавляемой им армии насчитывалось не менее 100 тысяч бойцов, подготовке которых он отдал много сил – поэтому его не страшило, что у противостоящих гоминьдановской армии милитаристов большое численное превосходство. Обнадеживало и то, что генерал Фэн Юйсян вновь вернулся к своей очень боеспособной «1-ой национальной армии», отошедшей к западу от Пекина, и вновь готов был к взаимодействию с Гоминьданом.

Тем не менее Чан Кайши добился от руководства партии согласия на проведение мобилизации. Она обеспечила НРА большое пополнение, поскольку под управлением гуанчжоуского правительства к этому времени находились не только Гуандун, но и Гуанси, Гуйчжоу и часть Хунани.

Москва не одобряла идею похода – ведь СССР поддерживал с пекинским правительством дипломатические отношения и имел довольно обширные экономические связи. Но руководство КПК, взвесив все за и против, решило примкнуть к этому крупномасштабному военному мероприятию: участие в нем давало возможность укрепить свое влияние на массы по всей стране. Вполне вероятной казалась и перспектива, что в ходе совместной борьбы КПК удастся зарекомендовать себя наиболее боевитой и авторитетной силой и оттеснить Гоминьдан с главенствующей позиции.

Северный поход, план которого был разработан при участии В. К. Блюхера и других советских военспецов, начался 9 июля 1926 г. Вооружение армии было пополнено щедрыми поставками из СССР – вплоть до боевых самолетов. Советские летчики и военные советники принимали и личное участие в боях. Главным лозунгом похода был «Долой империализм, долой милитаризм!» – с обоими его тезисами было согласно абсолютное большинство китайцев. В том числе немало военнослужащих, включая генералов, из состава милитаристских армий.

Но поход, происходивший по нескольким направлениям, сопровождался тяжелыми боями и оказался предприятием весьма долгосрочным. Только в феврале 1927 г., захватив к тому времени Ухань, куда перебралось гоминьдановское правительство, и закрепившись в нескольких провинциях, НРА предприняла наступление на Шанхай. В конце марта в городе началась всеобщая забастовка, переросшая в вооруженное восстание, и к моменту вступления частей НРА Шанхай был уже очищен от милитаристских войск и контролировался рабочими отрядами.

Дальнейший ход событий осложнился. При взятии Шанхая и некоторых других городов были жертвы среди иностранцев, пострадала их собственность. В отместку военные корабли держав поднялись по Янцзы и подвергли артиллерийскому обстрелу Нанкин, что привело к гибели многих сотен горожан и большим разрушениям. Гоминьдановским руководителям в Шанхае и Ухани были предъявлены ультиматумы с требованием наказать виновных в нападениях на иностранных граждан и компенсировать нанесенный им ущерб.

Пекинское северное правительство ужесточило репрессии против своих политических противников, в первую очередь против членов Гоминьдана и КПК. 6 апреля 1927 г. армейскими подразделениями было захвачено посольство СССР, в котором пытались найти убежище китайские коммунисты. Несколько советских дипломатов подверглось аресту, а все члены КПК, попавшие в руки милитаристов, в том числе один из лидеров партии Ли Дачжао, были казнены.

Произошло серьезное обострение в лагере Гоминьдана и его союзников. В Шанхае Чан Кайши решил противопоставить рабочим отрядам, фактически самостоятельно освободившим город, ополчение из членов тайных обществ. Этим новобранцам было роздано оружие, и в ходе спровоцированных ими столкновений было убито и ранено около трехсот рабочих. Части НРА также вмешались в события, выступив против рабочих дружин. Демонстрации протеста были разогнаны пулеметным огнем. Начались аресты, и городская организация КПК была вынуждена уйти в подполье.

В нескольких освобожденных городах шанхайскому примеру Чан Кайши последовали и другие генералы. Вскоре такие стремящиеся к самостоятельным политическим действиям полководцы получили прозвище «новых милитаристов».

А их образец для подражания, Чан Кайши пошел еще дальше. 18 апреля в Нанкине он объявил о создании собственного «Национального правительства» – в противовес уханьскому. Его поддержали силы, которым импонировал бонапартизм генерала: довольная быстрым «наведением порядка» шанхайская буржуазия, «новые милитаристы», придерживающиеся правых взглядов члены Гоминьдана, которым давно был не по душе нарушающий чистоту «трех народных принципов» Сунь Ятсена союз с коммунистами. Так образовалось два центра политической власти – в Ухани, где находилось правительство, которое вновь возглавил Ван Цзинвэй, и в Нанкине.

Положение, сложившееся к тому времени на подконтрольных Гоминдану территориях, нельзя было назвать благополучным.

Крестьянство немало натерпелось от прежних милитаристских режимов, которые постоянно повышали налоги и вводили все новые повинности – и теперь ожидало улучшения своей доли. Новая власть, действительно, желала облегчить положение деревни. Были установлены ограничения на арендные платежи (не более 25 % от урожая), на ростовщический процент, отменены чрезвычайные налоги. Но существенно снизить налоги ведущий тяжелую затяжную войну Гоминьдан не мог.

Так что деревня была недовольна и этой, не оправдавшей ее надежд, властью. Вспыхивали даже восстания – подобные тому, что, возглавляемое «Красными пиками», недавно привело к гибели «2-ой национальной армии» в Хэнани. Правда, подобное случалось редко. Но повсеместно образовывались крестьянские союзы, число членов которых к весне 1927 г. достигло 10 миллионов. В союзы объединялись преимущественно беднейшие слои деревни (они составляли около 25 % сельского населения). В условиях, когда и без того тяжелое положение усугублялось стихийными бедствиями и неурожаями, эти люди думали только о выживании и со злобой поглядывали и на представителей власти, и на своих более зажиточных односельчан. Понятно, что такая организованность бедноты в самой ближайшей перспективе была чревата грозными социальными потрясениями.

В городах к Гоминьдану тоже были серьезные претензии. Заботясь о сохранении единого фронта, правительство не могло далеко пойти навстречу требованиям рабочих, ограничиваясь введением принудительного арбитража конфликтов между «трудом и капиталом». А положение китайских рабочих действительно нуждалось в существенном улучшении, к тому же их «разум возмущенный» постоянно подогревался пропагандой коммунистов о необходимости коренного социального переустройства.

Большего ожидали и широкие демократические слои. Гоминьдановское руководство, следуя утверждению Сунь Ятсена о необходимости после прихода к власти долгого периода «попечительства» над всей общественной жизнью, вело себя так, как свойственно стремящейся к монопольному правлению партии. Общественные, тем более политические организации к решению важнейших вопросов не допускались – но в то же время находились под бдительным надзором.

Гоминьдановский государственный аппарат все теснее сращивался с армейскими структурами, т. к. НРА представляло из себя, как мы видели, не только военный, но и политический механизм, и при занятии новых территорий армия сразу же брала на себя функции управления ими. Однако если прежде ее личный состав, в первую очередь офицерский корпус, состоял из людей, прошедших через умелую идеологическую обработку, осуществляемую политработниками, то теперь НРА на 2/3 состояла из бывших военнослужащих милитаристских армий, целыми частями вливавшихся в ее состав. Генералитет, офицерство в массе своей мыслили теперь вполне консервативно. Можно сказать, по-милитаристски, как повелось в военных наместничествах. Наньчан, где долгое время располагалась ставка Чан Кайши, рассматривался военными как основной политический центр, к указаниям из которого они в первую очередь и прислушивались. Потом таковым стал Нанкин – когда туда, после череды громких побед, перебрался главнокомандующий. Тем более, когда он образовал там свое правительство.

КПК тоже становилась организацией, все менее склонной к компромиссам. В решениях ее пленумов, в немалой степени под воздействием Коминтерна, провозглашалось, что «гегемоном движения все более и более становится пролетариат», что наступил момент, «когда пролетариат должен выбирать между перспективой блока со значительными слоями буржуазии и перспективой дальнейшего укрепления своего союза с крестьянством». Выбор свой руководство КПК делало, конечно же, не в пользу «значительных слоев буржуазии», то есть не в пользу единого фронта. Прямо говорилось, что участие в гоминьдановском правительстве необходимо только для того, чтобы перехватить руководство революционным процессом, а сам этот процесс определялся как социалистический по своей сути уже на современном этапе. КПК к тому времени стала мощной политической силой не только благодаря своему боевому духу, но и в количественном отношении – в ее рядах насчитывалось уже 58 тысяч членов.

Положение уханьского правительства было незавидным. Контролируемую им территорию со всех сторон окружали враждебные или недружественные силы: с востока Чан Кайши, с юга поддерживающий его гоминьдановский лидер Ли Цзишэнь, с севера и запада – войска милитаристов. Надежность собственных войск была под большим вопросом.

КПК, из-за проводимых против нее Чан Кайши репрессий, вынуждена была разворачивать свою деятельность в основном в контролируемых Уханью районах, в первую очередь в провинциях Хунань и Хубэй. «Классовому сотрудничеству», которое в сложившихся обстоятельствах было жизненно необходимо, ее деятельность отнюдь не способствовала. В результате предприниматели, неся огромные убытки от забастовок, переносили свою производственную и торговую активность из Ухани в Шанхай. В деревне началось наступление бедняцких крестьянских союзов на имущие слои. Впрочем, на переделе земли беднота особенно не настаивала (в основном из-за клановых предрассудков), ограничиваясь «экспроприацией» части движимого имущества и запасов зерна, а также «коллективными обедами», которыми вынуждены были ублажать ее богатые соседи. Но крепкие хозяева вскоре показали, что могут за себя постоять, и между их отрядами самообороны и крестьянскими союзами кое-где стали разгораться настоящие сражения.

В армии большинство и офицерского корпуса, и солдат были выходцами из состоятельных крестьянских семей, и происходящее в деревне симпатий к правительству у них не прибавляло. В мае – июне 1927 г. некоторые уханьские генералы по собственной инициативе занялись наведением порядка и в городе, и особенно в деревне, подавляя деятельность коммунистов, крестьянских союзов и рабочих организаций. Правительство ограничивалось тем, что призывало своих военачальников успокоиться.

Выход уханьское правительство нашло в проведении второго этапа Северного похода – в совместном наступлении всех гоминьдановских сил и «национальной армии» Фэн Юйсяна на Пекин. Представлялось, что в случае успеха победители просто обязаны будут разрешить все свои противоречия и заняться устроением нового Китая.

Вскоре была одержана важная победа: в Хэнани уханьская армия и войска Фэн Юйсяна, наступая с разных направлений, разбили части фэнтяньских милитаристов и соединились. Но командующий «национальной армией», становящийся на все более антикоммунистические позиции и проведший переговоры с Чан Кайши, выдвинул главе уханьского правительства фактически ультиматум: «Я вынужден настаивать на том, что настоящий момент – это самое подходящее время для объединения Гоминьдана в целях борьбы против наших общих врагов. Я хочу, чтобы вы приняли решение немедленно». Без всяких комментариев было понятно, что речь идет о полном разрыве с КПК.

Ван Цзинвэй понимал, что противостоять нажиму он не сможет – к требованиям Фэн Юйсяна присоединились все генералы уханьской армии. Но он не хотел портить отношения с советским правительством и с Коминтерном, от которых получал немалую помощь. Нельзя было не считаться и с тем, что коммунисты вели большую работу в органах гоминьдановской власти и имели большое влияние на рабочие и крестьянские организации. Не говоря уж о том, что идеологически Ван Цзинвэй стоял на достаточно левых позициях, не слишком отличающихся от позиций КПК. Поэтому он добился от тех, кто оказывал на него давление, чтобы вопрос перед коммунистами был поставлен в более мягкой форме: желающие сохранить свои руководящие посты в Гоминьдане должны выйти из КПК.

Однако лидеры КПК не были настроены на компромисс, и в этом их поддерживало московское руководство. Коммунисты вышли из уханьского правительства, а руководство партии стало исходить из возможности силового противостояния с Гоминьданом.

И они не стали медлить, а решили нанести удар первыми. Размах рабочего и крестьянского движения внушал уверенность в том, что в Китае назрел революционный взрыв на почве классовых противоречий. Поэтому руководство КПК взяло курс на «установление революционно-демократической диктатуры рабочего класса и крестьянства».

1 августа 1927 г. в Наньчане (центре провинции Цзянси) восстали воинские части, в которых давно уже вели работу коммунистические агитаторы. В ответ уханьское правительство приняло решение о полном разрыве с КПК и начало репрессии против ее членов.

На прошедшем 7 августа в Ханькоу чрезвычайном совещании ЦК КПК от руководящих постов были отстранены «правые оппортунисты», а их места заняли более революционные товарищи. Было принято решение о начале крестьянских восстаний: они были приурочены к сбору урожая и одновременной с ним уплате налогов, а потому заранее получили название «восстаний осеннего урожая». Предполагалось приступить к безвозмездной конфискации земель у крупных землевладельцев, к национализации земли и передаче ее в пользование крестьянам на уравнительных началах (что было близко к российскому образцу октября 1917 г. – ленинскому «Декрету о земле», положения которого были позаимствованы из эсеровской аграрной программы). В широкой агитации партия сочла необходимым не выходить пока за границы левогоминьдановских лозунгов, но на партинструктажах активистам уже рекомендовали проводить в массы мысль об установлении «власти советов», а также «разоблачать реакционную сущность суньятсенизма».

Выступление в Наньчане, в подготовке которого участвовал В. К. Блюхер, поначалу имело успех. Восставшие, заявляя о верности «заветам Сунь Ятсена», заявили о необходимости восстановления революционной базы в Гуандуне и подготовки «нового Северного похода». В то же время прозвучал призыв к образованию революционных органов крестьянской власти.

5 августа 1927 г. восставшие части численностью в 20 тысяч человек выступили из Наньчана и вскоре достигли приморской южной провинции Фуцзянь – откуда намеревались двинуться к провинции Гуандун. Планировалось, что создание собственной революционной базы станет ценным заделом перед началом «восстаний осеннего урожая».

Но большого революционного энтузиазма населения не было встречено нигде: ни в Цзянси, ни в Фуцзяни, ни в Гуандуне. «Расчет на поддержку крестьян не оправдался. Они, как об этом писали впоследствии сами участники похода, разбегались, услышав о приближении повстанческих войск, и не для кого было расклеивать листовки, пропагандируя идеи аграрной революции. Убегали и крестьяне, и помещики, и в результате борьбу некому и не с кем было вести» (Л. П. Делюсин).

В Гуандуне восставшим пришлось вести ожесточенные бои с гоминьдановскими войсками, и в конечном счете они потерпели здесь полное поражение. Лишь небольшим группам (одной из них руководил Чжу Дэ – в будущем маршал, главнокомандующий Народно-освободительной армией Китая) удалось прорваться в районы крестьянских восстаний и относительно прочно закрепиться там.

Большинство начавшихся в конце августа «восстаний осеннего урожая» тоже не имело успеха, лишь в нескольких районах были созданы революционные базы. Зато в ходе их значительно возросла классовая рознь в деревне: дело зачастую не ограничивалось одной только конфискацией земель, немало крупных землевладельцев было убито, а на раскулаченных на многолюдных митингах напяливали шутовские колпаки (страшная «потеря лица»).

Восстания в городах тоже были быстро подавлены гоминьдановскими войсками, лишь в Гуанчжоу восставшим удалось продержаться несколько дней. Социалистической революции в Китае в 1927 г. не произошло.

В июне 1927 г. армия Чан Кайши потерпела поражение от северных войск в районе Сюйчжоу, и генерал вскоре подал в отставку. Образованное им в Нанкине правительство распалось, и в город перебрались уханьские лидеры. В то же время на сцену все увереннее стали выходить гоминьдановские «новые милитаристы».

В этот смутный час сын Сунь Ятсена, видный гоминьдановский деятель Сунь Фо выступил с инициативой созыва партийного пленума с целью восстановления единства. В ходе переговоров, проводившихся в подготовительный период, выяснилось, что против возвращения на ведущие роли Чан Кайши существенных возражений нет.

В декабре генерал вновь стал главнокомандующим НРА. А на прошедшем в феврале 1928 г. пленуме ЦИК Гоминьдана Чан Кайши возглавил Национальное правительство. Столицей гоминьдановского государства официально стал Нанкин.

Полный консолидации гоминьдановских сил добиться не удалось, и новые, и союзные Гоминьдану старые милитаристы сохраняли немалую самостоятельность, но все же стало возможным продолжение Северного похода.

Армия Гоминьдана вновь действовала совместно с войсками Фэн Юйсяна. Но теперь к ним присоединился и другой северный милитарист – шансийский Янь Сишань. На долю этого нового союзника и выпал самый яркий успех – в июне 1928 г. его войска вступили в Пекин. Незадолго до этого скончался активнейший противник Гоминьдана, маньчжурский милитарист Чжан Цзолинь – скорее всего, он был ликвидирован японцами, которые были недовольны тем, что генерал стал выходить из-под контроля. В его наместничестве – Маньчжурии стал править его сын Чжан Сюелян, который разделял идею возрождения великого Китая и был готов сотрудничать с Гоминьданом.

После того как всекитайские полномочия нанкинского правительства признал и тибетский далай-лама, практически вся Поднебесная в той или иной мере стала ему подконтрольна.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.