Сведения Меховского и Герберштейна о Московии

Сведения Меховского и Герберштейна о Московии

^{Восточная часть карты Московии Герберштейна.} 

У двух королей — Сигизмунда I польского и Владислава II Ягеллона чешско-венгерского — в должности придворного астролога и врача состоял священник Матвей (Мацей) Меховский. В 1517 г. он опубликовал небольшой «Трактат о двух Сарматиях», выдержавший ряд изданий. В нем дано описание территории от Вислы до Кубани и Терека и от Ледовитого океана до Каспийского, Черного и Азовского морей, т. с. Литвы, Московии и Татарии. Новые черты внесены Меховским в географию Литвы, в том числе описание р. Вилии, правого притока Немана. Сам Мацей по Руси не путешествовал. Все сведения он получил, видимо, от поляков и иностранцев, бывших в Московии и Литве, от русских приезжих, эмигрантов или пленных. Много места в трактате уделено правдивому описанию народов, населявших или населяющих поныне Россию.

Крупным вкладом в зарубежную географию было сообщение Меховского, несомненно заимствованное у русских, о верховьях Западной Двины, Волги и Днепра: «…источники этих трех рек находятся близко друг от друга и лежат на лесистой и болотистой равнине… Гор Гиперборейских и Рифейских, откуда будто бы вытекают названные реки, пет ни в Московии, ни в других северных странах». Рушилось классическое представление о рельефе Восточной Европы. Но Меховский не отрицал полностью наличия там гор, а «отодвинул» их на северо-запад (в Корелу) и на северо-восток: «Югра — самая северная страна и вовсе не имеет ни высочайших и недоступных гор, как Альпы… ни таких, как Сарматские горы [Карпаты]. В Югре, впрочем, есть горы, покрытые густым лесом, но это пологие и легко доступные горы средней высоты, скалистые и утесистые [Северный Урал?), как и везде по всему северному краю земли у Северного океана». Меховский «впервые открыл Россию и пограничные с ней татарские страны остальной Европе». (Е. Замысловский)^{10}. До публикации работы Герберштейна «Трактат» Меховского служил основным источником знаний о Московии; он был первым трудом, специально посвященным характеристике стран и народов Восточной Европы[134].

Немец Сигизмунд Герберштейн (Зигмунд Херберштейн), уроженец Словении, тогда принадлежавшей Австрии, за 40 лет своей дипломатической деятельности на королевской и императорской германской службе исколесил большую часть Европы. На Руси он побывал дважды — в 1516 и 1525-1527 гг. и тогда делал выписки из русских летописей и других письменных памятников и много беседовал с, вельможами, чиновниками и простыми людьми: ему, родившемуся в славянской стране, легко было выучиться русскому языку. Он расспрашивал о городах и расстояниях между ними, о горах, реках и озерах Московии, об ее лесах, пастбищах и пашнях. Среди его информаторов были Семен Курбский, Дмитрий Герасимов, Григорий Истома.

Обстоятельный, стремившийся быть точным, Герберштейн не довольствовался случайными сообщениями, а старался «опираться на согласные свидетельства многих лиц». Собранный материал он дополнил теми западноевропейскими описаниями Московии, которые он считал правдивыми, и создал «Записки о московитских делах» (1549 г.).

Русь представлялась Герберштейну «страной низменностей, великой равниной, однообразие которой только… в немногих местах прерывается незначительными возвышенностями. Северная и северо-западная части ее покрыты огромными сплошными лесами, а юго-восточная, начинающаяся к югу от Тулы, расстилается гладкой степью, но не пустынной, а щедро наделенной всякими произведениями природы». Кроме Карпатских и Кавказских гор, а также морей, естественной границей Московии, по Герберштейну, служит Земной Пояс — Северный Урал[135], где берут начало семь рек, в том числе Печора и ее притоки Уса и Щугор.

Сведения Герберштейна о Руси, вообще говоря, более подробны и достоверны, чем у Меховского: особенно о положении Северного Урала (но не о его высоте), реках, стекающих с него, путях к нему и через него, народах, там обитающих. Однако его известия о возвышенностях в центре Руси, казавшиеся ему, уроженцу альпийской области, «незначительными», случайны, очень скупы и не дают никакого представления о рельефе Русской равнины. Гораздо лучше его характеристика вод Московии. Так, в «Записках» приведено 29 названий северных русских рек — до этого в западной литературе упоминается лишь три реки. Герберштейн собрал также скудные сведения о трех крупных озерах Восточной Европы: Чудском, Ладожском и Ильмене, чрезмерно преувеличив их размеры. Он довольно верно охарактеризовал главные притоки озера Ильмень — Мету, Ловать и Шелонь — и его сток р. Волхов. А всего он упоминает об 11 озерах и 36 реках Балтийского бассейна. Он подтвердил, что три европейские реки берут начало не с гор, а «из болот» в центре страны, перечислил много притоков Днепра и Волги, дал первое в литературе обстоятельное описание Москвы-реки и условий судоходства на ней; из рек, впадающих в Каспий, упомянул также Яик.

Из «Записок» Герберштейна Западная Европа узнала «об удивительной водной сети Руси, о тесной связи ее речных систем, о водных путях, соединявших четыре моря великой восточной равнины…» (Е. Замысловский). Фактически Герберштейн точно, умело и внимательно использовал русские источники, как письменные, так и устные.

Его «Записки» сохранили, конечно далеко не в полном объеме, гидрографические знания русских, собранные ими к середине XVI в. К «Запискам» Герберштейн приложил карту Московии. Нельзя согласиться с Е. Замысловским, считавшим, что Герберштейн составил ее, имея перед глазами русский «Чертеж» страны, не дошедший до нас. Уж слишком резко она отличается от «Большого чертежа» (правда, «Записки» появились по меньшей мере на полвека раньше), по которому была составлена «Книга Большому чертежу». Да и не могли русские так неверно изобразить центральную часть своего отечества. Скорее всего карта Герберштейна не имеет русских предшественниц, а является попыткой отразить представления самого автора.