Женщина в старом Китае

Женщина в старом Китае

После уже состоявшихся встреч с такими персонажами, как Та-цзы и Бао Си, уместно, перед тем, как двинуться дальше по временной шкале, поговорить немного о положении китайской женщины в обществе – к тому времени его основные черты уже определились.

Помимо этих своенравных и вообще специфических дам, мы упоминали и о тех бедолагах, что отправлялись вслед за своим господином в мир иной, и о скромных труженицах, коротавших зимние вечера за ткацким станком (говорили и о героинях мифологии – но они особая статья).

Что касается первобытных дикостей в виде умерщвления вдов и служанок – общепринятым обычаем это перестало быть довольно рано, хотя рецидивы и случались. Были и случаи добровольного ухода вдовы вслед за мужем, во многом благодаря влиянию традиций кочевых народов. В широком общественном сознании такое могло ставиться в положительный пример – но, думается, скорее не как руководство к действию, а как повод пристыдить малосознательную жену или невестку – вот, мол, какие бывают. Хотя еще в конце XIX века выдавался за достоверный рассказ о том, что девушка была заочно обручена, а когда ее суженый неожиданно скончался – без тени сомнения легла в ту же могилу, куда опустили гроб жениха, которого она так ни разу в жизни и не повидала.

Рождение мальчика в семье встречали с радостью, девочка же воспринималась как временная жиличка, которая перейдет в чужой род и будет поклоняться душам чужих предков. А когда умрет сама – табличка с ее именем будет стоять на алтаре в доме мужа. И хорошо еще, что так: не выданной замуж дочери в родном доме таблички не полагалось, хоть бы она и дожила в нем до глубокой старости. В лучшем случае – из милости к никудышной душе поставят где-нибудь в стороне.

До сих пор во многих китайских семьях девочка до тех пор не притронется к новой игрушке, пока ею не натешатся братья. В одной из песен «Шицзин» содержится наставление, что маленького сына надо «с почетом класть на кровать», «яшмовый жезл, как игрушку, дарить», дочка же может поспать на полу, а вместо кукол ей сойдут и куски черепицы. Но много ли встречалось отцов и матерей, тем более дедов и бабок, которые действительно следовали таким наставлениям, – вопрос к специалистам по исторической психологии.

Бытовала еще такая традиционная установка, что молодым не то что хорошо бы заранее получше узнать друг друга – им вообще лучше всего увидеться в первый раз только во время свадебного обряда. Но попробуй уследи – особенно в деревне (а там всегда проживало подавляющее большинство китайцев), где все рядом: и в поле на работе, и в лес по ягоды, и вообще весна есть весна. Вспомним такую песню из «Шицзин»:

Чжуна просила я слово мне дать

Больше не лазить в наш сад, на беду,

И не ломать нам сандалы в саду.

Как я посмею его полюбить?

Страшно мне: речи в народе пойдут.

Чжуна могла б я любить и теперь,

Только недоброй в народе молвы

Девушке нужно бояться, поверь!

Все же думается, что «молвы бояться – в лес не ходить» считал не только Чжун, но и его подружка. В этой песне дышит живая жизнь, как и в такой вот:

Слива уже отпадает в саду,

Стали плоды ее реже теперь.

Ах, для того, кто так ищет меня,

Мига счастливей не будет, поверь.

Сливы уже отпадают в саду,

Их не осталось и трети одной.

Ах, для того, кто так ищет меня,

Время настало для встречи со мной.

Сливы опали в саду у меня,

Бережно их я в корзину кладу.

Тот, кто так ищет и любит меня,

Пусть мне об этом скажет в саду.

В целом, конечно, женщина считалась существом второго сорта. Вспоминается сценка из китайского исторического фильма (впечатление он производил достоверное). Престарелый отец решает вправить мозги непутевому сыну – гуляке и выпивохе. Тот становится на корточки, задирает халат – и старик начинает потчевать его бамбуковой кашей. Присутствующая при этом невестка взывает к милосердию: «Отец, умоляю, простите его!». Наказуемый немедленно вскакивает и в ярости начинает хлестать жену по щекам: «Как ты смеешь, дрянь, встревать в мужские дела!». А старик-отец упрашивает его, неуверенно и даже немного заискивающе: «Сынок, не будь так строг с ней, она же всего лишь женщина».

На первые роли выходили только заслуженные матери семейств, жены «большаков», а тем более их вдовы. Только надо помнить еще и о том, что глава семьи, когда уже седина в бороде и бес в ребре, мог привести в дом наложницу и сделать полноправным наследником ее сына, а не кого-то из сыновей своей благоверной. Но как всегда и всюду, так и в Китае – хоть в древнем, хоть в каком: кому как повезет, кто как настоит на своем.

Но в одной сфере китайским женщинам с древнейших времен повезло, пожалуй, больше, чем представительницам прекрасного пола других национальностей – в сфере интимной жизни. Не будем слишком углубляться в этот заманчивый предмет, но отметим, что китайцы были убеждены в том, что правильно исполненный любовный акт не затуманивает разум, а позволяет приобщиться к предельно доступной человеку полноте космического бытия. Настоящий мужчина в любовной игре должен заботиться в первую очередь об удовольствии женщины, а не о своем. С чистой совестью он может испытать оргазм только после того, как четыре раза предоставил такую возможность своей подруге.

После утоления чувств

Мало что знача в этом управляемом мужчинами мире, женщины проникались его законами по большей части благодаря строгому воспитанию и строгим порядкам. Но если они попадали в нетрадиционную обстановку, и появлялась какая-то брешь для выплеска энергии – тут у многих разворачивались во всю ширь подавленные архетипы, очень изощренно ломая все нормативные рамки. Особенно это было характерно для царских, княжеских, ясновельможных и всяких прочих гаремов.

Ради того, чтобы занять положение главной (или любимой) жены – не говоря уже о статусе царицы (позднее – императрицы), чтобы сделать своего сына законным наследником в обход любого из его единокровных братьев – разыгрывались самые замысловатые интриги. В ход шли наветы, яд, кинжал, что угодно – соперница не могла рассчитывать на пощаду. Так же, как ее сыновья. Младшая жена или наложница, внушающая господину, что нынешний определенный им в наследники отпрыск только о том и помышляет, как бы его отравить, – распространенный сюжет китайской литературы и театра.

И все это – наряду со скромно опущенными глазками, изысканными плавными движениями, грациозными танцами и проникновенными песнопениями. Красавиц можно было принять за небожительниц-фей.

Обитательницы китайских гаремов не были полными затворницами, как это было заведено впоследствии в мусульманских странах. Но надзор за ними был строжайший, и для этого все чаще привлекались евнухи. Сначала это были только бдительные стражи и соглядатаи, к которым, наряду с опаской и легкой брезгливостью, можно было испытывать и некоторую жалость. Но со временем мы увидим, каких фантастических высот власти, какой всеохватывающей широты влияния достигнут эти безбородые, тонкоголосые, склонные к полноте, раздражительные существа.