Солдат-мотор

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Солдат-мотор

Небо называют пятым океаном. А что же радиоэфир? Это тоже океан, еще более таинственный, труднопостижимый. Здесь царят особые законы. И в этой стихии действуют свои первопроходцы, лоцманы, капитаны, спасатели, пираты. В годы войны эфир становился ареной борьбы не на жизнь, а на смерть. «Funkelspiel» (нем.) — «радиоигра» — прием, применяемый спецслужбами для организации провокаций, как правило, крупномасштабных. Во время Второй мировой войны «игры» практиковались при захвате неприятельских радистов, которых вынуждали работать под диктовку. Раздобыть радиста, шифры, коды, другие данные радиосвязи считалось важнейшей задачей. Непревзойденным мастером «радиоигры» считался начальник гестапо Генрих Мюллер. Только с советской разведкой он провел более ста крупных функельшпилей, причем нередко они завершались уничтожением разведгрупп и диверсионных отрядов. Особое значение придавалось службам радиоперехвата. Современные военные историки отмечают, что накануне войны, тщательно собирая обрывки русских радиопереговоров, абвер сумел обеспечить свою авиацию достоверной информацией о стратегической концентрации, численности, системе управления, организации и самолетном парке ВВС в западных районах.

Возможность организации противником прослушивания эфира и «радиоигр» учитывалась при организации ЦШПД — Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. Начальником штаба был назначен Пантелеймон Пономаренко — инженер-путеец. Ему-то и предназначалось стать организатором «рельсовой войны». В конце августа 1942 года состоялось совещание командиров наиболее крупных партизанских отрядов и объединений. Среди прочих были там такие легендарные личности, как Дука, Дымников, Емлютин, Ковпак, Сабуров, Покровский, Ромашин, Матвеев, Шмырев, Козлов, Гузенко, Воропай.

На встрече с руководством страны, когда речь зашла о координации действий, командиры высказали единое мнение: если не будет надежной связи, то нет никакого смысла создавать и штабы союзных республик и областей. Ворошилов тут же заявил, что радиоузел партизанского центра с 1 августа уже действует, смонтированы мощные антенны, но сеть надо разворачивать самым энергичным образом, и предложил при затруднениях обращаться лично к нему в любое время дня и ночи.

В штате ЦШПД имелось даже отделение почтово-голубиной службы, которым руководил некто Орлов. Но крылатые курьеры и специально натренированные собаки могли обеспечить решение только локальных задач. Без постоянной радиосвязи эффективность партизанской войны многократно снижалась. По всей Москве срочно разыскивали радистов.

Службу радиосвязи, обеспечивавшую радиомосты между Центральным штабом и многочисленными партизанскими отрядами, возглавил Иван Николаевич Артемьев. До войны он работал в Особом техническом бюро по военным изобретениям, куда его прикомандировал еще Михаил Фрунзе. В ноябре 1925 года в Ленинграде на Комендантском аэродроме, испытывая взрывное радиоустройство, Артемьев чуть не угробил Ворошилова — тот, не предупредив, отъехал к телефону и возвращался прямо под взрыв. За Артемьева тогда заступились присутствовавшие при испытаниях оба брата Орджоникидзе.

Артемьев получил задание Ставки установить связь с каждым из участников совещания. По возвращении в отряды каждому командиру выделили по радисту, шифровальщику и по портативной радиостанции «Север» — пока в качестве запасной связи, но и она вскоре очень пригодилась.

Эта переносная, самая маленькая по тем временам приемопередающая коротковолновая радиостанция «Север» — «Северок» (первоначальное название «Омега») была дипломной работой студента-заочника Московского электротехнического института инженеров связи Бориса Михалина и предназначалась для геологов. В радиолаборатории ее, что называется, довели до кондиции. В апреле 1940 года образец был готов. Реконструированную модель назвали «Севером». К концу 1941 года в осажденном Ленинграде завод ежемесячно выпускал до 300 радиостанций, затем более 2000 штук в месяц, которые вывозили самолетами.

На «Севере» можно было работать в основном на ключе — телеграфом. Передача и прием велись на одних и тех же лампах. Размешалась рация в двух упаковках и в рабочем состоянии весила 9,9 килограмма. Для питания использовались сухие батареи, одного комплекта хватало на месяц. Рация обладала большой механической прочностью — не боялась толчков, которых невозможно избежать в боевых условиях. При мощности всего около 2,5 ватта в антенне, «Север» обеспечивал связь на расстоянии до пятисот километров, а при хорошем прохождении радиоволн — до шестисот-семисот. Но это при условии, что антенна была правильно развернута и работали опытные радисты.

Специалистов по радиосвязи для работы в ЦШПД набирали в госучреждениях, в первую очередь, естественно, в Наркомате связи, а также в Наркомате морского и речного транспорта, у военных моряков. Начальником приемного центра назначили Евгения Буряченко. Он раньше плавал старшим радистом на теплоходе «Циолковский», ходил в США, Канаду, Англию. В мае 1942 года судно было торпедировано и затонуло между островами Шпицберген и Медвежий. Радист держал вахту до конца, потом семь часов провел на обломке в холодном море. Был подобран английским траулером. В Рейкьявике в больнице отлежался. Вернулся на теплоходе «Старый большевик». По пути экипаж отразил несколько атак с моря и с воздуха. Буряченко наградили орденом Красной Звезды.

Работали в центре и знаменитые арктические волки, например, Николай Стромилов — участник челюскинской экспедиции. Он входил в первую пятерку советских людей, пролетавших над Северным полюсом, а в мае 1937 года в составе экипажа Молокова совершил там посадку. Стромилов принял первую радиограмму от папанинской дрейфующей экспедиции, работал на островах Рудольфа и Новая Земля, строил радиоцентр на мысе Шмидта.

Подготовкой и отправкой в штабы и отряды радиоаппаратуры и радистов занимались: из Бампроекта НКВД — Владимир Ярославцев, Виктор Ломанович, Анатолий Хотимченко, Борис Козлов, Серафим Копейкин, Василий Завидонов; из Гражданского воздушного флота — Николай Савельев; из дальней авиации — Павел Вишневский.

Радиоузел НКВД круглосуточно прослушивал эфир. Подвижные группы в отрядах оснащались в основном армейскими радиостанциями «РАТ», «РАФ», «РСБ», радиоприемниками «Чайка» и «КВ». Но их не хватало и для армии. Приходилось использовать маломощные 20–30-ваттные передатчики «Джек» и «А-19», а также малочувствительные приемники «УС-3С», «45-ПК» и другие.

В школу радистов принимали только добровольцев. Учились интенсивно, по 12–14 часов в сутки, причем по скользящему графику, поскольку на двести сорок курсантов поначалу имелось только три комплекта радиосредств и аппаратуру использовали круглосуточно. Иногда будили по тревоге среди ночи и зуммером по азбуке Морзе передавали контрольное сообщение, которое надо было расшифровать на слух. Через месяц-полтора они могли уже принимать по шестьдесят знаков в минуту, но это была лишь первая ступень. Курсанты обычно сами мастерили телеграфные ключи с особым регулировочным винтом, чтобы «не шлепать». Считалось, что когда хороший радист работает на ключе, со спины не должно быть видно, чем он занят.

Были оборудованы специальные кабины-тренажеры для создания помех — болтанки, тряски. Радистов берегли, их «почерку», чистоте и скорости передачи придавали особое значение, поэтому курсантам было запрещено заниматься тяжелой атлетикой, поднимать в руке груз более двенадцати килограммов. Не привлекались радисты и к частым в те годы авральным работам — рытью траншей, заготовке дров, разгрузке вагонов. Но общая физическая подготовка и марш-броски по тридцать километров были для них обязательны. Половину радистов составляли девушки без армейской закалки, поэтому Центр распространил приказ — радистов не привлекать к боевым операциям, использовать только по назначению. Но это условие не всегда можно было выполнить.

В первый период войны через линию фронта обычно проходили пешком с проводниками. Потом стали переправляться по воздуху — с посадкой или с парашютом. Парашютная подготовка шла под руководством майора Порфирия Полосухина. Радиомаяки не применялись, что серьезно осложняло работу штурманов. Использовали светосигнальную связь: конфигурацию костров — конверты, кресты, ромбы по три-четыре в линию плюс осветительные ракеты, фонари и прочее. Изменения в конфигурации заранее обусловливались. При направлении связных к подпольщикам практиковалась передача в радиосводке Совинформбюро условной фразы для подтверждения, что это свой человек, не провокатор. Немцы внимательно прослушивали эфир, совершали налеты, устраивали коварные ловушки. Так, в одну из ночей им удалось заманить на ложный партизанский аэродром и захватить сразу шесть самолетов У-2.

Командование вермахта распространило специальную инструкция карательным подразделениям — в первую очередь захватывать или уничтожать радистов. С этой целью засылали в отряды диверсантов. Радисты знали об этой охоте и, тем не менее, рвались в тыл врага, а в штабы шли неохотно, только подчиняясь приказу. Бывали случаи, когда разведчики прыгали с По-2 на бреющем полете без парашюта в снег, в воду.

Высококвалифицированные специалисты радиосвязи с опытом работы на трассе БАМа воевали в партизанских отрядах, авиации и наземных войсках. На Украине в соединении Наумова начальником узла связи был Б. Д. Козлов. Партизанской радиосвязью в Литве руководил А. Д. Хотимченко, в минском подполье — П. Ф. Вишневский. В легендарном партизанском соединении дважды Героя Советского Союза Федорова обеспечивали связь В. А. Ионов и С. А. Копейкин…

В сентябре 1942 года в брянские леса была заброшена группа радистов для организации связи с Москвой и между отдельными отрядами. Старшим группы Ярославцев назначил Виктора Александровича Ломановича (позывной «Вал»), потому что Вал был не только лучшим радистом довоенного БАМа, преподавателем спецшколы Центра по радиоделу, но и редкостным мастером-изобретателем. К тому времени на Брянщине сформировался настоящий партизанский край. Действовавшие там подразделения насчитывали около двадцати пяти тысяч бойцов. Партизанские владения простирались на 26 км в ширину и около 50 км в длину — более пятисот населенных пунктов. Командовал объединением бригад Герой Советского Союза подполковник госбезопасности Д. М. Емлютин, его заместителем был батальонный комиссар А. Л. Бондаренко — бывший секретарь Трубчевского райкома партии, начальником штаба — майор В. К. Гоголюк. При таком размахе объединение остро нуждалось в надежной связи.

Хорошо подготовленную и богато оснащенную группу Ломановича, в которую вошли радисты Пуля, Тряпкин, Есин, Елисеев, Матин, Адамсон, Афанасьева, Зайцева, Водяной, Земчихина в середине сентября самолетами забросили в район деревни Борки. Высадка совпала с началом карательной экспедиции против партизан. Однако это не помешало Ломановичу быстро наладить связь с Москвой, Ельцом, где располагалась база ЦШПД, с аэродромом базирования самолетов, летавших в этот край. Центральную радиостанцию смонтировали на трофейной автомашине. После того как карательная экспедиция провалилась, Вал оборудовал стационарный радиоузел и приступил к развертыванию сети.

В феврале — марте 1943 года, в период весеннего наступления Красной Армии, на партизанском узле действовали четыре радиостанции. Две работали с Большой землей, две с бригадами. Постоянная радиосвязь — не менее двух раз в сутки — поддерживалась с самыми отдаленными отрядами, разбросанными на территории в двенадцать тысяч квадратных километров. Для ближних отрядов оборудовали проводную связь. Только внутреннее хозяйство насчитывало девятнадцать точек радиосвязи, не считая связи с Центром и аэродромами далеко за линией фронта. Некоторые слабые станции поддерживали связь с помощью антенны «бегущая волна» и других хитростей, освоенных Ломановичем и Тряпкиным еще на БАМе. Работы стало так много, что пришлось создать специальный Шифровальный отдел, так как радисты сами не управлялись. Емлютин был доволен — теперь все отряды, вся огромная территория оказались у него под контролем. А Центр уверенно планировал крупные операции, которые могли повлиять на положение на фронте.

Однако поддерживать бесперебойную связь было непросто. Батарей питания не хватало. Из подручных материалов конструировали генераторы с ручным приводом или ножным, типа велосипеда. Пока радист — в основном это были девушки, ученицы Ломановича — работал на ключе, помощник (он же охранник и носильщик аппаратуры) до изнеможения крутил ручку. Устройства эти получили насмешливое название «солдат-мотор». Все они имели ремни, их носили как рюкзаки.

Однажды вечером в землянку к начальнику связи Ломановичу прибежала взволнованная радистка Зинаида Афанасьева: «Товарищ командир, немцы меня пеленгуют!..»

Девушка была невысокая, поэтому могла стоять в землянке во весь рост. Начальник связи коротко взглянул на нее и снова занялся паянием каких-то проводков. Весь стол перед ним был завален трофейным радиотехническим хламом: лампами, сопротивлениями, конденсаторами. Сообщение радистки Афанасьевой — девушки серьезной, ответственной — удивило и встревожило Ломановича, хотя виду он не подал.

«Ты садись, — кивнул он на скамейку. — Чаю хочешь?.. Ну, рассказывай, кто там тебя пеленгует?» «Немцы, Виктор Александрович, — горячо зашептала Зина. — Как только выхожу на связь, так они начинают обстреливать наше расположение. Из минометов. Сегодня уже в третий раз. Это точно не совпадение».

«В самом деле? — начальник приблизил проводки к свету коптилки, пытаясь получше разглядеть спайку. — Ничего, Зина, разберемся с твоими пеленгаторами».

Глядя на невозмутимого командира, молодая радистка начала успокаиваться, хотя кружка в ее руке все еще подрагивала. Зинаиде Афанасьевой было в то время восемнадцать лет, начальник связи объединения, знаменитый Вал казался ей мудрым и всезнающим — ему было уже двадцать девять.

На самом деле Ломанович озаботился всерьез. Он знал, что радиоразведку немцы ведут скрупулезно, фиксируя не только почерк, но и настроение корреспондента: веселое, угнетенное или возбужденное. Их излюбленный прием — функельшпиль, радиоигра, попытка использовать пленных или обманом войти в контакт с партизанским радистом. Чаще всего абверовских радистов выдавал почерк. Но чтобы пеленговать?.. До сих пор пеленгация в диапазоне коротких волн показывала не точку, а лишь район, из которого ведется передача. Графика выхода в эфир немцы знать не могли. Наши радисты — люди проверенные, надежные, предательство исключалось. А вот если у немцев появились какие-то новейшие технические возможности точной пеленгации, об этом необходимо срочно сообщить в Центр. Еще лучше — провести операцию по захвату хитроумной аппаратуры…

С такими тревожными мыслями Ломанович отправился в разведку. Место, откуда наша радистка вела радиообмен, находилось на опушке леса неподалеку от реки Навли. Берег надежно удерживался партизанами, к тому же подходы были заминированы, и немцы туда давно уже не решались соваться. Их воинская часть располагалась в поселке на противоположном берегу. Ломанович скрытно подобрался поближе к берегу и стал наблюдать в бинокль, изредка поглядывая на часы.

Приближалось время сеанса радиосвязи у Зины Афанасьевой. Вскоре в тишине со стороны поляны донеслось едва слышное тоненькое, жалобное постанывание. Тотчас на немецкой стороне произошло какое-то движение, последовал жесткий хлопок, в воздухе пропела мина и взорвалась в лесочке, за ней вторая, третья, — мины летели в сторону Зины, откуда донесся тоскливый звук.

Ломанович все понял. Смеясь и чертыхаясь, начальник связи отползал от берега. Никакая это была не пеленгация. Просто под крепкой рукой партизана скрипела разболтанная втулка генератора, «солдат-мотора» и немцы, тоже знакомые с этой нехитрой машинкой, заслышав характерный звук, открывали огонь из минометов. Ломанович распорядился; чтобы на время радиосеанса бойца-крутильщика прятали в землянку, и «пеленгация» прекратилась. Конечно, такой примитив Ломановича не устраивал. На дорогах было объявлена охота за аккумуляторами. Вскоре запас был создан, но тут же возникла другая проблема — подзарядка. В распоряжении партизанского радиоцентра оказался только генератор переменного тока, а нужен постоянный ток. Где взять преобразователь? Надо помнить, что все это происходило в дотранзисторную эру, поэтому задача, с которой сегодня справится каждый любитель-школьник, в брянском лесу 1943 года выглядела почти неразрешимой. Однако с помощью трансформаторов, реле, добытых из немецких танков, и нескольких гасящих сопротивлений Ломанович создал преобразователь. Динамо-машину сняли с немецкого же подбитого самолета, ее использовали для зарядки стартерных аккумуляторов партизанских автомобилей, танков и самолетов. Да и тяжелая техника, в том числе орудия, появилась к этому времени у брянских партизан. Были даже кинопередвижка, оборудованная на трофейном грузовике, и своя типография, наладившая выпуск газеты «Партизанская правда».

Неугомонный Вал собрал звукозаписывающий аппарат и наладил производство граммофонных пластинок. Гибкие патефонные пластинки с механической записью популярных песен, радиообращений Сталина-вождя, наиболее впечатляющих сводок Совинформбюро изготавливались из аэрофотопленки, снятой со сбитых фашистских самолетов-разведчиков. Продукция «Партизанграмтреста» пользовалась огромным успехом в отрядах и у местных жителей.

Разросшееся хозяйство требовало все больше горючего. После боевых операций из баков трофейных машин много топлива не сольешь. Самолетами с Большой земли бензина не навозишься. Наладили массовый сбор сосновой живицы, которую потом перегоняли в скипидар. Настоящий бензин использовался только при запуске двигателей, а дальше переводили на скипидар. Разумеется, пришлось повозиться с карбюраторами и системой зажигания.

По ночам к партизанам часто прилетали самолеты, одно время в распоряжении Емлютина даже находилось звено По-2 для оперативной работы с отдаленными отрядами.

Однако все кончилось разом. В ходе подготовки наступательной операции «Цитадель» на Орловско-Курской дуге германская армия взялась подчищать свой тыл. На разгром партизанского объединения Емлютина были брошены полнокровные фронтовые дивизии — с танками, самолетами, артиллерией. Выбитые со своих баз партизаны уходили из-под ударов мелкими группами. Вырваться из огненного кольца удавалось не всем. Но и оставшиеся в живых были изнурены и жестоко голодали. Чудом — под покровом тумана — удалось выскочить из окружения штабной группе. Поседевший в одну ночь Вал едва держался на ногах.