Первый русский уроженец Японии

Первый русский уроженец Японии

10 ноября 1865 г. в семье консульского лекаря П. М. Матвеева родился сын. С ним, едва ли не первым европейцем, появившимся на свет на Хоккайдо, произошел трагикомичный случай: кормилица-японка украла маленького Колю и ходила с ним по деревням, показывая всем русского мальчика. Тот же с молоком кормилицы воспринял любовь к Стране восходящего солнца и сохранил ее на всю жизнь. Про обстоятельства своего рождения Николай Петрович Матвеев узнал уже 37-летним от владыки Николая, крестившего его в Хакодате, во время встречи с ним 29 ноября (12 декабря) 1902 г.

«Рассказал ему, — писал священник, — как мать мучилась родами и чуть не умерла (она была в беспамятстве, и сама не знает), а отец его умер, когда он был маленьким, так что мой рассказ был для него новостью». На следующий день Матвеев вновь навестил владыку Николая, который «подарил фотографические карточки его отца с ним, младенцем, на коленях и матери, снятые в Хакодате тридцать семь лет тому назад; показал ему после завтрака библиотеку и училище».

В истории русского Дальнего Востока имя Николая Петровича Матвеева занимает особое место. Как журналист, литератор и издатель он сделал многое в библиотековедении и русском японоведении. К сожалению, до сего времени не составлена библиография работ Матвеева, а некоторых его произведений в России просто не существует.

В 1868 г. трехлетний Николай переехал с родителями во Владивосток. Он получил образование во Владивостокской портовой школе, затем работал мастеровым в портовых мастерских. Своим жизненным принципом он всегда считал упорный труд и постоянное самообразование. В молодости Матвеев сотрудничал в газетах «Восточный вестник» и «Владивосток». Вскоре его заметки и обширные статьи стали появляться в различных дальневосточных и сибирских изданиях. Матвеев подписывал их разными псевдонимами: Николай Амурский, Н. А., Краб, Н. Э-ский, Странник, Гейне из Глуховки и т. д.

Наступление нового века совпало со знаменательным событием в жизни Матвеева — вышел в свет первый сборник его стихов. По современным меркам, его вряд ли можно считать удачным, но тем не менее книга нашла своего читателя и разошлась очень быстро. В 1904 г. известный российский издатель И. Д. Сытин выпустил в свет новый сборник Матвеева, но уже прозу — «Уссурийские рассказы». Читатели познакомились с бытом и обычаями жителей далекого Приморья. Названия рассказов — «Бродяжка. Из жизни бедных детей», «Уличные сцены», «Рассыльный. Из Сибирской жизни», «Под звуки дубинушки», «Странички из матросской жизни» — говорят о большой наблюдательности автора и стремлении не выдумывать персонажей рассказов, а брать их прямо из жизни.

Матвеев подготовил и путеводитель по Владивостоку, который напечатали в 1902 г. В том же году он проехал через всю Японию от Хакодате до Нагасаки, а полученными впечатлениями поделился с читателями «Владивостока», отдавая должное вежливости и предупредительности японцев. «Ни на людных городских улицах, — писал Матвеев, — где я нередко бродил один и днем и ночью, ни в театре, ни при осмотре разнообразных достопримечательностей, иногда находящихся в очень темных местах, ни на пароходах, ни на железных дорогах, нигде и ни разу не слышал какой-либо грубости, хотя везде и всегда говорил, что я русский. Наоборот, везде и всегда японцы старались превзойти себя в вежливости. Вздумалось ли мне пойти посмотреть их храмы, больницы, заводы, типографии и т. д., они меня всюду и всегда водили и все показывали. Случалось, что сразу, только что познакомившись, они настойчиво приглашали остановиться у них, а не в гостинице. Нередко, когда на многолюдных станциях я невольно терялся, не обладая японским языком, сами служащие, видя, что иностранец смущается, приходили мне на помощь».

Совсем иное отношение наблюдалось к японцам в России. Профессор истории Кер Ямоока, знавший русский, французский, немецкий и китайский языки, немало натерпелся во время поездки в Харбин. Не редкостью было, когда русские городовые сгоняли японцев во Владивостоке на какие-то мероприятия нагайкой или подгоняли, хлестая по голым пяткам.

Какой журналист не мечтает о редакторском кресле? Была такая мечта и у Матвеева, и она осуществилась, когда он стал выпускать собственный журнал под названием «Природа и люди Дальнего Востока». «Весь Приморский край мне хорошо известен, — писал он. — А ведь это большой плюс. Начиная в наших углах какое-либо издание, нельзя первое время надеяться на многих сотрудников. Я уже редактировал газету и знаю, что дальневосточный редактор должен не только подбирать материал для печати, но и сам писать статьи, корректировать их, подчас стоять над версткой номера, заведовать продажей газеты. Ко всему этому прибавьте самое главное: вечно думать, что вот-вот наборщики загуляют, заменить их некому, номер издания может своевременно не выйти! Зная все это, я все же приступаю к изданию журнала. Я уже получил из Петербурга и Москвы ряд клише, изготовленных с моих фотографий, иллюстрирующих жизнь нашего края. Внешностью мой журнал будет походить на «Ниву», содержанием же на сойкинский журнал «Природа и люди». Много, много предстоит мне работы впереди».

О программе первого журнала на дальневосточной земле Матвеев сообщил в рекламе, которую напечатал в некоторых газетах Владивостока: «Всестороннее ознакомление русского общества с природой, людьми и жизнью их на Дальнем Востоке. Руководящая идея — сближение всех, живущих здесь, как равных друг другу народов, устранение всего того, что порождает взаимное недоверие, вражду и угрожает в будущем новыми потоками крови. В вопросах русской жизни журнал будет примыкать к наиболее радикальным элементам общества».

Он вынашивал идею с помощью журналистики сблизить народы, населяющие соседние с Приморьем страны, — Китай, Японию Корею. Настоящий энциклопедист в отношении того, что касалось этих стран, Матвеев понимал, что у народов, имеющих общим домом Дальний Восток, много общего. Он часто ездил на свою вторую родину — Японию, стараясь каждый раз заглянуть и в Хакодате. Его близкий друг и коллега Оба Касаку[4] писал об одном его приезде: «Однажды осенью он навестил меня в редакции газеты «Асахи» и сказал, что приехал утром этого дня. У меня было несколько билетов на выставку хризантем, и я его пригласил. По дороге Матвеев рассказывал, что собирается выступить с лекциями и рассказать о некоторых исследованиях в области трудовых вопросов Японии, но у него нет материалов о занятости японских женщин. Он попросил меня заехать по дороге в книжный магазин Марузен. Я ответил, что таких книг, видимо, нет, так как проблема данная не затронула Японию. На это он рассмеялся, похлопал меня по плечу и сказал: «Не шути! Разве в Нагасаки не женщины грузят уголь на суда, а на строительных площадках разве не женщины с ребенком за спиной таскают кирпич? В Европе такую работу женщины не выполняют». В книжный магазин мы заехали, но служащий сколько ни искал, но так и не нашел ничего по нужной теме. Матвеев был очень недоволен тем, что проблема женского труда в Японии никого не волнует, и высказал мне это. На выставке его заинтересовало название каждого цветка. Когда я не мог перевести, он сам пытался составить перевод из значений каждого отдельного иероглифа. Хорошо разбираясь в иероглифике, в сложных названиях хризантем он видел глубокий смысл».

Чтобы журнал был рентабельным, Матвееву приходилось экономить на всем. Не имея возможности выплачивать авторам гонорар, большинство материалов для журнала он писал сам. По этой же причине старшие его сыновья работали на типографской машине, они же бегали по городу, разнося журнал подписчикам. Дела в издательстве шли неплохо, журнал быстро раскупался, но через семь месяцев после выхода в свет первого номера читатели вместо ожидаемого 28-го получили извещение следующего содержания: «От редакции журнала «Природа и люди Дальнего Востока». По независящим от редакции обстоятельствам в выпуске журнала произойдет некоторая задержка. Срок подписки по окончании ее будет соответственно удлинен».

Мало кто из владивостокцев знал, что причиной задержки очередного номера был арест Матвеева. Его задержали, когда он через Обу Касаку получал привезенные из Японии клише для своего журнала. Они оказались завернуты в листы бумаги с нелегальным содержанием. Оба Касаку писал об этом так: «Во время войны в Японию приехал доктор Рассел (Н. К. Руссель-Судзиловский. — А. Х.), представитель социал-демократической партии, старый человек по возрасту, но очень энергичный. Он попросил меня отправить во Владивосток для военных репатриированных какие-нибудь пропагандистские материалы этой партии, оказать помощь в распространении их. После наступления мира я первым пароходом «Хозан-мару» под видом груза привез эти материалы и был схвачен сразу же по прибытии. Старая императорская Россия была государством с хорошо отлаженной системой политического сыска. Не прошло часа или полутора после прибытия в порт Владивосток, как появились несколько жандармов и полицейских и выразили желание сопровождать меня до таможни. У ее дверей стояли вооруженные часовые. Переступив порог, я увидел разбросанные пропагандистские материалы. Ящик был разбит и выброшен».

^{Общий вид на участок с русскими могилами на Иностранном кладбище в Кобе. Фото автора}

С целью облегчить участь Матвеева Руссель-Судзиловский напечатал следующее заявление: «Редакция «Воли» никогда не состояла в каких-либо конспиративных отношениях с Н. П. Матвеевым, никогда его адресом не пользовалась, не имея в этом решительно никакой нужды, т. к. сношения с Владивостоком вполне оборудованы при помощи организации, к которой Матвеев никогда не принадлежал». Это не помогло. Японца из русской тюрьмы выпустили быстро, а Матвеев просидел в ней около года.

Выйдя на волю в декабре 1907 г., Матвеев больше не вернулся к журналу, а стал корреспондентом газеты «Далекая окраина». Еще до ареста, 6 апреля 1906 г., он подавал губернатору заявление по поводу издания во Владивостоке еженедельной газеты «Далекий край», в которой хотел давать материалы и о соседних странах, но заявление осталось без ответа.

Владивостокская охранка следила за Матвеевым вплоть до Февральской революции 1917 г. В агентурных сводках полиции отмечалось, что он является одним из руководителей местной организации социал-демократов.

Летом 1909 г. в составе туристической группы Матвеев вновь побывал в Японии. Целью поездки было налаживание контактов между двумя странами после окончания Русско-японской войны. В газете «Дальневосточная звезда» вышла его статья под названием «Первая поездка в Японию». На следующий год в этой же газете он опубликовал статью «Русская прислуга в Японии», в которой рассказал о первых русских в Хакодате. В 1912 г. в своей типографии Матвеев издал путеводитель по Японии, составленный Аркадием Поповым, сотрудником владивостокской газеты «Восток». В книгу были включены путевые заметки тех, кто уже побывал в Японии.