Экономическая динамика: мотор сломан?

Экономическая динамика: мотор сломан?

До сих пор экономика была важнейшим аргументом в пользу Путина. Не имеет значения, в какой мере это именно его заслуга, но факт остается фактом. Именно при нем начался ощутимый экономический рост, причем после десяти лет острейшего трансформационного кризиса. Утвердилось мнение, что реформаторы и олигархи все эти годы вели экономику к упадку, растаскивая народные богатства и проводя неправильную политику. Это казалось очевидным, а тонкости – дело профессионалов.

На самом деле реформы 90-х годов, создавшие частный сектор экономики, который быстро креп, стали приносить плоды. Сыграли свою роль глубокая (в 4, 5 раза) девальвация рубля в 1998 году и невиданный рост цен на нефть. На этой основе сложился своеобразный механизм восстановительного роста: повышение деловой активности при быстром увеличении денежного предложения. Окрепший частный сектор смог воспользоваться открывшимся окном возможностей. За короткое время была снята казавшаяся неразрешимой проблема неплатежей и бартера, разрешен бюджетный кризис, улучшился сбор налогов.

Монетизация экономики (отношение денежной массы – агрегата М2 к ВВП) выросла с 14% в 1998 году до 25% в 2003 году.

Заметим сразу, это не так много, что обусловлено борьбой с инфляцией в 1992—1998 годах; в развитых странах с рыночной экономикой этот показатель составляет 70–100%. В странах Восточной Европы, недавно переживших трансформационный кризис и инфляцию, уровень монетизации в 2004 году составил (по данным ИК «Тройка-Диалог»): в Латвии – 25%, в Болгарии – 27, в Эстонии —30, в Польше – 38, в Венгрии – 40, в Словении – 40%.

В Чехии этот показатель превышал 60%, но там переход к рынку проходил при самых низких темпах инфляции. Ни одна из этих стран не имела в последние годы столь благоприятных условий для роста, как Россия, поскольку только она имела выгоды от высоких цен на нефть и могла повышать монетизацию с опорой на масштабный прирост валютных доходов. А это значит, что мы могли быстро и без особых рисков наращивать объемы займов и кредитов, привлекать инвестиции посредством активной эмиссии других ценных бумаг. Так оно и было в последнее время. В августе 2004 года объем предоставленных кредитов по сравнению с 1 января 2000 года вырос в 6 раз. При этом инфляция снижалась: быстрый рост денежной массы нейтрализовался высоким темпом роста экономики.

В 2003 году президент Путин с подачи своего экономического советника А. Илларионова выдвинул задачу удвоения ВВП к 2010 году. Я выступил с критикой этой установки, прежде всего потому, что полагал ее вредной с точки зрения структурных реформ, которые все откладывались, и по причине несогласия с политикой ускорения, основанной на стимулировании роста доходов обрабатывающих отраслей посредством поддержания низких цен на газ и энергию. Но сам по себе быстрый рост в сложившихся условиях был возможен. Высокий уровень деловой активности при огромных экспортных доходах позволял продолжать практику наращивания денежной массы при умеренных рисках и годовой инфляции 7–10% еще примерно 3–4 года, пока монетизация не поднимется в 2–2, 5 раза. При этом годовые темпы роста ВВП могли достигать 8–12%.

Даже если принять во внимание степень долларизации российской экономики (с учетом оборота долларов уровень монетизации составляет сейчас где-то 30—35%), все равно увеличение монетизации в 1, 5–2 раза оставляло возможность быстрого роста в течение 2–3 лет просто за счет дальнейшего повышения активности бизнеса при возможности привлечения финансовых ресурсов.

Потом бы понадобился переход к иным, более стабильным факторам роста, из которых самый важный – увеличение радиуса доверия за счет совершенствования институтов. Но на это у нас еще был резерв времени.

События развернулись иначе. После начала акции против ЮКОСа и усиления давления на бизнес в целом деловая активность пошла на убыль. Несмотря на то что цены на нефть достигли исторического максимума, темпы роста экономики и инвестиций стали снижаться. Застопорились и реформы. Сначала это объяснялось предстоящими президентскими выборами, но и после них реальные усилия предпринимались только в части административной реформы и монетизации льгот, вызвавших негативное отношение населения. Эти инициативы действительно трудно признать успешными. Другие реформы – реализующие сентябрьские предложения Путина, – казалось бы, отношения к экономике не имеют.

Поначалу было неясно, как отреагирует экономика на такой поворот событий. Но к концу 2004 года ситуация стала проясняться. В целом за год рост ВВП составил 6, 8% против 7, 3% в 2003 году. Правда, потом Госкомстат объявил даже о достижении 7, 1%, но уже с учетом изменения методологии подсчетов. Рост промышленности – 6, 1%, только торговля росла быстрее экономики в целом. Но в III квартале рост остановился, в августе и сентябре в промышленности даже имел место небольшой спад. Упали инвестиции, прежде всего в нефтедобыче. Возобновился отток капитала. За год он составил 9, 4 млрд. долларов против 2, 3 млрд. в 2003 году. И, видимо, будет еще больше. Можно сказать, что подобные заминки случались и прежде и что в дальнейшем прежняя позитивная тенденция возобладает. Однако более вероятно, что мы имеем дело не со случайной флуктуацией, а с устойчивым явлением.

На рисунке 14. 1 приведены помесячные данные о динамике показателей промышленного производства, выпуска базовых отраслей и инвестиций в основной капитал в 2004 году по сравнению с 2003 годом. Тенденция совершенно определенная. Динамика ВВП оказалась менее чувствительной к деловому климату еще из-за роста в сельском хозяйстве, где был получен урожай, на 15% превышающий прошлогодний. В ноябре и декабре показатели улучшились, но в это время обычно происходит сезонное улучшение, подобное январскому росту инфляции. Посмотрим, что произойдет в марте–апреле 2005 года.

Рисунок 14. 1. Динамика основных показателей развития экономики России, 2004.

Примечание: ИБО – индекс базовых отраслей.

В таблице 14. 1 приведены данные, показывающие, как рост денежного предложения влиял на рост инфляции и ВВП.

Таблица 14. 1. Эластичность инфляции и ВВП по приросту денежного предложения, %.

Таким образом, в 2003 году прирост денежного предложения на 1% приводил к росту инфляции на 0, 22%, а в 2004 году – на 0, 36%. Следовательно, риск инфляции заметно увеличился. В 2003 году, чтобы получить 1% роста ВВП, надо было увеличить денежное предложение на 13%, а в 2004 году – на 21—22% (в зависимости от того, какому показателю роста ВВП доверять).

При этом следует учесть, что активы банковской системы и кредитные вложения в реальной сфере в 2004 году росли примерно теми же темпами, как и годом ранее, но денежный мультипликатор (отношение агрегата М2 к денежной базе, характеризующее увеличение денежной массы банками) вырос с 2, 28 в январе 2003 года до 2, 60 в январе 2005-го (оценка ИК «Тройка-Диалог»). Иначе говоря, выросла кредитная эмиссия: располагая все большими ресурсами, банки вынуждены искать варианты их доходного размещения. Либо такие варианты находятся, либо возрастают риски. Поэтому рост активов в 2004 году, если даже он сам по себе показывает динамику не хуже, чем в 2003 году, по-видимому, скрывает увеличение доли рискованных кредитов. Это подтверждается тем, что, согласно данным Банка России, с мая 2004 года идет устойчивый рост остатков средств банков на корсчетах, т. е. ухудшение их использования. Стало быть, спрос на деньги уменьшается, а это прямой сигнал снижения деловой активности. Послекризисный механизм роста перестает работать.

Прогнозы в экономике – дело неблагодарное. Возможно, борьба правительственных либералов увенчается успехом, а бизнес еще раз поверит в то, что власти умерят пыл. Но если подтвердятся предположения о переломе тенденции высоких темпов роста и переходе на гораздо более скромные показатели (3–4% в год) плюс усилится инфляция (12—15%), то надо будет делать политические выводы. Об удвоении ВВП к 2010 году придется забыть. Эти явления рукотворны в полном и точном смысле слова. Именно политика давления на бизнес, инициированная силовиками, демонстрация незащищенности прав собственности и произвола властей нанесли невосполнимый ущерб деловому климату и экономике страны.

Я думаю, этот в общем заурядный эпизод российской экономической конъюнктуры имеет шанс войти в учебники экономики. Такой явный удар по собственному развитию со стороны государственного давления трудно найти в истории.

До этого можно было думать, что конфликты бизнеса и власти носят локальный характер и на позитивные тенденции развития существенно не влияют: всегда хочется верить в лучшее. Сейчас, как бы ни повернулись события, думать так уже нет оснований. Авторитарные методы управления экономикой приобрели четко различимый знак «минус». Пусть и дорогой ценой, но в пользу демократии появляются дополнительные и притом очень доходчивые, в том числе для простых избирателей, доводы. Такова ситуация на сегодня – начало 2005 года.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.