Возвращение на Старую площадь

Возвращение на Старую площадь

На Пленуме 24 мая 1982 г. Юрий Владимирович Андропов был избран секретарем Центрального Комитета КПСС.

На следующий день после Пленума ЦК в ставшем очень привычным за проведенные здесь годы большом кабинете председателя КГБ собрались его заместители, помощники, руководители подразделений Центрального аппарата.

Первый заместитель председателя КГБ СССР Георгий Карпович Цинев, сообщив присутствующим о решении Пленума, высказал слова благодарности Юрию Владимировичу за совместную работу, высоко оценив его деятельность.

В ответном слове, тронутый поднесенным ему сослуживцами памятным адресом, Андропов взволнованно сказал:

– Мы проработали вместе 15 лет. 15 лет – ведь это срок немалый. Мы с кем-то подсчитали – это почти треть активной трудовой жизни мы с вами были вместе. Всякое было. И трудно было, и неуспехи были, и неудачи, и ЧП, и хвалили мы кое-кого, ругались. По делу ругались. Для пользы дела.

Я просто хочу сказать, что не такие они простые, наши отношения.

Служба наша непростая, и отношения в ходе этой службы тоже очень непростые. Я хотел бы, чтобы эту мысль товарищи усвоили. Понимаете, мы иногда себя называем военной организацией, военно-политической организацией, хотя, по-моему, мы сложнее, потому что мы – чекистская организация. На поверхности – военная гимнастерка и военный мундир, а под поверхностью – там должно быть много такого, что просто в военные каноны не укладывается, а укладывается в более хитрые, в более тонкие построения, которые требуют очень большой партийности, очень большой закалки, очень больших требований, которые мы должны предъявлять друг к другу и каждый к себе, разумеется. Вот отсюда и такие, так сказать, перипетии в наших отношениях: сегодня хвалишь, завтра ругаешь, послезавтра еще как-то вопросы поворачиваются. Жизнь у нас непростая, жизнь сложная.

Мы боремся, мы же сами говорим, что мы – на передовой линии борьбы. А всякая борьба связана с тем, что приходится и наступать, и отступать, и всякие необходимые маневры делать, и при всем этом соблюдая такой вид, как будто мы ничего не делаем. Мы же в глазах других не выпячиваем свою деятельность. Мы стараемся показать, что ну есть вот здание на Лубянке, есть люди на Лубянке. Они трудятся. Что они там делают?

Нет-нет, кто-то из нас выступает с докладами о чекистской деятельности. Но, в общем, это не так уж часто и только по необходимости. А вообще я думаю, что если и дальше так держать курс, чтобы нам не шибко хвалиться тем, что мы делаем, без нужды (когда надо, ну тогда надо) – это было бы правильно.

Если говорить сейчас о моем состоянии, что я могу вам сказать по-честному? Я уже сказал: 15 лет – это 15 лет, поэтому их не вырвешь, не отрежешь и не выбросишь, они никуда не денутся, они всегда со мной, и, стало быть, вы всегда со мной.

С другой стороны, я понимаю, что значит доверие Пленума Центрального Комитета партии, и буду стараться это доверие оправдать там как можно лучше.

Тут Георгий Карпович упоминал в адресе и в выступлении роль Леонида Ильича и Центрального Комитета партии в деле становления органов.

Я вам прямо скажу: у меня такое впечатление, что был какой-то момент в нашей деятельности, в начале 1967 года, когда обстановка складывалась таким образом: всякого рода диссиденты и т. д. под влиянием нелепых мыслей и действий Хрущева активизировались, вышли на площади, а у нас в арсенале, понимаете, одна мера – арест. И больше ничего нет. А теперь вы знаете (не обо мне речь, а просто повод, видимо, и в связи со мной), говорят, что КГБ в своем арсенале имеет и другие меры для того, чтобы и врагов разгромить, и диссидентов вразумить.

Так вот я хочу сказать, что этот переломный момент прямо связан с тем вниманием, которое оказал нам, органам, Центральный Комитет партии и лично Леонид Ильич.

Когда мы говорим, что роль органов поднята, она поднята, конечно, усилиями всей нашей партии, всего нашего Центрального Комитета. Без них, как бы ни старались, мы бы ничего не сделали. Только благодаря тому, что была такая поддержка мощная, благожелательная, мы восстановились, восстановились в другом качестве, и главное – мы стали ближе народу. Мы должны вместе с народом защищать свое Отечество. Вот в чем заключается главный принцип нашей работы. Поэтому служить верно, самоотверженно Отечеству и народу своему – это первейшая задача чекистов, и нам надо весь чекистский коллектив воспитывать в этом духе. (Аплодисменты.)

Центральный Комитет утвердил новым председателем Комитета Виталия Васильевича, хорошо вам известного. Я даже не сказал Федорчука, поскольку вы знаете, о ком идет речь. Я рад, что выбор пал на него. Это со всех сторон хорошо. Он поработал в военной контрразведке, поработал здесь, в Центральном аппарате, по-моему, 12 лет поработал на Украине. Так что знает другую работу. Это – основание к тому, чтобы ему здесь продуктивно еще поработать. Конечно, я думаю, товарищи, что весь коллектив наш окажется вполне на высоте в том плане, чтобы помощь Виталию Васильевичу была обеспечена. Это очень важно.

Поэтому расстаемся мы так: с одной стороны – грустно, с другой стороны – надо, но все-таки для коммунистов всегда на первом месте было «надо». Так и будем поступать!

В литературе и печати подчас высказывается мнение, о том, что Ю. В. Андропов был интриганом, рвущимся к власти. По нашему мнению, эти безосновательные суждения являются неосознанными отголосками операции по дискредитации и компрометации Андропова перед Л. И. Брежневым, проводившейся зарубежными геополитическими игроками, – вряд ли им был угоден сильный лидер во главе одной из двух СВЕРХДЕРЖАВ мира.

Действительно, и кто сейчас помнит, что еще в марте 1976 г. Москву посетила группа из 9 эмиссаров зарубежных антисоветских центров (в которую, между прочим, входили два конгрессмена США), которая поставила перед «лидерами» советских «диссидентов» прямой вопрос о том, кто станет преемником Брежнева на посту генерального секретаря ЦК КПСС?

«Лидеры» обещали подумать над этим вопросом. И лишь на четвертый день объявили свой вердикт:

– Андропов!

Сама по себе постановка этого вопроса была обусловлена тем, что ЦРУ получило информацию об очередном ухудшении состояния здоровья Л. И. Брежнева. Точно так же ЦРУ США в мае 1996 г. отреагировало на получение информации о прогрессирующем ухудшении здоровья президента России Б. Н. Ельцина и поставило вопрос о выявлении его вероятного преемника.

Как памятно, от российских граждан информация об ухудшении состояния здоровья Ельцина с весны 1996 г. в преддверии президентских выборов скрывалась, а была предана огласке только 4 ноября в сообщении о проведении президенту России серьезной кардиологической операции.

Однако высказанный «авторитетными диссидентскими экспертами» прогноз об Андропове как преемнике дряхлевшего генсека, по-видимому, не особенно устраивал заокеанских «кремленологов» и их работодателей.

И, действительно, в 1979–1980 гг. в зарубежной печати появились статьи, в которых констатировались рост авторитета и популярности Андропова и высказывались предположения о том, что он не только является реальным конкурентом престарелому Л. И. Брежневу, но и может, при желании, конечно, сместить его с этого поста, используя реальные властные рычаги, находящиеся в его руках.

Отметим в этой связи характерную логику проведения подобных «активных», по сути своей – дезинформационно-пропагандистских, кампаний: полного успеха они не гарантируют, но не требуют и особых финансовых затрат, а при благополучном раскладе – могут и привести к достижению желаемой цели!

Да и провал их не сулит инициаторам никаких политических неприятностей – издержки всегда можно списать на «свободу прессы»!

Образчики таких выступлений в американской газете «Дейли ньюс» от 21 и 28 января 1982 г. приведены в книге И. А. Минутко «Юрий Андропов: Реальность и миф»[256]. Отметим, что в первой из них речь еще идет о секретаре ЦК М. С. Суслове (он скончался 25 января).

Корреспондент А. Вагорски в статье под претенциозным заголовком «Кто?» подчеркивал, что для Запада, да и советской общественности не секрет, что последний год или два Брежнев фактически не в состоянии управлять страной, а все больший авторитет приобретает председатель КГБ. Обращалось внимание на то, что «… силами КГБ – тут была личная инициатива Юрия Андропова – проведено несколько крупномасштабных акций по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти, которые вывели чекистов и работающих с ними людей из прокуратуры на самых высоких лиц государства и членов их семей… И все, кто задет коррупцией, знают: на каждого из них в Комитете государственной безопасности заведены досье. Пока есть Брежнев и Суслов, они недосягаемы для грозных органов тайной полиции. Пока…»

Через неделю, уже называя Андропова претендентом на пост генерального секретаря, Вагорски отмечал: «Я знаю, что мою точку зрения не разделяют большинство советологов и кремленологов Запада. Доводы там разные, но есть главный: еще никогда в Советском Союзе не становился главой партии и государства человек, руководящий тайной полицией. Странное соображение!»

Естественно, что появлявшаяся за рубежом информация о росте влияния Андропова, о его якобы «властных амбициях» вполне, в соответствии с замыслами организаторов этих «информационных» операций, могла быть доведена до Брежнева, и последний решил, по-видимому, «от греха подальше», перевести Андропова на административную должность в аппарат ЦК КПСС, чем и объясняется его избрание секретарем ЦК в мае 1982 г.

Или наоборот – Брежнев был заинтересован в появлении на втором по значимости посту в ЦК КПСС компетентного человека, которому он мог бы полностью доверять.

Именно с целью широко познакомить партийные кадры с будущим секретарем ЦК КПСС Политбюро поручает председателю КГБ СССР и члену Политбюро Ю. В. Андропову выступить с докладом на торжественном заседании, посвященном 112-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина. Подобные выступления всегда были особенно почетными и престижными, свидетельствовали о большом авторитете докладчика в партийном руководстве.

И выступление Ю. В. Андропова, безусловно, вызывало повышенный интерес как у зарубежных профессиональных политических аналитиков, так и у широких слоев населения СССР, реально интересовавшихся политикой. Понятно, что даже в рядах КПСС такие лица были в меньшинстве, но содержание доклада Ю. В. Андропова, вследствие отмеченного обстоятельства, стало широко известно в стране, равно как и имя будущего секретаря ЦК КПСС.

(По мнению социологов и политологов, в обществах, не переживающих острых социально-экономических кризисов и потрясений, обычно лишь от 20 до 25 % граждан активно «интересуются политикой», а еще меньшее их число принимает личное участие в политической деятельности. В кризисных же ситуациях эта «личная вовлеченность в политику» может возрастать до 40–50 % участия, в том числе «пассивно-активного», в политических процессах.

Даже опыт и история «многомиллионной» КПСС, с учетом ее «молодой смены» – ВЛКСМ, не опровергают подчеркнутую нами социологическую закономерность реального участия граждан в политических процессах).

В свете дальнейших событий и биографии самого Андропова это выступление можно считать мировоззренческим манифестом будущего генерального секретаря ЦК КПСС.

Выступая 22 апреля 1982 г. в Кремлевском дворце съездов, Ю. В. Андропов заявлял:

– Учение Ленина, как и марксизм-ленинизм в целом – это наука. И, как всякая наука, оно не терпит застоя. Ленинизм – это теория революционного обновления мира. Опираясь на многократно проверенную практикой систему основополагающих принципов, на материалистическую диалектику, это учение живет и развивается, отражая все новые процессы и явления, новые повороты истории[257].

Андропов подчеркнул, что «Ленин отмечал, что с каждым шагом истории, с каждым крупным изменением социально-политической обстановки и практических задач в марксизме, как живой теории, выдвигаются на первый план различные его стороны… Сегодня мы с особым вниманием обращаемся к ленинским мыслям о решающей роли народа в революционном преобразовании мира, к ленинской идее о социализме как сознательном творчестве масс».

Будущий генеральный секретарь ЦК КПСС подчеркивал важнейшие, на его взгляд, черты коммунистической идеологии, определяющие ее понимание, связь с повседневной жизнью и чаяниями людей: «внимание к опыту масс, вера в их творческий потенциал, умение облечь их помыслы, интересы в четкие политические лозунги и программы красной нитью проходят через всю историю ленинизма».

И даже в сегодняшней идеологической борьбе противники марксизма-ленинизма вряд ли смогут опровергнуть слова, выражавшие искренние убеждения Андропова в том, что «… была нерасторжимая связь авангарда с рабочим классом и крестьянством, поддержка его (авангарда, то есть коммунистической партии. – О. Х.) народными массами. Трудящиеся России поверили Ленину и поднялись на борьбу. Революция победила… Это единство – результат сознательной, целеустремленной работы коммунистов, которые убеждены в том, что творцом подлинно народного общественного строя может быть только народ».

А из этого исторического урока следует также сделать самые серьезные теоретические, организационные и идеологические выводы и тем, кто считает себя и называет «продолжателями дела Маркса – Ленина».

Андропов был убежден в том, что духу марксизма «чужд казенно-бюрократический автоматизм; социализм живой, творческий есть создание самих народных масс. Вот почему наша партия считает своей первейшей задачей непрестанно заботиться о повышении сознательности, политической культуры трудового народа. Чем мы лучше справляемся с этой задачей, тем стремительнее, полноводнее становится поток исторического творчества масс.

Для него было очевидным, что качество и уровень жизни граждан, развитие страны напрямую зависят от «выполнения всех наших планов и программ, инициативы и творчества каждого, от ответственности, активности, профессиональной подготовленности каждого труженика».

Говоря об участии граждан в государственном управлении, Андропов подчеркивал, что «Советы – это форма политической организации, открывшая ни с чем не сравнимую возможность собирать, аккумулировать, обращать на общее благо творческую инициативу самых широких масс, учитывать при решении каждого вопроса огромный диапазон мнений и предложений. Это – залог принятия таких решений, которые наиболее точно и полно отвечают интересам всех классов и социальных групп, наций и народностей, всех поколений советского общества».

Как будто предвидя ту логически-идеологическую ловушку, в которую позднее угодит М. С. Горбачев и его не шибко политически «подкованные» «советники», Андропов отмечал:

– В последнее время усиленно эксплуатируется, например, тезис о «плюрализме» как о неотъемлемом признаке демократии. Но как понимать его?

Если речь идет о наличии в обществе различных несовпадающих точек зрения и интересов, то нет общества, где бы не было подобных явлений. Это относится и к капитализму, и к социализму. Однако с той существенной разницей, что при капитализме различие интересов принимает характер классового антагонизма… Что же касается учета, сопоставления, сочетания различных интересов, то тут – в зависимости от исторических традиций, конкретных обстоятельств – могут действовать различные механизмы….

Учет интересов той или иной социальной группы, продолжал Андропов, «согласование их с общими интересами всего народа осуществляется в рамках одной партии, через всенародно избранные органы власти, через профсоюзы и всю разветвленную систему общественных организаций.

Но вот именно это и не устраивает западных проповедников «плюрализма». Они пытаются добиться того, чтобы в Советском Союзе и в других социалистических странах была, пусть даже искусственно, создана организованная оппозиция социализму. Понятно, что этого хотят противники нашего строя. Но советские люди ни за что не согласятся с этим. И они сумеют оградить себя от всякого рода отщепенцев, так и от их зарубежных покровителей. Словом, мы, коммунисты, за развитие демократии в интересах социализма, а не в ущерб ему».

Наверное, многие «партаппаратчики», а что греха таить – эта прослойка уже зарождалась в недрах партийного аппарата КПСС, – на словах соглашались с тем, что «внимание к нуждам, запросам и мнениям советских людей во многом определяют морально-политическую атмосферу любого коллектива, общества в целом. Определяется она, конечно, и тем, как работают партийные, государственные, хозяйственные органы на всех без исключения уровнях… Но это не значит, что у нас нет недостатков и проблем, явлений, с которыми необходимо вести последовательную и решительную борьбу». Да вот только делали из них реальные выводы?

«Мобилизовавшись» в соответствии с «генеральной линией» партии при избрании Ю. В. Андропова генеральным секретарем ЦК КПСС и благодушно расслабившись после его кончины, именно они пустили под откос социалистическое государство, слишком легкомысленно относясь к социально-политическим последствиям как собственных деяний, так и преступно-халатному бездействию Черненко и Горбачева.

Глухи и эмоционально бесчувственны оставались они к словам о том, что «вызывают законное возмущение факты хищения, взяточничества, бюрократизма, неуважительного отношения к человеку и другие антисоциальные явления. И тут не столь важно: перешли ли они в сегодняшний день из прошлого, или они заносятся к нам из-за рубежа и паразитируют на тех или иных недостатках нашего развития. Раз такие явления есть, они нам мешают, и борьба с ними – долг каждого коммуниста, каждого гражданина».

А сами по себе эти горькие, но справедливые слова, которые ранее не раздавались со столь высокой трибуны, вызывали у подавляющего большинства слушателей не только удивление, но и чувства уважения, доверия к тому, кто, отступив от привычных официальных штампов, обращался конкретно к каждому слушателю и читателю.

В этом осознании реальных масштабов дисфункциональных отступлений от провозглашавшихся принципов и норм общественной жизни, на наш взгляд, и коренятся истоки будущего призыва генерального секретаря к наведению элементарного порядка в нашем общем доме, что не могло не быть с энтузиазмом встречено действительно широкими массами населения нашей страны.

Чтобы уверенно двигаться вперед, подчеркивал Ю. В. Андропов, важно сочетать смелость и гибкость в решении объективно назревших проблем с точной, строго научной оценкой уже достигнутого, не преуменьшая и не преувеличивая своих сил и возможностей!

Понимая опасность догматизма и формализма, как будто полемизируя с некоторыми сегодняшними «наследниками дела Ленина – Сталина», Андропов подчеркивал: «Социализм по сути своей чужд умозрительным схемам и шаблонам. Каждая стоящая у власти партия, исходя из конкретной обстановки, национальной специфики и традиций, вносит свой вклад в общее дело социалистического созидания».

Ю. В. Андропов подчеркивал, что жизнь идет «… в обстановке жесткого давления империализма, идет через преодоление внутренних трудностей. Все это сказывается на темпах нашего продвижения вперед».

Председатель КГБ СССР пророчески обращал внимание на недопустимость того, «когда за разговорами о всевозможных «моделях» становится все более расплывчатым, туманным представление о самой сути социализма, его коренных отличиях от капитализма. И, конечно, решительные возражения появляются тогда, когда стремятся очернить опыт народов, вставших на путь социализма, когда фактически отвергаются общие закономерности социалистического строительства… Мы считаем, что для каждой страны лучшей является та форма, которая принята ее народом, соответствует его интересам и традициям. Однако принципиальные основы социалистического общественного строя, его классовая природа, его сущность едины для всех стран и народов».

Следующие слова Андропова раскрывают еще одну из реалий того уже далекого от нас времени, связанную с борьбой против угрозы ядерной войны, проповедовавшейся Р. Рейганом, против гонки вооружений:

– За мир борются широчайшие народные массы всех континентов, всех стран, включая Западную Европу, Японию, да и сами Соединенные Штаты. Это движение, объединяющее людей самого разного социального положения и разных убеждений, возникло из естественного чувства самосохранения, из жгучей потребности нашего времени – предотвратить ядерную катастрофу. Только политические глупцы или заведомые обманщики могут объявлять массовое антивоенное движение наших дней делом «рук Москвы», происками коммунистов. Такой широкой всемирной коалиции, как та, что выступает сегодня против ядерной угрозы, наверное, не было еще никогда в истории человечества.

Прежде чем коснуться некоторых малоизвестных моментов пребывания Ю. В. Андропова секретарем ЦК КПСС, приведем свидетельства одного из работников аппарата ЦК того времени В. М. Легостаева.

К моменту возвращения Андропова на Старую площадь в аппарате ЦК КПСС уже ощущалось осложнение обстановки в стране.

«Тревожными объективными показателями нездорового состояния общества стали рост в нем коррупции, стяжательства, аморализма. По полученным впоследствии данным, в период с 1975 по 1980 год количество хищений государственного и общественного имущества увеличилось в стране на треть, выявленных фактов взяточничества – почти наполовину, спекуляции – на 40 процентов. Из всех осужденных в 1980 г. за взяточничество почти 30 процентов составляли члены и кандидаты в члены КПСС… Все это сдерживало развитие страны, вызывало в народе сильное недовольство, чувство разочарования, неуверенность в завтрашнем дне, жажду перемен. В партийных органах открыто проявлялось критическое отношение к сложившейся ситуации, а в низовых звеньях партии воцарились апатия и пассивное ожидание тех же неизбежных перемен»[258].

Обратим внимание на следующие строки: «… по полученным впоследствии данным, в период с 1975 по 1980 год…» Следует особо подчеркнуть, что вся эта информация имелась в ЦК КПСС, в его Общем отделе, вотчине К. У. Черненко, но не была доступна даже членам Центрального Комитета партии, а уж тем более – техническому работнику аппарата ЦК.

Так в угоду стареющему генсеку «подправлялась», «лакировалась» объективная картина происходившего в стране. Хотя, разумеется, Генеральная прокуратура СССР, МВД, и КГБ СССР обладали наиболее полной информацией, требовавшей соответствующих партийных «организационно-политических и кадровых» решений.

А вот этого-то как раз не хотелось как дряхлеющему Л. И. Брежневу, так и сонму его ближайших «единомышленников» и сподвижников.

По мнению В. М. Легостаева, с которым, впрочем, солидаризировались многие другие мемуаристы, «в результате всех этих процессов идейно-теоретическая деятельность КПСС уходила все дальше от реальной национальной почвы, сосредотачивалась в герметичной среде околопартийной прозападно и либерально ориентированной интеллектуальной группировки, не имевшей от самой партии никакого мандата на право провозглашать истины от ее имени»[259].

Как вспоминал заместитель председателя КГБ Ф. Д. Бобков, имевший возможность откровенно докладывать о положении в стране, Андропова волновала утрата авторитета партийных секретарей именно вследствие их самоизоляции от потребностей и нужд граждан, отрыв их от народа. Что закономерно «порождало недоверие населения к партийным органам и к партии в целом. Да и сама внутрипартийная жизнь теряла свою привлекательность, окостеневала. Критический взгляд на происходящее в стране, в партии выхода не находил, что порождало апатию партийных масс. Участие в партийной работе приобрело формальный характер… Его заботило и беспокоило многое. Главное – доверие людей к партии и государству, вера народа в будущее, благосостояние всех, живущих в социалистическом государстве. Конечно, осуществить все это и обеспечить необходимый рост экономики можно было только в условиях безопасности государства…. Он не терпел пренебрежительного отношения к письмам и просьбам людей. Они не должны были оставаться без ответа»[260].

Через месяц, 24 мая 1982 г. Ю. В. Андропов был избран секретарем ЦК КПСС и через несколько дней занял просторный кабинет на пятом этаже «подъезда № 1– А» старинного здания, окна которого выходили на сквер около Политехнического музея.

Пять с половиной месяцев пребывания Ю. В. Андропова на Старой площади в качестве секретаря ЦК не ознаменованы особо выдающимися событиями. Ему было поручено ведение заседаний Секретариата, то есть еженедельных собраний секретарей ЦК, а с июля 1982 г. – и заседаний Политбюро ЦК КПСС в отсутствие Л.И Брежнева.

Новая должность означала для Андропова, освободившегося от повседневного оперативного руководства столь беспокойной службой, как Комитет государственной безопасности СССР, выход на новый уровень осмысления проблем, прежде всего, внутрисоюзного характера.

Это уже не только выявление негативных процессов и очагов социального возбуждения, предотвращение возможных ЧП и предпосылок к их возникновению, но и главное – выработка стратегии, исключающей их возникновение, обеспечивающей прогрессивное развитие советского общества в условиях навязанного ему геополитического противоборства с перешедшей в агрессивное наступление второй сверхдержавой мира США, мобилизовавшей для своих целей ресурсы всех своих союзников. От членов НАТО до Королевства Саудовской Аравии, Пакистана и Египта.

Не будем забывать, что фактически Советскому Союзу и России противостояла «семерка» наиболее индустриально развитых государств мира (эпоха сотрудничества с «большой семеркой» придет позже).

И если, подобно другим секретарям и членам Политбюро ЦК, Андропов получал обобщенную информацию о реализации администрацией США новой внешнеполитической стратегии, составной частью которой являлась экономическая война, то он намного лучше своих коллег понимал, чем конкретно это грозит стране.

8 июня 1982 г. в британском парламенте произошло одно практически не замеченное в СССР событие, тем не менее, оказавшее значительное влияние на всю последующую всемирную историю, на международную обстановку, в которой пришлось действовать Ю. В. Андропову и его преемникам на посту генерального секретаря ЦК КПСС.

В отличие от известной «фултонской речи» британского премьера У. Черчилля теперь уже американский президент Рональд Рейган призвал правительство Альбиона и других своих союзников присоединиться к объявленному им «новому крестовому походу» против социализма и коммунизма.

Лишь немногие в нашей стране, к числу которых, в силу своего бывшего и настоящего служебного положения, принадлежал и Юрий Владимирович, понимали зловещий смысл и значение этого призыва.

Помимо официально поступавшей ему через Общий отдел ЦК, канцелярию К. У. Черненко, информации, как мы уже отмечали, Ю. В. Андропов сохранил за собой и доступ к ресурсам САИС «П» (Специализированной автоматизированной информационной системы КГБ), благодаря чему он являлся наиболее информированным членом Политбюро ЦК.

Это, безусловно, помогло ему в дальнейшем наметить контуры перестройки внутренней и внешней политики страны.

Именно по его инициативе Политбюро приняло решение о создании в структуре КГБ «экономического управления», призванного реально противодействовать развязанной США экономической войне против СССР.

Данное 6-е управление было образовано 25 октября 1982 г. в соответствии с решением Коллегии КГБ СССР «О мерах по усилению контрразведывательной работы по защите экономики страны от подрывных действий противника» (его начальником был назначен член Коллегии КГБ Ф. А. Щербак, с апреля 1989 г. – Н. А. Савенков).

Пока еще Андропов только продумывал систему мер по нанесению удара по разрастающейся коррупции – первые конкретные шаги в этом направлении будут предприняты уже в ноябре – декабре 1982 г.

И еще один маленький штрих, имеющий непосредственное отношение к личности и деятельности Андропова. Как бы ни показалось это парадоксальным для современных читателей, но ставший безусловной «сенсацией года» первый космический телемост Москва – Лос-Анджелес был проведен 5 сентября 1982 г.

И решение о его проведении принималось при участии Андропова.

По некоторым свидетельствам, Л. И. Брежнев реально рассматривал Андропова в качестве своего преемника, хотя в качестве такой же кандидатуры назывался и В. В. Щербицкий, первый секретарь ЦК Коммунистической партии Украины.

Как нам представляется, имеющиеся многочисленные спекуляции на эту тему «о преемниках» и о прочих «планах» Брежнева беспредметны и бесперспективны. С точки зрения познания реалий исторического процесса и его объективной логики, гораздо полезнее анализ конкретных фактов, а не их произвольные, субъективные, а подчас и некомпетентно-компиляционные интерпретации.

Бесспорно, однако, что Андропов был прекрасно осведомлен о том, что многие весьма авторитетные и влиятельные члены Политбюро и ЦК КПСС, в том числе В. В. Гришин, секретарь МГК КПСС, у которого было немало трений с КГБ СССР, К. У. Черненко, Н. А. Щелоков и другие, раздражены и недовольны как его приходом в ЦК, так и ростом его влияния, самым очевидным симптомом чего являлось поручение вести заседания Секретариата и Политбюро ЦК КПСС.

Вполне психологически понятное и объяснимое, характерное для любого коллектива, «внутреннее противостояние в Политбюро», разумеется, тщательно скрываемое от глаз «непосвященных», свидетельствует только о том, что в головах и умах очень многих, самых высокопоставленных «государственных деятелей» того времени, личные интересы стояли несравненно выше интересов государства, общества и его граждан.

Что являлось самой наглядной иллюстрацией «двоемыслия» и «двойной морали» некоторых персонажей нашей истории. О чем со всей очевидностью и убедительностью свидетельствуют их собственные, оставленные «для потомков», воспоминания.

Внезапная смерть 10 ноября 1982 г. Л. И. Брежнева означала безусловные грядущие перемены в устоявшемся укладе жизни страны.

Но, вопреки бытующему мнению о «безусловной предопределенности» исторической перспективы, в действительности существовали реальные альтернативы.

И, тем не менее, 11 ноября Политбюро приняло решение о безальтернативной кандидатуре на пост генерального секретаря ЦК КПСС.

Скажу правду. Несмотря на то что лично мне кандидатура Андропова на этот пост представлялась весьма вероятной, но в то же время и не совсем «подходящей» именно вследствие его многолетнего руководства КГБ СССР, абсолютное большинство моих коллег, которые, естественно, относили себя к числу «хорошо информированных аналитиков», с которыми, разумеется, обсуждалась злободневная тема, и 10, и 11 ноября даже не допускали мысли о возможности избрания Андропова на пост генерального секретаря ЦК КПСС.

Мне же это решение казалось абсолютно закономерным.

Хорошо понимая и сложность ситуации в стране, и личную ответственность за ее будущее, Андропов напрямую спросил у руководителя 4-го Главного управления при Министерстве здравоохранения СССР Е. И. Чазова (оно осуществляло диспансерное наблюдение за состоянием здоровья высших советских руководителей) о перспективах сохранения работоспособности – ведь ему было уже 68 лет, и он имел в анамнезе ряд хронических заболеваний.

Академик Е. И. Чазов высказал мнение, что хорошая работоспособность, при применяемой терапии, у Андропова сохранится еще лет пять. Думается, этот прогноз имел немаловажное решение при принятии Юрием Владимировичем окончательного решения.

Кстати, его супруга Татьяна Филипповна была категорически против его согласия баллотироваться на должность генерального секретаря ЦК КПСС, но Юрий Владимирович ответил:

– Я должен начать…

По мнению наиболее вдумчивых политологов и аналитиков, будучи хорошо информированным о тенденциях межгосударственных отношений, замыслах геополитических противников Советского Союза, равно как и о негативных явлениях и процессах в нем самом, Андропов пришел к обоснованному выводу о том, что будущему СССР брошен серьезный вызов, требующий продуманных комплексных ответов. К тому же – безотлагательных, чтобы страна не утратила с неимоверными усилиями всего советского народа завоеванный статус СУПЕРДЕРЖАВЫ.

Он прекрасно понимал, что с утратой этого статуса на международной арене Советский Союз продолжит оставаться объектом вожделений своих недругов и недоброжелателей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.