№ 21 ПРОДИКТОВАННЫЕ Н. С.ХРУЩЕВЫМ ДОПОЛНЕНИЯ К ДОКЛАДУ «О КУЛЬТЕ ЛИЧНОСТИ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯХ»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

№ 21

ПРОДИКТОВАННЫЕ Н. С.ХРУЩЕВЫМ ДОПОЛНЕНИЯ К ДОКЛАДУ «О КУЛЬТЕ ЛИЧНОСТИ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯХ»

19 февраля 1956 г.

В отчетном докладе Центрального Комитета партии съезду, в выступлениях делегатов съезда, а также и раньше, на Пленумах Центрального Комитета, и в практике работы после смерти Сталина в партии стали проводить курс на разъяснение вредности создания сверхчеловека, то есть человека, который за всех думает, человека, который за всех все знает, человека, который по всем и всяким вопросам давал самые нужные указания, одним словом, какое-то обожествление человека, как у верующих называются такие люди, придание этому человеку каких-то сверхъестественных качеств, — то есть то, что мы называем культом личности.

Такое понятие о человеке и, конкретно говоря, о Сталине, прививалось много лет в партии и в народе, поэтому естественно, что имеются на этот счет и надуманности у отдельных членов партии и в народе, что создает необходимость разъяснить, чем это вызвано и почему Центральный Комитет нашей партии, Президиум Центрального Комитета ставит вопрос о культе личности, разъяснить, какой вред нанесен в результате создания такого положения.

(Здесь нужно сказать о том, что это немарксистское понятие, что это противоречит нашему учению и нашим понятиям. Материал нужно использовать из письма.)

Не было, пожалуй, в истории такого человека, — я уже не говорю о величии нашего вождя Владимира Ильича Ленина, или о наших основоположниках учения о победе рабочего класса Марксе и Энгельсе, но и даже среди буржуазно-капиталистических слоев и феодалов, — который обладал бы такой силой власти, которую захватил в свои руки Сталин. Ведь гениальность Ленина еще сказывается, помимо всего того, что он сделал для победы рабочего класса, для победы трудового крестьянства по организации партии, когда он организовал и повел за собой народ и добился разгрома капиталистов и помещиков в России, обеспечил победу социализма в Советском Союзе, проложил путь для всех народов мира, и этим опытом и примером уже воспользовались многие народы и страны, которые, применяя ленинские положения, добились победы в своих странах и создали государства, которые успешно строят социализм (можно перечислить эти страны), — Ленин еще в своем известном завещании указывал и гениально предвидел и дал совершенно правильную характеристику Сталину и поставил вопрос о том, что его надо сменить с поста генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза и по каким причинам.

Ленин видел именно те качества у Сталина, которые привели к таким тяжелым последствиям нашу партию и страну. Это — нетерпимость, капризность, невероятная грубость, недопущение обсуждения вопросов, а стремление к личному решению, злоупотребление властью.

Это завещание вам роздано, вы его читали и еще раз прочитайте и вдумайтесь как следует в слова, в которых показано чувство ответственности и забота о партии, забота о народе, забота о государстве, о направлении политики, которая была заложена при руководстве Лениным.

И Ленин не ошибся. Сейчас, после смерти Ленина и после смерти Сталина, изучая и проверяя политику и практику, которые были при жизни Сталина, убеждаешься в справедливости опасений Ленина, которые он высказал в своем завещании перед смертью. Полностью подтвердились опасения и тревога, выраженные в завещании великим Лениным.

Если пересмотреть руководство Сталиным и все то, что было допущено Сталиным, то видим, что, несмотря на предупреждение об этих отрицательных и вредных качествах, которые имел Сталин, он не удержался и допустил в своей практике даже больше того, о чем так волновался Владимир Ильич Ленин.

Мы сейчас вынуждены разбирать и правильно анализировать этот вопрос потому, чтобы исключить повторение не только подобного, но даже какого-либо намека на подобное тому, что было. Сталин проявлял полную нетерпимость коллективности, грубое насилие над всем, что ему не только противоречило, но что ему, при его капризности, казалось противоречивым. Он действовал не путем убеждения, кропотливой работы, разъяснения, а путем навязывания, путем требования принятия его понимания вопроса, и кто этому сопротивлялся, или старался доказывать свою правоту, тот был обречен на исключение из руководящего коллектива, с последующим немедленным уничтожением. Впоследствии это особенно ярко продемонстрировалось.

Жестокая и полезная борьба, которая была проведена партией с троцкистами, зиновьевцами и правыми, была необходима и понятна, и здесь Сталин сыграл положительную роль. Но не исключено, что события могли развиваться по-разному в этой борьбе, менее жестоко, если бы Сталин не обладал теми отрицательными качествами, о которых так метко сказал Ленин. Потому что лица, которые стали врагами и которых справедливо уничтожили, они работали с Лениным, Ленин их приблизил, при Ленине они делали ошибки, и все же Ленин держал их около себя, вел их за собой. В этом сказывалось величие вождя, величие руководителя, в этом гениальность и величие Ленина, чем не обладал и чего не имел Сталин. Там, где надо было действовать упорно и кропотливо, проводить терпеливую работу, уметь повести за собой людей, на какое-то время оказывать давление коллективом с идейных позиций, Сталин этим пренебрегал, отбрасывал и переходил на путь административного подавления, действуя через суды, через казни. Это не способствовало сплочению, а, наоборот, способствовало уничтожению, отсечению определенного количества неугодных. Ведь не все люди, которых мы называем врагами народа, действительно враги, ведь это слишком упрощенное понятие, что они являются агентами капитализма. Может быть такое понятие приемлемо для людей, мало разбирающихся в политике, не сведущих. А была борьба, которая развивалась с идейных позиций, поэтому если бы эта терпимость и упорство были проявлены, если бы и нужно было применять суровые меры, которые были применены, то они должны были быть применены к гораздо меньшему кругу лиц, к гораздо меньшему количеству, только по отношению тех лиц, которые были безнадежными, которые упорно не отказывались от своей вредной деятельности Кроме того, не обязательно их было уничтожать, можно было держать в тюрьмах, в ссылках. Да мало ли у государства имеется средств воздействия на людей, которые не хотят подчиниться порядкам, которые установлены и которые полезны для государства.

Здесь опять та же нетерпимость, которая вытекала из тех же качеств, на которые указывал Ленин в своем завещании о Сталине.

Возьмем троцкистов. Сейчас мы об этом можем говорить спокойно и довольно объективно разобраться, потому что прошел достаточный исторический срок. Ведь вокруг Троцкого были люди, которые не являлись выходцами из буржуазии и помещиков, часть из них была партийной интеллигенцией, часть из рабочих. И можно назвать целый ряд людей, которые принимали активное участие и до победы революции, и в момент революции, и в укреплении завоеваний этой революции. Почему же они были доведены до такого состояния, что создалась необходимость их уничтожения? Я уверен, если бы был жив Ленин, такой необходимости не было бы. Ленин воздействовал бы другими средствами, может быть даже и не потребовалось такое средство, как тюремное заключение.

О чем это говорит? Тем более, что если Ленин и применял какие-то суровые меры, то это было в первые дни революции, а Сталин это делал на этапе, когда укрепилась революция, когда укрепилось государство, выросла наша партия по количеству и идейно, и политически окрепла. Ясное дело, что здесь были проявлены нетерпимость, грубость, злоупотребление властью. Вместо доказательств своей политической правоты и мобилизации масс, он пошел по линии наименьшего сопротивления, по линии уничтожения этих людей, пошел на подмену власти генсека. Никакой в этом гениальности и мудрости нет, кроме проявления грубой силы.

(Привести пример, что в дни Октябрьского восстания Каменев и Зиновьев предали революцию, но Ленин не поставил вопроса о суде, а оставил их в партии, в руководстве. Это говорит о его величии, об его идейности, о духовности, возвышенности этого человека, человека, который стоял на позициях политической борьбы. Нельзя сказать, что Ленин боялся применять к врагам революции жестокие меры. Нет, Ленин требовал жестокой расправы с врагами революции и рабочего класса, и пользовался этими мерами, но пользовался против действительных врагов, а не против тех, которые ошибаются, которые заблуждаются, которых можно путем воздействия на них повести за собой и даже сохранить в руководстве.)

Видимо, люди много будут работать и изучать архивные материалы, они увидят, что материалы были оторваны от действительности, глаза беспристрастных историков не поверят никакому печатному слову, они будут искать факты, сопоставлять эти факты, и будут делать свои анализы, свои выводы. Я только хотел бы высказать делегатам свои сомнения, что эти историки могут не найти достаточных фактов для оправдания тех действий, судебных действий, которые были произведены над теми или другими, как мы их называли и сейчас называем, «врагами народа», «изменниками», «предателями» и т. д., потому что тут одних слов и одних умозаключений следователей и даже судей недостаточно, тут должны быть факты, факты и факты. А вот этих-то фактов и не имеется. Может быть сейчас, в наше время, и не следует останавливаться на этом деле, но для себя мы должны сделать вывод, потому что люди будут изучать решения XX съезда, будут изучать наш доклад на этом съезде, будут делать свои выводы и мы не должны допустит чтобы наши потомки плохо думали о нас.

* * *

Как могло получиться, что такие видные политические деятели-революционеры, как Косиор Станислав, Чубарь, Постышев, Эйхе, Рудзутак — это я называю только членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК, а ведь чуть ли не 80 процентов членов ЦК, избранных XVII съездом партии, оказались арестованными и расстрелянными. 1100 делегатов XVII съезда из 1900 — более половины делегатов съезда, съезда, который вошел в историю, принял решения о победе социализма, делегаты которого состояли из активных участников и строителей нашего социалистического государства, многие из них были подпольщиками и активными участниками гражданской войны, которые воевали и прямо смотрели в глаза смерти и не дрогнули, и вот после разгрома зиновьевцев, троцкистов и правых, после всего этого они оказались врагами народа и были уничтожены, расстреляны!?

Как это могло получиться? Как эта ошибка, если можно ее назвать только ошибкой, могла быть допущена? Нет, это была не ошибка, это вытекало из характера Сталина, это выявилось то, о чем говорил Ленин — злоупотребление властью, так как Сталин, не терпевший никакого особого мнения и к этому времени настолько возвысился над партией и над народом, что он уже не нуждался в поддержке. Если он до XVII съезда, когда были зиновьевцы, троцкисты, еще нуждался в поддержке масс, в поддержке партии, он еще тогда считался с мнениями отдельных лиц, то после разгрома и уничтожения, когда было достигнуто полное морально-политическое единство в народе, он уже не нуждался в массах, не нуждался в поддержке членов партии, даже в поддержке членов Политбюро, считал, что он сам в состоянии вершить все дела и мы нужны были как статисты, он пользовался нами, держа в таком положении, что могли только слушать и восхвалять его. В это время поднялась волна восхваления и набора всяких фраз: «гениальный», «мудрый», «отец наш», «учитель» и т. д.; пошли всякие переименования, все, что только можно было, переименовывали его именем, и трудно было придумать более или менее заслуживающего внимания, что не было бы связано с именем Сталина, даже чистый воздух связывался с именем Сталина, только и слышно было, что он нас «одарил», «осчастливил» и т. д.

Сейчас мы обвиняем Ежова, и правильно обвиняем. Но разве мог Ежов арестовать Косиора? А если мог арестовать, то что это за порядки в государстве и партии, когда министр госбезопасности может арестовывать члена Политбюро без Политбюро?! А было ли решение Политбюро? Нет, не было.

Кто же решал? Ежов? Нет, было бы наивно приписывать это отдельному, небольшому сравнительно человеку. Это дело решал Сталин. Без его указания, без его санкции ничего не мог делать Ежов.

Мы сейчас разобрались и реабилитировали Косиора, Рудзутака, Постышева, и других. На каком же основании они были арестованы? Сейчас видим, что никаких оснований не было, если бы были основания, то мы их бы не реабилитировали. Что ж послужило поводом для арестов? Только сталинские умозаключения. А для этого ему не требовались ни факты, ни доказательства, всех арестовывали без прокурорской санкции. Какие же санкции и разрешения, когда разрешал все сам Сталин. Те, которые арестовывали, они считали, что не нужен прокурор, они так и писали: «без прокурора». Главный прокурор в этих вопросах был Сталин. А он давал не только разрешения, но и указывал. Я убежден, что сам Ежов, я его очень хорошо знаю, никогда бы сам не додумался до ареста Косиора, он это сделал только по инициативе и указанию Сталина. Поэтому давайте здесь говорить ясным языком, чтобы нас правильно поняли сейчас, чтобы показать, что мы правильно умеем разбираться, оценивать и делать выводы. Все эти злоупотребления были по указанию Сталина, а так как Сталин был человек очень мнительный, в чем мы убедились, работая вместе с ним, когда он иной раз посмотрит тебе в глаза, — а он старался сверлить своими глазами глаза других людей, в этом отношении он был довольно беззастенчивым, — и говорит: что-то у вас сегодня глаза бегают, или: что-то вы сегодня отворачиваетесь, не смотрите прямо в глаза, или, наоборот, — что-то вы сегодня упорно смотрите, то становится ясно, что это уже самодурство, что это уже власть, которая перешла все рамки, власть неограниченная, когда подавлялись не только физические качества человека, но и моральные. При таком положении нужно ли говорить, что человек мог проявить свою волю. Если, бывало, Сталин скажет: «сегодня у него что-то глаза бегают», значит этого уже достаточно для того, чтобы этого человека арестовать. Причем, когда Сталин говорил, что надо арестовать, то надо было понимать, что это уже враг народа, поэтому те люди, которые выполняли его волю, они обязывались Сталиным доказать, что Сталин прав, потому что он вождь, он гениален, он прозорлив, он все видит, он все понимает, он не может ошибиться. Поэтому маленькие люди, которые ведут следствие, не могут подорвать «прозорливость» Сталина и не доказать, что это враг. И они «доказывали». Какие должны быть доказательства в их понимании? Только одно — признание. А как можно получить с человека признание в преступлениях, которых он никогда не совершил? Только одним путем — бить, истязать, лишить сознания, лишить рассудка, лишить человеческого достоинства, путем физического насилия и вымогательства. И люди это делали, чтобы получить признание.

Мы недавно заслушали Родоса — следователя, который допрашивал Косиора и Чубаря[46]. Маленький человек, даже с низшим образованием, с куриным кругозором, и этот человек определял судьбу этих людей, вместе с тем определял и политику, потому что, доказывая их «преступность», он тем самым утверждал и политику. На что он сам был способен? Он не мог много сделать. Когда перед съездом мы его вызвали и допросили на заседаниях Президиума ЦК, то он сказал, что я делал то, что мне партия приказывала. Мне сказали, что Косиор и Чубарь являются врагами народа, поэтому я, как следователь, должен был собрать факты, должен был вытащить признание, что они враги.

А мог это он сделать лишь только путем физического воздействия. И он это делал. Берия его в этом инструктировал и он слепо выполнял этот инструктаж. Он сказал: я считал, что я выполняю поручение партии.

Вот до чего было доведено положение в партии и государстве, когда всякие нормы партийные и нормы государственные были стерты, ликвидированы и все было подчинено произволу одного лица, а это лицо оказалось не на высоте положения, как по своему политическому руководству, и, я бы сказал, это бесспорно, по своему физическому состоянию. Это мог делать только физически больной человек, тиран.

* * *

Ну, ладно, все это было под впечатлением борьбы с троцкистами, в связи с засылкой шпионов. Но возьмите «ленинградское дело» Вознесенского, Попкова, Кузнецова и других товарищей, которые, как теперь установлено, совершенно невиновны.

Чем вызвано это «дело»? Ведь это момент, когда наша партия разгромила фашистскую Германию, японское фашистское государство, когда кругом торжество и радость. И вдруг это «ленинградское дело». Это — одно из позорнейших дел, и позор этот ложится, надо прямо сказать, на голову Сталина. Кузнецов и особенно Вознесенский были люди способные и приближенные к Сталину. Сталин Вознесенского выдвинул первым своим заместителем по Совету Министров. Кузнецов был избран секретарем Центрального Комитета и уже одно то, что Сталин предложил Кузнецову наблюдение за органами МГБ, говорило о том, насколько Сталин доверял Кузнецову. Как же получилось потом, что эти люди погибли? Это получилось опять в результате сложившихся условий произвола, который создал Сталин. Если бы эти вопросы решались как положено для каждого органа, особенно такого органа, как Политбюро, когда решается судьба не только члена партии, но и члена Политбюро, когда требуется доказать преступность этого человека, когда нужны неопровержимые факты, — тогда не только не было бы последствий, которые получились по делу Вознесенского и Кузнецова, но и сами вопросы подобного порядка не возникали, потому что на самом-то деле не было никаких вопросов для возникновения дела Кузнецова и Вознесенского.

В самом деле, послевоенный период, который характеризуется еще более сложной обстановкой, которая сложилась, когда Сталин стал могущественным, более капризным, раздражительным, более физически слабым, когда в большей степени появилось его физическое недомогание — болезнь, которая к этому времени развилась особенно, — это подозрительность, сомнительность во всех людях, его болезненная мания преследования, он в каждом видел человека, который являлся чуть ли не его врагом. Кроме того, возвышение в партийном и государственном положении Кузнецова и Вознесенского пугало Берия, потому что Берия боялся, что Вознесенский может занять в случае естественного выхода из строя Сталина первое положение в государстве, то есть занять пост председателя Совета Министров, на что претендовал Берия. У Кузнецова были сосредоточены все вопросы по назначению кадров в МГБ, по назначению партийных и других работников, поэтому Кузнецов был также «опасен».

По этим соображениям такие подлецы, как Берия, который был всемогущ и имел большое влияние на органы МГБ, возглавлял которое Абакумов, воспитанник Берия, который был его тенью, вот таким подлецам ничего не стоило создать это дело.

Какое было положено начало? Начало было таково, что в Ленинграде была организована ярмарка. Почему не могла быть организована ярмарка в Ленинграде? Такая ярмарка была и в Киеве. Если ленинградцы не имели права делать ее, то можно было просто сразу сказать, что нельзя делать и указать, почему нельзя, а тут этот вопрос был поднят на такую «высоту», что потребовалось обсуждение на Политбюро, вынесение решения, снятие людей, потом передали дело следственным органам, снятие Вознесенского. Тут еще Сталин хотел, чтобы Вознесенский и Кузнецов были использованы на работе, он не допускал мысли, что они враги народа, он предложил Кузнецова послать в Приморский край секретарем, даже был назначен, а Вознесенского Сталин предлагал или в Академию послать, или сделать председателем Госбанка, он считал его хорошим экономистом, о чем он даже сказал самому Вознесенскому, говорил среди членов Политбюро, я сам лично слышал это.

Как же получилось, что после этого события развернулись и были доведены до трагического конца для этих людей и явились большой трагедией для всей Ленинградской партийной организации?

Получилось так потому, что были лица, заинтересованные в таком направлении этого дела и в таком исходе. И прежде всего был заинтересован Берия. Это было подтверждено фактами. После всего того, как разобрались, люди были реабилитированы, тем самым была реабилитирована Ленинградская парторганизация, а виновники этого дела — Абакумов и другие, были наказаны, были судимы в Ленинграде, там, где они совершили так называемое «ленинградское злодеяние».

Спрашивается, если возникло это дело, то почему же не хватило сил и возможностей правильно разобрать и предупредить его, дать правильное направление разбору этого дела? Почему же мы после смерти Сталина могли разобраться в этом деле и разобрались правильно, что доказано самими материалами, которыми мы пользовались, и тысячи ленинградцев и других освобождены из-под ареста (кто остался в живых) и реабилитированы в партийном отношении, сейчас работают вместе со всеми членами партии на наше общее дело, — почему не сделали этого раньше, при Сталине? Только потому, что он сам являлся источником этого дела. Как только Сталину доложили об этом «деле», он сразу дал ему направление. Если он сказал «разобрать дело Кузнецова и Вознесенского», этим уже он предопределил ход дела. Подлецы очень ловко использовали мнительность, подозрительность, болезненное состояние и манию преследования, которыми страдал Сталин.

Берия подбрасывал ему материалы в виде анонимных писем, в виде заявлений, в виде подобранных слухов через своих агентов, всячески поддерживал эти болезненные явления на определенном уровне и доводил до такого состояния.

* * *

Дело врачей. Это может быть не дело врачей, а дело Сталина, потому что никакого дела о врачах не было, кроме записки врача Тимашук, которая может быть под влиянием кого-то, а может быть и по подсказыванию кое-кого (уточнить, она вроде была осведомителем органов МВД) написала письмо на имя Сталина. И вот по этому письму было создано дело врачей, арестовали крупнейших и честнейших людей, которые были по своей квалификации, по своему политическому мировоззрению советскими людьми, которые допускались до лечения самого Сталина, например, Смирнов лечил Сталина, а ведь известно, что самим Сталиным к нему допускались единицы. Я не буду вам перечислять всех врачей, это все известные академики, профессора, которые сейчас освобождены и занимают те же посты — лечат членов Правительства и членов Президиума ЦК, мы им оказываем полное доверие и они с полным сознанием и добросовестностью исполняют свой служебный долг.

И вот достаточно было такого письма к Сталину, как Сталин сразу этому поверил. Ему следствие не нужно было, потому что человек с таким характером, с таким болезненным состоянием сам себя считал гением, сам себе навязал мысль, что он всеведающий, всезнающий и ему никакие следователи не нужны. Он сказал — и их арестовали. Он сказал — Смирнову надеть кандалы, такому-то надеть кандалы — так и будет. Здесь вот сидит делегат съезда Игнатьев, которому Сталин сказал: если не добьетесь признания у этих людей, то с вас будет голова снята. Он сам вызывал следователя, сам его инструктировал, сам ему указывал методы следствия, — а методы единственные — это бить. И вот был составлен протокол, который мы все читали. Сталин говорил: вот вы какие — слепцы, котята, не видите врага; что будет без меня — погибнет страна, потому что вы не можете распознать врага.

Дело было поставлено так, что люди были отстранены от возможности проверить факты, на основе которых следователь ведет работу, не было возможности проверить факты путем контакта с людьми, которые давали эти признания. Никто не мог возражать, потому что предъявлялись данные органа, который этим делом специально занимается, и присылал собственноручные признания обвиняемых. Вот как было поставлено дело.

После смерти Сталина мы интуитивно почувствовали, что это дело нечистое, так как этих людей мы знали, они нас лечили. Мы подняли это дело и увидели, что оно ложно создано и кем создано? Сталиным. Он начал это дело и не успел закончить, сам умер. Если бы он прожил еще немного, он бы этих врачей расстрелял.

* * *

Мингрельское дело. Сталин сам продиктовал это решение, а потом сам же любовался им, говорил: вот, пусть посмотрят.

В чем обвинялась Грузинская партия и коммунисты Грузии? Они обвинялись в том, что они хотят отделиться от Советского Союза и войти в состав турецкого государства. Это невероятный случай, трудно даже себе представить, как могла прийти в голову такая мысль. Цветущая Грузия, которая имеет… процент образования, которая во времена Советской власти поднялась на такую высоту, где развита промышленность, сельское хозяйство, цитрусовые, и вдруг эта Грузия захотела войти в состав нищего турецкого государства, голодного, ободранного, неграмотного. (Дать цифры.)

Сталину нужно было произвести политический эффект. И он этого добился. А сколько людей погибло из-за этого, даже трудно себе представить. И это все делалось под «гениальным» руководством нашего великого вождя и учителя, в данном случае их земляка, чтобы грузины говорили, что Грузия дала народу такого гения, что это сын грузинского народа, а этот сын грузинского народа уничтожал цвет грузинского народа.

* * *

О Берия. Как могло получиться, что этот махровый враг нашей партии и агент иностранной разведки, который еще в момент оккупации английскими войсками Баку служил в контрразведке, которая была подчинена английской контрразведке, и вот такой человек добился такого положения, что стал первым заместителем председателя Совета Министров и членом Политбюро, занял такое положение, когда все в то время говорили, что без совета с Лаврентием Павловичем нельзя проводить Политбюро и в Правительстве ни одного вопроса.

Когда судили этого мерзавца, когда разбирали все те деяния, которые подробно записаны в обвинительном заключении, разосланном партийным организациям и с которым, по-видимому, все знакомы, увидели: этот человек достиг вершины, идя в гору по государственной лестнице через трупы на каждой своей ступеньке, уничтожая и тех, чей пост занимал, и тех, кто был вокруг того человека, которого он смещал.

Кто его поддерживал? Были ли сигналы о том, что Берия недобросовестный человек? Были. На Пленуме об этом сказал Каминский и был тут же на Пленуме арестован, а затем расстрелян. Были и другие заявления (надо посмотреть записку Снегова)[47]. Когда Сталин предложил секретарем ЦК Грузии Берия, то Лаврентий Алахашвили* [* Так в тексте. Правильно — Картвелишвили. — Сост.] сказал, что хорошо знает Берия и считает его недостойным такого назначения. Тогда Сталин на этом заседании сказал: давайте снимем с обсуждения этот вопрос. И вместо того, чтобы обратить внимание на заявление Алахашвили, проверить, что это за человек, откуда он пришел и чего добивается, он через некоторое время подписывает решение об освобождении Алахашвили и о назначении Берия секретарем бюро ЦК 3акавказской Федерации.

Второй сигнал на Пленуме ЦК был со стороны Каминского. (Нужно посмотреть стенограмму выступления Каминского в 1937 году). Проверил ли Сталин заявление Каминского? Поставил ли в Политбюро этот вопрос? Обсудили ли его в Политбюро? Нет, не поставили и не обсудили, потому что Сталин верил в это время Берия и этого было достаточно. А раз Сталин верил, никто не смог даже думать, не только сказать что-либо против.

Если бы кто вздумал возразить, значит того постигла такая же судьба, как и Каминского.

Вот что значит культ личности, возвеличенный до высоты какого-то сверхъестества, до положения всемогущего бога, только не такого, как рисуют верующие, а с копьем. Кто его затронет, тот сразу поражается в сердце. Вот вам культ личности.

И все-таки Берия был разоблачен. После смерти Сталина прошло 3 месяца и 20 дней, а Берия был арестован. Было назначено следствие, которое было проведено со всей тщательностью и объективностью, с соблюдением всей законности. Был назначен авторитетный суд под председательством маршала Конева, в состав этого суда вошли т. т…, которые тщательно разобрали это дело, и враг народа Берия был соответственно наказан за свои злодеяния, которые он совершил перед партией и народом.

Спрашивается, почему же этот враг народа Берия, который стоил народу десятки тысяч лучших жизней нашей партии и народа, не был разоблачен при жизни нашего «гениального» вождя и учителя, «всеведающего», и т. д. и т. п. эпитеты, которыми мы все здесь сидящие награждали Сталина? Потому, что сам Сталин был носителем этого порока. Берия ловко это использовал и угождал Сталину и за это его Сталин продвигал и возвеличивал. В обвинительном заключении подробно было изложено дело Берия, но кое-что стоит в памяти восстановить, тем более, что, по-видимому, не все делегаты читали это обвинительное заключение[48]. Например, дело старого большевика Кедрова, который был расстрелян без суда. Были расстреляны сын Кедрова, который поднял голос за своего отца; друг сына, который также поднял голос за отца; приемная мать друга, старушка, старая большевичка и многие другие, которые были расстреляны без суда, а приговор был оформлен после расстрела задним числом через год или два. Вот письмо Андрееву Кедрова, вроде письма Эйхе.

А расправа с семьей Орджоникидзе? Почему надо было добиваться расправы над семьей Орджоникидзе и вынудить Орджоникидзе покончить жизнь самоубийством. Почему? Потому, что это было в планах Берия, он должен был расчистить себе путь, избавиться от всех людей, которые правильно его понимали и оценивали. Орджоникидзе всегда был против Берия, о чем он говорил и Сталину. Вместо того, чтобы разобраться и правильно понять, Сталин допустил уничтожение брата Орджоникидзе, а самого Орджоникидзе довел до такого состояния, что последний вынужден был застрелиться.

Вот что такое Берия. Сам по себе он оказался ничтожеством, дело не в Берия, а в Сталине. Берия жил поддержкой Сталина. Могут сказать, куда же смотрели члены Политбюро и почему они тогда этих вопросов не поставили, а ставят сейчас?

Во-первых, члены Политбюро смотрели сами разными глазами в разные периоды времени. В первое время сознательно возвеличивали Сталина, потому что Сталин действительно был велик и способен. Он был одним из сильнейших марксистов и его логика, сила и воля оказывали положительную роль для партии в организации партии, в ее направлении против преодоления политических, экономических и идейных препятствий.

В это время Сталин завоевал симпатии к нему и поддержку. А потом, расправившись с людьми, которые действительно заблуждались и иной раз оказывали сопротивление и своими действиями наносили вред развитию политических событий и политике как международной, так и внутренней (троцкисты, зиновьевцы и правые), получивши такую власть, которой начал пользоваться и применять методы такие же, какие применял к врагам народа, и к таким людям, как Косиор, Рудзутак и другие, у некоторых может быть и появились сомнения, но этих сомнений было недостаточно, чтобы поставить вопрос. Одних сомнений было мало, чтобы вступить в спор. Тут, видимо, и брало человеческое, было полное не только идейное, но и физическое подчинение этому человеку.

Возьмите Постышева. В одной из бесед, когда Сталин проявил недовольство по адресу Постышева и задал ему вопрос: Кто вы такой? — Постышев твердо заявил, окая: «большевик я, товарищ Сталин, большевик». И это было расценено сначала, как неуважение к Сталину, а потом как вредный акт и впоследствии привело к уничтожению Постышева, как врага народа. Путь Постышева мог оказаться путем каждого, кто хоть в какой-то степени мог высказать свои сомнения.

А возьмите последний Пленум после XIX съезда партии, когда выступил Сталин на Пленуме и давал характеристику Молотову и Микояну, по существу обвиняя их в шпионаже. Я убежден, если бы Сталин пожил месяц-два, то на этом съезде Микоян и Молотов не выступали бы.

И такое отношение к близким людям, которые проработали вместе много лет, может быть еще Каганович может претендовать на такую близость.

А возьмите Ворошилова, ведь он еще с 1942 года (уточнить) лишился права принимать участие в работе Политбюро. Ведь Сталин запретил ему появляться на заседания[х] Политбюро и когда заседало Политбюро и Ворошилов об этом узнавал, то каждый раз он звонил и спрашивал разрешения, можно ли ему прийти на это заседание. И Сталин другой раз разрешал, но всегда выражал страшное недовольство, чего, мол, он лезет, что ему нужно, так как он сделал вывод для себя, что Ворошилов является английским агентом. А какие данные для этого? У нас не только каких-либо данных, но даже и мысли такой нет. Сталину не нужно было никаких данных. Это просто умозаключение, просто произвол. Если бы это сделал какой-либо другой человек, мы бы с ним поговорили, указали бы ему, разъяснили, а если бы этого оказалось недостаточно, то просто отстранили бы его. Можно ли было указать Сталину? Нет, потому что кто ему об этом укажет, тот теряет голову, потому что у него полнейший контакт с мастерами заплечных дел. Следствие очень короткое, а суд тем более. Человек этот физически уничтожался, а имя его клеймилось позором перед всем народом, перед всеми близкими. Это позорное пятно распространялось на всю родословную, все близкие и родственники являлись изменниками, врагами народа. Страдали жена, дети, все окружающие этого человека, несли не только наказание, но и презрение народа.

Вот почему мы сейчас и протестуем против культа личности, потому что если бы этого не было, если бы были демократические условия в партии, если бы сами не создавали культа личности, не болтали бы об этом, тогда в народе не создавали такого бога, тогда он сам был бы ограничен в своих возможностях. Чтобы не повторить ошибок прошлого, мы и выступаем против культа личности и считаем, что Сталина возвеличили не по заслугам, хотя в прошлом он и имел очень большие заслуги перед партией, рабочим классом и перед международным рабочим движением, имел эти заслуги по своей работе и по своей преданности этому делу. Вся трагедия в том, что те злодеяния, которые были совершены при нем, под его руководством, с его согласия, были сделаны не в интересах реставрации капитализма, не в интересах империалистического лагеря. Нет, Сталин все это делал в интересах рабочего класса, в интересах крестьянства, в интересах трудового народа, в интересах победы социализма, в интересах обеспечения победы коммунизма. Вот в этом трагедия. Поэтому мы должны сейчас строже отнестись к этому вопросу. К сожалению, мы не можем вынести этот вопрос даже за пределы съезда, а тем более в печать. Мы должны умело разъяснять, почему мы против культа личности, что это неправильное, немарксистское понимание. Все, что здесь вам было сказано, это должно остаться среди делегатов съезда, которые здесь присутствуют и для которых был сделан доклад, так как мы считаем, что члены партии, делегаты съезда, должны знать эти вопросы и мы считали своим долгом доложить об этом и надеемся, что сейчас наша партия, находясь на таком уровне своего развития, а члены партии на таком уровне понимания и ответственности, когда они должны это все знать и найдут в себе нужное понимание и мудрость правильно оценить и определить свое отношение к этому вопросу, а в дальнейшем повести себя так, чтобы это не ослабляло наших позиций ни внутри нашей страны, ни вне ее, чтобы не дать врагам использовать наши слабые места, которые нами выявлены, — еще более объединилась, имеет еще большее морально-политическое единство внутри своей страны и в странах народной демократии и решения, которые будут приняты, определят дальнейший путь нашей борьбы за победу коммунизма.

* * *

Некоторые партийные и беспартийные честные советские люди говорят, и пишут некоторые писатели, чтобы возвеличить победы, которые были одержаны Советским Союзом как на фронте при разгроме фашистской Германии и империалистической Японии, так и на фронте мирного развития социалистического строительства, все эти победы приписывают Сталину. К сожалению, это получило очень широкое распространение. Почему это произошло? Потому, что сам Сталин это популяризировал. Возьмите наши исторические и военные кинокартины. Они предназначены для пропаганды именно этой стороны, например, картина «Взятие Берлина». Там один Сталин дает указания в зале с пустыми стульями, и только один человек, который к нему приходит и доносит что-то — это Поскребышев. А где же руководство? Где же Политбюро? Где Правительство? Что они делают и занимаются? Разве это показано для народа? А если и показано, то в извращенном виде. В отдельных эпизодах Сталин «возмущается», Сталин «негодует». На самом деле это сплошная ложь. Где же наши военные, которые на своих плечах вынесли всю тяжесть войны? Если правду говорить, а мне и другим товарищам пришлось быть на войне с самого начала и почти до конца ее и нести ответственность и тяжесть этой войны, то мы знаем, какова роль была Сталина в войне. Эта роль не Сталина, а роль нашей партии, роль людей, которые воспитаны партией, прежде всего, роль военных, роль наших членов партии, нашей технической интеллигенции, роль партийных организаторов, которые организовали производство в новых условиях, в глубоком тылу страны, которые использовали свои технические знания, свою волю, организационное умение, роль командиров, которые лишились армии в первые дни войны и сумели перестроиться на ходу и разгромить нашего врага. Разве все это сделал Сталин? Если говорить правду о Сталине, то в первые дни войны он сам заявил о том, что все потеряно, все разгромлено и что «Ленин создал государство, а мы его…». И шел. Он не руководил войной, а вернулся только тогда, когда на него нажали, когда пришли и сказали, что нужно то-то и то-то сделать. Ведь он год не подписывал приказы, как главнокомандующий, даже больше года. Первый приказ он подписал как главнокомандующий, для народа и для армии, когда армия стала одерживать победы, когда прекратилось отступление и наступил перелом. Где же все это время был главнокомандующий? Струсил, испугался. Тяжелое положение, которое создалось в то время для нашей страны, — это результат неразумного руководства Сталина. Я говорю Сталина, потому что все остальные при нем люди не имели права голоса, и не только права голоса, но и права рассуждения. Все подавлялось «величием» и «гениальностью» этого человека. И вот насколько это вредно для народа и для страны мы убедились в первые годы войны.

Сейчас мы читаем, что Гитлер продвинулся далеко вглубь нашей страны, использовав «момент внезапности». Это сплошная ложь. Гитлер, как только пришел к власти, сразу поставил задачу разгрома коммунизма. Об этом он говорил открыто, никогда не скрывал. Об этом говорили всевозможные пакты, блоки, оси — ось Берлин — Токио — Рим — и всякие прочие оси. Все это говорило о том, что Гитлер направлял все усилия на разгром коммунизма и Советского государства. Какая же тут «внезапность»?

Гитлер пришел к власти в 1932–1933 гг., а война началась в 1941 году. Времени было достаточно для того, чтобы подготовить страну соответственно и исключить внезапность, достойно встретить врага на своих рубежах. Было у нас время для этого? Были такие возможности? Были. Наша промышленность находилась на таком уровне, когда можно было обеспечить целиком и полностью нашу армию всем необходимым. Это подтверждается тем, что когда было потеряно 50 процентов промышленности на занятой Украине, Северном Кавказе, когда были заняты промышленные и хлебные районы, несмотря на все это мы вывезли столько оборудования, что сумели организовать производство военных материалов и в конце концов разгромили врага. Надо было представить себе, насколько враг был сильнее нас. Если бы промышленность, которая была оставлена на территории, временно оккупированной Германией, если бы она была правильно и своевременно использована и работала на обеспечение вооружения нашей армии, то нам не пришлось бы так долго воевать и с такими большими жертвами. А что было на деле? Через 5-10 дней войны наша армия была не только плохо вооружена, но не имела даже винтовок, не имела шашек. Я помню, как из Киева позвонил Маленкову и говорю: народ пришел и требует оружия, Маленков сказал мне: тебе оружия нет, винтовки передаем в Ленинград, а вы вооружайтесь сами, куйте пики. И это в наше время, когда противник вооружен сильной техникой, танками, а нам предложили вооружаться пиками, ножами и бутылками с керосином.

И все это «гениально», говорим, что разгромили врага под руководством гениального Сталина. Нет, враг разгромлен был в результате сплочения партии, сплочения трудового народа вокруг партии и невероятного количества жертв. Мы пролили крови столько, сколько ни в одной войне не проливали и половины этой крови, потому что глупо была подготовлена война, глупо была подготовлена оборона. Ведь когда К[ирпонос], который погиб в войне, написал Сталину, что немцы подошли к Бугу, заранее все подготавливают и в ближайшее время, видимо, перейдут в наступление, что надо выбить противника и создать надежную оборону, укрыть наших бойцов, из Москвы был ответ, что это провокация и никаких работ не делать. И довел до такого состояния, что когда началась война, даже тогда, когда прибежал немец-солдат и сказал, что наступление будет в 3 часа ночи, то из Москвы последовал приказ: на выстрелы не отвечать, потому что считали, что это не война, а провокация отдельных недисциплинированных частей немецкой армии и если ответим, то это будет поводом к началу войны.

Это говорит о полной деморализации руководства Сталина. Он и в этот момент боялся, как кролик боится удава, Гитлера, всеми мерами хотел умаслить его, чтобы избежать войны. Но об этом надо было думать раньше. Гениальности и прозорливости у руководителя в тот момент не оказалось. И если разгромлен враг, то это не в результате гениального руководства. В военных делах он ничего не смыслил, он чуть ли не с глобусом выходил, когда ему докладывали обстановку, он из-за голенища вытаскивал карту, на которой был помещен чуть ли не весь мир. И это называется военное руководство. Или возьмите гибель наших войск под Харьковом в 1942 году. Маршал Баграмян сидит здесь, он подтвердит. Он был начальником оперативного отдела Юго-Западного фронта, когда сложились тяжелые условия и было принято правильное решение. А что Сталин сделал? Он отменил это решение и приказал продолжать выполнять решение на окружение Харькова и захват Красногорска. И это в то время, когда нависла угроза окружения всей нашей многочисленной военной группировки. Отдал такой приказ, сел за стол и начал пить, ведь он пьянствовал. Я звоню Василевскому и умоляю: возьмите карту, покажите Сталину, какая обстановка, что нельзя продолжать, надо изменить решение, надо принять решение, которое мы разработали вместе с Тимошенко. Василевский сказал, что Сталин рассмотрит и сам даст указания, а мне лично сказал, что не пойдет ему докладывать. Тогда я позвонил Сталину на дачу, но он не подошел к телефону, а подошел Маленков. Я Маленкову говорю, что хочу говорить лично со Сталиным. Сталин передает через Маленкова, чтобы я говорил с Маленковым. Я вторично прошу, что хочу доложить Сталину о тяжелом положении, создавшемся у нас. Он не соизволил пройти десять шагов от стола, где он сидел, до телефона, чтобы выслушать меня, а ведь я звонил с фронта, и опять подтвердил, чтобы я говорил через Маленкова. Тогда я вынужден был через Маленкова передать, чтобы он отменил свои указания. Он выслушал и говорит: «Оставить». А что получилось? Погибло наших войск около 400 тысяч человек. Вот вам «гений». Если бы он принял наше решение, войска эти не погибли бы, потому что были предусмотрены такие мероприятия, которые обеспечивали их сохранность.

После войны в разговоре Маленков сказал, что Хрущев был прав, когда звонил по поводу этой операции, и напрасно его не поддержал Сталин. Но как сказать, что он не прав, ведь он «гений», а гений не может быть не прав, все, кто угодно, не правы, а гений всегда прав. Поэтому, несмотря на такие колоссальные жертвы, у него ни стыда, ни совести не хватило признать это. И он никому никогда не признавался, хотя и делал много тяжелых ошибок и в марксистских положениях и в своей практической деятельности.

* * *

По руководству сельским хозяйством. Почему мы, простые смертные люди, вышедшие из народа — рабочих, крестьян, служащих — из которых состоит руководство ЦК и Президиума, почему мы увидели катастрофическое положение, которое сложилось в сельском хозяйстве, и почему этого не увидел Сталин? Говорили ли об этом Сталину? Да, говорили. Выдвигал он этот вопрос? Нет, потому что последнее время он заперся в четырех стенах и никуда не выходил, а это «последнее время» насчитывает не годы, а десятки лет. Он страну и сельское хозяйство изучал только по кинофильмам, а кинофильмы делали лакированные, подкрашенные, что ни кинофильм, то столы ломились от яств, от обилия индеек и гусей, которыми объедались. И он представлял себе, что так едят крестьяне, а на самом деле этих гусей и кур ели загримированные актеры, а стоимость оплачивалась Министерством кинопромышленности. А ведь Ленин принимал ходоков-крестьян, сам ездил на открытие маленькой гидростанции, произносил речь. А где был Сталин? Нигде, его последняя поездка относится к 1929–1930 году на село в Сибирь по хлебозаготовкам. Но это не продовольственная сторона, а выколачивание хлеба, это уже милицейские функции.