Глава 6 ПОСЛЕ РЕЙДОВ

Глава 6

ПОСЛЕ РЕЙДОВ

Прошел ровно год с тех пор, как англо-гасконская армия вышла в свой первый рейд. Теперь снова кончалась пора сбора винограда, и армия возвращалась из своего второго рейда, обогащенная добычей, воодушевленная победой и радостно предвкушавшая получение выкупов.

Героев встретили долгим и горячим приветствием, в котором слились воедино местный патриотизм, человеческий интерес и деловой инстинкт. Гасконцы позвали сюда английскую армию, гасконское оружие вместе с английским одержало победу, гасконцы благодаря ловкости и настойчивости наполнили возы добычей. Гиень (как тогда им казалось. – Ред.) не будет поглощена Францией. Она останется сама собой и может стать ядром огромного края – Великой Аквитании, а его столицей, конечно, будет Бордо. Бордо процветал и по-прежнему будет процветать.

Город выражал свой восторг шествиями, благодарственными службами, молитвами, празднествами. Принц поселился в одной части аббатства Святого Андрея, а король в другой. Они провели зиму в Бордо, и, по словам Фруассара, горожане веселились и пировали до Великого поста. И англичане, и гасконцы проматывали добытое в боях золото и серебро и даже тратили выкупы, как только получали их. Бордо привык к тому, что принимает у себя в гостях английскую армию. Знатные особы приезжали и уезжали. Отправлялись гонцы в Лондон, Авиньон, Париж. Давались и принимались подарки. Принц даже купил у кого-то львицу.

В сложившихся тогда обстоятельствах для охраны французского короля был необходим большой отряд войск, но я не нашел ни одного упоминания о зимних квартирах английских войск и об их действиях зимой. Сохранившиеся свидетельства касаются продовольствия, связи с Англией, переговоров о перемирии и ухода английской армии вместе с пленными из Бордо.

Присутствие английских войск усилило обычную в Гаскони нехватку продовольствия. Поэтому, помимо обычных грузов зерна, которое привозили английские купцы, торговавшие на основании лицензий на экспорт, надо было искать и другие источники. Нужно было доставить четыреста четвертей пшеницы и овса из Кингстон-апон-Халла (Гулля) специально для нужд принца. Джон де Палингтон был послан из Бордо в Корнуолл и Девон с поручением приобрести как можно больше сена и овса, и добрые жители Девона преподнесли ему две тысячи четвертей овса для лошадей принца. Кроме того, в Линкольншире было заказано большое количество луков, стрел и тетив, которые были отправлены в Гасконь на корабле Saint Marie.

Деньги тоже были нужны, и Джон де Падбери, один из постоянных посланников, получил от короля некую сумму золотом в феврале 1357 года. Он проехал через Уинчестер (Винчестер), Эксетер и Плимут и вручил эти деньги принцу в аббатстве Святого Андрея.

Ситуация, сложившаяся в Гаскони, имела первостепенное значение для Эдуарда III и даже для английского парламента и английского народа. Мы уже видели, что сразу после победы англичан при Пуатье какое-то сообщение о ней было послано в Лондон. В конце октября сэр Найджел Лоринг и сэр Роджер Котсфорд получили от принца письмо для короля, и, возможно, это послание было подобное тому, которое он отправил в декабре. Лоринг вез также письмо мэру, старшинам и общинам Лондона, а Котсфорд – письмо епископу Вустерскому. Оба эти письма сохранились до наших дней. Письмо лондонцам похоже по набору затронутых тем на послание, в котором принц описал первый рейд, но отличается от него по тону. Здесь нет ни слова о разорении земель. Великой битвы принц касается лишь слегка и употребляет безличные выражения: «Хвала Богу, враги потерпели поражение, их король взят в плен, и его сын, и множество других знатнейших людей взяты в плен или убиты». О подробностях лондонцы узнают у Лоринга. Как нам уже известно, Джефри Хемлин был послан в Лондон с плащом и шлемом французского короля, и сэр Балдуин Ботетур тоже отправился в Англию «по делам принца». Нет сомнения, что были посланы и другие письма. Целый ряд наград именно за службу при Пуатье был пожалован в Лондоне в ноябре и в следующие за ним месяцы. Меры, принятые английским королем для сбора кораблей и приема французского короля, свидетельствуют, что он знал, что необходимо сделать в ближайшее время.

Связь в обратном направлении была столь же важна. Лоринг и Котсфорд, вернувшись в Бордо после того, как вручили свои письма, вероятно, привезли новости и указания. Таких посланцев и отправляли именно для того, чтобы полностью сообщать свои мнения друг другу. Падбери тоже мог привезти не только золото, но и письма.

Очень сомнительно, что у англо-гасконских военачальников, когда они вернулись в Бордо в начале осени 1356 года, был ясный план действий на ближайшее будущее. Их быстрый уход с места битвы, соблюдение дисциплины на обратном пути и то, что они не останавливались для отдыха, позволяет предположить, что они опасались нападения. И для этого были серьезные основания. В ноябре предыдущего года Жан д’Арманьяк несколько раз своими ударами мешал возвращению англичан назад. Вероятно, и теперь их могли так же атаковать. Но прежде всего англичане и гасконцы, вероятно, не могли представить себе, что французские дворяне спокойно позволят им увезти в плен своего короля и других благородных дворян своей страны и не нанесут быстрый ответный удар. Но проходил день за днем, а никаких более или менее крупных действий французских войск не было, и потому вероятность переговоров увеличивалась. Оружие могло уступить место дипломатии.

Папа римский все это время непрерывно и настойчиво убеждал королей Франции и Англии в необходимости заключить мир. С начала мая 1356 года два кардинала – Эли Талейран, кардинал Перигорский, и Никола, кардинал Сан-Витале, – выполняли специальное поручение папы – попытаться стать посредниками между ними. Папа сам руководил их действиями и просил оба народа принять его предложения. Мы уже упоминали о действиях Талейрана при Пуатье. Вскоре после битвы он возобновил выполнение своей задачи. Однако у англичан были две серьезные причины для недовольства им. Во-первых, независимо от того, были или нет чисты его побуждения, перемирие, которое кардинал им навязал, было выгодно для их врагов, поскольку давало французам возможность на следующий день ввести в бой еще больше войск. Во-вторых, некоторые люди из большой свиты кардинала сражались на стороне французов. Поэтому, когда Талейран стал просить охранную грамоту для встречи и совещания с принцем, он получил отказ, так как не был persona grata для англичан. Однако несколько гасконских сеньоров убедили принца встретиться с ним, и, услышав от кардинала, что тот является папским представителем, принц выполнил просьбу папы. Кардинал опять стал считаться достойным доверия. Он заслужил доверие и у короля Иоанна II, что говорит о большой ловкости или о честности кардинала.

Переговоры должны были коснуться очень широкого круга вопросов, поскольку ко всем предметам прежних споров теперь добавились еще условия освобождения короля Франции. «Принц будет иметь власть, заключать, скрепляя их большой печатью короля, договоры о перемириях на короткий или долгий срок так, как будет, по его мнению, наиболее полезно для короля...» – было сказано в договоре от июля 1355 года. В августе 1356 года принц по просьбе папы римского получил дополнительные полномочия для переговоров с французским королем, а в декабре эти полномочия были подтверждены. Но в них не входило право на освобождение пленного монарха.

Принц, вероятно, не превышал своих полномочий. Он продолжал действовать так же правильно, как действовал в начале первого рейда. При каждом важном шаге он давал ясно понять, что получил согласие сопровождающих его лордов или что он является лишь орудием политики своего отца и не может связывать короля Эдуарда III обязательствами, не посоветовавшись с ним перед этим. Французского короля принц вежливо заверил в дружеском отношении к нему своего отца, но послал королю Эдуарду III отчет о переговорах, чтобы не казалось, будто принц действует не имея полного согласия отца. А когда у принца был серьезный спор с гасконскими сеньорами по поводу того, что французского короля увозят в Англию, он оправдывал свои действия именно желанием отца.

Для короля Эдуарда III обстоятельства складывались очень благоприятно. Шотландцев он усмирил. Король Франции из династии Валуа был в английском плену. Филипп Наваррский в сентябре дал Эдуарду III клятву верности и заключил договор о ведении войны в Нормандии. В октябре Генрих, герцог Ланкастерский осадил город Рен в Бретани. Если Эдуард III снова начнет переговоры с Иоанном II, – а он, по сути дела, дал принцу разрешение заняться их возобновлением, – то юридически его собственная позиция не изменится, но в огромной степени возрастет возможность оказывать давление на короля Валуа. Когда император (Священной Римской империи) предложил свои услуги для составления условий мирного договора, Эдуард радушно ответил, что желает мира так же сильно, как желал всегда. Однако теперь прежние слова имели новый смысл. Очень рано узнав о намерениях Талейрана, он прислал для участия в переговорах Уильяма де Линна, старейшину Чичестера. Линн был доктором права. Это звание имел и Джон де Стретли, комендант Бордо. Здравый смысл аристократов надо было укрепить профессиональным мастерством должностных лиц. Перспективы подписания договора, благоприятного для дела Плантагенетов, были блестящими. Битва при Креси в 1346 году для Франции была поражением, битва при Пуатье в 1356 году стала великим бедствием. Кажется, что последствия были слишком малы для такой причины, но дело в том, что постройка, на которую обрушились удары, не была прочной. Во Франции еще не сформировался правительственный и административный аппарат, соответствующий ее потребностям. В значительной степени государство олицетворял король. Королевские чиновники служили лично королю, феодалы приносили клятву верности лично королю. Но при этом его полномочия были весьма ограниченны, его гарантированный доход был невелик. В час унижения французы возлагали ответственность за беды Франции на какую-то одну группу или класс общества и требовали реформ. Появлялись местные лидеры, вновь выходили на передний план утратившие доверие советники, и всегда рядом был злой гений – Карл Наваррский. Но не было ни одного сильного лидера, способного поставить национальные интересы выше всех остальных.

Первой проблемой молодого дофина Карла, который теперь замещал пленного короля, была война. Военные действия продолжались и после поражения, но Карл не был известен ни как отважный герой, ни как вождь, не пользовался личным авторитетом, вообще не имел никакого престижа. В тех обстоятельствах, в которых он оказался, он не мог в ближайшее время повести армию против англичан. Значит, нужно было идти на переговоры. И его отец уже брал на себя эту инициативу.

Иоанн II Валуа находился в особом и необычном положении. Эдуард III считал себя юридически королем Франции (претендовал, будучи Капетингом по женской линии. – Ред.), но должен был вести переговоры с Иоанном II как с фактическим правителем Французского государства (законно избранным королем, представителем младшей ветви Капетингов. – Ред.). А с тех пор, как Иоанн II попал в плен, он не был даже фактическим правителем. Как подчеркнул император, «находясь в плену, он не имел власти над собой». Тем не менее переговоры были начаты именно с Иоанном II, а соглашение, принятое в результате долгих обсуждений, было договором между Иоанном II и принцем.

С пленным королем обращались весьма заботливо и почтительно, но его несчастье, разумеется, вызвало у многих сочувствие к нему. Помещики Лангедока, поспешно собравшиеся в Тулузе в середине октября, приняли решение сделать большие пожертвования, чтобы снарядить и затем снабжать французские войска для войны, и приняли постановление, запрещавшее носить драгоценности и дорогие наряды и устраивать публичные празднества, пока король Франции будет в плену. В Париже народ проголосовал за денежные взносы в поддержку дофина, чтобы дать ему возможность освободить короля. Такие проявления патриотизма говорили о многом. Однако Иоанн II был против продолжения войны. В письме, адресованном парижским купцам (а позже всему королевству), он попытался убедить их не продолжать борьбу. По его словам, военная удача переменчива. Любая попытка освободить его силой будет легко предотвращена. Поэтому пусть они примут решение согласиться на почетный мир, иначе его освобождение будет невозможно. Возможно, этот совет был разумным, но это откровенно выраженное желание, чтобы народ действовал так, как было выгодно лично королю, плохо отразилось на репутации Иоанна II. (Иоанн II заботился не о себе, а о стране, чтобы, обеспечив передышку, накопить силы. В дальнейшем своим жертвенным поведением заслужил у французского народа прозвище Добрый. – Ред.)

Состав группы лиц, назначенных принцем для переговоров с представителями Французского королевства, был таков: граф Уорвик, граф Суффолк, Бургерш, Чендос, Кобхем, Лоринг, Стаффорд, капталь де Бюш, сеньор де Помье, сир де Монферран, Стретли и Ленн (доктора права), Жильбер де Шатильон (Шатийон) и Уильям Бертон.

С французской стороны в переговорах участвовали Иаков де Бурбон и несколько знатных французских дворян, находившихся в плену. Они считались представителями короля Франции и герцога Нормандского, его старшего сына.

У этих переговоров была одна курьезная особенность: посредники сами спорили друг с другом. Еще до начала переговоров кардинал Никола получил от папы выговор за разногласия с кардиналом Талейраном. У них были разные задачи (а возможно, и несхожие характеры). Талейран, который вел дела в Бордо, мог выражать надежду на благополучный исход переговоров. Никола, старавшийся поддерживать связь с Лондоном и Парижем, был вынужден сообщать неприятные новости. Он также утверждал, что редко встречается со своим коллегой и еще реже соглашается с ним. Папа, опасавшийся, что переговоры будут сорваны, настаивал на том, чтобы кардиналы действовали согласованно.

Перечень вопросов, обсуждаемых на переговорах, видимо, не был определен заранее. Перед их участниками стояли три большие проблемы: прекращение военных действий, освобождение пленных и условия заключения мира. Процедура решения первой из них уже существовала в документе, который определял отношения между королями и их народами с 1347 по 1355 год. Вторую и третью проблему нельзя было решить быстро. У Бейкера есть не слишком ясное упоминание о совещании по поводу мирного договора, которое принц созвал по настойчивой просьбе пленных, а папа упоминает о заключении в итоге мира. В анонимной хронике и у Фруассара есть также свидетельства о том, что французские представители старались уладить вопрос с выкупами и добиться освобождения французского короля, его сына и остальных пленных. Но достичь удалось только соглашения о перемирии.

Условия перемирия, заключенного в Бордо 23 марта 1357 года, похожи на те, которые действовали с 1347 по 1355 год. Они должны выполняться всеми союзниками обеих сторон, из которых особо упомянуты правители Кастилии, Арагона, Португалии, Богемии (Чехии), Фландрии, Геннегау (Эно), Шотландии и других государств. Обе стороны берут на себя обязательства не вести боевые действия и не устраивать провокаций. Осады должны быть прекращены. Народ и купцы получают свободу приезжать и уезжать. Явным образом упоминаются осада Рена, Филипп Наваррский, пленные, не уплатившие за себя положенный выкуп, и свобода передвижения. Живущие на территории обоих государств люди, изгнанные с родины не из-за войны, не имеют права вернуться на родину – за исключением баронов из Гиени, Гаскони, Лангедока и Фландрии, которые имеют право свободно приезжать и уезжать независимо от того, были они изгнаны или нет. Сделаны распоряжения о выполнении этих условий. Перемирие должно продолжаться до Пасхи 1359 года.

Так кончились военные действия. Экспедиционная армия прекратила активные действия еще осенью, в тот день, когда вернулась в Бордо. Плоды ее ратного труда еще не были собраны, но у принца в руках находились ценнейшие сокровища, которые будут использованы позже на более широких по масштабу переговорах – король Иоанн и его товарищи по плену.

Что касается судьбы пленных, то вопрос о каждом из них решался отдельно, согласно иным договоренностям. Хотя формально перемирие было соглашением между королем Иоанном II и принцем Эдуардом III, оно, по сути дела, было документом международного права. В нем было и несколько положений, касавшихся уплаты выкупа. В них нельзя было указать конкретные суммы выкупов. Тем более нельзя было предсказать, сколько времени понадобится тому или иному пленнику, чтобы вернуть себе свободу. Обычно самые важные пленники проводили в уютной неволе много лет, и были очень широко известны случаи, когда пленных французов увозили в Англию[70]. Все хорошо информированные люди в английской и гасконской армиях, видимо, предполагали, что Иоанна II, вероятно, тоже увезут туда. Однако сообщение о том, что принц действительно готовится забрать короля с собой, когда будет отплывать домой, привело к серьезным разногласиям между английскими и гасконскими военачальниками.

У Фруассара этот эпизод изображен драматически. Этот хронист говорит, что, когда все было готово к отъезду принца, тот созвал официальное собрание, на котором не только поблагодарил присутствующих за оказанные услуги, дал обещания на будущее и сделал распоряжения об управлении Гасконью, но и объявил, что собирается взять Иоанна II с собой в Англию. Ответ гасконцев последовал немедленно. Вежливо, но очень твердо они заявили: «В наши намерения не входит, чтобы вы увозили от нас короля Франции». Они считали, что внесли большой вклад в пленение короля и достаточно сильны, чтобы защитить его от любых французских войск, которые попытались бы его освободить. Принц объяснил им, что выполняет желание своего отца, а их услуги высоко ценит и вознаградит их. Но этот ответ не удовлетворил гасконских сеньоров. Тогда Кобхем и Чендос посоветовали выплатить гасконцам большую сумму денег наличными. На эти платежи было выделено шестьдесят тысяч флоринов, но эту сумму пришлось увеличить до ста тысяч флоринов, и лишь тогда гасконцы согласились с принцем.

Этот рассказ согласуется с представлением Фруассара о характере гасконцев, и к тому же он правдив в своей основе, но нужно добавить еще одну подробность (о которой сам Фруассар рассказывает намного позже): спор по поводу увоза французского короля в Англию продолжался четыре месяца. Кроме того, чтобы объяснить поведение гасконцев, нужно предположить, что король Эдуард, принц и Дени де Морбек (или Бернар де Труа) имели законное или почти законное право на большие денежные суммы, которые (как все ожидали) будут выплачены в качестве выкупов или компенсаций, но у гасконцев было моральное право на эти деньги, поскольку без их помощи великие пленники не были бы захвачены. Наконец, к концу марта 1357 года, принц вручил крупные денежные награды нескольким английским военачальникам. Гасконцы тоже хорошо послужили ему.

Когда было заключено перемирие, достигнуто согласие по поводу отъезда короля, а в Гаронне собраны корабли для возвращения в Англию, принц перешел к завершению своих дел в Гаскони и стал отдавать различные распоряжения на этот счет. Некоторые из его соратников-иностранцев вернулись к себе домой: Джон Ньюфи вернулся в Бургундию, Джон Гансалс (очевидно, Хуан Гонсалес. – Пер.), Бенедикт Лопес и Ферран Мартин – в Испанию. Но испанец Деосент и некоторые из германцев должны были сопровождать принца в Англию. Некоторые гасконские сеньоры получили от ветственные должности в системе обороны своей страны. Другие (среди них капталь де Бюш, сир Эмери де Тарс и сеньор де Мюссидан) были выбраны для поездки с принцем в Лондон. Значительная часть английских войск должна была отплыть в Англию, но два военачальника, которые в боях так часто действовали вместе – Чендос и Одли, – оставались в Гаскони. Некоторые из пленных были отпущены на родину. Остальных, в том числе самых знаменитых, победители увози ли в Англию.

Тем временем в Англии шла подготовка к возвращению принца. В декабре 1356 года были реквизированы девять кораблей, но не было ясно объявлено, для какой цели. А в январе 1357 года Роберт Ледрид был назначен командовать «флотом, который вскоре должен быть послан в Гасконь для доставки вина в Англию». Король вполне мог посылать эти корабли для другой цели. Некоторые из этих судов (или все они) действительно были использованы для доставки английской армии домой из Гаскони. С середины февраля появились более ясные признаки скорого возвращения. Двое приставов принца должны были к 15 февраля собрать запасы сена, овса, подстилки для скота и пшеницы. 27 февраля сделана запись, где упомянута «большая нужда в деньгах, которая, как принц предполагает, будет у него по возвращении в Англию». Казначей Честера и управляющий Корнуолла должны к Пасхе собрать все деньги, которые могут изыскать, а также приготовить для принца лошадей. В марте приказы стали уже касаться самого приезда. Принц Уэльский и Иоанн II Французский «вскоре должны прибыть в Плимут». Поэтому Джон Брокас и Томас Дюран должны получить и привести лошадей для всадников и для перевозки грузов, шериф Девона должен поставить продовольствие и повозки, таможенные сборщики в Эксетере должны выдать Дюрану деньги на расходы.

Некоторые корабли, доставившие принца, его войска и пленных из Бордо в Англию, были, несомненно, присланы специально для этого, но, вероятно, и другие суда, случайно оказавшиеся в порту, были насильно привлечены к этим перевозкам. Насколько известно, не сохранилось ни одного полного списка задействованных кораблей, но вот названия тех, которые, несомненно, были использованы:

Clement из Дартмута

Edward

Eleanor из Дартмута

Espirit из Байонны

George из Сидмута

Gracedieu из Хока

John (ког – малый корабль)

Michael из Хока

Rode (ког) из Бристоля

Saint Marie

Saint Marie (ког) из Дартмута

Saint Marie (ког) из Полруана

Saint Sauvourcog из Фоя

Thomas (ког) из Дартмута

Welifare из Хока

Вероятно, были использованы также:

Blanche

Cristofre

Jerusalem

Gabriel

Считается, что флот отплыл из Бордо 11 апреля. Королю Франции для этого плавания предоставили Saint Marie, а принц отплыл на Espirit, корабле из Байонны[71]. К 1 мая некоторые или даже все корабли были уже в Плимуте. Принц вознаградил капитана и команду Saint Marie со своей обычной щедростью: капитану Уильяму Пьерсу он дал 20 l., двум лоцманам, которые вели корабль часть пути, по пять марок каждому, а каждый из ста моряков команды получил по марке.

В Плимуте принца уже ждал Джон Брокас с двенадцатью конями из Виндзорского парка и двенадцатью конюхами. Он также привел кузнеца для ковки лошадей и еще восемь коней и восемь конюхов от епископа города Бат, аббата из Гластонбери, графа Девонского, градоначальника города Крукерн (в Сомерсетшире. – Ред.) и аббата из Торна.

Прошло больше трех недель, прежде чем принц вошел в Лондон. Причиной этого явного промедления могли быть нехватка приспособлений для разгрузки кораблей в порту Плимута, необходимость дать переплывшим море людям и лошадям отдохнуть после долгого нахождения в тесноте, а также то, что многие сопровождавшие принца военные отряды пришли в Лондон пешком, и желание принца и короля Эдуарда III, чтобы Лондон был должным образом подготовлен для соответствующего данному случаю приема. Принц и его люди шли через Солсбери и Уинчестер. Из Солсбери вперед был послан гонец, который должен был получить и привезти принцу большое количество леденцов. А 22 мая принц получил 200 l. от хранителя своего гардероба на расходы по перевозке пленных королевских особ из Плимута в Лондон.

Официальная церемония въезда в столицу была устроена в среду 24 мая. Никогда за всю свою историю Лондон не видел такой радости и такого воодушевления. (Впереди, за исключением периода 1415 – 1428 гг., много разочарований, поражений, смута и, наконец, окончательный разгром в 1453 г. – Ред.) К этому торжественному случаю были сделаны большие приготовления, вино было в изобилии, и его бесплатно давали всем желавшим выпить. Мэр, старейшины и члены гильдий, в новых дорогих нарядах, выехали верхом навстречу конной процессии, во главе которой ехали принц, король Иоанн II, его сын Филипп и тринадцать главных пленников. Встретив ее, лондонцы развернули своих коней кругом и поехали впереди. Так они провели эту длинную колонну всадников через Лондонский мост, затем по улицам, которые были украшены гербами, оружием и коврами, мимо двора собора Святого Павла, где стояли епископ Лондонский и духовенство, и через Ладгейт и Флит-стрит дошли до Вестминстера. Там король Франции вошел во дворец и встретился с королем Англии.

Экспедиционная армия закончила свое дело. Теперь наступила очередь дипломатов добиться, чтобы Англия получила как можно больше выгоды от одержанной победы и от захваченной добычи. Иоанну II и его товарищам по плену выделили достойное их жилье[72]. Кардинал Талейран приехал в Англию, и переговоры, не завершенные в Бордо, были возобновлены в Лондоне.

Эти переговоры очень усложняло странное положение Иоанна II: возможность настаивать на огромном размере выкупа была такой огромной удачей, что ее невозможно было упустить. К хорошо известным требованиям Эдуарда III Плантагенета – династическим и территориальным – были добавлены почти постыдные финансовые требования. А чтобы права короля Эдуарда III казались неоспоримыми, было явным образом определено положение короля Иоанна II. В договоре, скрепленном печатью, от 1355 года между Эдуардом III и его сыном было сделано одно важное исключение: король Франции в случае его захвата в плен становился пленником Эдуарда III. Иоанн II признал – может быть, не формально, а лишь в беседе, – что он, по законам войны, находился в подчинении у принца, и позже, еще находясь во Франции, засвидетельствовал, что его захватил в плен де Морбек. Однако было необходимо закрепить право Эдуарда III на пленного короля. Это было сделано в декабре 1357 года письменными свидетельствами, в которых ясно утверждалось следующее: Иоанн II признал, что сдался в плен Дени де Морбеку в день битвы при Пуатье, Дени де Морбек в тот же день доставил Иоанна II к принцу и добровольно, без принуждения передал все свои права на Иоанна II. Теперь юридическое и моральное право Эдуарда III договариваться с Иоанном II о выкупе было неоспоримым.

Поскольку долгие переговоры, последующие сражения и окончательное решение стали частью английской истории, мы скажем о них лишь коротко. Иоанн II и Эдуард пришли к соглашению, по которому французский король признавал значительную часть притязаний Плантагенета на земли во Франции. Эдуард становился полным сувереном этих территорий и отпускал Иоанна II, а тот давал обещание уплатить выкуп в размере 4 000 000 золотых крон. Однако дофин и его советники отвергли эти условия. Поэтому в октябре 1359 года война возобновилась, а в мае 1360 года в Бретиньи был заключен мирный договор. По нему Эдуард III отказался от своих притязаний на французский трон, сократил выкуп за Иоанна II до 3 000 000 золотых крон, но вернул себе Ажен, Перигор, Керси, Руерг, Бигор, Лимузен, Сентонж, Ангумуа, Пуату, Монтрей, Понтье и Гин и сохранил за собой Кале. Первую часть выкупа размером в 600 000 крон Иоанн II должен был уплатить в Кале в течение четырех месяцев после своего прибытия в этот город. В июне 1360 года оба короля одобрили этот договор, а в июле Иоанн II был уже в Кале. Первый платеж был внесен не полностью, но Эдуард III временно был удовлетворен и суммой в 400 000 золотых крон. 24 октября в Кале был подписан окончательный договор, и на следующий день Иоанн II уехал из этого города (захваченного англичанами после одиннадцатимесячной осады в 1347 г. Кале оставался в руках англичан до 1558 г., когда был отвоеван герцогом де Гизом. – Ред.) в свою страну.

Результаты военной экспедиции Черного принца надо оценивать с точки зрения этого договора. Экспедиция была задумана для того, чтобы продвинуть вперед дело Плантагенетов путем возвращения утраченных территорий и потерянных союзников и приобретения новых друзей и дополнительных войск. Во всех трех направлениях было сделано очень много, но ситуацию усложнило нестандартное положение Иоанна II: для договора нужно было одобрение Иоанна II, но договор, который он был готов подписать, был неприемлем для его народа. В результате боевые действия были продолжены. Тем не менее, как писал Делашеналь, «договор в Бретиньи был прямым следствием пленения Иоанна II». Таким образом, территориальные (а также и финансовые) приобретения, оговоренные в этом соглашении, были в значительной степени плодами экспедиции, проведенной принцем в 1355 – 1357 годах. Король Эдуард III отказался от своих притязаний на французский трон, но был теперь полным сувереном всего герцогства Аквитании, графства Понтье и недавно завоеванного им города Кале. Плантагенеты получили не все, о чем мечтали, но все же это был огромный успех.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.