Глава XI

Глава XI

Этнотерриториальное состояние юга России во второй половине XIX в. и начала XX в. как следствие ее буферного геополитического положения. Полиэтничность. Сложности процесса национальной идентичности малороссов и русинов. Имперские воздействия

Изучение эволюции южнорусского пространства со времени разложения Гетманщины было бы неполным без анализа происходивших на Украине этнических процессов. Ликвидация в конце XVIII в. Крымского ханства открыла возможность заселения обширных и достаточно плодородных пространств северного Причерноморья. Причем, этническое происхождение переселенцев было весьма пестрым. Так, сюда переселялись или были переселены греки, молдаване, сербы, немцы, болгары, армяне, не говоря уже о крымских татарах, русских и евреях, нередко составлявших основное население той или иной части Причерноморья и Приазовья. В то же время значительным был компонент и собственно малороссов.

Другими словами, будущий юг Украины формировался как полиэтническая территория. С тем же сталкиваемся мы и на других землях, сегодня являющихся Украиной. Причем, даже на основных. Так, полиэтничными были на рубеже XIX–XX вв. практически все крупные города Правобережной и особенно Левобережной Украины, в том числе и Киев. Как уже подчеркивалось, во многих из них малороссы вообще составляли меньшинство населения, и Киев не исключение.

В не меньшей, если не в большей степени это относится к современным западноукраинским землям. Даже в восточной Галичине русины составляли только 62 % населения. К тому же в начале XX в. их процент даже сократился в сравнении с XIX в. Положение усложнялось еще и тем, что в обеих частях будущей Украины господствующими были другие этносы: русские, австрийцы, венгры, поляки. Причем, они оказывали самое непосредственное воздействие как на расселение южнорусского населения, так и на его национальную идентичность.

Полиэтничность украинских территорий складывалась на протяжении многих столетий, и направляли этот процесс как раз господствующие этносы: те же поляки и русские, венгры и австрийцы. Однако нередко он протекал и стихийно.

Нетрудно понять, что полиэтничность была прямым следствием исторического развития юга Руси как буферной территории. Поэтому процесс консолидации украинской народности приобретал крайне сложный характер. Причем имперские структуры России и Австрии оказывали на него на протяжении всего XIX в. чрезвычайное воздействие. Но действовали они, в соответствие со своими имперскими интересами, в противоположных направлениях. Таким образом, даже войдя в состав империй, южнорусские земли сохраняли черты буферных территорий, но уже в политике противоборства этих империй.

Российская империя, ее правящие круги стремились растворить южнорусскую народность в русском населении, поэтому целенаправленно и жестко проводилась политика русификации. Политика империи была основана на официальном признании наличия одного народа — русского, состоявшего их трех частей: великороссов, малороссов и белорусов. Несомненно, продолжайся такая политика еще лет 100, и русификация могла охватить все слои населения Правобережья и особенно Левобережья, которое уже в начале XX в. было сильно русифицировано.

При этом развитие малороссийской культуры и языка регулировалось. Можно указать на запрет (1863 г.) министра Валуева на публикацию на малороссийском наречии научной и образовательной литературы. Запрет на использование этого наречия был расширен указом 1876 г., по которому рекомендовалось не преподавать на малороссийском наречии даже в начальных школах, не использовать это наречие в театрах, не ввозить книги на этом наречии и т. д. Контролировалось создание украинских общественных организаций. Такое положение изменила лишь революция 1905 г.

Следует добавить, что в целом указы против малороссийского наречия выполнялись далеко не последовательно и украинская культура продолжала развиваться. Например, существовало немало украинских театров, разъезжавших по России. Но главное, само понятие русификации весьма некорректно. Ведь малороссы также были русскими. Естественно, абсурдно говорить о русификации русских.

Достаточно жесткое подавление украинского национального движения объяснялось не только деспотическим характером власти русских царей, выросшей на основании политических традиций Евразии и Византии. Важной причиной неприязни имперских властей ко всему украинскому была тень «мазепинщины», то есть боязнь украинского сепаратизма. Причем, приобретавшая вполне реальные черты из-за империалистических противоречий с Германией и Австро-Венгрией.

Последние, начиная уже со времени революции 1848 г., потрясшей «лоскутную» империю Габсбургов, стремились максимально использовать межэтнические противоречия для укрепления своей власти. А затем и для борьбы со своими империалистическими противниками, прежде всего с Россией. Причем, как карпатские русины, превращавшиеся в начале XX в. в западных украинцев, так и противостоявшие им поляки являлись одним из главных орудий Габсбургов в борьбе с империей Романовых.

Это и неудивительно. Ибо Россия также весьма эффективно использовала свое влияние на Балканах для подрыва позиций Австро-Венгрии (а косвенно, и Германии), поддерживая Сербию, Румынию, чешское движение, финансируя движение русофилов в Галиции. Фактически Россия возводила панславянизм и панрусизм в Галичине в политику наступления на Австро-Венгрию, большинство населения которой составляли славяне: чехи, хорваты, словенцы, словаки, боснийцы, поляки, русины (украинцы).

В свою очередь, имперское правительство Австрии стремилось не допустить объединения усилий славянских народов для выхода из состава империи, фактического ее разрушения. С этой целью имперская власть стремилась разжигать противоречия в отношениях между самими славянскими народами. Например, использовало хорватов как имперскую военную силу.

Особую роль в планах австрийцев сыграли как раз галицийские русины. Уже в ходе революции 1848–1849 гг. они были использованы для подрыва революционного движения поляков в Галиции, а затем для блокирования границ восставшей против Габсбургов Венгрии.

Однако в конечном счете, результатом «пробуждения» русинов от 500-летней этнической и политической спячки стала смена ими национальной идентичности. Это весьма противоречивый и сложный процесс также протекал под имперским давлением. Вытеснение из России украинофильского движения, а также разгром польских восстаний привели к перемещению в Галицию украинских и польских деятелей: Антоновича, Драгоманова, Стахурского (Свенцицкого) и др. Позднее во Львове работал крупнейший украинский историк М. Грушевский, написавший многотомную историю «Украины-Руси». Уже в 1863 г. при финансовой поддержке австрийского правительства стал выходить печатный орган украинофилов «Мета», обвинивший прорусские издания в Галичине в «московской агитации».

Переход русинов на позиции украинофильства особенно соответствовал интересам имперских кругов Австрии, опасавшихся, что отождествление русинов с русскими и Россией может создать почву для опасного сепаратизма, подерживаемого извне. Превращение же русинов в украинцев позволяло рассчитывать на экспорт сепаратизма в обратном направлении — в Россию, на пространство Малороссии.

Но, несмотря на мощное воздействие имперских сил на процесс возрождения украинского движения, важной его основой все же было наличие хотя и раздробленной, но развивавшейся южнорусской народности. Этот процесс возглавила формировавшаяся южнорусская интеллигенция, стремившейся к национальной идентификации. Результатом этого стремления, а также воздействия имперских структур и польского влияния, стало превращение пространственного термина «Украина» и «украинцы» в национальный для части южнорусской интеллигенции в Малороссии и русинской в Галичине.

Оказывалось, что быть украинцами значит не быть ни русскими (великороссами), ни поляками. Значит, быть отдельным народом, что особенно привлекало выходившую из глубин сельского населения и церковного сословия интеллигенцию, стремившуюся стать украинской национальной элитой.

Однако процесс украинизации как в Галичине, так и Малороссии, для которой термин «Украина» был уже несколько столетий одним из самоназваний, протекал в достаточно жесткой внутренней борьбе. Как мы видели, она была теснейшим образом связана с имперскими воздействиями. Так, в России довольно далеко зашел процесс русификации, и основная часть жителей Малороссии считала себя в той или иной степени русскими. Причем прежде всего это относилось к наиболее состоятельным и образованным слоям населения.

Тем более что и сам термин «Украина» потерял свой первоначальный смысл к началу XX в. Южная Русь перестала к этому времени граничить с мусульманской цивилизацией, перестала быть окраиной освоенной территории.

Неудивительно, что даже такие зачинатели украинофильства, как Кулиш, Антонович, Костомаров, Драгоманов, испытывали колебания в вопросах национальной идентичности Малороссии и ее населения. Особенно под жестким контролем Российской империи.

В Австро-Венгрии условия для развития украинофильства были несравненно лучше, но сам термин «Украина» и «украинцы» не имел исторических корней в Галиции и был привнесен в нее извне. Прежде всего польскими деятелями после поражения польского восстания 1863 г. Поэтому здесь развернулась борьба внутри самих галицийских русинов, одни из которых идентифицировали себя с большим русским этносом, другие с малороссами Южной России. Как уже подчеркивалось, и русофилов, и украинофилов активно поддерживали и финансировали имперские силы Австро-Венгрии, России и Германии.

Особой остроты противостояние укараинофилов и русофилов достигло около 1890 г. в связи с программой польско-украинского сотрудничества, получившей название «Новая эра». Однако, в дальнейшем (1899 г.) важнейшим пунктом программы украинофилов в Галиции становится создание независимого государства Руси-Украины от Карпат до Кавказа. Усиление антипольских настроений в среде украинских организаций в Галичине выразилось в переходе к террористическим методам борьбы. В 1908 г. был убит галицкий наместник граф Потоцкий. Однако даже обострение украино-польских отношений не привело к примирению украинофилов и русофилов.

Но, несмотря на все успехи, украинское движение перед Первой мировой войной не только в России, но и в Австрии не представляло сколько-нибудь серьезной политической силы для противоборства с имперскими силами. Оно далеко уступало по своему потенциалу польскому или чешскому национальному движению. К тому же, слишком тесные и откровенные связи украинствующих группировок с австрийскими и немецкими правительственно-полицейскими структурами, активно финансировавшими эти группировки, создавало впечатление искусственности украинской проблемы и идеи.

События Первой мировой войны, вызванные ею революционные потрясения и распад империй как раз и выявили истинное место и значение украинского движения и возникшей государственности.