ГЛАВА 14

ГЛАВА 14

1

Осень — пора войсковых учений. Урожай собран. Грачи улетели. Лес обнажился. Поля опустели. Можно воевать.

1957 год — необычный. Приближалась круглая дата — 40 лет Великой Октябрьской социалистической революции. Весь советский народ рапортовал Родине о достигнутых успехах.

Советская Армия тоже собиралась отрапортовать Родине о своих успехах. Для этого командование решило провести в Киевском военном округе небывалые войсковые учения с участием четырех танковых, пяти мотострелковых и четырех авиационных дивизий с соответствующим артиллерийским, инженерным и прочим усилением. Гвоздем программы должно было стать форсирование Днепра 41-й гвардейской танковой дивизией без наведения мостов и паромных переправ.

План форсирования реки был таким: с левого берега Днепра два самоходных миномета 2Б1 калибра 420 мм и весом по 55 тонн каждый наносят два ядерных удара по расположению противника на правом берегу реки. Думаю, Жуков очень сожалел о том, что на учениях пришлось наносить не настоящие ядерные удары, а всего лишь их имитировать. Следом за ядерными ударами Днепр форсируют разведывательный батальон танковой дивизии и разведывательные роты мотострелкового и трех танковых полков.

Все разведывательные подразделения Советской Армии были вооружены плавающими танками ПТ-76 и легкими, открытыми сверху бронетранспортерами БТР-40. 41-я гвардейская танковая дивизия вместо БТР-40 получила новые, пока еще не принятые на вооружение боевые разведывательно-дозорные машины БРДМ. Эти учения для БРДМ, как и для самоходных минометов 2Б1, должны были стать войсковыми испытаниями.

Всего в первой волне форсирования — 19 плавающих танков и 43 БРДМ. Задача разведывательного батальона дивизии и разведывательных рот полков — переправившись через Днепр, стремительно рвануть вперед, продолжая вести силовую разведку[15] на большую глубину, захватить и удерживать плацдармы в районе эпицентров ядерных взрывов.

Следом должна идти вторая волна — мотострелковый полк на гусеничных плавающих бронетранспортерах БТР-50П. Эти бронетранспортеры переправляли через Днепр не только пехоту, но и 85-мм противотанковые пушки[16]. Задача полка: захватить и удерживать плацдарм на западном берегу Днепра.

В третьей волне по дну реки должны пройти три танковых полка и танковый батальон мотострелкового полка. Всего 315 танков Т-54.

А уж следом должна была переправляться артиллерия на плавающих транспортерах К-61. Для транспортных машин, а их в танковой дивизии больше тысячи, все же надо было наводить паромную переправу или понтонный мост, но это в программу представления не входило.

Раньше по дну рек ходили танковыми ротами. Ходили и батальонами. Однажды — даже целым полком. Но чтобы дивизией, да не через какую-нибудь речушку, а через Днепр, — это предстояло совершить впервые.

Постойте, а зачем нам на учениях Днепр форсировать?

Как зачем? Пролетариат Западной Германии, Франции и других стран Западной Европы стонал под гнетом капиталистов. Братьев по классу надо было освобождать. Маршал Жуков нашел способ проломать самый мощный фронт любого противника и отработал его на учениях на Тоцком полигоне в сентябре 1954 года[17]. Но на пути наших танковых и мотострелковых дивизий, общевойсковых и танковых армий в Западной Европе окажется множество водных преград. В их числе Рейн.

Чтобы в будущем прорваться через Рейн, надо было пробовать на Днепре.

2

Ракеты Королёва строили в Куйбышеве на заводе «Прогресс».

22 сентября 1957 года из Куйбышева в Тюра-Там было доставлено изделие 8К71ПС.

ПС — простейший спутник.

3

29 сентября 1957 года в 16 часов 22 минуты грохнуло на Урале. В городе Челябинск-40.

В Челябинске его не ищите. Это адрес из той же серии, что и Арзамас-16, Красноярск-26, Томск-7, Свердловск-44, а еще — Москва-400, Москва-600 и так далее. В секретных документах Челябинск-40 назывался Озёрском, но этого названия не было ни на одной советской карте. Жители Челябинска-40 не имели права называть имя города непосвященным.

Сразу после войны закрытый город Челябинск-40, он же Озёрск, строился заключенными одновременно с химическим комбинатом «Маяк». В охраняемом городе жили только те, кто работал на комбинате, и те, кто их охранял и обслуживал. Химический комбинат выпускал продукцию, отчитываясь перед Москвой за каждый произведенный грамм. Продукция называлась плутонием.

Плутоний нужен для производства ядерных бомб с романтическими названиями вроде «Татьяны» и разных термоядерных «Кузькиных матерей». Производство граммов плутония сопровождается появлением тысяч кубометров жидких радиоактивных отходов. Что с ними делать? Решение нашли простое и гениальное в своей простоте. Рядом течет речка Теча, так вот — в речку!

До 1949 года лили много. Потом народ в деревнях по берегам речки начал понемногу вымирать, и сливать стали меньше.

Теча впадает в Исеть, Исеть — в Тобол, Тобол — в Иртыш, Иртыш — в Обь. Истоки Иртыша в Китае, из Китая река течет в Казахстан, набирая радиоактивной мощи с Семипалатинского полигона, принимая по пути все новые дозы, в том числе из Тобола. Бассейн Иртыша больше полутора миллионов квадратных километров. Длина — 4248 километров. Иртыш — самая длинная в мире река-приток. Миссури — на втором месте.

Течу, а за ней Исеть, Тобол, Иртыш и Обь загадили так, что сливать отходы начали в озера. Их на Урале хватает. Когда и озера в округе загадили, понадобилось искать новое решение. И нашли. Рыли котлованы диаметром 20 метров и глубиной 12 метров, на дне и стенках крепили арматуру и заливали бетоном. Затем дно и стенки выстилали нержавеющей сталью, сваривая воедино. Получалось нечто вроде большой кастрюли. На дно кастрюли по центру ставили круглый стальной нержавеющий столб диаметром полтора метра. От вершины стенок на вершину столба укладывали стальные нержавеющие фермы. Получалось нечто вроде велосипедного колеса со спицами. На колесо укладывали стальные листы, крепили арматуру, заливали бетоном. Получалась бетонная крышка толщиной метр. Сверху крышку засыпали слоем земли. Такие емкости возводились сотнями. В них сливали самые активные отходы.

Но оттого, что отходы радиоактивные, они продолжали выделять тепло, потому каждое такое сооружение следовало постоянно охлаждать. Но такие отходы — среда предельно агрессивная. Вследствие коррозии вышла из строя система охлаждения банки № 14 комплекса С-3. Произошел саморазогрев содержимого. Вода мгновенно испарилась. Сухой остаток продолжал стремительно разогреваться. Когда температура перескочила за 300 градусов, крышка «кастрюли» подскочила вверх — ну точно как на вашей кухне, когда жена по телевизору сериал досматривала. Крышка была не очень тяжелой. Всего 160 тонн. И слой земли сверху. Отбросило ее недалеко. Всего на 25 метров.

Ядерного взрыва не было. Был взрыв тепловой. Содержимое «кастрюли» было выброшено в воздух на два километра. Ветер подхватил облако и понес в северо-восточном направлении, осыпая всех, кто был внизу, радиоактивными осадками, словно голубиным пометом на фестивальном параде в Лужниках.

Жители уральских городов вечером наблюдали величественную картину: небо переливалось изумрудно-розовым сиянием. Народ успокоили: в этих широтах, оказывается, тоже бывает северное сияние. Иногда. Оно и дальше повторяться будет, потому не беспокойтесь.

На ликвидацию бросили зэков, солдат, студентов, школьников. От Челябинска-40 на северо-восток коридором в 300 километров и шириной 5-10 километров навсегда пролег ВУРС — Восточно-Уральский радиоактивный след. Его площадь — 23 тысячи квадратных километров. В 1968 году тут был учрежден заповедник, который нельзя посещать и через полвека после катастрофы. Его не откроют и через века.

Со всех, кто принимал участие в ликвидации последствий, взяли подписку о неразглашении. Но можно было и не брать. Студентам и школьникам, солдатам и зэкам не рассказывали, что тут произошло и какой опасности их подвергают. Они просто снимали и вывозили грунт, рушили дома в брошенных деревнях, рыли какие-то канавы, мыли тротуары и улицы Озёрска, стряхивали пыль с подоконников и скамеек, собирали опавшие листья в садах и парках, вели какие-то непонятные работы.

Потому ничего интересного и необычного они рассказать не могли.

Да и жили они после того совсем недолго.

4

Нам всегда везло. Нам всегда дико везло. Южнее Озёрска — Челябинск, севернее — Свердловск. Радиоактивный след прошел между ними! Не зацепив! Рядом Тюмень, Курган, Каменск-Уральский, Шадринск. И — пронесло!

В зоне выпадения радиоактивных осадков проживало всего лишь 270 тысяч жителей. Да и «кастрюля» всего одна грохнула. И то не полная. И взрыва ядерного не было. Просто крышку подбросило.

И все же выброс радиоактивных отходов на «Маяке» был для того времени рекордным. Ни у кого в мире ничего подобного не случалось. Рекорд радиоактивного заражения наша страна держала 29 лет!

Рекорд этот был побит только взрывом в Чернобыле. И мы снова оказались впереди всей планеты! Пальму первенства по масштабам ядерных катастроф мы так никому в XX веке и не уступили!

Жаль, что наши бюрократы аж до 1990 года сведения о том, что случилось на «Маяке» держали в строжайшем секрете. Мир три десятка лет ничего не знал о наших «свершениях».

5

Доложили Жукову: на «Маяке» грохнуло, комбинат заражен. Планы производства плутония под угрозой.

Распорядился Жуков бросить войска на ликвидацию.

Доложили Хрущёву: на «Маяке» грохнуло. Меры принимаются. Министр среднего машиностроения Славский с заместителями работают на месте. По приказу Жукова войска с инженерной техникой приступили к работам. Лагерей на Урале в достатке, место взрыва расчищают заключенные. Местное население помогает.

Хрущёв зубами скрипит. Не иначе как кто-то под него роет, норовит свинью подложить. Только отбился от Молотова, Кагановича, Маленкова, Ворошилова, Булганина, Первухина, Сабурова и Шепилова, а тут еще Жуков что-то затевает. Никак Жуков в Югославию не уберется.

6

2 октября 1957 года. Тюра-Там. Раннее утро. От монтажно-испытательного корпуса до стартовой позиции — полтора километра открытой степью. Тепловоз медленно толкает впереди себя железнодорожную платформу с установщиком, на котором покоится изделие 8К71ПС. Рядом молча идет главный конструктор Королёв Сергей Павлович.

Изделие вывезли на площадку № 1, подняли в вертикальное положение. В тот день Государственная комиссия подписала акт: «Запуск Первого искусственного спутника Земли произвести 4 октября».

А 2 октября 1957 года в Нью-Йорк прибыла делегация советских ученых во главе с академиком Благонравовым Анатолием Аркадьевичем. Появление советских ученых в те годы в Америке было сенсацией. Затмить это событие могла только высадка в городе инопланетян. «Тройка красных» — так назвали их газеты.

Благонравов — выдающийся ученый в области баллистики, генерал-лейтенант артиллерии, до 1950 года — президент Академии артиллерийских наук. Теперь он занимался не артиллерией, а какими-то иными проблемами.

Советская делегация была приглашена с целью установления взаимодействия ученых двух стран в области изучения верхних слоев атмосферы. Но истинная цель приглашения состояла в том, чтобы выяснить, сколь велико отставание Советского Союза в области ракетной техники, насколько правдивы сообщения ТАСС о том, что в Советском Союзе якобы создана межконтинентальная баллистическая ракета, что якобы даже состоялись ее успешные испытания.

3 октября была проведена деловая встреча двух делегаций, продолжавшаяся много часов. Благонравов и два его спутника все больше говорили о космических лучах, солнечной активности и прочей чепухе. Становилось ясно, что русские плохо разбираются в вопросах проектирования межконтинентальных баллистических ракет и выдают желаемое за действительное. Они несколько поторопились с рекламой своих мнимых успехов.

Чтобы окончательно убедиться в том, что у русских за душой нет ничего, кроме космических лучей, на 4 октября был назначен грандиозный банкет: напоим и все выясним.

7

В Киевском военном округе завершалась подготовка к проведению грандиозных войсковых учений с форсированием Днепра 41-й гвардейской танковой дивизией без наведения понтонных мостов и паромных переправ.

На учения в Киев собирались приехать все высшие руководители Советской Армии. Ожидалось прибытие Хрущёва. Только министр обороны СССР Маршал Советского Союза Жуков не мог присутствовать на учениях. Ему предстояла поездка в Югославию.

3 октября 1957 года командующий войсками Киевского военного округа Маршал Советского Союза Чуйков Василий Иванович, которому предстояло руководить учениями, по каналу высокочастотной правительственной связи позвонил Жукову:

— Товарищ Маршал Советского Союза, Георгий Константиныч, вам бы самому тут быть, на нашем сборе. Дела-то у нас очень уж серьезные.

— Приеду — разберусь.

— Товарищ Маршал Советского Союза, Георгий Константиныч, а все же вам бы лучше быть тут самому.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.